Плебанишки

               
   
Познание мира начинается с удивления. Что удивило меня не помню. Вероятнее всего, этот взгляд детского удивления является срежиссированной работой опытного гродненского  фотографа подчас немецкой оккупации в 1942 году. 
    А первое знакомство с обликом этого мира у меня произошло 17 февраля 1939 года, в деревне Плебанишки (25 км. от Гродно), от которой сегодня осталось только наименование. Вдоль деревни, что растянулась на два километра, три искусственные водопады. В зеркале зарыбленных прудов  аирное небо с приземистыми дубами и стройными берёзками. Вокруг медоносные луга, участки берёзового и хвойного леса, а между ними пашня с синеокими цветами во ржи, и с ровными рядами окученного картофеля. Через всю деревню вдоль дороги - ветвистые липы, клёны и лохматые ели. Поблуждав по миру, нигде я не видел такой красоты - живописный уголок Принеманья, на лоне родниковых истоков безымянной речушки, богатой форелью, щуками, плотвой и даже угрями. После войны на её берегу заработала смолокурня. Сырья хватало - после вырубки леса, осталось много хвойных пней. Лет 10 кипела работа. Отходы сливались в речку. И этого хватило, чтобы погубить жизнь. Сегодня - это стерильная речушка, на её водную поверхность не садится даже водяной паук.
   Красивейшим местом, по сравнению с Плебанишками, была только деревня Озерки (около Плебанишек) - озёрный край в окружении дубов, лип, берёз и красного леса, которую в шестидесятых годах прошлого века выселили. Теперь там учебный военный полигон. Когда вырубили лес, озёра высохли. Вокруг жёлтый песок и редкие, жадные до жизни сосёнки, а в низинах дрожащие на ветру осинки.

    Немцев видел лишь однажды: в Плебанишках появился немецкий танк, на котором сидели такие же, как и в деревне, мужики,  только в форме. И ещё помню немецкую "раму"  –  самолёт, который пролетел, когда стемнело над нашей картофельной ямой, куда мы ходили на ночь спать, после того, как рядом с деревней убили руководителя Гожской гмины (10 км. от Гродно) – хромого немца. Сельчане в ужасе - ждали расправу. А тот немец с Гожской гмины (это уже после - из воспоминаний мамы и сельчан) был не только немногословным немецким руководителем, но ещё и борцом за здоровый образ жизни. Однажды, во время визита в деревню, увидел, что мужики на поминках пьют какую-то дурно пахнущую, мутноватую с градусами жидкость, то за этот некачественный напиток каждому участнику застолья при выходе через дверь поставил фирменный знак от неподдельной немецкой резиновой дубинки. Запомнился немец сельчанам и ещё одной неуставной разборкой, когда по его приказу вывозили лес на Гожскую лесопилку. Отец опоздал. Люди поразобрали верхушки, а отцу ничего не оставалось, как закатить на сани комель. На бричке догоняет немец:
 - Ты что всегда так возишь?
 - Да, да, всегда, - ответил отец.
 - И сам закатил на сани? - в недоумении задаёт ещё один вопрос.
 - Сам, - ответил отец.
   Немец, похвалив отца, поехал посмотреть, что везут первые. Через одного угостил  дубинкой  и погнал на дозагрузку. Отец на лесопилку приехал первым.
   Чем понравился отец хозяину Гожской гмины на оккупированной территории можно только догадываться, так как после той разборки он приехал посмотреть его хозяйство. Удивить немца хозяйственными агрегатами (манеж, жатка, молотилка, картофелекопалка), овцами, красивым конём и коровой, которая давала двадцать литров молока, было невозможно. У других хозяев - не хуже. Но именно для отца он выписал разрешение на получение чистопородного немецкого хряка и на лесоматериалы для восстановления, повреждённого пожаром дома в 1938 году. Перспектива заниматься свиноводством, чтобы кормить немецкую армию, отца не радовала. И неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы того немца не отправили в другое измерение крепкие, молодые ребята с радисткой, заброшенные в  Плебанишки для борьбы с немецкими захватчиками. После  убийства сельчане поняли, что дамоклов меч - это не античный вымысел.
   Единственное, что усвоил отец с немецкой науки – усовершенствовал производство огненной воды по немецкому рецепту: чистая, кристальная, без сивушного масла и метилового спирта, с ароматом хлеба и за  сорок градусов, которая особенно нравилась руководителям местной власти первых и вторых Советов. Его величество градус - не последний фактор, когда ставился вопрос, что делать с непрогрессивными элементами советского общества, где социальное происхождение родителей было в первой очереди на депортацию.