Время, когда просыпаются петухи Глава 22

Монастырь «Святой Терезы» был одним из сотен по-
добных монастырей, возникших еще во времена
Средневековья и просуществовавших не одну сотню лет.
Он вобрал в себя дух старины и времени, которое, каза-
лось, было над ним не властно. Раскинувшись в живопис-
ной местности Тосканы, монастырь возвышался на хол-
ме, ближайшее селение было в нескольких километрах
от него. Попасть в обитель можно было по подъемному
мосту, пройдя по аллее черных кипарисов. Над комплек-
сом монастырских строений, покрытых красной черепи-
цей, возвышалась колокольня, построенная в готическом
стиле еще в XIV веке. Пожалуй, это самое древнее строение
на территории монастыря — другие здания достраивались
позднее. Вокруг были ухоженные аллеи, обсаженные цве-
тами, внутренние дворики, уютные и скрытые от посторон-
них глаз, анфилада внутренних коридоров, где виднелись
двери келий. Отовсюду веяло стариной и аскетизмом,
каждыйкамешек
был пропитан запахом ладана и елея.
В утренние часы монастырь оживал, монахини спеши-
ли на молитву. В будни в храме оставались только дежур-
ные клиросные сестры, церковница и пожилые монахини.
Остальные расходились по послушаниям — так назывались
работы и обязанности, которые выполняли сестры. Затем
общая трапеза и снова послушания до второй трапезы. На
вечернюю службу в будни отправлялись дежурные клирос-
ные сестры и сестры, не занятые работами. Затем — свобод-
ное время.
Но свобода в этом случае — понятие относительное, так
как монахини обычно занимались стиркой, уборкой келий,
чистили обувь, гладили белье, что-то шили, что-то чини-
ли… Не забывали и о молитвах.
Также существовал не усыпаемый псалтырь, который
читали ежедневно и круглосуточно с перерывами на устав-
ные богослужения. Даже после ночной Рождественской
службы все шли разговляться в трапезную, а дежурная
сестрадолжна
была заступать на чтение, то есть один
раз в неделю на каждого приходилась ночная смена с 23:00
до 5:00.
День проходил по строгому расписанию, не учитывая
авральных работ в случае пожара (или что-то в этом духе),
подготовку к праздникам, прием паломников и такое про-
чее. Такой размеренной жизнью монастырь существовал на
протяжении веков, и время никак не влияло на его распоря-
док. Казалось, Средневековье застыло здесь навсегда, со-
временность не коснулась его уставов и порядков. Отсюда,
наверное, и пошла поговорка: «В чужой монастырь со сво-
им уставом не суйся».
Лена и Олег подъехали к воротам монастыря, когда
солнце было в зените и стоял невыносимый зной. Попав
в прохладу кипарисов, они вздохнули с облегчением, по-
спешив под своды монастырских стен. Командировка
Лены решилась неожиданно: ее вызвали в деканат, пока-
зали доклад, который она когда-то прочитала на одном
из конкурсов по криминалистике. Им, якобы, заинтересо-
вался Фонд поддержки молодых талантов в Риме, и Вене-
цианская комиссия хочет видеть ее на семинаре. Расходы
Фонд брал на себя. А между строк сообщили, что ее поезд-
ка согласована с Ольгердом. И только после этого она дала
согласие на командировку, понимая, что речь вовсе не в ее
докладе.
С Олегом Леночка познакомилась уже в аэропорту, по
прилету в Рим. Он встретил ее и сразу отвез в отель. Лена
была приятно удивлена, что ей предстоит провести время
с другом самой Уицрик.
Олег — мужчина лет 35–40, высокий, приятной наружности,
брюнет с голубыми глазами, сочетание очень не-
обычное, встречающееся чаще всего у французов. Он дол-
жен был выполнять функции репортера. По легенде, они
с Л еной должны представиться журналистами и сделать
репортаж об обители и о матери Терезе, которая имела
непосредственное
отношение к это-
му монастырю.
К журналистам, как они пред-
ставились, вышла настоятельница
монастыря и любезно пригласила их
к себе. Монастырь очень часто посе-
щали журналисты, особенно после
того, как он стал одной из резиден-
ций матери Терезы. Известно, что
она любила славу и никогда не упу-
скала момент попиариться перед
журналистами. Поэтому в их визите никто не усмотрел ни-
чего необычного.
Лена представила агентство, которое якобы аккредито-
вало их, и взяла интервью, к которому, по всему было вид-
но, аббатиса была готова. Причем вопросы были заданы
так, как будто их согласовали с агентом Ватикана. Лена
и О лег заведомо знали, что это будет постановочный спек-
такль, поэтому даже не пытались выйти за рамки отведенной
им роли. После интервью несколько снимков по
территории, посещение часовни, библиотеки и, конечно,
трапезной. Кельи снимать строго запрещено, общаться
с сестрами
— тем более.
Олег обратился с просьбой к аббатисе остаться в обители
на ночь, но, когда речь зашла о ночлега, она была резка
и непреклонна. Девушка — еще куда ни шло, но мужчинам
оставаться нельзя, они и так сделали исключение, позволив
ему сделать съемки внутри. И после еще нескольких ни
к чему не обязывающих реплик аббатисы «журналисты»
убрались восвояси, провожаемые надменным взглядом
настоятельницы.
Отъехав на некоторое расстояние от монастыря, Олег
притормозил на обочине.
– Я не удивлен таким приемом и, если честно, ожидал
чего-то в этом плане. Нам не разрешили остаться на ночь
в монастыре, поэтому попробуем проникнуть туда иначе.
У меня есть план, но он слишком опасный. Уицрик и Оль-
герд не погладят меня по головке, если я подвергну тебя ри-
ску, а самому мне не справиться.
– Выкладывай, я готова рискнуть ради общего дела.
К тому же — не зря мы сюда приехали! — услышал Олег
решительный ответ Леночки.
– У меня есть знакомый, мой коллега,
писатель, он ждет
нас и готов всячески помочь. Он живет во Флоренции. Что
скажешь?
– Поехали.
Автомобиль сорвался с обочины и помчался навстречу
неизвестному.
Италия — великолепная страна! Лена любовалась пано-
рамой, раскинувшейся перед ними.
Тоскана — одна из живописнейших областей Италии,
место появления итальянского Ренессанса, славящееся ве-
ликолепным художественным и архитектурным наследием
прошлых веков. Это родина Леонардо да Винчи, Микелан-
джело и Данте Алигьери — отца итальянского языка. Ста-
ринный тосканский патрицианский род Ингирами дал
миру троих известных ученых — Джованни, Франческо
и Томмазо Ингирами.
Прекрасная природа и великое искусство сочетаются
здесь в удивительной гармонии. Холмистая на две трети
и гористая на четверть, на западе она омывается Тиррен-
ским морем.
Пизанская башня — это тоже Тоскана, поскольку среди
ее знаменитых провинций, наряду с Флоренцией и Сиеной,
находится провинция Пиза.
Лена вспомнила, как Ольгерд угощал ее на яхте тоскан-
скими винами. Самые знаменитые — Кьянти, Брунелло ди
Монтальчино, Нобиле ди Монтепульчано. Южное солнце
и благодатная почва придают им неповторимое сочетание
вкуса и аромата.
Ну и, конечно же, оливки. Самое лучшее оливковое
масло делают в Тоскане. Рай, да и только!
Лена любовалась окрестными деревеньками, утопаю-
щими в зелени кипарисов, оливковых рощ и виноградни-
ков, и жалела, что рядом нет Хема. Олег, чувствуя ее обе-
спокоенность, вел себя подчеркнуто учтиво и по-дружески
тепло. Они вели легкую светскую беседу, что помогло обнаружить
схожесть взглядов на многие вещи и общность
интересов. Вспоминая друзей, Лена между прочим намекнула,
что она благодарна Ольгерду за прекрасную ко-
мандировку. Откуда ей было знать, что в это авантюрное
мероприятие ее и Олега вовлекли без согласия Ольгерда
и Уицрик!
Во Флоренцию они прибыли поздно вечером, город
встретил их морем огней, туристов и красивой архитекту-
рой, от которой так и веяло стариной — аура истории не-
зримо присутствовала везде.
Приятель Олега ожидал их, приготовил ужин, что было
очень кстати. Наши герои здорово проголодались и устали,
ужин и отдых им был просто необходим. Отпустив Лену
пораньше, приятели еще долго разговаривали, что-то об-
суждали, спорили и только глубокой ночью отправились
спать. Утром им предстояло осуществить план, который
они тщательно продумали и обсудили.
План, созревший вечером, предполагал незаметное про-
никновение в монастырь, чтобы сфотографировать скры-
тые днем от посторонних глаз будни монастыря. Но больше
их интересовало то, что происходило ночью.
Олегу, как и обещал приятель, согласился оказать по-
мощь его дядя, поставлявший муку в монастырскую пекар-
ню. Приятель предупреждал, что план опасный. Как мини-
мум они могут лишиться работы, как максимум — могут
быть исключены из общины. А Олег и Лена, прежде чем со-
глашаться на этот рискованный шаг, должны иметь в виду,
что обнаруженный на территории посторонний, согласно
уставу монастыря, может быть подвергнут экзекуции
и даже смерти. Олег решил идти в монастырь один, но Лена
категорически была против этого, заявив, что одного не отпустит. И только после долгих
сомнений и размышлений, взвесив
все за и против, учитывая, что иначе
получить информацию об обители не
представлялось никакой возможно-
сти, они решили действовать.
И вот настал день, когда фургон
отправился в монастырь. В кузове
среди мешков с мукой спрятались
Лена и Олег. Грузчиком на этот раз
был итальянский друг Олега — Паоло.
Фургон въехал на склад, мешки выгрузили, а Лена
с О легом спрятались в дальних его углах. Выждав какое-то
время, Ольгерд, оставив Лену, поднялся на чердак и через
окно стал наблюдать о происходящем во внутреннем дво-
рике. Но ничего интересного не заметил. В это время
во дворепочти
никого не было, фотографировать было
нечего
и, боясь разрядить аккумулятор, Олег спустился
вниз — он решил ждать вечера.
Кто бывал в таких ситуациях, тот знает, как медленно
тянется время ожидания. Сам собой зашел разговор о кни-
гах Ольгерда «Верующий…» и «Антихристе» Ницше. Не
забыли вспомнить и о «добродетелях» Матери Терезы.
Речь зашла о страдании, как проявлении наивысшей степени
религиозности в христианстве, о котором упоминалось
в «Антихристе»: «…чересчур сильное стремление
к причинению боли, к разрешению внутреннего напряжения
путем враждебных поступков и представлений…
чувственные и сверхчувственные — пытки, помпезность
культа». Если, по словам Ницше, «…буддизм — религия для
добрых, нежных рас, достигших высшей степени духовности,
которые слишком восприимчивы к боли <…> он есть
возврат их к миру и веселости, к диете духа, к известной
закалке тела», то «…христианство хочет приобрести господство
над дикими зверями; средством его для этого
является—
сделать их больными. Делать слабым — это
христианский рецепт к приручению, к “цивилизации”.
В противовес ему “…буддизм есть религия цивилизации”».
Лена изучала этот вопрос по просьбе Ольгерда и поэто-
му рассказала Олегу много шокирующих фактов.
– Известно, что Мать Тереза возводила страдания
в культ, считая, что таким образом люди очищаются и при-
ближаются к страданиям Христа. В своих лечебницах она
обрекала больных на нечеловеческие условия, лишив боле-
утоляющих, элементарных медикаментов, используя не-
профессиональный персонал сестер, не соблюдая правила
гигиены, часто сваливая больных и здоровых в одну кучу.
Единственное, что она делала с истинным рвением, —
приставляла
крест к челу умирающего, с удовлетворением
отправляя несчастного на тот свет. В то же время сама
лечилась
у лучших специалистов, отдыхала в самых пре-
стижных санаториях, останавливалась в самых фешене-
бельных гостиницах и летала частными рейсами.
– За какие такие деньги? — возмутился Олег.
– За благотворительные. Имя Матери Терезы стало
своего рода брендом, раскрученным Ватиканом. Было мод-
но и престижно дарить ей миллионы, она не гнушалась
даже денег кровавых диктаторов и наркобаронов, которые
покупали себе своего рода индульгенции. Тереза была фи-
нансовым проектом Ватикана, заработав миллиарды с ко-
торого только 7% было потрачено на благотворительность,
остальные же осели в банке Ватикана и еще неизвестно где.
Мать Тереза была замешана и в скандалах с педофилией,
став на защиту обвиняемых клириков, замешана
в деле продажи детей из приютов и культивировании
страданий,
за что ей дали прозвище фельдфебель в юбке.
И вот дело о канонизации, предпринятое папой Иоанном
Павлом ІІ слишком поспешно, не выждав после смерти
положенные
пять лет.
– За что?
– За якобы исцеленную ею девочку, которую врачи вы-
лечили медикаментозно, о чем открыто заявили.
Олег и Лена некоторое время сидели молча, но тут Лена
решила сменить тему разговора — ее интересовал один
вопрос,
но она долго не решалась задать его, но наконец
спросила:
– Скажи, а как ты познакомился с Уицрик? Все было,
как описано в «Верующих…»?
– Да, почти. Она привлекла меня в свой проект под ко-
довым названием «Антихрист». Если в двух словах, мы со-
бираемся аккумулировать усилия всех прогрессивных сил,
чтобы уничтожить метастазы христианства и не допустить
проникновения их в эру Водолея, которая должна симво-
лизировать начало нового витка в истории человечества.
– Извини за нескромный вопрос, вы…
– Любовники ли мы, хочешь ты спросить? Нет, нам
пока не удалось познакомиться так близко, тем более,
что… — Олег вдруг запнулся, находя нужные слова.
– Атира? — почему-то шепотом спросила Лена.
Олег утвердительно кивнул головой.
– Нас познакомил Анахарсис, когда по просьбе Уицрик
устраивал нам встречу с Марией Магдалиной. Атира была
прекрасна, казалось, сама Афродита поцеловала ее чело.
Страсть озарила нас, как вспышка молнии, но также быстро
и угасла.
– Но почему? — спросила Лена. — Неужели…
– Представь себе, что ты приблизилась к звезде на очень
близкое расстояние. Что ждет тебя? Да-да, ты просто
сгоришь.
Так и наша любовь — вспыхнула и сгорела, пре-
вратившись в пепел. Она ведь не простая смертная, она —
богиня. Ей под стать такие, как…
– Анахарсис? — воскликнула Лена.
– Пожалуй, — согласился Олег и, опрокинув голову, за-
крыл глаза — комок подкатил к горлу. Что видел он в эти
минуты? Лена боялась нарушить тишину, улавливая его
настроение.
Лена хотела еще что-то сказать, но в этот момент открылись
ворота, и в помещение вошли монахини — они
107
пришли набрать муки. Парочка притихла и прижалась
к стене. Когда те ушли, они детально обследовали помещение,
снова поднялись на чердак, где обнаружили целыйряд
оконных проемов, напоминающих бойницы. Отсюда
открывалась круговая панорама: монастырь просматривался
как на ладони, но детали видны не были, поэтомуОлег
и Лена решили, что с наступлением ночи проберутся
во двор и там спрячутся.
Было время вечерней молитвы, из часовни доносилось
пение, а во внутреннем дворике туда-сюда, как в муравей-
нике, сновали монахини.
Все медленно затихало, сумерки сгущались, постепен-
но стало совсем темно. Лена невольно прижалась к новому
другу: не то от прохлады, не то от страха — глаза слипались.
В полудреме она подумала, что зря они затеяли эту авантю-
ру… вдруг сильно захотелось домой, к Ольгерду, который
и не догадывается, где сейчас его девочка… … и она постепенно
провалилась в небытие.
Ей снилось, что она лежит на неширокой кровати в ке-
лье. Низкие, арочные своды, свет, едва проникающий через
узкие решетчатые окна, кровать, над которой чернеет дере-
вянное распятие. Все. Аскетизм и простота. Лена открыла
глаза и не могла понять: что это — сон или явь? Неужели
она — монахиня? Как, когда это случилось с ней, или это
злая шутка? В голове пронеслись события последних дней,
командировка, Рим, Тоскана… Не зная, что делать дальше
и как реагировать на мир, который был ей совершенно
чужд, она просто лежала и тупо смотрела в потолок. Вдруг
дверь кельи открылась, и на пороге появилась аббатиса.
Лена инстинктивно сорвалась с кровати и замерла в нерешительности,
не зная, как реагировать на появление
гостьи.
Ее обуревали страх и смятение.
Настоятельница подошла к ней, подняла подбородок
указательным пальцем и пристально посмотрела в глаза.
Этот свинцовый, высокомерный взгляд поверг Лену в пол-
108
ное оцепенение. Настоятельница провела рукой по подбо-
родку, затем рука соскользнула вниз по груди, еле прикры-
той неглиже, и, окинув похотливым взглядом вниз, произ-
несла грудным, манящим голосом:
– Прелестно, очень наивно и очаровательно. Ты мне
нравишься, детка. Представляю, какое наслаждение может
подарить этот цветок тому, кто сорвет его!
С этими словами аббатиса стала ласкать грудь девушки,
опуская свои ласки все ниже и ниже. Лена застыла в оцепе-
нении, не в силах пошевелиться — отчаяние и ужас застыли
в ее глазах.
– Не бойся меня, — вкрадчиво произнесла настоятель-
ница, — я — твой друг, я не сделаю тебе ничего плохого,
если ты будешь покорна и благодарна своей благодетель-
нице. Я умею ценить прекрасное. Что твой Ольгерд?
Грубыйскиф,
разве это то, на что ты заслуживаешь?
Ты будешьмоей
любимицей, моей отдушиной. Ты такая
же, какой была я в твои годы — наивная и прелестная.
Забудьвсе,
я и только я сумею подарить тебе неземное
наслаждение.
Неглиже соскользнуло с тела девушки, пребывавшей
под гипнозом серо-голубых глаз. Эти глаза жадно пожирали
ее, обволакивая своей бездонной глубиной. Лена
осознала,
что тонет в волнах желания, которые вот-вот
поглотят
ее в пучине страсти, как вдруг издалека, сквозь
туманпробился
голос, она едва различала свое имя: «Лена,
Леночка, очнись!» Она проснулась вся в поту от того, что
ее шепотом звал Олег.
А в это время на складе, там, где они прятались днем,
сидя на плетеных корзинах, началось движение, и послы-
шался скрежет раздвигающихся половиц. Олег указал Лене
жестом замереть, а сам склонился над перекладиной черда-
ка, чтобы лучше видеть происходящее внизу: откуда-то из-
под земли пробивался тусклый свет, как от свечи, и появи-
лась голова человека…
Они оба знали из романов, что между мужскими и жен-
скими монастырями существовали подземные сообщения.
Но они и не предполагали, что они смогут это увидеть воочию.
А этот подземный ход, видимо, соединял два монастыря
— женский и мужской, находящийся за холмом,
в долине. Пришельцы из подземелья не раз проделывали
этот путь — это было видно по тому, что их движения были
уверенными и быстрыми, несмотря на полумрак. Приглу-
шенные голоса становились все отчетливей, и вот наверх
один за другим стали выбираться монахи в рясах. Олег чуть
не присвистнул, такого даже он не ожидал.
– Вот так святоши! «Мужчины здесь не ночуют», —
вспомнил он слова настоятельницы. Монахи вереницей по-
тянулись к выходу и легкой тенью растворились в ночной
темноте.
– Пора, — сказал он Лене и подумал, что им бы тоже
пригодились рясы монахов.
Спустившись вниз, они вышли во двор. Бесшумно пе-
редвигаясь, юркнули в галерею коридоров, ведущих в ке-
льи. Вдруг они заметили в часовне тени и последовали за
ними — это были монахи. Лена впервые в жизни обрадова-
лась отсутствию электричества. Мерцающий свет, падаю-
щий от свечей, давал им возможность оставаться незаме-
ченными. Олег сориентировался и потянул Лену наверх по
лестнице, ведущей на колокольню и ярусы балконов, отку-
да хорошо просматривалась вся часовня.
Затаив дыхание, парочка внимательно наблюдала за
происходящим.
– Как ты думаешь, — прошептал Олег, — что собирают-
ся делать монахи ночью в часовне? — И тут же получил
зримый ответ.
То, что они увидели, казалось, превзошло все, что могла
вообразить их фантазия. Они стали свидетелями настоя-
щей оргии, которую устроили монахи с монахинями. Но
еще большее удивление вызвало то, что среди присутству-
ющих они увидели настоятельницу. Она, как заправская
актриса на сцене, руководила действием, оставив на себе
один головной убор и крест на груди.
– А настоятельница очень даже ничего, мне показалось,
она старуха, а тут, смотри, как преобразилась, — прошептал
Олег Лене на ухо.
В это время внизу разворачивалось настоящее теа-
тральное действо. Старые монахини стояли в сторонке
и пели молитвы, а те, что моложе и совсем молоденькие, из-
бавившись от одежды, вывели на середину молоденькую
монахиню и, надев терновый венок ей на голову, положили
на пол. Та раскинула руки — сверху это выглядело, как
большой крест. Монахи, до этого стоящие в стороне, обступили
тело девушки, подняли ее на руки и понесли по
кругу. Настоятельница восседала, будто на троне, и неза-
метно руководила действием. Как оказалось, это был обряд
лишения девственности новой монахини, принявшей по-
стриг. Ее положили на ложе и, провозгласив три раза
«НевестаХристова
», каждый по очереди совершал с ней
половой акт, но только раз войдя в нее, оставляя завершать
другим. Затем переходили к другим монахиням — началась
настоящая оргия. Пение монашек заглушили стоны и
вопли,
пары беспорядочно совокуплялись. Сверху это на-
поминало змей, сплетающихся в один огромный клубок.
Здесь была и лесбийская любовь, и гомосексуальная — все
вперемешку.
Олег снимал происходящее, а Лена в ужасе закрыла
лицо руками и мечтала лишь об одном — убежать, не видеть
и не слышать ничего. Олег с сожалением посмотрел на нее,
прижал голову девушки к груди, стараясь заглушить звуки,
долетающие снизу, как будто извиняясь за то, невольными
свидетелями чего они стали. Это будет сенсация, они подорвут
настоящую бомбу у подножия Ватикана!
Оргия продолжалась до первых петухов. Когда же
солнечный
луч коснулся верхушки купола часовни, все
исчезли
как по мановению волшебной палочки. Девушка,
перенесшая обряд посвящения, поднесла аббатисе окро-
вавленную простыню — это означало, что она чиста перед
своим нареченным. Раньше Лена думала, что это Христос.
Решив, что больше здесь делать нечего, они спустились
вниз, чтобы перебраться в пекарню, откуда их, согласно
плану, должен был забрать приятель Олега.
– Но какая женщина, — старался шутить Олег, — Напо-
леон! Ей бы войском командовать. Хотя оргия ей тоже уда-
лась. Не зря мы с тобой рисковали, рассказать кому, никто
не поверит, а вот здесь — неопровержимое доказательство!
И Ольгерд прижал камеру к груди.
И вот, когда они, казалось, были уже у цели, вдруг
по монастырю пронесся такой переполох, будто медведь
влез в осиное гнездо. Неожиданно во всем монастыре, даже
в самыхего
потаенных уголках, включили освещение.
Олег с Л еной стояли посредине монастырской площади,
окруженные карабинерами, которые только что были облачены
в рясы, а монахини смиренно взирали на гостей.
«Картина — нас не ждали», — подумала Лена.
Настоятельница сделала незаметный жест рукой.
К О легу подошел карабинер, в котором Лена опознала
одного
из монахов, принимавшего участие в оргии, и потре-
бовал у него камеру. Затем к ним подошла аббатиса и, сме-
рив насмешливым взглядом с ног до головы, произнесла:
– Ваше счастье, что Уицрик успела сообщить в Вати-
кан, что вы здесь, в монастыре, иначе, — она указала на пе-
карню, из трубы которой валил дым, — вы бы отсюда ушли
через эту трубу.
– Но что здесь делает полиция? — спросил Олег.
– Это не полиция, а охрана монастыря. Да, в последнее
время развелось много охотников за сенсациями, поэтому
приходится защищаться. Сейчас эти славные ребята
вышвырнут
вас отсюда, как последних подонков. Вы про-
никли сюда, как воры. Что искали вы здесь, что хотели
увидеть?
Ах да, знаю, хотели уличить бедных монахинь
в разврате, коррупции и прочих грехах? Как видите, мы
подготовились, и, надеюсь, не разочаровались вас? Вам
понравился
наш спектакль? Не скажу, что вы имели честь
присутствовать на премьере, репетиции были не менее
зрелищными,
но, уверяю вас, еще никому не удавалось уйти
отсюда сухим из воды. Я буду вынуждена сообщить в по-
лицию о попытках незаконного проникновения в обитель
и осквернения ее святости.
– Святости? — вырвалось у Олега. — Это что же вы
имеете в виду, не оргию ли в часовне, позвольте спросить?
– Не вам судить, о святости божьей обители. Для таких,
как вы, не существует законов и правил, для таких, как вы
и ваш орден, пославший вас сюда, нет ничего неприкосновенного.
Вы подняли руку не на меня, не на обитель
Матери
Терезы — нашей святой покровительницы — нет,
вы подняли руку на святой престол, на самого Бога! Вас
проклянут, гореть вам в аду вечно, аминь!
С этими словами аббатиса театрально подняла руки
к небу, осенила себя крестным знаменем и произнесла:
– Прости их, Господи, ибо не ведают, что творят!
Она сделала повелительный жест, после которого Оле-
га и Лену, осмеянных и униженных, посадили на телегу, за-
вязали глаза и куда-то увезли. Последнее, что они запомни-
ли, это удар тупым предметом по голове и струйку теплой
липкой крови, стекающую по виску.