Верующий в бога - еще не Homo sapiens Глава 59

ВЕСЕЛАЯ РЕЛИГИЯ


Предисловие:
59. Вся работа античного мира напрасна: у меня нет слов, чтобы выразить чудовищность этою. — И принимая в соображение, что эта работа была только предварительной работой, что гранитом его самосознания был заложен лишь фундамент к работе тысячелетий, — весь смысл античного мира напрасен!.. К чему греки? к чему римляне? — Там были уже все предпосылки к научной культуре, все научные методы, было твердо поставлено великое несравненное искусство хорошо читать, — эта предпосылка к традиции культуры, к единству науки; естествознание в союзе с математикой и механикой было на наилучшем пути, — понимание фактов, последнее и самое ценное из всех пониманий, имело свои школы, имело уже столетия традиций! Понятно ли это? Все существенное было найдено, чтобы можно было приступить к работе: методы, повторяю десять раз, это и есть самое существенное, а вместе с тем и самое трудное, то, чему упорнее всего противятся привычки и леность. Все дурные христианские инстинкты сидят еще в нас, и нужно было огромное самопринуждение, чтобы завоевать свободный взгляд на реальность, осмотрительность в действии, терпение и серьезность в самомалейшем, всю честность познания, — и все это уже было там! было уже более чем два тысячелетия перед этим! Прибавьте сюда еще тонкий такт и вкус! Не как дрессировка мозга! Не как «немецкое» образование с вульгарными манерами! Но как тело, как жесты, как инстинкт, — одним словом, как реальность! Все напрасно! За одну лишь ночь стало это только воспоминанием! — Греки! римляне! Благородство инстинкта, вкус, методическое исследование, гений организации и управления, вера, воля к будущему людей, великое утверждение всех вещей, воплотившихся в imperium Romanum, и очевидных для всех чувств, великий стиль, сделавшийся не только искусством, но реальностью, истиной, жизнью... — И все это завалено не через какую-нибудь внезапную катастрофу! Не растоптано германцами или иными увальнями! Но осквернено хитрыми, тайными, невидимыми малокровными вампирами! Не побеждено — только высосано!.. Скрытая мстительность, маленькая зависть стали господами! Разом поднялось наверх все жалкое, страдающее само по себе, охваченное дурными чувствами, весь душевный мир гетто!.. Нужно только почитать какого-нибудь христианского агитатора, например св. Августина, чтобы понять, чтобы почувствовать обонянием, какие нечистоплотные существа выступили тогда наверх. Совершенно обманулись бы, если бы предположили недостаток ума у вождей христианского движения: о, они умны, умны до святости, эти господа отцы церкви! Им недостает совсем иного. Природа ими пренебрегла, — она забыла уделить им скромное приданое честных, приличных, чистоплотных инстинктов... Между нами будь сказано, это не мужчины... Если ислам презирает христианство, то он тысячу раз прав: предпосылка ислама — мужчины.
Фридрих Ницше. «Антихристианин. Проклятие христианству»



Глава 59
ВЕСЕЛАЯ РЕЛИГИЯ
Древние цивилизации подарили миру неповторимую историю, культуру и религию. Зачастую нельзя четко разграничить, где заканчивается культура и начинается религия. Они дополняют друг друга, создавая уникальный тандем, что, в свою очередь, влияет на формирование государственного строя. Но одно можно с уверенностью сказать — каждый народ достоин правителей, которые им управляют, и богов, которые себе создал. Геродот считает, что греческих богов создали Гомер и Гесиод. Именно они превратили суровых древних богов, олицетворявших силы природы, в идеальных существ, имеющих все человеческие добродетели и пороки. Античные боги красивы, умны, обладают уникальной силой и способностями, они велики и бессмертны. Но качества души и сердца у них такие же, как у людей, мотивы действий — те же. Над ними владычествуют чувства и страсти, свойственные людям — они любят и ненавидят, им известны радость и печаль, доброта и жестокость. Именно Гомер сделал их такими — веселыми и живыми. В этом уникальность античной религии.
Сонм олимпийских богов и богинь с Зевсом во главе — идеализированное подобие царского семейства. Так же, как царь созывает вельмож на советы и на пиры, так и Зевс собирает богов и богинь в золотой олимпийский дворец. Там они весело пируют, вкушая нектар и амброзию, услаждаясь пением муз, игрою Аполлона на лире, им прислуживает дочь Зевса Геба — богиня молодости. Такой Олимп во всем божественном блеске воспет в древнегреческой поэзии и мифологии.
Конечно, жизнь олимпийцев не свободна от забот. Временами люди вовлекают их в хлопоты своими безрассудствами, но это лишь мимолетные неприятности, не портящие общего светлого блаженного счастья. Им не чужды земные страсти, у них бывают раздоры, ведущие к банальным ссорам и скандалам. Главная олимпийская чета — Зевс и Гера — бранятся, как простые смертные. Поводов предостаточно: Зевс, выражаясь современным языком, был страшный бабник, совратитель и соблазнитель юных дев и юношей, поэтому изменял своей жене — могущественной богине Гере — направо и налево, с утра до вечера и с вечера до утра. А чтобы Гера не могла его застукать с поличным в момент измены, Зевс являлся к своим пассиям в разных образах: быка, лебедя, орла, золотого дождя... Что любопытно, «невинные жертвы» Зевса, видя перед собой возбужденного быка, орла, лебедя, охотно отдавались быку, орлу, лебедю... Этому трудно найти объяснение, да и не будем пытаться его искать, а просто поведаем о некоторых любовных похождениях Зевса, как пример того, как боги развлекались в свободный от праздности час.
Показательным в этом плане случай с юной нимфой Каллисто, спутницей охотницы Артемиды.
Все девы, окружавшие Артемиду, поклялись богине, что будут хранить свою девственность, пока служат богине. Однажды Каллисто, утомленная охотой, освободившись от одежд, легла под тенью раскидистого дерева и уснула. Зевс, летая над землей в поисках развлечений, узрел обнаженную деву и, как повествует Овидий в «Метаморфозах»: «...огонь разгорелся в его жилах». Распалившись, Зевс решил овладеть юной прелестницей, тем более, что она была для него легкой добычей (еще бы — голая и спящая). Всего лишь на секунду Зевс подумал о своей жене Гере: «Эту проделку жена не узнает, наверно. Если ж узнает, то пусть! Это ль ругани женской не стоит?» — вещает Овидий в своих «Метаморфозах».
Решив так, Зевс спустился к спящей нимфе в образе ее госпожи Артемиды. Он стал страстно целовать обнаженную нимфу, и та спокойно принимала его поцелуи (очевидно, привыкла к таким ласкам Артемиды). Зевс так распалился, что его мужская сущность выскочила наружу, что очень удивило нимфу, но, тем не менее, она отдалась Артемиде, то бишь Зевсу.
Сделав свое дело, он улетел «гулять» в поисках новых развлечений. А Каллисто, как ни странно, не стала обсуждать это «приключение» с
Артемидой, хотя была уверена, что отдалась именно ей (святая простота!). Прошло время, и у Каллисто стал расти животик. Нимфа девять месяцев не снимала с себя одежды, скрывая свою беременность, и все это время Зевс посещал владения Артемиды, обрюхатив всех девятнадцать ее нимф. Беременность Каллисто завершилась рождением двух сыновей — Аркада и Пана. Кого родили другие нимфы, неизвестно.
Узнав, что Каллисто не только потеряла девственность, но и родила двух мальчиков, Артемида так разгневалась на нее, что хотела убить.
От смерти Каллисто спас Зевс, отправив ее на небо в виде созвездия Большой Медведицы. Вот такая история — была нимфой, стала медведицей в далекой звездной ссылке.
А вот случай с юношей. Однажды Зевс пленился необыкновенной красотой Ганимеда. Чтобы похитить прекрасного юношу и сделать его своим возлюбленным, Зевс превращается в огромного орла и похищает его. На Олимпе Ганимед становится любимцем Зевса и делит с ним ложе (куда только Гера смотрела), за это ему была дарована вечная юность и бессмертие. Ганимед стал виночерпием на пирах богов, сменив на этом посту Гебу. Говорят, Зевс поместил его на небо в виде созвездия Водолей. Так что, гуляя под звездным небом, учтите, что там все сплошь возлюбленные Зевса.
Другой жертвой любвеобильного олимпийца стала Европа. По легенде Зевс явился Европе, игравшей с подругами на берегу моря, в виде белого быка и похитил ее, увезя на своей спине на остров Крит. Там, на острове, Зевс принял вид прекрасного юноши и овладел Европой. От этого союза родились Минос, Радамант и Сарпедон.
Зевс был выдумщиком, каких не видывали! Неприступной красавицей Ледой он овладел, превратившись в лебедя. Она родила от него Полидевка и Елену.
К Данае, запертой в подземном медном доме отцом, которому предрекли, что он будет убит сыном своей дочери, Зевс проник в виде золотого дождя и оплодотворил ее лоно. У Данаи родился сын Персей.
Чтобы овладеть буйной Антиопой, Зевс превращается в традиционного спутника менад по дионисийским шествиям — сатира.
В облике змея он соблазнил сестру Геры богиню плодородия Деметру, а затем ее дочь Персефону.
В облике перепела — Лето. Когда Лето пришло время родить, ревнивая Гера запретила земной тверди дать роженице место для родов. Она преследовала ее по всей земле, и лишь на острове Делос у озера та родила Артемиду и Аполлона.
Ради любовных забав Зевс принимал огненное обличье, превращался даже в муравья, голубя и т.д. — фантазия безгранична.
В образе облака он соблазнил Ио. На ней-то Гера и выместила свою злость сполна. Чтобы скрыть Ио от жены, Зевс превратил ее в белую корову, но Гера узнала ее и напустила чудовищного овода на бедное животное. Ио нигде не могла найти покоя, овод всюду преследовал ее и жалил, причиняя страдания. Несчастная Ио! Лучше бы Зевс отправил ее тоже на небо, было бы одним созвездием больше.
Гера была мстительной и злопамятной. Она не прощала измен и часто устраивала скандалы неверному супругу, преследовала его любовниц, навлекала на них разные неприятности. Зевс отбивался, как мог, но иногда терпению громовержца наступал конец и, когда угрозы не действовали, он, чтоб усмирить ее, прибегал к крайним мерам. Однажды Зевс повесил Геру между сиянием эфира и облаками, привязав к ногам ей две наковальни,
а руки сковал золотою цепью. Вот так — богиня не богиня, а мужа слушаться должна!
Когда Зевс гневался, гром и молнии сотрясали Олимп, и тогда берегись все, кто попадался под руку! Однажды в гневе он сбросил своего сына Гефеста с самого неба. Гефест летел вниз целый день и, упав на Лемнос, был оглушен ударом о землю. К счастью для него, он нашел хороший прием у лемносских сентийцев, которые утешили горемыку. Но к полетам он, похоже, привык: мать, желая избавиться от неприятности видеть хромого сына, тоже сбрасывала его с неба. В тот раз он упал в море, и богини Фетида и Эвринома приняли его дружески. Именно поэтому он впоследствии так услужливо исполнил просьбу Фетиды, пожелавшей, чтобы он сделал щит, шлем и латы для Ахиллеса.
В общем, в наше время таких отца с матерью лишили бы родительских прав.
Зевс постоянно ссорится и с другими богами, например с Посейдоном, часто грозит ему. Посейдон пытается противиться брату, но все же покоряется, от грома и молний, так сказать, подальше.
Дочери Зевса также ведут себя зачастую, как склочные бабы, доходит до рукоприкладства. Афина Паллада однажды нанесла удар в грудь Афродите и направила копье Диомеда на нее и Ареса, так что те двое, раненые, со стоном улетели на Олимп. А там уже Гера взялась воспитывать Артемиду ударами ее же лука по голове. Не Олимп, а коммунальная квартира, Зощенко отдыхает!
Но ссоры производят лишь краткое неудовольствие между богами и не столько нарушают, сколько оживляют блаженство их жизни. Всегда находятся примирители и согласие восстанавливается. Когда ссора Зевса с Герой наводит тень на пир богов и богинь, смешной добряк Гефест уговаривает ссорящихся помириться, чтобы не мешать веселью, идет кругом стола, наливая золотые кубки, и блаженные боги громко хохочут, любуясь, как он, прихрамывая, суетится. С Гефестом вообще путаница сплошная: по «Илиаде» он женат на Харите, по «Одиссее» — на самой Афродите. Факт, что женою хромоногого стала красавица, символически выражает идею о красоте произведений кузнечного ремесла. Но хромой кузнец — не партия богине любви, и его брак с нею, по представлениям древних греков, делает ему много горя: его жена завела связь с богом войны Аресом. Обманутый муж придумал хитрость: жена с любовником попались в искусно сделанную сеть, и он привел богов и богинь смеяться над ними — приключение, которое воспевал Демодок на пире у царя феаков Алкиноя. Считается, что в образе слепого певца Демодока Гомер изобразил самого себя, отсюда и пошло восприятие Гомера слепым.
Лирой, звеня сладкозвучной пел Демодок вдохновенный...
Муза его при рождении злом и добром одарила —
Очи затмила его, даровала за то сладкопение.
Наивные гомеровские рассказы, отнимавшие святость у богов, слишком подверженных человеческим слабостям, возбуждали сильное неудовольствие мыслителей позднейшего времени, когда религиозное чувство в Древней Греции стало более серьезным и глубоким. Пифагор считал, что Гомер своими оскорбительными для богов вымыслами заслужил тяжелое наказание в загробной жизни, Пиндар и трагики устраняли из своих произведений народные рассказы. Конечно, возвращение к серьезному первобытному воззрению на богов было необходимо для того, чтобы религиозные понятия сохранили свою святость, иначе ­религия Древней Греции стала бы забавой, мысли о богах и богинях побуждали бы не к возвышенному настроению, а к чувственным наслаждениям. Что греха таить, Древняя Греция была раем для такого рода наслаждений, но грекам при этом не были чужды серьезные религиозные чувства, которые поддерживались обрядами, гимнами и таинствами богослужения.
Таким образом, их религиозные понятия вызывали побуждение заботиться о своем совершенствовании, обуздывать свои страсти, подчинять свои влечения разуму, развивать в себе благородные, гуманные стремления. По древнегреческим религиозным понятиям, человек не должен был ни давать своей чувственности владычествовать над ним, ни умерщвлять в себе чувственность. Он должен был заботиться о гармоническом развитии всех элементов своей человеческой природы и при этом уважать себя. Но уважение к себе он не должен доводить до надменности, как не должен оскорблять ни богов, ни других людей. Такова была, по понятиям греков, сущность нравственных обязанностей человека.
Зевс хоть и царь над всеми олимпийскими богами, но, в отличие от царей земных, не суровый властелин, не деспот. Даже людям он дает свободу действий, что уж говорить о богах и богинях. Вот они и шалят, вольничают, хлопотливо вмешиваются в человеческие дела, часто изменяя ход событий, увлекаясь, помогают или, наоборот, всячески препятствуют в их свершении.
Боги прилетают или приезжают на конях и колесницах по воздуху с неба на землю, чтобы обонять приятный для них запах жертв, посетить любимые места или оказать помощь тем людям, которым покровительствуют. Они интригуют друг против друга, иногда увлекаются любовью или враждой до такой степени, что совершают дурные дела, как, например, Гера и Афина, склонив Пандара к предательству: тот ранил Менелая, нарушив перемирие между греками и троянцами. А в истории с похищением Елены Прекрасной троянцем Парисом боги вообще разделились на две партии, одна из которых стала на сторону влюбленных во главе с Афродитой, а против них — другая партия во главе с Герой и Афиной Палладой. Они не могли простить Парису то, что он отдал яблоко с надписью «Прекраснейшей» Афродите, хотя каждая из богинь пыталась соблазнить юношу своими дарами, надеясь получить от него приз. Гера обещала Парису власть, Афина сулила ему непревзойденную мудрость и воинскую славу,
а Афродита — любовь прекраснейшей в мире женщины. Она сдержала свое слово — Елена своей красотой затмевала богинь.
Боги и сами охотно вступали в любовные связи не только с богинями, а и со смертными, выбирая красивых девушек и юношей, так что Зевс в этом плане был не единственный.
А вообще, их отношения к людям основаны на чувствах доброй нравственности, справедливости, доброжелательства. Боги древних греков имеют не только силу, но и желание быть полезными людям, впрочем, случается, что тот или другой из них слишком пристрастен к некоторым людям и враждебен другим. По убеждению греков, гнев богов люди навлекают на себя больше всего тем, что не оказывают им должного уважения. Боги требуют почтения к себе в виде жертвоприношений, и кто почтительно служит им, тот приобретает их расположение и поддержку.
Во времена великих древнегреческих героев боги находились в очень близких сношениях с людьми, рожая сыновей богов от смертных, например Энея, Сарпедона, Ахиллеса, Геракла. Боги делали подарки своим любимцам, давали им советы, сражались за них. Зевс возвещал людям свою волю знаками: громом и молнией, полетом птиц, в особенности орла, сновидениями, а иногда через прорицателей и оракулов, или же присылал ­Гермеса, Ириду — личных посланников.
Греки были убеждены, что судьбами их правят высшие силы. Если какой-то из богов враждебен человеку, то всегда найдется другой бог, который будет ему покровительствовать. И вообще, люди всегда надеялись на помощь богов. Неудачи, беды считались не злою волею богов, а следствиями собственной вины пострадавших или действиями непостижимого провидения, которому человек должен покоряться безропотно. Жизнь каждого человека находилась в руках Мойр, которые могли в любой момент прервать нить судьбы. Эти понятия порождали веру, что боги, правящие жизнью людей, благоприятствуют им во всем хорошем, а это должно оказывать благотворное влияние на каждого человека.
Греки чтили божественные заповеди, за нарушение которых боги наказывают их: почтение к родителям, обычай гостеприимства, святая обязанность дать приют просящим убежища, гонимым и бедным, верность дружбе, любовь к отчизне, своему племени, своему роду.
В некоторых местах поэм Гомера говорится, что подвергшийся несчастию ненавистен богам. Это значит, что он наказан бедствием за какое-нибудь преступление. Боги справедливы, но не безжалостны в своем правосудии. Они, подобно царям и отцам, жалеют, прощают. За ослепляющей Атой идут медленными шагами Литы (мольбы) — кроткие богини, приносящие прощение тому грешнику, который охотно принимает их.
Но что важно, жрецы в Греции никогда не были посредниками между богами и людьми, каждый сам за себя просил богов и приносил им жертвы. Греки считали, что боги имеют все и не нуждаются в дорогих подношениях, поэтому в жертву приносились те части животного (конечности, кости, шкура), которые не употребляли в пищу. Мясо оставляли себе, остальное сжигали, и дым доносил богам аромат жертвы. Выпивая вино, греки выливали несколько капель на землю, угощая тем самым богов.
Древний грек служил своим богам с радостным сердцем — не в тоске страха, не мрачным аскетизмом, а с веселым чувством, праздниками и поэтическими обрядами. Не умерщвлением плоти, не уродованием своего тела, а заботой о здоровой жизни души и тела, развитии своего художественного чувства, идей красоты и добра. Ницше по этому поводу выразился очень точно: «Христианство нуждается в болезни почти в такой же мере, как Греция нуждалась в избытке здоровья».
Чтя своих богов, греки во всем подражали им. Все что ни делалось, делалось с согласия богов, под их покровительством и неусыпным контролем. Они служили грекам примером и в сексуальной жизни — Зевс в первую очередь.
Согласно древнегреческой мифологии, половой член Зевса — это начало всех начал, дар жизни, что и проявилось в повсеместном фаллическом культе Эллады. В честь Дионисия, бога винограда и виноделия, покровителя театрального действия, устраивались фаллические шествия с 25 марта по 1 апреля — Великие Дионисии, а потому воплощением плодовитости в древней Греции являлся мужчина. Греки даже специально изготавливали из кожи фалоиммитаторы и продавали их, потому как искренне верили, что женщины завидуют мужчинам — счастливым обладателям
полового члена.
Надо сразу отметить тот факт, что наши современники, очарованные великолепием Афин, философскими дискуссиями, изящными тогами, зачастую неоправданно романтизируют древнюю Грецию, а ведь, говоря простым языком, это была элитная деревня, располагавшаяся на клочке земли немногим более полутора квадратных километров.
 Да и времечко, надо сказать, было еще то! Личного друга Перикла ­Фидия посадили за кражу золота, которое он не крал. Аспасию, прекраснейшую из женщин, засмеяли до смерти, Сократа затравили. Так что склочный это был народ — древние греки, вот почему Платон так возненавидел своих соплеменников: и поэтов, и демократов, вот почему создал свою пережившую века утопию. Правда, при этом идеалом Платона стала Спарта — город-государство, после падения которого выяснилось, что большего мерзавца, чем спартанец, быть не может. Лгун, вор, неженка и гей. Спартанец был сильным человеком, пока шагал в строю, но как только он оставался один на один с соблазнами быта, бесстрашный воин тут же превращался в совершенного подонка.
Современные исследователи по памятникам древности судят о жизни народов, чьи представители эти памятники создавали. А ведь эллинская культура была ориентирована в первую очередь на мужчину! ­Женщина, как правило, находилась в подчиненном состоянии, и отношение к ней было весьма неоднозначным. К тому же, согласно закону вселенского баланса, величайшие творения искусства и философии созидаются не в самые безоблачные для социума времена. Хотя как сказать! Ведь древняя Греция была настоящим сексуальным раем! Во всяком случае так может показаться после знакомства с античным искусством, где предмет интимных отношений возводился в некий культ и не являлся чем-то постыдным и греховным, как, например, позже в христианстве.
Древний грек владел собственностью, повелевал рабами, но у его жены в браке не было никаких прав. Ее отец передавал приданое или предлагал выкуп любому мужчине, согласившемуся взять его дочь замуж. Рождение девочек в Древней Греции не поощрялось. Если мальчиков отправляли учиться в частные школы, то девочки так и оставались необразованными. Более того, очень часто их продавали владельцам публичных домов или в уличные проститутки. Не надо только ужасаться, потому как проституция была частью повседневной жизни. В портовых городах вообще ею занималась большая часть населения. Наличие борделей не осуждалось, напротив, они существовали вполне открыто и пользовались большим спросом. При этом проституция была как женской, так и мужской. Первый одобренный властями публичный дом в Афинах ввел греческий законодатель Солон в 550 г. до н. э., и вскоре, официальные бордели появились во всех соседних городах. Именно с налогов, собранных с публичных домов, Солон построил храм богини Афродиты. Сохранился документ, в коем граждане Афин славят мудрость Солона, так как, открыв бордель, он дал выход импульсам похоти без угрозы для общественного порядка.
Жрицы любви в Древней Греции разделялись на четыре основные категории: «порнай» именовали шлюх самого низшего уровня. Именно от этого греческого слова произошло позже понятие «порнография». ­Девицы порнай были собственностью сутенеров, которым мог быть любой гражданин, так как данный вид деятельности являлся таким же легальным источником дохода, как и любой другой. Основными клиентами девушек-порнай были матросы и малоимущие мужчины. Свободные, или блуждающие проститутки были уровнем выше, чем порнай. Эти развратницы приставали к мужчинам прямо на улицах, открыто демонстрируя свои прелести, а их сандалии отпечатывали на земле недвусмысленную фразу: «следуй за мной». Чтобы привлечь клиента, уличные распутницы наносили яркий и вызывающий макияж.
На вершине этой империи страсти царствовали гетеры, то есть «спутницы радости». Их отличала не только изысканная красота, но и умение разбираться в музыке, литературе, философии и политике. Это были ­единственные представительницы женского пола в сфере культуры, ­потому как образование и возможность развивать свои творческие способности были доступны лишь такой женщине, у которой хватило мужества отказаться от священного ритуала брака и противостоять давлению общества, обеспечивая себе средства к существованию, торгуя собственным телом.
Яркий пример судьбы гетер — жизнь Аспасии, прибывшей в Афины из малоазийского Милета. Очень быстро эта эмигрантка стала одной из высокопоставленных проституток города, но, помимо сексуальных способностей, девушка имела невероятные политические амбиции, и вскоре она завладела сердцем законодателя Перикла, из-за чего ученый муж даже развелся со своей женой.
В обществе Аспасии проводил досуг Сократ. «Сократ иногда ходил к ней со своими знакомыми... чтобы послушать ее рассуждения...» — читаем мы у Плутарха. О ней весьма положительно отзывался и Платон.
Четвертой категорией проституции в Древней Греции была так называемая сакральная, или храмовая проституция, служительницы которой старались цивилизовать общество посредством любви. Интимное общение с посвященной означало жертвенную отдачу божеству. И праздник изобилия в большом храме Афродиты отмечался, как торжество воскресенья, а секс при этом должен был способствовать возрождению жизненных сил как в земной, так и в потусторонней жизни.
Примечательно, что среди храмовых проституток нередко можно было встретить не только женщин, но и хорошеньких мальчиков, что не удивительно, поскольку мужская проституция у греков была чрезвычайно популярна. Некоторые ее представители ублажали женщин, но значительное большинство все же удовлетворяло сексуальные потребности мужчин. Но прежде чем говорить об однополой любви, надо учесть тот факт, что понятие гомосексуальности в ее нынешнем аспекте неприменимо к греческой античности по двум причинам. Во-первых, большинство греков были бисексуалами, а во-вторых, в Древней Греции считалось позором, если зрелый муж выступал в пассивной роли. Постыдным и нелепым представлялся грекам акт совокупления двух взрослых партнеров, и однополая любовь означала в Элладе эротичное отношения исключительно между мужчиной и юношей, где старший любовник играет некую роль отца, который помогает возлюбленному войти во взрослую жизнь. Например, в Спарте у каждого мальчика между двенадцатью и шестнадцатью годами был покровитель, воинская слава которого распространялась и на подростка. Так что гомосексуальные связи в Древней Греции были как бы естественным продолжением мужской дружбы.
Отличие мужской продажной любви от женской состояло в допустимом возрасте проститутки. Если женской проституцией занимались гречанки всех возрастов, то к мужской допускались лишь в очень молодом возрасте. Самыми аппетитными считались отроки, достигшие половой зрелости, но не имеющие растительности на лице. Секс именно с такими мальчиками в Древней Греции считался показателем хорошего тона. ­Самым знаменитым мальчиком-проституткой можно считать Федона, который во время спарто-эллинской войны был продан в рабство в публичный дом, откуда его выкупил Сократ. Молодой человек стал последователем философа и единственным свидетелем последних часов жизни учителя.
Как ни странно, но достоверно практически ничего не известно о женской гомосексуальности в Древней Греции. Тем не менее, знаменитая лесбийская любовь происходит от названия острова Лесбос на востоке ­Греции, где в VI веке до н. э. родилась поэтесса Сапфо. Будучи жрицей любви, в своих произведениях она воспевала тягу женщины к женщине. Однако Сапфо писала любовные вирши не только для слабого пола, но и для мужчин, которые в ее произведениях много говорят о страсти к различным девушкам. И справедливости ради надо отметить, что в произведениях древнегреческой поэтессы практически ничего не говорится о физических половых контактах между женщинами.
Блаженством равен тот богам,
Кто близ тебя сидит, внимая
Твоим чарующим речам,
И видит, как в истоме тая,
Из этих уст к его устам
Летит улыбка молодая.
И каждый раз, как только я
С тобой сойдусь, от нежной встречи
Трепещет вдруг душа моя
И на устах немеют речи,
И чувство острое любви
Быстрей по жилам пробегает,
И звон в ушах... и бунт в крови...
И пот холодный проступает...
А тело, — тело все дрожит...
Цветка поблекшего бледнее
Мой истомленный страстью вид...
Я бездыханна... и, немея,
В глазах, я чую, меркнет свет...
Гляжу, не видя... сил уж нет...
И жду в беспамятстве... и знаю —
Вот, вот умру... вот умираю.
«Нет ничего пагубнее женщины», — считал Гомер, а за ним и все мужское население Древней Греции. Возможно, вакханалии, устраиваемые спутницами Диониса на горе Парнас в дни Дионисий, были своего рода протестом женщин против неравноправия. Оргии практиковались во многих древних культах и считались «причастием», цель которого состояла в том, чтобы очистить душу и помочь ей избежать круговорота рождения.
Обычной практикой в Древней Греции было изнасилование. Мужчины рассматривали его как проявление собственного доминирования и приводили в пример самого известного насильника в мифологи — бога Зевса, который в чужом обличии насиловал своих жертв, о чем говорилось выше. Но у обычных смертных все было гораздо прозаичнее. Мужчины прятались возле колодцев и когда женщины подходили туда набрать воды, похотливые греки любили их прямо на месте. Так же вполне распространенным обычаем Эллады было насиловать проституток, рабынь и собственных жен.
Мастурбация в Древней Греции также считалась нормой, одним из многочисленных проявлений человеческой сексуальности. Она рассматривалась как безобидная отдушина, предотвращающая различные сексуальные расстройства. Греки описывали мастурбацию такими шутливыми выражениями, как «обслуживать себя, как Ганимед», «петь свадебную песню дланью», «жениться без жены», «сражаться рукой с Афродитой». Причем в античной Греции не было запрета на публичный онанизм, и всем известный Диоген, по рассказам современников, занимался этим прямо на рынке — и в бочке, и вне ее.
Ох, уж эти развеселые греки!
В представлениях о богах, как о существах, подобных людям, заключались зародыши всего того развития, которым цивилизация древних греков возвысилась до гуманности. Их боги были идеализированным представлением самих себя, и греки чувствовали необходимость приблизиться к этим идеалам. Как им это удалось, судить потомкам, но не будем слишком строги, помня, что даже на солнце есть пятна.
 Можно по-разному относиться к Гомеру, создавшему эту веселую религию, но, как писал о нем Веллей Патеркул в «Римской истории»: «Самое великое в Гомере то, что не было до него никого, кому бы он мог подражать, и не нашлось после него никого, кто смог бы подражать ему».
Как ни прискорбно, «христианство погубило жатву античной культуры...» — это уже констатировал Ницше.
«Греки! римляне! Благородство инстинкта, вкус, методическое исследование, гений организации и управления, вера, воля к будущему людей, великое утверждение всех вещей, воплотившихся в imperium Romanum, и очевидных для всех чувств, великий стиль, сделавшийся не только искусством, но реальностью, истиной, жизнью... — И все это завалено не через какую-нибудь внезапную катастрофу! <...> Но осквернено хитрыми, тайными, невидимыми малокровными вампирами!.. Скрытая мстительность, маленькая зависть стали господами! Разом поднялось наверх все жалкое, страдающее само по себе, охваченное дурными чувствами, весь душевный мир гетто!..»
Невольно заскучаешь в этом «гетто», нет-нет да и захочется хоть на время вернуться в античность, к древним грекам и их веселым богам.
Этот хитрец Гомер был не таким уж слепым на самом деле! Изощренные в спорах и дискуссиях философы эпохи эллинизма, воспитанные на Платоне и Аристотеле, любили подчеркивать превосходство «зрячести слепоты» избранных над «слепотой зрячести» малограмотной и бескультурной массы.
Как бы там ни было, ясно одно — Гомер был зорче нас.