Свет надежды

«Вот и первый снег», – подумала она, шагнув из уютного тёплого подъезда наружу, на выложенное светлой плиткой крыльцо.

Ледяной ветер без предупреждения стеганул её по лицу. В попытке защититься она резко отвернула голову и вдруг боковым зрением различила мелькнувшую перед глазами фигуру женщины, одетой в элегантное чёрное пальто и согнувшуюся в неестественной позе.

Она не сразу поняла, что это её собственное отражение – зеркальная дверь подъезда медленно закрывалась.

«Совсем постарела ты, Галина Васильевна», – с ровным спокойствием подводя резюме увиденному, произнесла она вслух, порывисто выпрямилась и вместе с воротником пальто подняла голову, словно в горделивом жесте победительницы. Она привыкла с достоинством держать любой удар.

В ясных глазах, похожих на два блестящих кусочка зеленой яшмы, читался живой, неутомимый ум. Они никак не вязались с глубокими морщинами, наложившими замысловатый узор на когда-то красивое лицо.

Женщина прищурилась, поправила чёрный, в тон пальто, берет и твердой поступью стала спускаться по мягкому покрытию ступеней. Под подошвами скрипела снежная крупа – круглая и упругая.

Спустившись до конца лестницы, Галина Васильевна стала медленно удаляться от красивой, дорогой многоэтажки. Ветер полоскал вокруг ног полы её пальто, крупа больно хлестала по лицу.

Несмотря на непогоду ей не хотелось никуда спешить. Да, и куда торопиться женщине на пенсии, зарабатывавшей репетиторством по физике,  для которой занятия на сегодня закончились? Коротать вечер в маленькой квартирке, окна которой выходили на шумную трамвайную линию, не хотелось.

Пройдя по прямой два квартала, она подняла глаза и увидела надпись «Чёрный кофе». Поколебавшись с минуту, женщина решилась зайти.

Густое, приятное тепло со стойким запахом кофе приятно обволокло её чуть продрогшее тело. Она подняла руку, чтобы вытереть растаявший и блестевший теперь на лице небольшими лужицами снег.

Посетителей было немного.  Галина Васильевна выбрала взглядом небольшой столик у окна и зашагала к нему поступью, ставшей вдруг неуверенной – она нечасто оказывалась в кафе.

Дойдя до стола, она не спеша сняла пальто, стряхнула налипшие снежинки и повесила его на крючок.

Из окна открывался вид на небольшую липовую аллею. Гладкие чёрные стволы явственно выступали из кружившейся снежной хмари. Деревья тянули к женщине тонкие беспомощные руки, словно моля о помощи.

– Вы готовы сделать заказ? – прозвучал над ней голос официантки.
Галина Васильевна повернула голову:
– Дайте мне пять минут.

В голосе звучала необыкновенная ясность и неприсущая внешности молодость. Официантка улыбнулась и тут же удалилась.

Женщина открыла меню и в некотором замешательстве уставилась на красочные фотографии.

– А что такое государственная собственность? – вдруг донеслись до её слуха слова.
Она с любопытством подняла голову.

Говорил молодой парень, обращаясь к спутнице, сидевшей к женщине спиной.

Молодое лицо притягивало. Светлые волосы обрамляли его словно портретная рамка – аккуратная, уложенная стрижка переходила в тонкую кайму короткой бородки, изящной линией подчеркивавшей уверенный подбородок. Глаза словно два голубых всплеска блестели. Розовый галстук в едва заметную белую крапинку подчёркивал стиль и достоинство. На широких расправленных плечах сидел строгий голубой пиджак.

Галина Васильевна залюбовалась – нечасто ей доводилось видеть молодого человека, одновременно и обладавшего достоинством, и умевшего его правильно преподнести.

– А потом эту собственность решили отдать в частные руки – приватизировать, - спокойно, словно читая лекцию, продолжал парень. – Выпустили ценные бумаги, так называемые ваучеры. Любому человеку предоставлялась возможность их купить. Каждый ваучер гарантировал права на кусочек государственной собственности. Но люди были экономически неграмотны – они не понимали настоящей ценности этих бумаг. Скупщики воспользовались ситуацией. Они за гроши скупили у людей ваучеры, завладев таким образом заводами, фабриками, нефтепроводом. Это было время хаоса. Некоторые люди поднимались, что называется «из грязи в князи», сколачивая состояния за какие-то месяцы, тогда как учителям и врачам по полгода не выдавали зарплату. Совсем. Ты представляешь себе, что значит несколько месяцев не получать даже тех грошей, которых и раньше-то тебе с трудом удавалось растянуть на месяц?

Галина Васильевна вздрогнула, внезапно почувствовав, что переживает оцепенение, охватившее её когда-то в далёком 92-м.

Им не платили вот уже четвёртый месяц. Она, как могла, изворачивалась, чтобы прокормить мужа и двоих детей. В тот день, открыв холодильник, она испытала смертельный ужас: чистая, освещённая изнутри камера была абсолютно пуста, словно не имела никакого отношения к кухне и оказалась там по нелепой случайности. С жестокой издёвкой гудел, подрагивая, мотор.

– Ты, наверняка, считаешь, что в 90-е всё было круто, – парень, не отрываясь, смотрел девушке в глаза. – Конечно же, смотрела фильмы «Бригада», «Брат-2»?
Девушка согласно закивала, услышав знакомые названия.

– Да, да! «Брат» и «Брат-2» – Бодров! Конечно, я знаю эти фильмы, – в голосе звучал не то восторг, не то восхищение.
Парень прищурил глаза.

– Так вот, это было не так-то круто. В стране процветал рэкет. Банды грабили людей, пытавшихся открыть свой бизнес. Рэкетиры приходили к владельцам и требовали платить каждый месяц по 30-50 процентов от прибыли. В противном случае они грозились сжечь бизнес дотла.

Молодой человек неотрывно смотрел девушке в глаза, словно ни на секунду не позволяя ей отвлечься от затронутой темы.

Галине Васильевне чудилось, что этот взгляд был крючком, который молодой человек забросил в ничего не подозревающее сознание девушки, и которое теперь извивалось от непривычного дискомфорта: девушка нервно подёргивала ногой, позабыв на блюдце дымившуюся чашку с кофе.

– А ты знаешь, что в 90-х была самая низкая рождаемость? – парень был неумолим. – Женщины боялись рожать. Они боялись, что попросту не смогут выкормить своего ребёнка. Даже одного. Зарплату вместо денег могли выдавать каким-нибудь товаром.

«Китайской лапшой, например, – вспомнила Галина Васильевна, – или линолеумом».
 
Тяжёлые воспоминания нахлынули, будто внезапно обрушившийся селевой поток. Она вспомнила, как прятала ноги под стол, чтобы дети не заметили её шитые-перешитые колготки, как до самых морозов бегала в школу в туфлях на тонкой подошве, как её дети ходили в малых сапожках, потому что нужный размер было невозможно достать, да и заплатить за новую пару было бы нечем.

Официантка подошла принять заказ.
Галина Васильевна попросила лишь чашку кофе.

– Теперь про американскую армию. Американцы не зря отправляются в горячие точки. Они получают значительное количество привилегий. Например, ты знаешь, что им дают ипотеку под льготный процент? – парень испытующе смотрел на девушку.

Та замотала головой.

Галина Васильевна пыталась угадать, что именно происходит на её глазах. На свидание это не походило. Девушка была одета словно наспех, второпях. На ней была коричневая, в крупную клетку фланелевая рубаха и обычные тёмно-синие джинсы. Каштановые волосы рассыпались по плечам спутанными пучками.
 
Однако парень не отводил от неё глаз.

– Так вот, отслужившие в армии могут купить дом под 2% годовых, тогда как остальные получат кредит под 4-5%. Чувствуешь разницу? Их дети всегда будут первыми в очереди на детский сад, получат льготы при образовании. Американцы знают, что даже если они погибнут, их семья получит все привилегии и сможет достойно жить дальше.

Официантка принесла чашку кофе.

Галина Васильевна отвела глаза от странной пары.

Она пила обжигающе горячий напиток мелкими глотками и испытывала необъяснимое чувство благодарности.
 
Женщина чувствовала, как образ молодого человека глубоко впечатывается в её сознание. Теперь она знала наверняка, что его образ будет вставать в её памяти всякий раз, когда пресса, друзья или знакомые будут очередной раз поносить современную молодёжь, а вместе с ней и весь мир, застрявший в трясине безразличия и глупости.
 
Ясные, умные глаза – как, вероятно, и её собственные – несли в этот мир понимание и надежду.


Рецензии