Верующий в бога - еще не Homo sapiens Глава 56

АТЕИСТЫ, ОБЪЕДИНЯЙТЕСЬ


Предисловие:
56. В конце концов, мы подходим к тому, с какою целью лгут. Что христианству недостает «святых» целей, это мое возражение против его средств. У него только дурные цели: отравление, оклеветание, отрицание жизни, презрение тела, уничижение и саморастление человека через понятие греха, — следовательно, также дурны и его средства. — Совершенно с противоположным чувством я читаю книгу законов Ману, произведение, несравненное в духовном отношении; даже назвать его на одном дыхании с Библией было бы грехом против духа. И понятно, почему: оно имеет за собой, «в» себе действительную философию, а не только зловонный иудаин с его раввинизмом и суевериями, наоборот, оно кое-что дает даже самому избалованному психологу. Нельзя забывать главного — основного отличия этой книги от всякого рода Библии: знатные сословия, философы и воины при ее помощи держат в руках массы: повсюду благородные ценности, чувство совершенства, утверждение жизни, торжествующее чувство благосостояния по отношению к себе и к жизни, солнечный свет разлит на всей книге. — Все вещи, на которые христианство испускает свою бездонную пошлость, как, например, зачатие, женщина, брак, здесь трактуются серьезно, с почтением, любовью и доверием. Как можно давать в руки детей или женщин книгу, которая содержит такие гнусные слова: «во избежание блуда каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа... лучше вступить в брак, нежели разжигаться?» И можно ли быть христианином, коль скоро понятием об immaculata conceptio самое происхождение человека охристианивается, т. е. загрязняется?.. Я не знаю ни одной книги, где о женщине сказано бы было так много нежных и благожелательных вещей, как в книге законов Ману; эти старые седобородые святые обладают таким искусством вежливости по отношению к женщинам, как, может быть, никто другой. «Уста женщины, — говорится в одном месте, — грудь девушки, молитва ребенка, дым жертвы всегда чисты». В другом месте: «нет ничего более чистого, чем свет солнца, тень коровы, воздух, вода, огонь и дыхание девушки». Далее следует, быть может, святая ложь: «все отверстия тела выше пупка — чисты, все ниже лежащие — нечисты; только у девушки все тело чисто».
Фридрих Ницше. «Антихристианин. Проклятие христианству»


Глава 56
АТЕИСТЫ, ОБЪЕДИНЯЙТЕСЬ!
Лена застала Ольгерда за работой. На вопрос, что читает, тот ответил:
— О великом атеисте современности.
— Неужели, кроме тебя, среди современников есть атеист, столь же великий? — пошутила Леночка. — Кто он?
— Академик, лауреат Нобелевской премии, доктор физико-математических наук Гинзбург Виталий Лазаревич, — и, не дожидаясь согласия Леночки, начал увлеченно рассказывать о нем.
— Очень неординарная личность. Кроме того, он, лауреат Нобелевской премии по физике за 2003 год и многих других престижных наград и званий, большое внимание уделял проблеме проникновения лженауки в ряды здравомыслящей элиты и в частности — публикациям в научных журналах астрологических прогнозов.
Его самого хоть и миновал ГУЛАГ, но он был солидарен с теми, кто туда попал, а работая вместе с Ландау, всячески поддерживал его — тот за попытку распространения антисталинской листовки был арестован и отсидел в казематах НКВД.
— Что за листовка?
— Интереснейший документ!
Ольгерд подсел к Леночке, примостившейся у камина, и стал читать: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
— Ты что, собираешься читать мне Манифест?
— Наберись терпения и слушай дальше: «Товарищи! Великое дело
Октябрьской революции подло предано. Страна затоплена потоками крови и грязи. Миллионы невинных людей брошены в тюрьмы, и никто не может знать, когда придет его очередь. Хозяйство разваливается. Надвигается голод.
Разве вы не видите, товарищи, что сталинская клика совершила фашистский переворот? Социализм остался только на страницах окончательно изолгавшихся газет. В своей бешеной ненависти к настоящему социализму Сталин сравнился с Гитлером и Муссолини. Разрушая ради сохранения своей власти страну, Сталин превращает ее в легкую добычу озверелого немецкого фашизма.
Единственный выход для рабочего класса и всех трудящихся нашей страны — это решительная борьба против сталинского и гитлеровского фашизма, борьба за социализм.
Товарищи, организуйтесь! Не бойтесь палачей из НКВД. Они способны избивать только беззащитных заключенных, ловить ни о чем не подозревающих невинных людей, разворовывать народное имущество и выдумывать нелепые судебные процессы о несуществующих заговорах. Товарищи, вступайте в Антифашистскую Рабочую Партию. Налаживайте связь с ее Московским Комитетом. Организуйте на предприятиях группы АРП. Налаживайте подпольную технику. Агитацией и пропагандой подготавливайте массовое движение за социализм.
Сталинский фашизм держится только на нашей неорганизованности.
Пролетариат нашей страны, сбросивший власть царя и капиталистов, сумеет сбросить фашистского диктатора и его клику.
Да здравствует 1 Мая — день борьбы за социализм!
МОСКОВСКИЙ КОМИТЕТ АНТИФАШИСТСКОЙ РАБОЧЕЙ ПАРТИИ».
— Ничего себе, впервые слышу о такой партии.
— Смело, не правда ли? А Ландау и сотоварищи по казематах НКВД сформулировали ужасный психологический закон: «Ученые могут очень продуктивно работать даже в атмосфере всеобщего страха, даже в заключении. Природу этого закона легко понять: в условиях страшного террора для ученого полное погружение в науку есть единственная возможность сохранить себя как личность. Были бы только лаборатории и библиотеки, а на них государство не жалело средств. Именно так, даже в психологически тяжелой обстановке, провинциальная физика дореволюционной России выросла в советские годы до мирового уровня».
— Очень специфический способ стимулирования к работе, я бы сказала — лагерно-тюремный, вполне в советском духе.
— Да, приходится только удивляться и восхищаться такими учеными. Они не только умудрялись выжить в скотской обстановке лагерной жизни, но еще и работать, мыслить, высказывать передовые идеи. Я здесь отсортировал материал, касающийся борьбы с лженаукой, мистикой и религией. Вот только некоторые из высказываний Гинзбурга по этим вопросам:
Вера в богов — это вера в возможность чудес, не требующая доказательств и анализа.
Атеист отрицает всякое существование Бога, чего-то за пределами природы.
Вера в Бога несовместима с научным мышлением.
Астрология, безусловно, лженаука. Публикацию астрологических прогнозов многие считают пустяком, забавой. На самом же деле — это глупость. Человек, верящий в астрологию, прочтет прогноз и, может быть, последует его советам, а это уже опасно. Когда-то, давным-давно, астрология имела отношение к науке, но сейчас это абсолютная чепуха.
Физики с чудесами не сталкиваются, религия немногим отличается от астрологии.
— Знаешь, — продолжил Ольгерд, — я никогда не стремился публично высказывать свое мнение на эту тему, но в середине 1990-х годов случайно прочитал статью дьякона Андрея Кураева, в которой он утверждал, что атеистов нужно занести в Красную книгу. Тогда меня обескуражило такое заявление, я подумал: «Неужели атеист — исчезающий вид?» Но теперь я более оптимистичен. И вот почему. В газете «Новые известия» Виталий Гинзбург дал интервью, в котором были затронуты вопросы мракобесия и православного клерикализма, лженауки, беды и перспективы российской науки и многие другие темы. В частности, на вопрос, как он относится к вопросу введения Закона Божьего в школах, ответил: «Уроки Закона ­Божьего в ХХI веке — абсурд!»
А вот некоторые вопросы журналиста академику (опубликовано в журнале «Церковь и время», №;54):
— В чем проявляется клерикализация российского общества?
— Да буквально во всем! Суют религию туда, где ее отродясь не было. В гимне нашей светской страны вдруг появляется слово «Бог». Прилюдно поливают здания водой из водопровода, над которой помахали кадилом, и она сразу же стала святой... Средневековье какое-то! А армия? Почему в ней должны быть православные священники, я не понимаю, у нас же 20;% населения — мусульмане! Дальше — больше. Представители РПЦ во всеуслышание заявляют, что православие должно стать государственной религией. А между тем в Конституции 1993 года черным по белому написано, что наша страна является светским демократическим государством, в котором «никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной».
— А соцопросы показывают, что 80;% населения страны считают себя православными. Налицо религиозное возрождение.
— Да какое там религиозное возрождение! У нас сейчас просто мода пошла на религию. Люди видят, что президент на экране телевизора целуется с патриархом, и в массовом порядке называют себя православными. Даже убежденный коммунист Геннадий Зюганов, кажется, написал книжку о православии, что, вообще говоря, возмутительно. Коммунисты в свое время расстреляли множество священнослужителей, разрушили множество церквей, а сейчас они святее папы римского. Стоят в церквях, держат свечку в правой руке, не зная, что этой рукой креститься надо. Или пресловутое восстановление храма Христа Спасителя... Лучше бы Русская православная церковь на эти деньги больницы построила, хосписы, приюты, честное слово. Что же касается соцопросов... Знаете, меня в свое время до глубины души возмутила статья в «Литературной газете», где утверждалось, что атеисты должны быть занесены в Красную книгу, потому что они, видите ли, исчезают. Куда? Где? Все мои знакомые — атеисты. Я даже и предположить не мог, что среди ученых могут быть верующие. Поэтому и опубликовал в «Науке и жизни» анкету с простым вопросом: «Верите ли вы в Бога?» 60;% ответивших оказались атеистами, 20;% – сторонниками какой-нибудь религии, еще 10 % верили в Бога как некую высшую силу, читай природу, и 10;% оказались агностиками, полагающими, что «может быть, Бог есть, а может быть, его нет». Я и в РАН пытался провести такой опрос, но некоторые академики не захотели отвечать. Атмосфера в обществе такова, что люди боятся признаваться в собственном атеизме.
— Многие великие ученые верили в Бога. Что вам мешает пойти по их стопам?
— Я согласен с папой Иоанном Павлом II, который в своей последней энциклике, опубликованной в 1998 году, написал: «Вера и разум подобны двум крылам, на которых дух человеческий возносится к созерцанию истины». Так что наука и религия вовсе не противостоят друг другу. Но сам поверить в воскресение из мертвых, в непорочное зачатие и в реальность существования сатаны я не могу. Как можно в начале ХХI века верить в то, что пять тысяч лет тому назад Бог создал весь мир за семь дней, — я не знаю. В этой связи меня очень тревожат попытки Русской православной церкви внедриться в школу. Уроки Закона Божьего — это абсурд!
— Сторонники преподавания православной культуры в школе убеждены, что это поможет людям обрести утраченные идеалы, восстановить моральные нормы, почувствовать почву под ногами.
— Я категорически не согласен, что если Бога нет, то все дозволено, хотя это и сказал великий Достоевский. Я, например, никого не убивал и ни у кого не воровал, как и большинство атеистов. Сейчас предлагают вводить курс «Основы православной культуры» как факультативный, что вообще лишено какой бы то ни было логики. Получается, что часть учеников могут на него не ходить. Ну так что же, они вообще не будут знать о Библии, знакомство с которой необходимо для понимания целого ряда произведений искусства? Это же абсурд! В государственной школе нужен один курс религиоведения для всех, который должен вести учитель, а не священнослужитель. Нельзя преподавать детям то, что противоречит современной науке, если мы хотим на выходе получить людей думающих, образованных.
Думающие люди церкви не нужны, и из-за страха, что они таки появятся, клирики принимают срочные меры.
— Так что тебя так оптимистически настроило?
— То, что я не одинок, его ответы — это 100;% моя позиция, понимаешь? К тому же в современной России такая позиция чревата не меньше, чем распространение антисталинских листовки в эпоху НКВД.
— Что ты имеешь в виду?
— Послушай только, как РПЦ под ширмой «культура Православия» пыталась ввести в школах уроки Закона Божьего.
Патриарх Московский и всея Руси Кирилл
Из доклада на архиерейском соборе Русской Православной Церкви
2 февраля 2011 года
Религиозное образование и катехизация
Система религиозного образования Московского Патриархата призвана помогать народу Божию в изучении основ православного вероучения. Одновременно Церковь взаимодействует с государством с целью распространения в обществе знаний об истории и культуре Православия в целом и Русской Православной Церкви. Необходимо создать систему, жизнеспособную в новых условиях непрерывного образования: от дошкольных учреждений до средней школы, а затем — профессионального и высшего образования. Каждое из направлений этой деятельности предполагает разработку и реализацию преемственных и взаимосвязанных образовательных программ, стандартов и учебно-методического обеспечения. Предметом особого внимания должна стать подготовка педагогических и управленческих кадров. Предстоит большая работа по разъяснению того, что светский характер образования не тождествен атеистическому.
Уважение к мировоззрению религиозных граждан должно найти законодательное отражение в сфере образования... Разработка новой редакции федерального закона «Об образовании» затрагивает коренные интересы Русской Православной Церкви. Имеет смысл ставить вопрос о введении в закон положений, посвященных религиозному образованию. Они, в частности, должны урегулировать практику взаимодействия государства, органов местного самоуправления и религиозных организаций в преподавании знаний о религиозной культуре, воспитании учащихся в дошкольных учреждениях, средней школе, светских вузах.
Недопустимо закрепление в законодательстве антирелигиозной идеологии, противопоставляющей так называемые общечеловеческие ценности и светский гуманизм религиозному мировоззрению. Нам еще предстоит выработать механизмы взаимодействия в образовательной сфере церковных учреждений с органами власти и местного самоуправления, научными и образовательными учреждениями, родительским сообществом.
Православное образование не может находиться на периферии поля зрения епархиального руководства. Это предполагает не только увеличение финансирования и более системное внимание к проблемам, возникающим в данной сфере, но и привлечение настоящих профессионалов, специалистов, которые бы получали за свой труд достойную зарплату. Осуществление этого нового подхода к религиозному образованию предполагает тесное сотрудничество епархиальных отделов с профильным ­Синодальным учреждением. Обращаю ваше внимание на то, что Священным Синодом был одобрен ряд нормативных документов, касающихся развития религиозного образования. Проводится конфессиональная аттестация православных образовательных учреждений. В настоящее время ее прошли сто шестьдесят школ, двадцать детских садов и двенадцать дошкольных отделений при гимназиях.
А вот как отреагировала общественность на попытку РПЦ внедриться в школу с целью заполучить новое поколение инвесторов (2012 год).
Обращение к Президенту Российской Федерации В. В. Путину
Глубокоуважаемый Владимир Владимирович!
С нарастающим беспокойством мы наблюдаем за все возрастающей клерикализацией российского общества, за активным проникновением церкви во все сферы общественной жизни. Конституция Российской ­Федерации провозглашает светский характер нашего государства и принцип отделения церкви от системы государственного образования. Мы обращаемся с этим письмом к Вам, как к высшему должностному лицу нашей страны, являющемуся гарантом соблюдения основных положений Конституции.
В марте с. г. в Москве проходил XI Всемирный русский национальный собор. Среди его решений обращает на себя внимание резолюция «О развитии отечественной системы религиозного образования и науки». Название несколько странное. Если религиозное образование — внутреннее дело РПЦ, то с какой стати церковь заботится о развитии науки? И нужна ли науке такая забота? Из дальнейшего текста все становится ясным. В резолюции предлагается обратиться в Правительство РФ с просьбой «о внесении специальности „теология“ в перечень научных специальностей Высшей аттестационной комиссии. Сохранить теологию как самостоятельное научное направление». Более того, в резолюции содержится еще одна настоятельная просьба «о признании культурологической значимости преподавания основ православной культуры и этики во всех школах страны и о включении этого предмета в соответствующую область федерального образовательного стандарта».
Что касается попыток внедрения теологии в ВАК, они начались отнюдь не сегодня. Но раньше ВАК ощущала мощное давление, невидимое постороннему глазу. После Собора оно уже не скрывается. А на каком основании, спрашивается, теологию, совокупность религиозных догм, следует причислять к научным дисциплинам? Любая научная дисциплина оперирует фактами, логикой, доказательствами, но отнюдь не верой.
Между прочим, католическая церковь практически полностью отказалась от вмешательства в дела науки (в 1992 г. она даже признала свою ошибку в деле Галилея и «реабилитировала» его). В беседе с академиком В. И. Арнольдом (март 1998) папа Иоанн Павел II признал, что наука одна способна установить истину, а религия, по словам понтифика, считает себя более компетентной в оценке возможного использования научных открытий. Наша РПЦ придерживается иной точки зрения: «Необходим диалог власти и общества для того, чтобы сложившаяся в советское время монополия материалистического видения мира, наконец, прекратилась в российской образовательной системе» (из резолюции Собора).
 Вообще-то говоря, все достижения современной мировой науки базируются на материалистическом видении мира. Вопрос этот давно решен и в этом смысле нам просто не интересен. Ничего иного в современной науке просто нет. Прекрасно высказался на эту тему известный американский физик, лауреат Нобелевской премии С. Вайнберг: «Опыт ученого делает религию совершенно несущественной. Большинство ученых, которых я знаю, вообще не думают на эту тему. Они настолько не размышляют о религии, что даже не могут считаться активными атеистами» (New York Times, 23 августа 2005 г.). Так на что же нам предлагают менять «монополию материалистического видения мира»?
Но вернемся к Высшей аттестационной комиссии. Внедрение церкви в государственный орган — очевидное нарушение Конституции страны. Впрочем, церковь уже внедрилась в вооруженные силы. СМИ рекламируют религиозные церемонии окропления новой боевой техники (спускаемые на воду надводные и подводные корабли окропляются в обязательном порядке, но, увы, не всегда это помогает). Широко освещаются религиозные церемонии с участием высокопоставленных представителей власти и т.д. Все это примеры активной клерикализации страны.
Обратимся теперь к школе. Иерархи РПЦ призывают Правительство ввести во всех школах России обязательный предмет — «Основы православной культуры». Надо сказать, идея запустить религию в школы страны вынашивается давно. В циркуляре Алексия II № 5925 от 9 декабря 1999 г., обращенном ко «всем епархиальным преосвященным», отмечается, что «мы не решим задачи духовно-нравственного воспитания будущих поколений России, если оставим без внимания систему государственного образования». В заключительной части этого документа сказано: «Если встретятся трудности с преподаванием „Основ православного вероучения“, назвать курс „Основы православной культуры“, это не вызовет возражений у педагогов и директоров светских учебных заведений, воспитанных на атеистической основе». Из процитированного текста следует, что под видом «Основ православной культуры» нам пытаются ввести
(и вновь в обход Конституции) «Закон Божий».
Даже если предположить, что речь действительно идет о курсе «Основ православной культуры», уже не раз говорилось, что в многонациональной многоконфессиональной стране такой курс вводить нельзя. И, тем не менее, Собор считает, что изучение школьниками «Основ православной культуры» необходимо в нашем государстве, где православные составляют абсолютное большинство населения. Если считать атеистов русской национальности (которых у нас отнюдь не так мало, как этого кое-кому хотелось бы) поголовно православными, то большинство, наверное, получится. А вот если без атеистов, то, увы, православные окажутся в меньшинстве. Ну да дело не в этом. Разве можно так презрительно относиться к другим конфессиям? Не напоминает ли это православный шовинизм? В конце концов, неплохо было бы церковным иерархам задуматься, куда приведет такая политика: к консолидации страны или к ее развалу?
В Европейском сообществе, где межконфессиональная рознь уже проявилась во всей красе, после длительных обсуждений пришли к выводу о необходимости введения в школах курса истории основных монотеистических религий. Основной довод состоит в том, что знакомство с историей и культурным наследием других конфессий будет способствовать улучшению взаимопонимания между представителями различных национальностей и религиозных убеждений. Никому и в голову не пришло, к примеру, требовать введения «Основ католической культуры».
Год назад петербургская школьница Маша и ее папа обратились в суд с требованием включить в программу средней школы по биологии теорию творения человека божественной силой (креационизм) вместо «устаревшего и ошибочного» дарвинизма. Абсурдная сложилась ситуация: почему-то суд должен решать, верна ли теория эволюции, которая утверждает, что жизнь на Земле зародилась свыше трех миллиардов лет назад, или же справедлива теория творения, которая, в отличие от эволюционной теории, не может представить ни одного факта и, тем не менее, утвер­ждает, что жизнь на Земле существует несколько тысяч лет. Казалось бы, это вопрос, относящийся только к компетенции науки. Однако Маша и ее папа получили поддержку от патриарха Алексия II, который на Рождественских образовательных чтениях заявил: «Никакого вреда не будет школьнику, если он будет знать библейское учение о происхождении мира. А если кто хочет считать, что он произошел от обезьяны, — пусть он так и считает, но не навязывает это другим».
Ольгерд прервал чтение и, обращаясь к Лене, с улыбкой заметил:
— А что бы сегодня сказал папа школьницы Маши и патриарх Алексий II, когда бы узнал, что папа римский признал теорию эволюцию
Дарвина и теорию Большого взрыва?
 — Да уж, подвел верующих папа римский, — смеясь, поддержала его Леночка, а Ольгерд продолжил читать.
А что, если в школе изъять любые доказательства, забыть про элементарную логику, полностью выхолостить последние остатки критического мышления и перейти на зазубривание догматов? Тоже никакого вреда не будет? Кстати, чтобы все было точно: ни Дарвин, ни его последователи никогда не утверждали, что человек произошел от обезьяны. Утверждалось лишь, что у обезьяны и человека были общие предки. Да и не только с дарвинизмом у церкви проблемы. Например, какое отношение имеет «библейское учение о происхождении мира» к фактам, твердо установленным современной астрофизикой и космологией? Что же в школе изучать — эти факты или «библейское учение» о сотворении мира за семь дней?
Верить или не верить в Бога — дело совести и убеждений отдельного человека. Мы уважаем чувства верующих и не ставим своей целью борьбу с религией. Но мы не можем оставаться равнодушными, когда предпринимаются попытки подвергнуть сомнению научное знание, вытравить из образования «материалистическое видение мира», подменить знания, накопленные наукой, верой. Не следует забывать, что провозглашенный государством курс на инновационное развитие может быть осуществлен лишь в том случае, если школы и вузы вооружат молодых людей знаниями, добытыми современной наукой. Никакой альтернативы этим знаниям не существует.
Обращение подписали: академики Российской Академии наук: Александров Е. Б., Абелев Г. И., Алферов Ж. И. , Воробьев А. И., Барков Л. М., Гинзбург В. Л., Инге-Вечтомов С. Г., Кругляков Э. П., Cадовский М. В., Черепащук А. М.
Ряд православных деятелей выступили с критикой письма десяти академиков. Казалось бы, ведь ничего особенно крамольного в письме десяти нет. Просьба обратить внимание президента на недопущение нарушения конституции. Ан нет, лай поднялся на всю Ивановскую, вплоть до того, что «Народный собор» обвинил академика РАН Виталия Гинзбурга, одного из подписавших «Письмо десяти», нобелевского лауреата, в разжигании религиозной вражды и обратился к прокурору Москвы с требованием привлечь его к уголовной ответственности (формальным поводом для этого послужил комментарий Виталия Лазаревича газете «Вести образования» в феврале 2007 года).
А ларчик открывается очень просто: РПЦ и всю эту поповскую братию не на шутку испугали призывы «Гуманистических манифестов».
«Первый гуманистический манифест» (англ. Humanist Manifesto I) (1933) — программный документ религиозного гуманизма, главная идея которого состояла в необходимости создания новой нетрадиционной гуманистической религии, ориентирующейся исключительно на мирские ценности.
Основные авторы Манифеста — философ Рой Вуд Селларс, член Первого гуманистического общества Нью-Йорка, и унитарианский священник Рэймонд Б. Брэгг.
В Манифесте подчеркивалось, что развитие человеческого общества, новые научные концепции и достижения требуют пересмотра отношения к религии: «Нынешняя эпоха породила огромные сомнения в традиционных религиях, и не менее очевиден тот факт, что любая религия, претендующая на то, чтобы стать объединяющей и движущей силой современности, должна отвечать именно теперешним нуждам. Создание такой религии — главнейшая необходимость современности».
Гуманизм, таким образом, определялся как некое религиозное движение, призванное превзойти и заменить прежние религии, базирующиеся на якобы сверхъестественных откровениях. В Манифесте предлагалась новая система веры, основанная на пятнадцати тезисах, которые, будучи в целом светскими, отвергали существующее утилитарное, ориентированное на прибыль общество, обнаружившее свою несостоятельность, и давали общее представление о всемирном эгалитарном обществе, основанном на взаимном добровольном сотрудничестве. В частности:
утверждалась идея несотворенности Вселенной;
признавался факт эволюции природного и социального миров;
признавалась версия о социальных корнях религии и культуры;
отвергался традиционный дуализм души и тела, взамен которого предлагалась органическая точка зрения на жизнь;
утверждалось, что новая религия должна формулировать свои надежды и цели в свете научного духа и научной методологии;
отвергалось традиционное различие между священным и мирским, ибо ничто человеческое религии не чуждо.
Как пишет российский исследователь Юрий Черный, подписание «Пер­вого гуманистического манифеста» «стало началом влиятельного гуманистического движения, как в Соединенных Штатах, так и других странах мира. Это движение именовалось по-разному (религиозный гуманизм, натуралистический гуманизм, научный гуманизм, этический гуманизм и др.), в зависимости от тех акцентов, которые ему придавали последователи.
За первым манифестом позднее последовали еще два: через сорок лет, в 1973 году, был написан «Второй гуманистический манифест», а еще через тридцать лет, в 2003 г., вышел в свет документ под названием «Гуманизм и его устремления».
«Второй гуманистический манифест» был подготовлен в 1973 году философом Полом Куртцем и унитарианским священником Эдвином Г. Уилсоном. Он отражал, как указывали его авторы, произошедшие после издания «Первого гуманистического манифеста» «новые сдвиги и реальности мировой истории: распространение фашизма и его поражение во Второй мировой войне, раскол мира на две противоборствующие системы и создание мирового „социалистического лагеря“, холодная война и гонка вооружений, создание ООН, ускорение научно-технического прогресса, развитие демократий и укрепление движений за права человека на Западе на фоне улучшения материального благосостояния и качества жизни населения».
Авторы указывали на многочисленные опасности, угрожающие человеческому благополучию и даже самому существованию жизни на Земле, к которым они относят угрозу окружающей среде, перенаселенность, деятельность антигуманных учреждений, тоталитарные репрессии, возможность ядерной, биологической и химической катастрофы, распространение иррациональных культов и религиозных учений, проповедующих смирение и изоляцию.
В Манифесте содержался призыв ко всем людям Земли принять «комплекс общих принципов, способных служить основанием для совместных действий, то есть позитивных принципов, соотнесенных с современным состоянием человека», был предложен проект всемирного светского (секулярного) общества, целью которого, по их мнению, должна стать «реализация потенциала каждого человеческого индивида — не избранного меньшинства, но всего человечества».
В Манифесте была представлена точка зрения сторонников философии современного гуманизма на смысл жизни, гражданские свободы и демократию, отстаивались права человека на самоубийство, аборты, развод, эвтаназию и сексуальную свободу, признавалась возможность различных гуманистических подходов — как атеистического (связанного с научным материализмом), так и либерально-религиозного (отрицающего традиционные религии) гуманизма.
Большая часть предложений, высказанных в документе (такие, например, как противодействие расизму и распространению оружия массового поражения, решительная поддержка прав человека) — не вызывают никаких сомнений. Рекомендации по легализации разводов, контролю над рождаемостью, а также внедрению новых технологий ради улучшения качества жизни также находят широкую поддержку в западном обществе. Уже на практике реализована инициатива создания Международного суда. В то же время манифест также содержит ряд спорных позиций, и в первую очередь — поддержку права на аборт.
Первоначально опубликованный с небольшим количеством подписей, текст документа был затем широко распространен и получил тысячи дополнительных подписей, а на вебсайте Американской гуманистической ассоциации (АГА) размещен призыв к посетителям сайта ставить под документом все новые подписи. Специальная оговорка о том, что каждый подписывающий не обязательно должен соглашаться со всеми и каждым тезисом, а может лишь поддерживать общую идею, несомненно, помогла многим преодолеть сомнения и добавить свое имя.
Среди часто цитируемых положений манифеста 1973 года можно особо выделить два: «Никакое Божество не спасет нас, мы должны спасти себя сами» и «Мы ответственны за то, какие мы есть и какими мы станем». Оба эти положения представляют серьезную проблему для христианских фундаменталистов, приверженных доктрине подчинения человека воле всемогущего надзирающего Бога.
Под Вторым манифестом со стороны Московии стоит подпись лишь академика Сахарова.
«Гуманизм и его устремления», носящий подзаголовок «Третий гуманистический манифест» (англ. «Humanism and Its Aspirations», Humanist Manifesto III) — на сегодняшний день последний из преемников «Первого гуманистического манифеста» 1933 года. Был опубликован в 2003 году Американской гуманистической ассоциацией (АГА), комитет которой подготовила его текст. Термин «Гуманистический манифест» является собственностью АГА.
Новейший манифест намеренно сделан значительно короче двух предыдущих и включает шесть основных позиций, которые перекликаются
с тезисами более ранних текстов. Вот они:
Познание мира происходит в результате наблюдения, экспериментирования и рационального анализа (см. Эмпирицизм).
Человеческие существа являются неотъемлемой частью природы, результатом эволюционного изменения, который никем не предопределен.
Этические ценности происходят от тех человеческих потребностей и интересов, которые проходят проверку опытом.
Жизнь приобретает смысл в служении личности гуманным идеалам.
Человеческие существа социальны по своей природе и находят смысл во взаимоотношениях между собой.
Работа на благо общества максимизирует счастье индивидуума.
В списке подписавших Третий манифест —двадцать один нобелевский лауреат.
Естественно, что вся эта свора православных церковников, не в состоянии противодействовать «Гуманитарным манифестам», всю свою злобу выплеснула на тех, кто подписал «Письмо десяти».
В опубликованных материалах и публичных выступлениях встречаются личные нападки в адрес академиков РАН, обвинения в ненависти к Русской православной церкви, нарушении конституции РФ, выполнении политического заказа и противодействии тому, «чтобы люди и наше общество узнали бы собственную культуру» и т. п. В публикациях и выступлениях встречаются, например, такие выражения в адрес сторонников письма и самих академиков, как «рудименты идеологии политических пенсионеров», «химера так называемого научного мировоззрения», «бессмысленные нападки воинствующего атеизма». Так, в частности, выразился заместитель главы ОВЦС протоиерей Всеволод Чаплин о точке зрения, высказанной членом Общественной палаты Вячеславом Глазычевым и в письме академиков РАН. Глава пресс-службы Московской патриархии священник Владимир Вигилянский (в связи с заявлением правозащитников «В поддержку письма академиков РАН») заявил: «...За словами правозащитников, по сути дела, стоит призыв к новым репрессиям на религиозной почве».
Генеральный постулат «гуманистов» — это безбожие. Противники манифеста как аргумент выдвигают людей, выросших при советской власти, которые были уверены, что воинствующее безбожие процветает только у нас. А «у них» все нормально: храмы не рушили, религию не запрещали, лекций по научному атеизму не читали. До поднятия «железного занавеса» многие даже думали, что Запад очень религиозен. А когда начались массовые турпоездки и выяснилось, что это, мягко говоря, не так, возникло недоумение. Почему? Там же не запрещали, не сажали, не крушили...
Однако быстро был найден невнятный, но вполне устраивающий многих ответ: отпадение от веры на Западе произошло как-то само собой — прогресс, знаете ли, комфорт, сытая жизнь... Им, буржуям, и без Бога хорошо. Церкви стали сдавать в аренду под спорткомплексы, рестораны, а то и так оставляли закрытыми из-за ненадобности.
Но знакомство с «Гуманистическим манифестом» опровергает версию спонтанной апостасии (отпадения). Под Первым манифестом стоят только подписи зарубежных идеологов. В частности, Джона Дьюи — философа, который сыграл заметную, если не ключевую, роль в разрушении американского классического образования и чьи взгляды впоследствии легли в основу сходных процессов «реформирования школы» в других странах (в том числе и в ельцинской Московии). Конечно, для советских идеологов 30-х годов богоборческие мотивы первого «Манифеста» были слишком завуалированы: «Очевидно, что любая религия, которая надеется в современных условиях стать синтезирующей и динамичной силой, должна изменить свои формы, приспособив их к сегодняшним потребностям. Создание такой религии является главной необходимостью... Отныне мы не считаем адекватными вероисповедание, религиозные идеи и обряды своих отцов».
В 1973 году, когда богоборческий пафос уже не звучал так откровенно по-людоедски, а на западе, напротив, атеизм принимал все более открытые формы, позиции значительно сблизились. И хотя под вторым «Манифестом» со стороны Московии стоит лишь подпись академика ­Сахарова, взгляды авторов (с небольшими оговорками, касающимися критики коммунизма) охотно разделили бы многие советские интеллигенты. «Традиционная догматическая и авторитарная религия, которая ставит ­поклонение Богу, обряд, культ и Символ веры выше человеческих нужд, желаний и опыта, причиняет вред человеческому роду. Всякая ­информация
о природном естестве должна пройти проверку на научную доказательность. А догматы и верования традиционной религии такой проверки не выдерживают... Не божество будет нас спасать, а мы должны спасать себя сами... Не существует доказательных свидетельств того, что жизнь не кончается со смертью тела... Т.е. негибкая мораль местного прихода и религиозные идеологии — пройденный этап».
Ну а в 2003 году, в третьем варианте «Манифеста», традиционная религия вообще списана в утиль. В нем сказано, что «упорная приверженность традиционным религиозным воззрениям обычно способствует нереалистичным, пассивистским, мистическим подходам к социальным проблемам, сеет недоверие к науке и слишком часто становится на защиту отсталых социальных институтов... Для человечества настало время осознать собственную зрелость — отбросить пережитки первобытного мистического мышления и мифотворчества, подменяющие истинное постижение природы».
Под Третьим манифестом мы находим подписи представителей естественных наук и философов. Среди них и те, кто подписал «Открытое письмо Президенту», — Г. И. Абелев, Э. П. Кругляков, а также В. Л. Гинзбург, который последовательно борется против введения в российские школы предмета «Основы православной культуры».
Конвергенция произошла, безбожники всех стран объединились. Что же они поставили во главу угла, на место несуществующего Бога? Для бывших советских граждан здесь нет никакого открытия, любой из нас мог бы ответить на этот вопрос даже во сне: «Разумеется, науку с ее достижениями!» И жрецов научного прогресса — как самых подкованных, способных переустроить мир, который томится в оковах традиционных религий. Переустроить так, чтобы людям было удобно и спокойно жить. Чтобы восторжествовала социальная справедливость, чтобы людей не разделяли ни границы, ни верования, ни национальные особенности. Чтобы образовалось единое мировое государство с единым управлением и была (цитируем еще один важный гуманистический документ — «Декларацию взаимной зависимости», предложенную миру в 1988 году Международной гуманистической академией) выработана «новая всемирная этика», которая, хотят этого или нет теперешние клирики, станет в эпоху Водолея доминирующей. Задача за решением всемирного роста ВВП, который обеспечит достойное существование граждан Земли и даст возможность поднять уровень образования настолько, чтобы каждый понял всю бессмысленность теологического мракобесия.
«Лед тронулся, господа присяжные заседатели!.. — как говорил незабвенный Остап Бендер. — ...Пора переквалифицироваться в управдомы... если, конечно, хватит ума».
Но Патриарх Московский не собирается складывать оружие и, похоже, идя на таран, провозглашает: «Ересь человекопоклонничества — новая опасность, которая грозит человечеству». О ней патриарх Кирилл предупредил верующих, собравшихся в Храме Христа Спасителя в праздник Торжества православия. Это, по мнению Святейшего, беспрецедентное изгнание Бога в масштабах всей планеты.
«Сегодня мы говорим о глобальной ереси человекопоклонничества, нового идолопоклонства, исторгающего Бога из человеческой жизни. Ничего подобного в глобальном масштабе никогда не было. Именно на преодоление этой ереси современности, последствия которой могут иметь апокалиптические события, Церковь должна направлять силу своей защиты, своего слова, своей мысли. Мы должны защищать православие».
Патриарх Кирилл назвал ересью защиту прав и «человекопоклонничество». Он наставлял паству, как принимать удары и оставаться твердым. По мнению Святейшего, в Новое время универсальным критерием истины стал человек и его права, «и началось революционное изгнание Бога из человеческой жизни, из жизни общества». Это движение сначала охватило Западную Европу, Америку, а затем и Россию.
Заметим, что в странах Западной Европы многие церкви и костелы отданы в аренду под спортивные залы и рестораны или попросту пустуют. Рост ВВП этих стран настолько высок, что догматы христианства не играют роли как в материальном обеспечении семей, так и в возможности для подрастающего поколения получить образование.
Плохо это или хорошо, когда во главе угла всего, что происходит в мире, ставится исключительно польза человека, лишенного нравственных, христианских заповедей? Патриарх рассказал, как Бога пытались «выдавить» из страны на примере своей собственной семьи. Его первые учителя — дед и отец — прошли тюрьмы и лагеря «не потому, что они нарушали государственные законы, а потому, что отказались предать Господа и Православную церковь».
А сегодня эта идея жизни без Бога, выйдя из атеистического государства, каким был Советский Союз, расползлась по земному шару. «Мы видим, как прилагаются усилия во многих процветающих странах законом утвердить право любого выбора человека, в том числе и самого греховного, идущего вразрез со словом Божиим, с понятием святости, с понятием Бога», — сказал глава РПЦ и призвал верующих идти в мир и проповедовать истинные ценности.
Верующему в Московии самому решать, оставаться ли в нищенском государстве с низким до предела ВВП и растущими как грибы церквями и жирными попами, или строить иную жизнь, достойную XXI столетия, —
с предприятиями, оснащенными высокими технологиями, обеспечивающими высокий уровень достатка, молодым поколением, защищенным от индоктринации теологическим мракобесием.
Поскольку доходы тесно связаны с образованием, то нет ничего удивительного в том, что «традиционные верующие» в большинстве своем люди не просто бедные, а нищие (у 68;% доход составляет 500 рублей (152 гривни) на человека в месяц, среди атеистов таких — 29;%). Так что «традиционные верующие» — в большинстве своем темные и нищие.
Гуманисты уверяют, что они лишь откликаются на новые реалии, на вызовы времени. Но на самом деле каждый такой документ представлял собой достаточно конкретную программу будущих действий для формирования новой реальности. А поскольку авторы и многие, подписавшие манифест, имели большие связи, нередко возглавляли весьма влиятельные организации (например, Джулиан Хаксли, подписавший «Манифест» 1973 года, был президентом ЮНЕСКО, Алан Гутмахер руководил Международной федерацией планирования семьи), то идеологическая идея имеет приличные шансы стать былью.
Ольгерд закончил подборку материала и подумал, что было бы неплохо предложить его авторам «Третьего гуманистического манифеста», предварительно запатентовав логотип «Верующий в бога — еще не Homo sapiens».
57. Если цель христианства сопоставить с целью законов Ману, если наилучшим образом осветить эту величайшую противоположность целей, то нечестивость христианских средств можно поймать in fragranti. Критик христианства не может избежать того, чтобы не выставить христианства заслуживающим презрения. Книга законов, вроде законов Ману, имеет такое же происхождение, как и всякая хорошая книга законов: она резюмирует опыт, благоразумие и экспериментальную мораль столетий, она подводит черту, но не творит ничего. Предпосылкой к кодификации такого рода является то, что средства создать авторитет истине, медленно и дорогой ценой завоеванной, совершенно отличны от тех средств, которыми она доказывается. Книга законов никогда не говорит о пользе, об основаниях, о казуистике в предварительной истории закона: именно благодаря этому она лишилась бы того императивного тона, того «ты должен», которое является необходимым условием для повиновения. В этом-то и заключается проблема. — В определенный момент развития народа его глубокий, всеохватывающий опыт, — сообразно с которым он должен, т. е., собственно говоря, может жить, — является законченным. Его цель сводится к тому, чтобы собрать возможно полную и богатую жатву с времен эксперимента и отрицательного опыта. Следовательно, прежде всего теперь нужно остерегаться дальнейшего экспериментирования, дальнейшей эволюции ценностей, уходящего в бесконечность исследования, выбора, критики ценностей. Всему этому противопоставляется двойная стена: во-первых, откровение, т. е. утверждение, что разум тех законов не человеческого происхождения, что он не есть результат медленного изыскания, сопровождаемого ошибками, но, как имеющий божественное происхождение, он был только сообщен уже в совершенном виде, без истории, как дар, как чудо... ­Во-вторых, традиция, т. е. утверждение, что закон уже с древнейших времен существовал, что сомневаться в этом было бы нечестиво и преступно по отношению к предкам. Авторитет закона покоится на тезисах: Бог это дал, предки это пережили. Высший разум подобного процесса заключается в намерении оттеснить шаг за шагом сознание от жизни, признаваемой за правильную (т. е. доказанную огромным и тонко просеянным опытом), чтобы достигнуть таким образом полного автоматизма инстинкта, — это предпосылки ко всякого рода мастерству, ко всякого рода совершенству в искусстве жизни. ­Составить книгу законов по образцу Ману — значит признать за народом мастера, признать, что он может претендовать на обладание высшим искусством жизни. Для этого она должна быть создана бессознательно: в этом цель всякой священной лжи. — Порядок каст, высший господствующий закон, есть только санкция естественного порядка, естественная законность первого ранга, над которой не имеет силы никакой произвол, никакая «современная идея». В каждом здоровом обществе выступают, обусловливая друг друга, три физиологически разнопритягательных типа, из которых каждый имеет свою собственную гигиену, свою собственную область труда, особый род чувства совершенства и мастерства. Природа, а не Ману отделяет одних — по преимуществу сильных духом, других — по преимуществу сильных мускулами и темпераментом и третьих, не выдающихся ни тем, ни другим — посредственных: последние, как большинство, первые, как элита. Высшая каста — я называю ее кастой немногих — имеет, будучи совершенной, также и преимущества немногих: это значит — быть земными представителями счастья, красоты, доброты. Только наиболее одаренные духовно люди имеют разрешение на красоту, на прекрасное; только у них доброта не есть слабость. Pulchrum est paucorum hominum: доброе есть преимущество. Ничто так не возбраняется им, как дурные манеры, или пессимистический взгляд, глаз, который все видит в дурном свете, или даже негодование на общую картину мира. Негодование — это преимущество чандалы; также и пессимизм. «Мир совершенен» — так говорит инстинкт духовно одаренных, инстинкт, утверждающий жизнь: «несовершенство, все, что стоит ниже нас, дистанция, пафос дистанции, сама чандала, — все принадлежит к этому совершенству». Духовно одаренные, как самые сильные, находят свое счастье там, где другие нашли бы свою погибель, — в лабиринте, в жестокости к себе и другим, в исканиях; их удовольствие — это самопринуждение; аскетизм делается у них природой, потребностью, инстинктом. Трудную задачу считают они привилегией; играть тяжестями, которые могут раздавить других, — это их отдых... Познание для них форма подвижничества. — Такой род людей более всех достоин почтения — это не исключает того, что они самые веселые, радушные люди. Они господствуют не потому, что хотят, но потому, что они существуют; им не предоставлена свобода быть вторыми. — Вторые — это стражи права, опекуны порядка и безопасности, это благородные воины, это прежде всего король, как высшая формула воина, судьи и хранителя закона. Вторые — это исполнители сильных духом, их ближайшая среда, то, что берет на себя все грубое в господстве, их свита, их правая рука, их лучшие ученики. — Во всем, повторяю, нет ничего произвольного, ничего «деланного»; все, что нe так, то сделано, — природа там опозорена... Порядок каст, иерархия, только и формулирует высший закон самой жизни; разделение трех типов необходимо для поддержания общества, для того, чтобы сделать возможными высшие и наивысшие типы, — неравенство прав есть только условие к тому, чтобы вообще существовали права. — Право есть привилегия. Преимущество каждого в особенностях его бытия. Не будем низко оценивать преимущества посредственных. Жизнь, по мере возвышения, всегда становится суровее, — увеличивается холод, увеличивается ответственность. Высокая культура — это пирамида: она может стоять только на широком основании, она имеет, как предпосылку, прежде всего сильную и здоровую посредственность. Ремесло, торговля, земледелие, наука, большая часть искусств, одним словом, все, что содержится в понятии специальной деятельности, согласуется только с посредственным — в возможностях и желаниях; подобному нет места среди исключений, относящийся сюда инстинкт одинаково противоречил бы как аристократизму, так и анархизму. Чтобы иметь общественную полезность, быть колесом, функцией, для этого должно быть естественное призвание: не общество, а род счастья, к которому способно только большинство, делает из них интеллигентные машины. Для посредственностей быть посредственностью есть счастье; мастерство в одном, специальность — это естественный инстинкт. Было бы совершенно недостойно более глубокого духа в посредственности самой по себе видеть нечто отрицательное. Она есть первая необходимость для того, чтобы существовали исключения: ею обусловливается высокая культура. Если исключительный человек относится к посредственным бережнее, чем к себе и себе подобным, то это для него не вежливость лишь, но просто его обязанность... Кого более всего я ненавижу между теперешней сволочью? Сволочь социалистическую, апостолов чандалы, которые хоронят инстинкт, удовольствие, чувство удовлетворенности рабочего с его малым бытием, — которые делают его завистливым, учат его мести... Нет несправедливости в неравных правах, несправедливость в притязании на «равные» права... Что дурно? Но я уже сказал это: все, что происходит из слабости, из зависти, из мести. — Анархист и христианин одного происхождения.
Фридрих Ницше. «Антихристианин. Проклятие христианству»