Именем Космоса. Часть 1. Глава 13

Глава XIII


Палата была одноместной. Но когда сюда привезли Фарите, рядом с её кроватью поставили ещё одну. Аифаш почти не ложилась – сидела около сестры, держала за руку, всматривалась в родные черты. Она пыталась понять, что за перемены произошли у Фарите в организме с начала болезни, обратимо ли это. Вокруг стояли приборы. В палате дежурила медсестра. Время от времени заходили медикологи. На вопросы Аифаш они отвечали односложно: «Состояние стабильное, изменений не произошло».

Космический перелёт Фарите перенесла хорошо – на специализированных медикологических кораблях перегрузки не чувствовались. На космодроме их ждала наземная машина – флаерами медикологи не пользовались по той же причине: чтобы избежать перегрузок. В госпитале Фарите, так ни разу за весь путь и не пришедшую в сознание, отправили на обследование.

– После пережитых вами потрясений, – сказал медиколог, беседовавший с Аифаш сразу по прибытии, – будет лучше, если вы тоже пройдёте обследование и подлечитесь немного.

Поскольку Аифаш работала в Космосе, ей нужна была собранность, и она согласилась:

– Пожалуй.

– Вам придётся пробыть на Антлоите с сестрой довольно долго. У вас остались дома какие-то дела?

– Остались, – только тогда вспомнила Аифаш. – Мне надо сообщить в Институт, что работа на Тетралле прервана. И ещё... я обещала Тэаду, моему жениху, сообщить, когда мы доберёмся до места.

Её проводили в Центр Связи.

...А потом был тот разговор с блондинкой на борту «Арабне».

Понять этого Аифаш не могла. Она знала Тэада два года и считала, что нет на свете человека более прямого и искреннего, чем он, без кривинки, без фальши в душе. Сидя около Фарите, Аифаш снова и снова возвращалась к этому разговору. Сначала она поверила блондинке, но постепенно стала сомневаться.

Она вспоминала Тэада – и эту девушку, красивую, но какую-то словно ненастоящую. И ей не верилось, что Тэад мог хотя бы посмотреть на такую.

Великий Космос, какая чушь! Уж если Тэад полюбил другую женщину – не так он сообщил бы ей об этом! Обманывать её он не станет! Поняв это, Аифаш взяла себя в руки. Она поверила, что пройдёт всего один день – и он прилетит. Она стала ждать.

Когда же он не прилетел, Аифаш, душу которой то и дело покалывало холодком, сказала себе: ничего страшного, он не успел уладить дела. Но Тэад не прилетел и на следующий день.

И тогда на Аифаш обрушились все прежние страхи, а в придачу новые. Она вспомнила людей на борту «Грозы», то, как по-хамски они с ней разговаривали. Их было двое – пиол и воурианец. У воурианца, ответившего ей, на скафандре была эмблема Службы космодрома, и Аифаш спросила его, не может ли он пригласить к накорду Тэада. Он как-то странно усмехнулся:

– Думаю, он далеко.               

– Далеко? – переспросила Аифаш, которой не понравилась эта усмешка. – Он ещё не вернулся?

– Скорее, снова ушёл.

– Я вас не понимаю.

Тогда к накорду подошёл пиол. Он был без шлема, хотя воурианец, наоборот, шлема не снимал. Значит, на борту был не воздух.

– Какая лапочка! – ухмыльнулся пиол и сел в кресло, чтобы при своём большом росте не наклоняться к накорду. – И кто мы такие?

– В чём дело? – спросила Аифаш.

– Гордая! – воскликнул пиол. – Смотри-ка, Лок-Лан, какая прелесть! Жаль, что я не землянин!

– Или я, – согласился воурианец. – А ещё больше жаль, что мы говорим по внешней связи, а не по внутренней.

Аифаш почувствовала себя оскорблённой.

– Что происходит? – спросила она резко. – Что с Тэадом?

– Если бы мы встретились с тобой, ты бы быстро встретилась с ним, – неприятно улыбнулся пиол, и Аифаш похолодела.

– Кто вы такие? – со страхом крикнула она. – Вы не ремонтники! Что с Тэадом?!

– Если я не промахнулся, то с ним вечность.

Пиол хохотнул и отключил накорд. Аифаш в ужасе отшатнулась. Потом посмотрела на сидевшего поблизости связиста. На его лице был вопрос. Она покачала головой.

– Простите, – прошептала она. – Можно ещё раз связаться с «Арабне»?

И разговор с блондинкой добил её.

Пиол, безусловно, имел в виду, что убил Тэада. Но блондинка призналась, что Тэад на «Арабне» – призналась неохотно, так, может быть, не лгала? Пусть хоть что, пусть любит другую – лишь бы был жив! Ныло за него сердце – не зря, что ли, ныло?

«Нет! – с ужасом говорила себе Аифаш. – Тэад жив! Пиол солгал! Или я не так поняла его!»

И Фарите будет жить. Фарите и Тэад – единственные, кто есть у неё на свете!

В таком состоянии, взволнованная и измучившаяся, была Аифаш, когда в палату тихо вошёл медиколог, который принимал их с Фарите в день прилёта, землянин средних лет по имени Крэй Стоун. Он тронул Аифаш за плечо. Она обернулась.

– С Фарите что-нибудь? – спросила она.

Медиколог покачал головой.

– С ней всё по-прежнему. Мне надо поговорить с вами, Аифаш.

Аифаш уже знала, что говорить при Фарите он не будет. Она осторожно отпустила руку сестры и поднялась.

Они прошли по широкому коридору. Крэй Стоун открыл дверь своего кабинета, пропустил Аифаш, предложил ей кресло.

Аифаш присела, сжала на коленях руки. Медиколог сел за стол.

– Мы получили результаты обследования – ваши и вашей сестры, – заговорил он. – Нам удалось наконец выделить это злокозненное вещество из крови Фарите и закончить его химический анализ. Странное сочетание, активное и довольно близкое по составу к белкам. Оно и вызвало картину, похожую на инфекционное поражение.

Аифаш напряжённо слушала. Теперь она кивнула.

– Я давала Фарите антибиотики против местной микрофлоры. Это было неправильно? Но я ведь делала анализы, и результат был положительный.

– Инфицирование было, но незначительное. Конечно, не прими вы этих мер, последствия были бы ещё более разрушительными, а так к моменту, когда Фарите доставили на Антлоиту, от него уже не осталось следа.

– Значит, дело в токсине – в этом выделенном вами веществе?

– Да, и это серьёзная проблема. Мы даже подозревали, что это протеиновирус, но оказалось, это скорее род очень агрессивного фермента. Он нейтрализован, и пока мы блокируем его воздействие. Через полчаса в лаборатории закончат синтез БФК (белковой фракции очистки), и мы начнём выводить токсин. После этого останется устранить последствия повреждений, и если всё пойдёт хорошо, – а мы не ждём никаких осложнений, – то через двое суток мы попробуем привести вашу сестру в сознание.

Аифаш радостно встрепенулась.

– Она очнётся!

– Да, и вот об этом я хочу с вами поговорить. У Фарите пострадала иммунная система – частично, и это восстановимо; система кроветворения – незначительно, она придёт в норму буквально за две недели. Нам останется только в течение нескольких месяцев последить за составом крови. А вот... Вы знаете, что пострадал мозг. Хорошо, что концентрация токсина была небольшой, будь она выше – девочка могла не дождаться помощи. Ей повезло – первые сутки она продержалась за счёт своего иммунитета, почти без медикаментов.

– Доктор! Не тяните. Вы не хотите мне о чём-то говорить?

– Извините, Аифаш. Всегда хочется отодвинуть неприятное. Дело в том, что у Фарите три очага поражения в головном мозге и два – в спинном.

– Где, в каких отделах?

– В спинном – в нисходящих пучках грудного отдела. Завтра и ещё через сутки в два приёма проведём курс регенерации.

– А в головном?

– Пострадали двигательные зоны... Некоторые навыки восстановятся не так скоро. Самое обширное поражение пришлось на лобные доли.

Аифаш ахнула.

– Это трудно принять, но постарайтесь держать себя в руках. От вашего правильного поведения будет зависеть эмоциональное состояние Фарите, мне не нужно вам этого объяснять. У неё пострадала в первую очередь память. Приготовьтесь к этому. Возможно, она забудет многое из того, что знала, не узнает вас. Восстановить таким образом утраченную память будет... я не скажу невозможно, но всё-таки трудно. Очень трудно. И в том случае, Аифаш, если медицина окажется бессильна, помните, что в прежние времена амнезии у людей случались довольно часто, и такие люди вполне успешно обучались забытому снова.

– А интеллект? – только спросила Аифаш.

– Есть надежда, что обойдётся.

Медиколог вздохнул. Стараясь поберечь Аифаш, он не высказал ей и половины тех тревог, которые испытывали за Фарите медики. На самом деле у неё предполагались и довольно грубые умственные нарушения, да и с двигательными справиться будет далеко не так просто, как он сказал. Возможно, Фарите придётся учиться заново даже держать ложку – о самостоятельном выходе в Космос речь не шла вообще. Впрочем, всё это предположения...

– Да, всё это лишь предположения, – вслух повторил медиколог. – Возможно, всё обойдётся гораздо легче. У нас ещё есть время до того, как Фарите очнётся.

– Скажите, доктор, – Аифаш подняла голову, и медиколог увидел, что она овладела собой. – Очнувшись, Фарите сможет говорить? Речевые центры у неё не пострадали?

Крэй Стоун молча чертыхнулся. Она была исследователем и понимала больше, чем ей говорили.

– Я не могу с уверенностью сказать вам ни «да», ни «нет», Аифаш. Будем надеяться. Во всех случаях речь – это восстановимо.

Аифаш кивнула и поднялась.

– Я поняла, доктор. Надо ждать, пока Фарите очнётся. Только... я знаю, что с ней всё будет в порядке. Иначе просто не может быть. И я буду в это верить. Спасибо, что уделили мне время.

– Подождите, Аифаш, – остановил её Крэй Стоун. – Присядьте. Мне надо сказать вам ещё несколько слов.

Она взглянула на медиколога с тревогой. И медиколог снова пожалел её. Он испытывал к этой девочке какую-то неопределимую словами симпатию, чисто отцовское желание защитить. На неё и так обрушилось слишком много.

– Аифаш, вы не спросили о результатах вашего обследования.

Аифаш со вздохом села.

– Я понимаю, что изнервничалась за последние дни. Назначьте мне лечение, доктор, какое сочтёте нужным, но... Простите, но я не считаю, что со мной происходит что-то такое, о чём стоит говорить. Я чувствую себя совершенно здоровой.

– Хорошо, что так, – улыбнулся медиколог. – Вам нужно сейчас много сил и веры в лучшее.

Он помолчал.

– Я сейчас сказал вам много тяжёлого и трудного. Но у меня есть и кое-что очень хорошее для вас.

Аифаш непонимающе смотрела на медиколога.

– Что хорошее?

Медиколог снова улыбнулся.

– Вы станете мамой, Аифаш. Вы беременны.

Аифаш стремительно поднялась, глянула на медиколога в смятении, почти с ужасом, тронула ладонью живот, словно желая удостовериться в правоте медиколога.

– Беременна... – проговорила она. – А Тэад... Великий Космос!

Почувствовав, что едва владеет собой, Аифаш быстро отвернулась, прижала ладони к глазам.

– Тэад... – прошептала она.

Известие о ребёнке было ошеломляющим, но мысль о Тэаде заглушила радость. Тэад не то погиб, не то предпочёл ей, Аифаш, другую – яркую, смелую, и он не знает о ребёнке...

«Великий Космос! – в отчаянии взмолилась Аифаш. – Только бы он был жив! Пусть он любит кого хочет, пусть живёт с кем знает – только пусть окажется, что с ним ничего не случилось! Он не может погибнуть и не узнать, что в мире есть его ребёнок!»

– Аифаш? – озадаченно окликнул её Крэй Стоун.

Аифаш несколько секунд стояла неподвижно, потом всё-таки овладела собой и обернулась к медикологу.

– Доктор, – спросила она, – это точно – о ребёнке? Это не ошибка?

Крэй Стоун покачал головой:

– Нет, Аифаш, это совершенно точно. Более того, с изрядной долей уверенности я могу говорить о том, что у вас заложилась не одна клетка, а две.

– Что?..

– Я предполагаю у вас двойню.

– О Господи...

– Но срок вашей беременности очень маленький – несколько дней.

Ещё мгновение Аифаш стояла неподвижно, потом села и немного расслабилась, чуть улыбнулась невольно. Заметив её улыбку, медиколог и сам улыбнулся. Его смутила её резкая реакция на это известие, и он подумал было, что беременность нежелательна.

– Точный срок вашей беременности...

Снова улыбнувшись, Аифаш покачала головой:

– Я знаю, доктор. Сегодня ровно неделя. – И встревожилась: – Но ведь я выходила в Космос! «Катунь» – корабль с жёстким режимом, старт и посадка с перегрузками. Это не отразилось на... – она запнулась, не произнеся непривычных слов, ещё не до конца поверив этому известию. – И потом, я столько нервничала – это не повлияло?..

– Пока, Аифаш, я могу сказать вам только одно: беременность начинается нормально. Не в самых благоприятных условиях, но вы сильная и, я думаю, ради своих детей сможете быть уравновешенной и спокойной. И мы, медикологи, конечно, поможем вам.

Глядя на свои руки, Аифаш прошептала:

– Да. – И вдруг почувствовала, что на глаза ей наворачиваются слёзы, и прикрыла глаза ладонью.

– Я не понимаю, Аифаш, – сказал Крэй Стоун, – разве эта беременность нежелательна? Если так, то до двух недель...

Аифаш резко выпрямилась.

– Дети не могут быть нежелательными! Пусть я не ожидала этого, но они есть – и я им рада. Даже если мне придётся растить их одной, я не откажусь от них. И не заговаривайте больше о двух неделях, меня это оскорбляет, доктор!

– Простите, Аифаш! – с облегчением сказал Крэй Стоун. – Но всё-таки... При нашей первой встрече вы упоминали, что у вас есть жених, а сейчас говорите так, словно не уверены в нём.

Аифаш закрыла глаза.

– Я ни в чём уже не уверена, хоть и знаю, что такие мысли – недостойные.

– Что случилось? – с искренним участием спросил медиколог.

Аифаш опустила голову на руки, упершись локтями в поручни кресла, в котором сидела.

– Я не знаю, что с ним, – через силу выговорила она. – Он должен был прилететь к нам сюда ещё позавчера, и до сих пор его нет. На его корабле какие-то бандиты, один сказал, что убил его. А на том корабле, где он должен был находиться... там... какая-то женщина и говорит... – Аифаш мучительно покачала головой. – Это неправда, так говорить – это не знать Тэада.

– Расскажите по порядку, Аифаш, – попросил медиколог.

И Аифаш рассказала всё: и о том, как прощалась с Тэадом и он обещал прилететь, и как разговаривала с Бойной в первый раз, и о разговоре с пиратами на «Грозе», и о втором разговоре с Бойной. Рассказала и о мыслях, которые мучают её теперь.

– Подло думать так о Тэаде, но оно само лезет в голову. Пусть он лучше оставит меня, лишь бы был жив, вот и всё, доктор. Я совсем запуталась и уже сама не понимаю... Вы тоже считаете, что такими мыслями я его предаю?

– Нет, я так не считаю, – ответил Крэй Стоун, понимая, что тревога Аифаш ещё глубже, чем ему казалось. – Мне странно, что вы, исследователь, так строго судите себя сейчас. Вы же понимаете, что такое гормональная перестройка организма. Ваши переживания объясняются естественно и просто. Не упрекайте себя, Аифаш. А думать... Мыслям не запретишь.

Аифаш только покачала головой.

– Оправдать себя всегда легко, было бы желание.

...Когда Аифаш ушла, Крэй Стоун ещё некоторое время неподвижно сидел за столом. Ему хотелось помочь этой девочке, хоть чем-нибудь. Узнать бы, что на самом деле произошло с её Тэадом, и если ей предстоит тяжёлое известие, то смягчить, сгладить удар – хотя бы медикаментозно.

Стараясь ступать потише, Аифаш вошла в палату, села около Фарите, осторожно взяла её за руку.

– Ты слышишь меня, сестрёнка? – прошептала она, глядя в её спокойное лицо. – Если бы ты знала... Великий Космос!

Минут через десять тенькнул экран внутренней связи. Аифаш вздрогнула – он ни разу не сигналил за то время, которое они с Фарите провели здесь. Боясь, что сигнал побеспокоит сестру, она быстро подошла и ответила на вызов. На экране была администратор, незнакомая Аифаш рутийка.

– Добрый день. Вы Аифаш Лин?

– Да, – ощутив, как тюкнуло сердце, ответила она.

– К вам посетитель, вы сможете выйти?

– Посетитель! – повторила Аифаш, вмиг бледнея. – Кто он, иркмаан?

– Его имя Тэад Лоден.

Аифаш качнуло, она вцепилась рукой в спинку кресла, которое стояло у экрана.

Живой! С ним ничего не случилось, живой! Он прилетел! Волна радости захлестнула Аифаш и схлынула, оставив на душе щемящую тревогу. Что он собирается сказать? Что любит её и просто задержался? Но он не станет лгать!

«Я не хочу слышать, что он скажет! – поняла Аифаш. – Если он меня бросит – я сойду с ума!»

Испуганная, в замешательстве, не зная, что делать, Аифаш быстро отошла от экрана, услышав, как рутийка удивлённо окликнула её.

Он скажет, что не любит. Для этого и прилетел, чтобы сказать... Нет, лучше не знать. Пусть останется надежда – хотя бы до следующего раза!

 Аифаш всегда храбро смотрела в будущее, однако сейчас мужество ей изменило. Во второй раз в жизни она пожелала, чтобы кто-то другой принял удар, который грозил ей, защитил от страшного известия. Первый раз был пять лет назад, когда чужие люди пришли к ним с Фарите домой, чтобы сказать о смерти отца и мамы.

– Иркмаан! – снова окликнула её девушка с экрана.

Аифаш подошла.

– Иркмаан, скажите Тэаду, что я не выйду к нему. Скажите, что я на процедурах и буду занята до вечера.

– Я не понимаю...

Аифаш закрыла глаза.

– Я не могу к нему выйти. Если он захочет, пусть прилетит в другой раз. А сегодня я не могу.

– Вам плохо, иркмаан?

Аифаш едва сдержалась, чтобы не застонать.

– Плохо.

– Пригласить к вам медиколога?

– Не надо. Нет. Пусть он уйдёт, иркмаан, передайте ему.

– Передам. Вам точно ничего не нужно, иркмаан?

– Нет-нет.

Аифаш отключила видеофон и склонилась в кресле. На душе было тяжело – она струсила и понимала это.


– Ну что, иркмаан?

Девушка-рутийка обернулась от экрана, на её лице была растерянность.

– Она не может к вам выйти, иркмаан Лоден. Она на процедурах и будет занята до вечера.

– Что с ней? – встревожился Тэад.

– Не знаю, иркмаан. Она просила передать вам, что если вы захотите, то можете прилететь в другой раз, а сегодня она к вам не выйдет.

– Что значит, если захочу? Почему не выйдет, что у неё за процедуры? Она больна?

– Вы в госпитале, иркмаан, – удивилась рутийка.

Тэад не сразу понял, о чём она.

– Да поймите же, иркмаан, Аифаш здесь со своей сестрой. Это её сестра, Фарите, проходит тут лечение.

Рутийка только покачала головой.

– Ничем не могу вам помочь, иркмаан. Если хотите, можно связаться с их лечащим врачом, возможно, он ответит на ваши вопросы.

– Кто их лечащий врач?

– Медиколог Крэй Стоун.

– Свяжитесь с ним, пожалуйста.

Девушка за стеклянной перегородкой справочного снова обернулась к экрану видеофона. Тэад прислонился к стене.

Он не был ещё на Ларонге, где базировалось его тойерное отделение, всё это время он добирался от Терции до Антлоиты. Корабль был не из лучших, накорд не работал, и максимум, что мог Тэад, – это думать о том, что на службе он пропустил три дежурства, и об Аифаш, которая уже извелась, ничего не зная о нём. Аифаш была для него важнее прочего, поэтому в первую очередь он бросился на Антлоиту. Потеряв лишний день в пути, он наконец добрался до орбиты, и здесь, к его великому изумлению, его перехватила Планетарная Охрана. Поскольку планетарщики не смогли с ним связаться, они выслали ему на перехват патрульный катер, который остановил его у самой атмосферы, дав предупреждающий боевой луч вскользь по обшивке. Тэад остановился. Будучи эсгебешником, он и не подумал сопротивляться требованию планетарки. Нацелив на корабль Тэада все свои орудия, при поддержке спутника, с катера потребовали стыковки. Не понимая, в чём дело, Тэад выполнил и это требование.

– Документы! – рявкнул командир катера, рослый и широкоплечий землянин, едва переступив паз внутреннего люка переходника. Сопровождавшие его эсгебешники взяли Тэада на прицел.

Тэад хлопнул себя по карманам.

– У меня нет документов. В чём дело?

– Это ты у нас спрашиваешь? – ухмыльнулся командир. – А спрашивать-то будем мы! Где твои документы?

Только теперь Тэад стал, кажется, соображать, из-за чего началась эта неразбериха. Фамильярное «ты» из уст командира катера что-то зацепило в его стрясённом пиратами мозгу.

– Подождите... – Тэад потёр лоб. – Присаживайтесь. Вы приняли меня за пирата?

– А за кого, – снова рявкнул командир патруля, – мы должны были тебя принять?! За свою покойную бабушку?! – Он не сел, и его оглушительный голос волнами раскатывался по тесному отсеку управления. – Ты свой корабль снаружи видел когда-нибудь?!

– Там пиратская эмблема, – окончательно понял Тэад.

– Какой умница! – восхитился эсгебешник. – Вспомнил?

Тэад проигнорировал его издевательский тон и чуть пожал плечами. Ругань планетарщика воспринималась сейчас как стук урагана за окнами крепкого уютного дома – шумит и пусть шумит. После пиратского плена это и в самом деле было чем-то простым и безопасным.

– Подождите, – снова сказал он. – Давайте по порядку.

– Ну давай, – согласился планетарщик. Он видел, что ведёт себя Тэад спокойно, и заговорил потише: – Ты кто такой?

Тэад назвал себя.

– Эсгебешник? – переспросил планетарщик. – Почему на планету лезешь, как в свой карман? Забыл, что представиться надо?

– У меня отключён накорд.

– Что?

Накорды отключали у угнанных кораблей.

– Откуда корабль?

– От пиратов.

– Из плена, что ли? Сбежал?

– Отпустили.

– Че-го?

Тэад коротко изложил свою историю, не упоминая о Бойне и о той роли, которую она во всём этом сыграла. Планетарщика это не касалось.

Когда Тэад закончил, планетарщик смерил его долгим изучающим взглядом.

– То, что ты рассказываешь, похоже на плохую фантастику. Что-то я не слышал, чтобы пираты, да к тому же собственноручно главари, отпускали пленных. Да ещё эсгебешников! Так где же, говоришь, твои документы?

– Я их уничтожил, чтобы не отдавать пиратам.

– Хм... В общем, так, Тэад Лоден. Айда на спутник, будем устанавливать твою личность. Если ты – это ты, извинимся и отпустим, а дальше пусть тебя трясёт твоё собственное начальство. Ну а если ты нам наврал – пеняй на себя, сдадим куда надо, сам понимаешь.

На спутнике Планетарной Охраны Тэада продержали больше трёх часов. До сих пор стоял в голове разговор с командиром тойерного отделения Но'эром Нианом. С ним вышли на связь планетарщики.

– У нас здесь человек, явился без документов, но утверждает, что вы, иркмаан, его командир. Вы можете подтвердить его личность?

Но'эр Ниан, тагассиа'нин, любил и защищал своих ребят, как де Тревиль королевских мушкетёров, за что и носил среди землян соответствующее прозвище. Узнав, о ком из его подчинённых идёт речь, он потребовал Тэада к накорду.

– Тэад! Ну, в метеоритный поток тебя, нашёлся! Могу я узнать, где ты был?

– Можете, иркмаан. – И Тэад во второй раз, но снова опуская все подробности, рассказал о том, что с ним произошло. – Как теперь, иркмаан, будет нам выговор за самовольный сход с дежурств?

– Не будет, – хмуро сказал Ноэр Ниан, и Тэад почувствовал неладное. – С дежурств вы сняты.

– То есть?

– Уил ранен.

– Что?..

– Пятнадцатого еола выстрелом в голову.

– Великий Космос, где его?

– На Аполлоне. Защищал твою «Грозу».

– Защищал? – не понял Тэад.

– «Грозу» угнали.

Мгновение Тэад молчал, переваривая информацию. Кажется, потеря «Грозы» была на сегодняшний день наименьшей из бед.

– Ну и чёрт с ней, с «Грозой», с Уилом что?

– Завтра выйдет из госпиталя. Но на дежурства я вас, втроём, не выпущу, пока он не закончит на Земле долечивание. А ты, Тэад, вот что: распутывайся с этими ребятами и жми сюда, будем разбираться, кто и за что тебя отпустил. Ты эсгебешник, должен понимать, что служебное расследование тебе после плена гарантировано.

Тэад криво усмехнулся.

– И не кривись, – одёрнул его Ноэр Ниан. – Я знаю, что тебя легче убить, чем сломать. А начальство?

– У меня нет свидетелей, иркмаан. Я и с главарём один на один разговаривал.

Ноэр Ниан возвёл глаза и пробормотал тагассианское слово, эквивалентное русскому «дурак». Тэад невольно улыбнулся.

– Согласен, иркмаан, вам – сдаюсь. Всё понял.

Тагассианин добавил ещё одно слово, противоположное по значению, и подвёл итог:

– Слушай приказ, подчинённый: двадцатого еола, то есть завтра, в пять тридцать по галактическому времени на базе общий сбор. Не прилетишь – пеняй на себя. Понял?

– Понял. Буду.

– Хорошо. И вот ещё что: вчера тебе звонили из дома, некий Сергей Грустнов... – Ноэр Ниан глянул с экрана на Тэада, тот пояснил:

– Это муж сестры. Аена... улетает?

– Да, через десять дней. Тебя звали прилететь проститься.

– Понятно. Ей предложили принять участие в исследовательской экспедиции на полгода. Значит, она согласилась...

– После сбора отпущу тебя, слетай. А сейчас дай мне планетарщиков.

Тэад отошёл от экрана и кивнул на накорд стоявшему, как часовой, за его плечом дежурному по спутнику.

В конце концов планетарщики выписали Тэаду временное удостоверение и разрешение на выход в Космос, по которому он мог получить корабль в ближайшем пункте проката, а корабль, отданный ему Капитаном, забрали – он числился в розыске. Тот же патрульный катер доставил его на один из космодромов Антлоиты.

– Может, скажешь напоследок, – спросил его командир патруля, – зачем так рвался-то сюда, нарушитель? Кто у тебя здесь?

– Невеста.

– Работает или...

– Или, – вздохнул Тэад.

– Ну ничего, держись. Здесь только что мёртвых не воскрешают, да и то смотря каких. А раз живая – вылечат.

– Твои бы речи... – пробормотал Тэад. – Звать-то тебя как, планетарщик?

– Михей Ласкис.

На том и расстались.

И вот сейчас, стоя около стеклянной перегородки справочного, Тэад тревожно думал об Уиле, досадливо – о сестре («Глупая! О дочери бы подумала!»), вспоминал громогласного планетарщика и поглядывал на часы, которые стремительно отсчитывали минуту за минутой, приближая время общего сбора на Ларонге. Но все эти мысли перекрывала одна – об Аифаш. «Если захотите – можете прилететь в другой раз...» Бред. Аифаш не могла сказать такого. Что будет занята – это ещё туда-сюда, Тэад помнил, что говорил о её состоянии медиколог на Аниоте.

«Бред, – решил он наконец, – мне неверно передали её слова».

Рутийка отключила видеофон и взглянула на Тэада.

– Извините, иркмаан, но связаться с Крэем Стоуном сейчас невозможно. Он занят и освободится только часа через три. У него тяжёлый больной, мне сказали. Вы будете ждать?

Тэад снова взглянул на часы.

– Нет. Но я попрошу вас, иркмаан. Пожалуйста, когда Аифаш освободится, передайте ей, что я прилетал, но задержаться не смог, потому что у меня нет времени. Я прилечу снова как только смогу. Пусть она не беспокоится, у меня всё в порядке. Вы передадите?

– Конечно, иркмаан, это же моя работа.

– И ещё передайте ей... – Тэад запнулся.

– Что, иркмаан?

– Что я люблю её.

Рутийка улыбнулась.

– Передам.

Тэад был уже в дверях, когда из лифта в холл торопливо вышел Крэй Стоун. Проводив Тэада взглядом, он подошёл к окошку справочного.

– Тонсин, кто приходил сейчас к Аифаш Лин?

– Доктор Стоун? – удивилась рутийка. – Мне сказали, вы у больного.

– Там идёт подготовка, и я смог отлучиться. Мне передали, что...

– Да-да, иркмаан, Тэад Лоден хотел поговорить с вами об Аифаш Лин. – Девушка высунулась в окошко. – Уже ушёл, вы чуть-чуть разминулись.

– Пожалуйста, Тонсин, если он прилетит снова, сообщите об этом в первую очередь мне. Я хочу поговорить с ним раньше, чем он встретится с Аифаш Лин.