Отмороженная

Надежда Михайловна не выкалывала глаза котятам, не долбила каблуком по затылку бомжам, в подземных переходах, и даже не отмораживала себе никаких частей тела, но знакомые прозвали её “ отмороженная”, объясняя тем, что у неё, напрочь отморожено чувство юмора, хотя, дело было ещё сложнее.
 
Надежда Михайловна не просто не смеялась чьим-то шуткам. Мир слов для неё был полностью однозначен, и никак не зависел ни от интонации говорившего, ни от ситуации, в которой они произносились, в нём не было места никакому сарказму и переносным смыслам. Если ей говорили, что у человека едет крыша, она отвечала, что крышу нужно чинить, пока ещё тёплое время, а то настанут холода и…

Если жаловались, что “во рту как кошки насрали” она спрашивала:
— Разве кошки делают это в рот?

Если сетовали, что вокруг “сплошная жопа”, начинала вертеть головой в поисках голой задницы, не увидев её, в недоумении, пожимала плечами.

Её муж, иногда, откровенничая с друзьями, говорил, что она женщина добрая и готовит прекрасно и не изменяет, но проводить с ней вечера настолько невыносимо, что он предпочитает её компании общество аквариумных рыбок.
— Она мне и аппетит портит, — жаловался он – Приду домой, она пельмени сварила. Я достаю из шкафчика четушку и говорю: “Сейчас, под пельмешки, дёрну мальца, а она уставится и спрашивает: “Какого мальца? За что дернёшь? Как под пельмешки?” Я то, за день, на работе, отвыкну от неё, с нормальными людьми общаясь, а домой приду — перестраиваться приходится. У меня, конечно, первое желание матом катануть, так она обижается. Креплюсь и объясняю:
— Перед тем как есть пельмени, я выпью немного водки.
— А-а-а, понятно… — отвечает.
— Так за понятливость и ценю – говорю – Она рада, стоит, улыбается, думает, что и правда ценю.

Не смотря ни на что, иногда Надежда Михайловна даже рассказывала анекдоты, впрочем, весьма своеобразные.
— Послушайте очень смешной анекдот, коллеги – говорила она, улыбаясь – Жена решила напугать мужа, залезла в шкаф и стучит оттуда. Муж в страхе спрашивает: “Кто там?”, а она из шкафа в ответ: Не правильно говоришь, надо говорить не “кто там?”, а “Кыто, кыто там?”.

И она покатывалась со смеху, давая понять, что анекдот окончен. В помещении повисала тишина. Некоторые вяло пытались осклабить рты, но только Надежда Михайловна куда-то выходила, как тишина взрывалась громким совместным хохотом. Они в этот момент походили на школьников, дождавшихся, наконец, когда учитель выйдет из класса. Штатный каламбурист, вскакивал со стула и стремился перекривлять её:
— “Кыто, кыто там” – ахахааха, блин, она точно дебилка, отмороженная напрочь, у неё говно вместо мозгов “Кыто, кыто там”, ахахаха, я не могу...
- Куда она пошла интересно? В туалет? Хоть бы понос у неё там случился, что-ли, обдристалась бы, подольше бы посидела. Не могу уже её рожу постную, ни хрена не понимающую, выносить.

— Она идиотка, это же ясно! Вот послушайте - завелась секретарша - Вчера мы здесь одни сидели, было включено радио, там что-то про футбол начали говорить, мне неинтересно, ей вообще всё по фигу, говорю: "Выключите, пожалуйста, очень мне всё это нужно". Она поворачивается, и со своей ****атской пристукнутой улыбочкой, а ля “добрая мамочка”, спрашивает: “ Зачем же выключать, если вам это очень нужно?” Посылаю её в уме ко всем ***м, но вежливо объясняю:
— Нет, нет, мне не надо.
— Но вы сначала сказали, что вам очень нужно, зачем же тогда выключать? Может, вы просто переживаете, чтобы мне не мешало? Так мне не мешает.
(Ага, за тебя испереживалась, идиотка) — Мне не нужно, я пошутила – говорю
— А в чём шутка?
— Да как вам сказать – говорю – здесь не то что бы шутка, просто нормальные люди обычно понимают, что если человек говорит “Это мне очень нужно”, иногда, в зависимости от интонации и ситуации, это значит совсем наоборот.
Она с идиотичным взглядом спрашивает:
— Да? А зачем говорить “Это мне очень нужно” если вам не нужно, можно ведь сразу так и сказать, что вам не нужно.
- (****ь, *****, *****, конченая тупая идиотка) – вам не понять говорю — и вышла – Я не понимаю, как она работу свою выполняет. У неё же мозг как жопа гладенький. Это капец просто. Я с ней, если больше чем три фразы за день скажу, у меня настроение портится, ужасно уныло видеть всё время эту тупость перед собой.
— Ну ладно, ладно, разошлась – говорил, ухмыляясь, начальник – У меня к тебе, по работе, между прочим, куда больше претензий, чем к ней. Ты всё туфельки и кофточки новые нам демонстрируешь, а она тихо и хорошо делает свое дело. Отличный бухгалтер. Если на то пошло, у меня, ко всем вам есть какие-нибудь претензии, а к ней нет. Вот так то. Ну а общаться с ней надо как с собакой, чётко, ясно, коротко: “cидеть”, “лежать”, “взять”,“место”, Ха-ха-ха. Такой уж человек.

Входила Надежда Михайловна и все сразу спохватывались, начинали копаться в бумагах, утыкались в компьютер, бежали куда-то…

А она жила себе, калекой, не замечающим своего увечья, больным, у которого ничего не болит, смутно чувствуя, скрытую людскую недоброжелательность. Она переживала и никак не могла понять, почему коллеги что-то невнятно буркают ей в ответ, злобно ухмыляются, спешат уйти, и почему муж, вечерами, притушив верхний свет, молча, сидит и наблюдает за аквариумными рыбками.