Баррикады. Глава 8

Глава 8. Двойные стандарты


По широкой каменной лестнице адмиральский чиновник Иван Стешкин и главный редактор интернет-издания «Баррикады» Александр Громов спустились на нижнюю набережную и подошли к воде.

– Неделя прошла, а кто мутил воду, яснее не стало, – задумчиво произнёс Стешкин, сверяя свои самозаводящиеся наручные часы с огромными, висящими над мэрией. – Мы с тобой оба понимаем, что это выгодно Зареву и его строительной корпорации, как и то, что им помогает Крючков, активно используя как свою нынешнюю должность первого зама, так и все доступные ресурсы департамента госбезопасности.

Идущий рядом Громов кивнул, и глотнул из картонного стаканчика крепкий обжигающий кофе.

– Только прямых доказательств нет. Агата мне рассказала, что накануне рабочих обзванивал некто, представившийся близким другом Караваева. Говорил, что нужно выходить и бороться с беспределом, и брать власть в свои руки. – Громов выразительно посмотрел на Стешкина.

– Это не метод Караваева, – покачал головой Стешкин. – Он всегда был против радикальных действий, хотя за своих всегда стоял горой.

– Я лично обращался к нему за комментариями. Он лишь развёл руками, сказав, что звонить рабочим мог кто угодно, а он более не имеет к заводу никакого отношения. И что даже если сейчас ему предложат вернуться на пост директора, он откажется, поскольку у него новая интересная работа: обучение будущих специалистов. Кстати, пригласил меня на научную конференцию, которая пройдёт в их вузе. – Громов допил кофе и стал искать глазами урну, чтобы выбросить стакан.

– Пойди обязательно. Я тоже там буду. – Чиновник остановился, глядя на противоположный берег реки, на котором находился Адмиральский кораблестроительный университет.

– Иван, ты ж знаешь, я гуманитарий, и до научных конференций мне особого дела нет, – пожал плечами главред «Баррикад».

– Но по данной конференции у меня странное предчувствие. Есть один нюанс, который вот уже второй день не дает мне покоя.

– Ну-ка, поделись, – заинтересовался Громов.

– Я изучил программу этой конференции. Мало кто это делает, но мою дотошность ты знаешь. И меня насторожило, что среди лиц, которые будут выступать с докладами, много тех, кто вообще не имеет отношения к науке и тем более к технической отрасли. Некоторые из них изрядно засветились не в научной, а именно в политической деятельности.

– Например?

– Например, борец с наследием СССР – Вилкас Урбонас. Или адепт «новой теории власти» Казимир Козельский. Я бы понял, если бы конференция с их участием проходила где-нибудь в Академии Управления или в арендованном конференц-зале, как обычно и делают организации, получающие гранты. Но при чём тут наш кораблестроительный?

– Козельский… – задумался Громов. – Что-то знакомое…

– Конечно, знакомое. Вспомни конфликт на конференции в Братиславе, когда он начал поливать грязью нашего советского учёного, ракетного конструктора Сергея Королёва.

– Насколько я помню, он там и Гагарина дерьмом поливал, – нахмурился Громов. – И теперь эта публика едет в Адмиральск?

– Не просто едет в Адмиральск, – поправил Стешкин, глядя собеседнику в лицо. – А едет выступать на научной конференции, да ещё и в нашем главном техническом вузе, где в эти дни соберутся сотни уважаемых гостей со всего мира.

– Значит, под это дело выдан новый грант, который надо теперь отработать, – с сарказмом заметил Громов, сочувственно при этом вздохнув. – Интересно: они как-то согласовывают с грантодателями имена учёных, которых будут обливать дерьмом?

– Лично мне всё это очень дурно пахнет, – крайне вдумчиво говорил Стешкин. Сейчас ему было не до шуток. Его лицо выглядело серьёзным и озадаченным.

Они дошли до лестницы и снова поднялись наверх, направляясь к мэрии. Большие часы над зданием пробили двенадцать раз. Через площадь Корабелов на всех парах неслась девушка с малиновыми волосами с фотоаппаратом на плече и стаканом кофе в руках. Громов сердито хмыкнул, узнав в девчонке свою подчинённую.

– Уж на такую встречу можно было и заранее подойти – в кои-то веки омбудсмен приезжает. Вернётся в редакцию – получит за опоздание, – сердито буркнул главред.

– Смешная она у тебя, – заулыбался Стешкин. – После всяких заседаний, на которые ты её посылаешь, не упускает возможности зайти ко мне в кабинет, спросить, как у меня дела, или просто пожелать хорошего дня.

– Посылаю? – вопросительно глянул Громов. – Да она сама напросилась на все мероприятия в мэрию ходить. Я даже не совсем понимаю, откуда вдруг такое рвение.

– Помнишь, на прошлой неделе тебя задержала Агата и ты не приехал? Я с ней тогда разоткровенничался, уж не знаю, правильно ли сделал. И теперь она вообразила, что я – одинокий, всеми брошенный человек, которому нужна поддержка, – саркастически хмыкнул чиновник. – Меня её наивность порой поражает. В некоторых моментах даже раздражает. Но как человек она у тебя с большой душой. Вчера заседание земельной комиссии затянулось. Объявили перерыв на полчаса. Я в зале заседаний остался, а депутаты и журналисты умотали кто куда. Спустя пять минут она возвращается с двумя стаканами кофе. Второй для меня взяла, представляешь? И, главное, запомнила, какой я люблю и с каким сиропом. Так мы с ней эти полчаса и проговорили.

– А о чём, если не секрет?

– Да чёрт меня дёрнул ещё тем вечером, когда мы гуляли, рассказать Нике про изобретения Милоша. Я тогда вскользь упомянул про квантовую ловушку. Она вчера и давай расспрашивать, что это такое и как работает. А оно и не к месту, и не ко времени, и голова у меня другим забита: заседание комиссии, проблемные вопросы.

– Ну смотри, дружище, если тебя напрягает её постоянное присутствие, я буду с этим что-то делать.

– А что ты тут сделаешь? – развёл руками Стешкин. – Не упрекать же нашу Нику в том, что у неё есть сострадание и человечность, которые нынче забыты. И если я её оттолкну сейчас, девчонка только озлобится на меня и весь окружающий мир.

Чиновник сделал паузу.

– Я ещё домой когда ехал, всё думал об этом. Саш, мне впервые принесли кофе просто так. Не мой секретарь, не наша буфетчица, не бизнесмен, который хочет подмазать. А просто за компанию, потому что взяла себе. И пришла она ко мне не просить чего-то, не выслуживаться, а просто поболтать. Да ещё о чём? О наших изобретениях, созданных в Адмиральском КБ «Маяк» во времена Советского Союза. Даже странно: молодая девушка интересуется не навороченными гаджетами, не последними новинками смарт-индустрии, а разработками Причерноморской ССР, когда её ещё даже на свете не было. Я почти уверен, что она так ничего про эти квантовые ловушки и не поняла, но именно с ней вчера я и ощутил себя человеком. Не тем, к кому обращаются с просьбами или ходят вереницами, не госслужащим, не чиновником, не официальным лицом, а именно человеком. Это так странно для меня.

Громов только пожал плечами. Поведение и мотивы Калинковой ему и самому иногда казались странными.


* * *


Встреча уполномоченного по защите прав человека с представителями иностранных диаспор Адмиральска проходила в сессионном зале городского совета. Тот, кто когда-нибудь видел по телевизору, как проходят заседания Организации объединенных наций, мог найти много общего и даже провести параллели. На креслах, на которых обычно работают депутаты во время сессий городского совета, сидели представители национальных обществ. Некоторые из них, демонстративно проигнорировав дресс-код, пришли в своих традиционных нарядах. Они по очереди говорили об участившихся нападениях радикально настроенных группировок на иностранцев. Между ними сновали журналисты местных изданий и телеканалов.

Уполномоченный по правам человека, Олеся Череда, хрупкая тридцатипятилетняя женщина с румяным лицом, огромными светло-карими глазами и мелированными волосами, заколотыми на затылке, внимательно слушала брюнетку, выступающую за трибуной. Рядом с ней находился мэр Адмиральска, выпускник Академии Управления Леонид Колокольцев, который в свои двадцать семь лет получил столь высокий пост. Возле него восседал первый зам Крючков, то и дело направляя на выступающую свой тяжелый взгляд.

Когда растрёпанная Калинкова с виноватым видом вбежала в сессионный зал, фотокор их издания Артур Дорогин уже стоял у трибуны и ловил на фотокамеру лица участников, пытаясь максимально передать их колорит.

– Участились случаи нападения на иностранных студентов, проходящих учёбу в нашем вузе и проживающих на территории Адмиральска, – вещала с трибуны высокая коротко стриженная брюнетка с красивыми чертами лица, в деловом костюме стального цвета, полностью облегающем её изящную фигуру. – Так, в августе этого года радикально настроенными молодыми людьми было совершено нападение на граждан Намибии и Анголы, которые отдыхали на набережной. Драка не носила бытовой характер: у нападающих были ножи и кастеты, и они выкрикивали лозунги расистского содержания, которые слышали многие, кто находился в радиусе ста метров. Приехавшая на место инцидента полиция, узнав, что молодые люди являются членами ультраправой радикальной организации «Белый коготь», без всяких разбирательств обвинила руководителя союза иностранных студентов в том, что зачинщиком этой драки является она!

– Она? – переспросила омбудсмен. – Зачинщиком драки выставили девушку?

– Да, они всё повесили на студентку нашего вуза Габриэлу Н’Тьямбу, – продолжала выступающая.

– Раз полицейские пришли к такому выводу, значит, у них были какие-то основания? – вздёрнула брови Олеся Череда, внимательно слушая представителя университета.

– На момент задержания у неё был нож, который она выхватила у одного из нападающих, – отвечала брюнетка за трибуной. – Полиция представила это так, будто африканка, вооружённая ножом, нападала на окружающих, находясь в состоянии алкогольного опьянения, хотя никто не проводил медицинского освидетельствования.

Толстый и грузный начальник городского управления полиции Данил Варфоломеевич Пастыко встал со своего места.

– Ну зачем вы перекручиваете факты и вводите присутствующих в заблуждение? В админпротоколе, который был составлен на гражданку Анголы Габриэлу Н’Тьямбу, говорилось исключительно про холодное оружие, изъятое у девушки на момент приезда полиции, – мрачно ответил начальник городского управления полиции и перевёл взгляд на Олесю Череду. – Про алкоголь ни слова.

Калинкова же прекрасно помнила, как лично ставила на сайт материал пресс-службы полиции с информацией о пьяной драке с поножовщиной на набережной.

– Данил Варфоломеевич, – перебив полицейского, выкрикнула девушка с малиновыми волосами и бейджем прессы. – Как же не было, если пресс-центр Адмиральского ГУВД тогда разослал всем СМИ информацию о том, что гражданка одного из африканских государств, находясь в состоянии алкогольного опьянения и вооружённая холодным оружием, напала на местных жителей. Вот эта новость.

Девушка быстро нашла у себя на смартфоне соответствующую публикацию и подошла прямо к президиуму, протягивая омбудсмену смартфон. И пока Олеся Череда, нахмурив брови, читала информацию полиции, журналистка продолжала наседать на полицейского.

– Что я, как журналист, теперь должна делать? Подвергать сомнению каждое сообщение пресс-службы полиции? Полностью всё перепроверять?

– Это просто сводка. А я говорю об официальных документах! – оправдывался Пастыко.

– Ну, вы же не предоставили тогда нам эти документы. Вы разослали текст, где чёрным по белому было написано про нападение африканки с ножом на группу молодых людей в Адмиральске, – продолжала девушка. – Ваша пресс-служба – официальный источник. Информация из официальных источников в проверке не нуждается. Но как я должна теперь воспринимать сообщения от вас? Как фейк?

В тишине зала раздались ехидные смешки и аплодисменты брюнетки за трибуной.

– Поаккуратнее со словами, девушка! За мои слова вы цепляетесь, а за своими не следите! Тем более, я ещё не закончил! – грозно проговорил разозлённый Пастыко. Но, заметив на себе пристальный взгляд уполномоченной, которой общий тон и атмосфера, царившая в зале, нравилась всё меньше и меньше, несколько смягчился. – Раз уж всем так интересно, откуда нам стало известно о том, что студентка африканского происхождения была в нетрезвом виде, объясняю. Наши сотрудники предложили ей пройти проверку на полиграфе, чтобы отбросить все домыслы и оставить только факты, и она согласилась. Посреди исследования она сорвала с себя датчики, вырвала из рук у следователя лист с вопросами и ушла, в прямом смысле хлопнув дверью.

– А как, по-вашему, должна была отреагировать девушка, на которую напали с ножом пьяные скинхеды, когда на полиграфе ей задают вопросы, специально составленные таким образом, чтобы именно её выставить зачинщиком драки? – задала с трибуны встречный вопрос представитель университета.

– Я ещё не договорил, не перебивайте! – снова не выдержал главный полицейский. – По поводу того, что она вынесла с собой опросник, который является внутренним, служебным документом, был составлен акт, но суть не в этом. А в том, что прервала исследование ваша Н’Тьямба после того, как тест показал, что в тот вечер она находилась в компании пьяных людей.

Стоящая за трибуной женщина громко и зло засмеялась.

– После какого именно вопроса тест это показал? – с ехидной, убийственной улыбкой переспрашивала выступающая. – Уточните, пожалуйста, формулировку этого вопроса.

Пастыко побледнел.

Брюнетка тем временем достала из кожаной папки помятый и слегка порванный листок – по-видимому, тот, который студентка выхватила из рук следователя – и громким голосом зачитала:

– Вопрос: «Находились ли вы 25 августа в девятнадцать часов вечера на адмиральской городской набережной в окружении пьяных людей?». Что она должна была ответить? Её действительно окружили пьяные люди, но это были скинхеды из «Белого когтя». Если она даст ответ «да», его можно трактовать как то, что она сама находилась в пьяной компании. Если скажет «нет» – полиграф воспримет это как ложь. Или вот ещё один вопрос: «Когда неизвестный вам гражданин смахнул ногой ваш стакан капучино, стояли ли рядом бутылки с алкоголем?». Дело в том, что бутылки с алкоголем действительно стояли, но это были бутылки как раз тех парней, которые поставили их на парапет и стали цепляться к нашим студентам. Читаю дальше: «На момент приезда полиции был ли у вас в руках нож?». Габриэла ответила, что у неё был нож, который она выхватила у нападавших. И знаете, что сказал специалист, проводивший исследование? «Давайте однозначный ответ на вопрос. Был у вас в руках нож или нет?»… Поняв, к чему ведёт это исследование и каким будет его финал, Габриэла отказалась от его дальнейшего прохождения. Нашу студентку специально пытались подставить, чтобы всё выглядело как обычная пьяная драка, а не конфликт на почве расовой неприязни.

– Данил Варфоломеевич, – подала голос хрупкая журналистка с рыжими кучерявыми волосами. На ней висел бейдж «Юлия Алютина, НТК «ФАРВАТЕР». – Так всё-таки, было произведено освидетельствование африканской студентки или нет?

– Вы же сами слышали, она прервала процедуру исследования на полиграфе.

– Данил Варфоломеевич, я вас не про полиграф спрашиваю, – продолжала тоненьким голоском Алютина. – Медицинское освидетельствование, которое показало бы наличие либо отсутствие алкоголя в крови Габриэлы Н`Тьямбы, проводилось?

– Какое медицинское освидетельствование? – попытался «взять буром» Пастыко. – Все потерпевшие, кто писал тогда заявление в полицию, указали, что она была пьяная…

– Все – это те, кто на неё напал? – железным голосом перебила полицейского женщина, стоящая за трибуной. – По ИХ словам, она была пьяная. И вы взяли их слова за истину в последней инстанции, даже не проведя никаких проверок. А поскольку вам нужно было это как-то доказать, вы и придумали проверить её на полиграфе, сконструировав вопросы таким образом, чтобы из ответов на них как бы само собой выплывало то, что она была пьяна, хотя это неправда.

– О том, что на неё напали, говорилось только в одном заявлении – том самом, которое поступило от самой Габриэлы Н’Тьямбы, – вновь невольно повысил голос Пастыко. – Остальные шестеро заявителей указали, что она напала на них с ножом и что от неё разило алкоголем.

– Шестеро заявителей? То есть, одна девушка напала на шестерых здоровых, взрослых мужиков, членов радикальной организации? Они все написали заявление и все проходят у вас как потерпевшие? Вас ничего не смущает, Данил Варфоломеевич? – задавала сокрушительные вопросы его оппонентка.

Колокольцев заёрзал в мэрском кресле, искоса поглядывая на Крючкова. Тот спокойно глянул в листок с именами докладчиков – видимо, выискивая данные брюнетки – и деловито проскрипел в микрофон.

– Элла Валентиновна, вы так упорно защищаете иностранцев, что послушаешь вас – и поверишь в их святость, – с некоторым высокомерием начал первый зам. – Вы всё наше внимание зациклили на одном инциденте. А почему вы не озвучиваете случаи, когда граждане других государств – студенты, кстати, вашего вуза – нападали на представителей местного населения, провоцируя их на конфликт? Вспомните, например, как группа молодых иностранцев, вооружённых электрошокером, нанесла увечья местным болельщикам во время футбольного матча Адмиральск-Причерноморск?

– Владимир Петрович, а почему вы не говорите о том, что вначале эти самые футбольные болельщики прицепились к камерунцам, пришедшим посмотреть футбол? – брюнетка презрительно глянула на него, ехидно улыбнувшись. – Расскажите, как они прорвались в жёлтый сектор, обзывали ребят черномазыми, показывали неприличные жесты, хватали за дреды. То, что произошло дальше, было ответной мерой.

– Только эта «ответная мера», как вы выразились, исходила не от африканцев, – оппонировал Крючков. – По какой-то причине камеры видеонаблюдения дали сбой, но тем не менее по словам очевидцев удалось установить, что нападавший участником конфликта не был. Он появился внезапно в маске на лице и с шокером в руке, и просто напал на жителей нашего города, которые были расстроены проигрышем своей команды и подошли к иностранцам, потому что у одного из них был шарфик футбольной команды Причерноморска.

– Какой шарфик? Что вы несёте? – возмутилась выступающая. – Вы считаете нормальным нападать на людей из-за какого-то шарфика? Да ребята вообще из другой страны! Они просто пришли на футбол, купили в фан-зонах символику обеих команд и просто смотрели матч!

– Ещё раз вам повторяю. Наши болельщики были расстроены проигрышем любимой команды. И иностранца в шарфике они сначала попросили снять с шеи символику, оскорбляющую их чувства, а уже после его отказа попытались объяснить, за какую команду надо болеть, находясь в этом городе. И в этот момент парень с завязанным лицом применил к ним электрошокер. И вы, Элла Валентиновна, хоть сейчас и демонстрируете блестящую осведомлённость, тем не менее на требование полиции нарушителя не выдали, сказав, что не можете его определить по словесному описанию.

Крючков говорил взвешенно, его голос был лишён эмоций, как голос человека, уверенного не столько в собственной правоте, сколько в победе над оппонентом. Брюнетка за трибуной также сохраняла самообладание, хотя последняя фраза её слегка взволновала. Женщина машинально начала поправлять ворот пиджака и дышать глубже.

– Что вы вкладываете в понятие «не выдали»? – переспросила она. – Мы что, обладаем функциями органов власти, правоохранителей или дипломатического ведомства, чтобы выдавать или не выдавать? Мы – учебное заведение. Да, мы отвечаем за безопасность своих подопечных. Но в нашу функцию абсолютно не входит устанавливать их личности по словесным описаниям и, как вы выразились, «выдавать» полиции.

– Жители города, на которых напал иностранец, предположительно студент АКУ, получили физические увечья и после обращались за медицинской и психологической помощью, – подытожил Крючков. – Ваши же студенты никуда не обращались. Они не пострадали.

– Что-то я не пойму вашей логики, – с подозрением ответила стоящая за трибуной. – То есть, если на человека напал преступник, но получил достойный отпор, то преступник в итоге не тот, кто напал, а тот, кто смог защититься?..

Олеся Череда скептически глянула на выступающую, покачав головой. В этот момент из зала послышался всё тот же девичий голос.

– А когда это у нас полиция начала требовать выдавать ей кого-либо? – снова вставила Калинкова свои «пять копеек». – Помнится, когда «белые когти» напали на Комсомольскую библиотеку во время вечера памяти Маяковского, подобной практики не применялось. В результате этого нападения двое из участников мероприятия были госпитализированы. Мало того, что об этом ни слова не было сказано в публичной рассылке пресс-центра ГУВД, так ещё и полиция тогда заявила, что у неё нет полномочий обращаться к общественной организации «Белый коготь» с требованием выдать зачинщиков инцидента, так как в розыске они не находятся.

– Девушка, мы сейчас вообще не это обсуждаем! – повысил голос Крючков. – Инцидент, о котором вы говорите, произошёл больше года назад. Не вводите нашу гостью в заблуждение.

– Так тем более! Если с момента преступления прошёл год, значит, и расследовать уже ничего не надо? – заступилась за свою коллегу Алютина. – Или за этот год у нашей полиции изменились полномочия?

– Или то, что можно одним, нельзя другим? – звонко подхватила Калинкова. – Это называется «двойные стандарты»!

Пастыко вертел головой, поворачиваясь то в сторону рыжей кучерявой журналистки, то в сторону её коллеги с малиновыми волосами, которые наседали на него с двух сторон.

– Вы говорили про увечья, – вновь вступила Ника. – У директора библиотеки Зои Вишняковой диагностировали ушиб грудной клетки, а поэт-сатирик Иван Ватаман, который попытался защитить её, получил травму – перелом кисти. Вот это действительно травмы. А в случае с «белыми когтями» какие были увечья? Одного долбануло током, остальные обосрались?

Сидящие в зале представители диаспор разразились хохотом. До этого спокойный Крючков побагровел от злости.

– Девушка, а вы вообще понимаете, где и в присутствии кого вы находитесь? Вы в стенах здания Адмиральского городского совета, и я предостерегаю вас от применения нецензурных выражений.

– А то что? – вызывающе фыркнула журналистка Алютина.

И тут с одного из кресел поднялась зычная и бойкая депутат Наталья Кодыма.

– Кто бы говорил о цензуре, Владимир Петрович? – начала она громогласным голосом. – Вспомните, как я лично подходила к вам по данной ситуации. И что вы мне тогда ответили? «Как вы меня все заебали с вашей комсомольской библиотекой!».

Она направилась к президиуму, едва протискиваясь в проход между депутатскими сидениями.

– Дайте мне микрофон! – потребовала депутат.

Работник мэрии испуганно посмотрел на Крючкова, словно спрашивал разрешения.

– Ничего, меня и так слышно! Давно уже пора этот гадючник «Белых когтей» разогнать и всех его участников привлечь к ответственности. В полиции на них десятки заявлений и жалоб, все лежат без движения. Потому что прикрывает их один высокопоставленный чиновник, бывший работник ДГБ. – Депутат уставилась на Крючкова. – А наш главный полицейский Пастыко не смеет ему возражать и покорнейше выполняет все его указания. Или это такая дружба, подкреплённая общими походами в баню, или кто-то у кого-то плотно сидит на крючке, а потому вынужден быть столь послушным. Я ничего не путаю, Владимир Петрович?

– Наталья Михайловна, да что вы себе позволяете?! – встал со своего места Крючков, готовясь оппонировать.

Но тут заговорила омбудсмен.

– Я обращаюсь к начальнику городской полиции за официальными разъяснениями по поводу озвученных инцидентов, – пронёсся по залу голос Череды. – Также я призываю руководство города не закрывать глаза на подобные ситуации, а как следует разобраться. Адмиральск всегда был многонациональным городом, открытым для всех. Отныне я каждый такой инцидент, происходящий в вашем городе, беру на свой личный контроль.

Встреча с уполномоченной по защите прав человека подошла к концу, журналисты и операторы обступили хрупкую женщину со всех сторон, чтобы записать с ней синхроны и взять комментарии. Калинкова и Алютина стояли чуть поодаль.

– Надо же, гад какой! – сморщив лоб, возмущалась Алютина. – Он же мне на прошлой неделе рассказывал, что у нас за эти полгода не было ни одного конфликта на почве расовой или национальной неприязни, я так это и подала в эфир. А теперь оказывается, что у нас столько вопиющих случаев было! Он об этом знал, но ни словом не обмолвился! Как мне теперь освещать сегодняшнюю встречу? Что скажут зрители?

– А я не понимаю полицию, – продолжила разговор Калинкова. – Вместо того, чтобы расследовать это дело и привлечь виновных к ответственности, они столько усилий направили на то, чтобы выставить виновной африканку. Зачем? Прикрыть радикалов?.. Если да, то зачем им их прикрывать? У них что, с ними какие-то общие дела?..

– Что ж, Крючков доигрался. Вмонтирую в сюжет об этой встрече фрагмент его интервью, где он говорит, что у нас тут полное этническое благополучие. Будет знать, как мне врать! – злодейски улыбалась Алютина, которая при всей своей хрупкости и миниатюрности была очень дотошной, пробивной и не любила лжи и лицемерия.

– Браво, девушки, не ожидала, – раздался за спиной женский голос, низкий, но невероятно мелодичный.

Ника с Юлей оглянулись и увидели возле себя ту самую брюнетку, которая выступала за трибуной. В ней удивительным образом сочеталось несочетаемое: экстремально короткая, мужская стрижка и наложенный на лицо профессиональный макияж, строгий брючный костюм, но невероятно облегающий фигуру. Под раскрытым жакетом виднелся чёрный топ, подчёркивающим её грудь. А на шее, на цепочке висело странное украшение в виде буквы «Т», пронизывающей центр заострённого полукруга, в котором угадывался стилизованный серп и молот.

Брюнетка доброжелательно разглядывала журналисток.

– Девушки, хотела вас поблагодарить за поддержку, – протянула она руку и представилась: – Элла Магниева, завкафедрой компьютерных и инженерных технологий Адмиральского кораблестроительного университета. Также я являюсь куратором иностранных групп нашего вуза.

– Ника… Калинкова. Интернет-издание «Баррикады», – смущённо проговорила журналистка, разглядывая украшающий шею брюнетки кулон.

– Юлия Алютина, телеканал «Фарватер»! – бойко подхватила рыжая. – Вы блестяще выступили, я не ожидала, что будет так интересно. Я попутно переписывалась с нашим редактором, и он предлагает записать интервью с вами отдельно. Поговорить по поводу полиграфа и всех этих инцидентов. Как вы на это смотрите?

– Я смотрю на это положительно, тем более что недавно вы выпустили сюжет, в котором рассказывали о том, что в городе у нас нет скинхедов и все живут мирно и счастливо, – издевательски произнесла подошедшая. – Поэтому ваше приглашение очень кстати. Надо бы расставить некоторые точки… А теперь, Ника, у меня вопрос к вам. Как вы и ваше издание собираетесь писать о том, что произошло сегодня? Вы не оставите без внимания тот факт, что пресс-служба полиции намеренно искажает информацию в своих сводках, когда речь идёт о нападениях на иностранцев? Или это будет просто обзорный материал про встречу с уполномоченной?

– Конечно, не оставлю без внимания. Ведь это звучало на встрече, – заверила молодая журналистка, испытав ещё большее смущение от того, что звучало это, в общем-то, от неё же. – Я ещё дополнительно комментарий в пресс-службе полиции собиралась взять, как у них появилась эта информация и почему всё было подано в таком виде.

– Ну, в полиции вам вряд ли что-то скажут. Скорее всего, отмахнутся от вас какой-то пресной отговоркой, так что вряд ли даже есть смысл у них что-то требовать. А вот пообщаться с нашей студенткой, которую оболгали, вы можете, – брюнетка заговорщически подмигнула. – Но для этого нам нужно будет проехать в АКУ – Адмиральский кораблестроительный университет. И вы, Юлия, можете записать интервью не только со мной, но и с ней. Ну как? Согласны?