659. Хуторская чертовщина. Взятие штурмом

                После своего краткого, но  довольно насыщенного выступления, Захар громогласно отдал команду:
             -Товарищи хуторяне!
              - Выходим и организованно выступаем по той же методике, что и на Первомай!
       Весёлый и взволнованный Василёк по такому важному событию, как вести за собой под красным флагом собравшийся хуторской народ на правое дело, ловко вынул символ трудящихся масс из того самого приспособления, которое бегал заказывать кузнецу Игнату.
          Размахивая флагом и выкрикивая:
                - Дорогу знаменосцу,
                Василёк Солёнов пробрался сквозь зашумевшую толпу, которая загудела, как те пчёлы перед вылетом.
          Следом за Васильком вынесли свёрнутый транспарант братья Мальцевы Жора и Вася, лучшие товарищи помощника Захара, которые по выходу из двора конторы, стали его разворачивать.
           Рядом с ними толкались хуторские ребята, которые с завистью наблюдали, как Вася с Жорой расходясь в разные стороны развернули транспарант.
           Тут же покрикивал руководитель хуторской самодеятельности Ефим Игнатов, который указывал, кому и куда следовало бы встать.
          Захар  важной походкой, не в совсем новой  казачьей фуражке  на голове (подарок станичного комиссара) и при нагане, а как без него, тем более в таком важном деле, как реквизиция усадебного дома, вещь довольно нужная.
         Ведь он давно подметил, если он, Захар, имел при себе наган, то у него как – то справнее выходило обтяпать ту или иную проблему, да и договорится на счёт того или этого получалось быстрее.
           А на счёт его просьб уговаривать долго не приходилось, соглашались намного  охотнее без всяких там отказов на потом.
          Захар, как председатель хуторского комитета бедноты, определил своё место в первых рядах, отсюда руководить и управлять ему намного сподручнее будет.
         Что же до конторского писаря Николая, так он хитрец, сослался на то, что у него накопилось много бумажных дел, да и вообще, без него легко управятся.
        Когда боле менее народ распределился в колонну, Захар с приподнятым настроением и блеском в глазах, отдал команду:
                - Ну Василёк, веди нас вперёд!
          Вначале шевеления начались в передних рядах колонны, а затем стали подтягиваться задние ряды.
         Как только вышли к дороге, Захар выкрикнул:
               -Ефим! А ну –ка задай жару!
                -Давай нашу! 
         Ефим весело улыбнулся, залихвастисто  выкрикнул:
                -Рви меха, бей по струнам!
                -Запевай девоньки, подхватывай хлопцы!
                -Звонче, звонче бабоньки!
                - Мужички поддай басов.
         И вот по округе понеслась песня, наполняя летний воздух силой и торжественностью духа:
           «Смело товарищи в ногу!
              Духом окрепнем в борьбе.
              В царство свободы дорогу,
           Грудью проложим себе…   
      Сашка Семечев с задором выводил  на гармошке мелодию марша,  растягивая и сдавливая меха, а рядом  Володька Михасёв  наяривал на балалайке.
          С боку к Захарке  подбежал Ефим, весь возбуждённый и радостный, хвастаясь слаженностью своего самодеятельного коллектива:
           -Ну как, Кондратыч, доволен моими орёликами?
          - Как поют, а, как поют, заслушаться можно.
            -Жаль, что у нас маловато инструмента, а то мы такое б закатили, по - лучше всякого церковного хора вышло бы.
           - Барабан бы нам большой, чтоб ритм отбивал, в такт под шаг.
                -Будет тебе Ефим  на новом месте  и барабан и всякий там инструмент, время только дай.
                - Чувствуешь, какое время наступает?
                - Вот то - то, наше время без всяких там помещиков и буржуев, сами будем жить, сами себе хозяйвами будем!
                С гордостью в голосе произнёс Захар.
      Вон уже Василёк с флагом над головой,  вывернул на главную дорогу, выводя колонну демонстрантов  в сторону главных усадебных ворот.
         
              В это время на западной стороне усадьбы в хозяйственном дворе злобно лаяли два цепных пса, им не нравилось, что не понятно по какой причине для них, опять устроили этот хоровод.
             Когда хвост колонны демонстрантов вышел на главную дорогу, один из псов вдруг с лая перешёл на вой, то ли почувствовал не ладное, то ли ему тоже захотелось сбросить с себя ненавистный ошейник с цепью и вкусить радость свободы.
          Пройдя треть пути вдоль усадебной ограды, демонстранты затянули новую песню международного гимна, слова которой пробирали до самых костей, отчего кожа тела порывалось пупырышками, а душа испытывала эйфорию полёта.
          Интернационал гремел на всю округу и не было среди идущих людей, кто бы не подпевал со всеми вместе (хоть Шоба и Песя являлись здесь явным исключением по понятным нам причинам, но чтоб не являться объектами случайного разоблачения, драли свои глотки похлеще иных мужиков).
         С первых слов гимна, мурашки так и за бегали по телу, заставляя в унисон со всеми включится в общее ликование.
             По округе гремело:
                «Вставай, проклятьем заклеймённый,
                Весь мир голодных и рабов!
                Кипит наш разум возмущённый
                И в смертный бой вести готов.
                Весь мир насилья мы разроем ,
                До основанья - а затем,
                Мы наш, мы новый мир построим
                Кто был ничем, тот станет всем…»!
      Не будем утверждать, но возможно этот гимн слышали не только в соседнем хуторе, но и даже на восточной окраине станицы.
         К воротам усадьбы подходили, исполняя третий куплет:
             «Лишь мы работники всемирной,
                Великой армии труда
                Владеть землёй имеем право   
                Но паразиты – никогда!
                И если гром великий грянет
                Над сворой псов и палачей,
                Для нас всё также солнце станет
                Сиять огнём своих лучей…».
        С последними словами интернационала, колонна демонстрантов свернула с дороги и упёрлась в главные ворота усадьбы.
         На воротах, как и на самой калитке висели замки, а на крыльце дома стояли назначенные сбежавшей барыней работники, вид которых указывал, что их охватило взволнованность не столько за судьбу усадьбы,  сколько за личные интересы.
         Подойдя вплотную к воротам, Захар на правах хуторского председателя обратился к старшему усадьбы:
             -Викентий, чего вылупился!
              -Отворяй, тебе говорят, ворота!
               -Встречай новых хозяев.
                -Не вижу хлеба с солью или нам здесь не рады?
     Викентий собрался с духом и ответил:
                - Чего надо?
            -Как чего?
                Удивлённо произнёс Захар,
            -мы, вот пришли изымать в пользу общества усадебный дом.
          -И по какому же это такому праву?          
                Отозвался Викентий,
        - насколько мне известно, нет такого закона, чтоб личную собственность отбирать.
          -А если имеется такой, то попрошу предъявить бумагу!
         - Мы тебе щас такую бумагу покажем, что с крыльца верторманом слетишь,
                влез в диалог один из хуторских мужиков.
       -А это уже самоуправство, за это и под статью попасть можно.
                Продолжал гнуть свою линию усадебный кучер.
      -Мы тебя самого под эту статью засунем, век свой горбатым доживать будешь,
                всё не унимался возмущённый мужик.
         Хуторской народ злобило, что этот Викентий ещё тот фрукт, по горче хрена будет, как клещ цепляется за старые порядки.
          Даже было удивительно, чего это он так расхорохорился, не уж – то перед Фанькой с Валькой хочет показаться эдаким удальцом, радеющим за барское добро?
            Но причина была банальна, как самый простейший фокус, если знать его изнанку, а этой самой изнанкой и  являлся ни кто иной, как сам хуторской чёрт, прятавшийся за входной дверью и посылающий свои заклинания, возбуждая  Викентия на ратный подвиг во что бы то не стало отстоять усадебный дом, а вместе с ним и всё подворье.
         - Викешка хватит тебе из себя строить героя!
            -Тащи ключи и отворяй ворота, видишь, народ волнуется,
                подал голос ещё один хуторянин.
              -Натоптались у этих ворот при старом режиме, тепереча наша власть, коль не хочешь добром, силой возьмём.
         - А давай только попробуй!
           -И для начала не забудь сухарей на сушить,
                продолжал огрызаться Викентий,
            - власть властью, а ни кому не позволено вламываться в чужие владения.
          -Ишь ты какой выискался, да мы уже земельку – то к рукам прибрали, вот теперь и усадебку прихватим.
                Донеслось из возбуждённой толпы.
        -Да чего его слушать, этого клещука, присосался к должности, не хочет расставаться с привилегиями.
        - Поживи с наше теперь, узнай по чём оно лихо.
           -Слезай, приехал, хватит кататься на нашем горбу.
           - Мужики! Да чего вы его слушаете!
             -Стоит тут перед нами, выдобряется!
               -Ломай ворота! За своим пришли.
    -Стой!
                Крикнул Захар,
                -сломать всегда успеется!
        -Последний раз спрашиваю, сам откроешь замки или нам силушку приложить?
           -А делайте что хотите, я вам швейцар, чтоб перед каждым ворота отворять.
           - Это кто здесь каждый!
               -Ах ты срань старорежимная, да мы тебя счас в бараний рог скрутим!
                -А ну мужики поднавались!
        С десяток мужиков вцепились в кованые железные ворота, качнули в одну сторону затем в другую.
          Ржавый замок, сдерживающий короткую цепь с двух сторон, если память не изменяет, в последний раз открывался ещё при похоронах Кузьмы Ильича, а ключи от него, скорее всего, были утеряны, с каждым раскачиванием бился об ворота  под противный скрип навесов.
 
            Злотазан сидя за входной дверью дома, подглядывая в щель, понимал, что Викентием частично проиграна словесная перепалка, а ситуация накалялась.
          Тогда хуторской чёрт решил сменить тактику действий и стал внушать сторожу, чтоб тот взял и пальнул разок другой, если не по воротам, то хотя бы над головами беснующейся толпы.
         Как практик подобных действий понимал, единственное его спасение это всенародная паника, которую помогут устроить его мельничные приятели, то и дело  мелькающие в толпе.
           Анисим на некоторое время впал в  состояние гипноза, не отдавая себе отчёта, снял с плеча ружьё, переломил его пополам, удостоверяясь в наличии там патронов, в этот момент его окликнули из толпы:
           -Аниська, ты ж наш хуторской мужик!
            -Неужто стрелять в нас собрался?
             -Продажный ты человек, подумай, ты ж не жандарм безмозглый, как потом в глаза людям смотреть будешь?
           Услышанные Анисимом слова, как показалось ему, донеслись не из стоящей толпы у ворот, а откуда – то сверху, для убедительности, сторож приподнял голову вверх и стал всматриваться в чистое летнее небо.
         Глядя в небо, произнёс:
              - Жаркий день будет, видно пекло намечается.
      Викентий, Фаина и Валентина напряжёно и с некоторым страхом поглядывали на Анисима, а тот словно очнувшись ото сна, вынул оба патрона из ружья, не спеша положил их в карман, защёлкнул замок ружья и приставил его стволами к животу.
           После чего вынул кисет, оторвал клочок бумажки и стал не спеша скручивать цигарку.

           Ржавый замок не долго упорствовал, видимо ржа за многие годы подточила металл, как последний прелый зуб у древнего старика, выломалась собачка. 
          Дужка замка раскрылась, освободившись от одного из крайних колец  цепи, ворота с противным визгом отворились под напором торжествующей толпы, которая плотной массой ввалилась во двор усадьбы.
         Изданный воротами пронзительный взвизг, больше походил  на предсмертный вскрик уходящего в небытиё прежнего режима.
          А победный клич врывающего хуторского народа в усадьбу, указывал на победное шествие нового времени. 
        Ещё не приходилось Злотазану  с такой тоскливостью внутри себя впадать в отчаяние, больше походившее на паническое состояние.
       Не ему ли было понятно, что его нахождение за входными дверьми уже бесполезное занятие, ведь он всем всей своей натурой предчувствовал полнейше поражение перед этими никчёмными людишками.
          А коль корабль дал большую течь, то стоит позаботиться о своём спасении, а внезапно возникшую мысль, взять из своей комнаты два револьвера и выскочив на крыльцо открыть по обнаглевшей толпе стрельбу, отогнал от себя как назойливую муху.
            Понимая, что у него осталось очень мало времени для сборов и незаметного исчезновения из дома, хуторской чёрт поспешил к себе, чтоб собрать кое – какие вещички.
          Достав из укромного местечка простреленный с одной стороны портфель, тот самый, где он хранил бумаги и остаток денег с той замечательной ночи, приключившейся с ним и его приятелями, бросил туда оба револьвера, один старой модели принадлежавший Кузьме Ильичу и второй отобранный у контуженого офицерика у ресторации «Двуглавый Эльбрус» и все имеющие к ним патроны прихватил с собой.
                Можно было прихватить и барахлишка, но таскаться с узлами в дневное время, значило привлекать к себе внимание, поэтому эту затею оставил на потом, чтоб прийти ночью и уже без всякой спешки отобрать самые необходимые вещи.
            Незаметно покинув дом через боковой выход, хуторской чёрт шмыганул за угол, здесь немного подумав, решил заглянуть через южное окошко в подвал, раз обещал своим приятелям устроить грандиозную попойку, то всё равно придётся раскошелится, но зачем тратить лишние деньги, когда есть возможность обойтись малыми потерями.
         Как ни крути, а его приятели старались, наводя среди хуторского крестьянства смуту и неверия в благородный исход изъятия усадебного дома и прилегающим к нему постройкам.
              Что ни говори, но Злотазан за эти годы отъелся на барских харчах, что мешало ему легко преодолеть препятствие в виде изогнутых крючков на железной полосе, выполняющих роль решётки в окне подвала.
         С трудом пробравшись и поцарапав себе пузо, хуторской чёрт оказался среди изобилия алкогольной продукции, оставалось только разобраться в ассортименте и выбрать самое лучшее из лучших.

             22 – 24 октябрь 2020г.