Первая, Белая, и Всея. глава 15

                Глава 15.  Освободительный порыв.

*- Вот такое дело значит само по себе Учитель, - Первоход говорил запыхавшись, устало, откуда-то издалека вытягивал сказ: - Пока вы смотрели что-то не то, я в Перворуссии побывал, там такое творится, события не трущобные скажу честно, сам видел, глазам не померещилось. То море чистое – каменный век вернулся - то корабли один за другим больше года уже плывут, ватерлиния под водой спрятана, груз в трюмах контрабандный; затем обратно скользят, пустотой растекаются, внутреннее пространство судна без флага, выше палубы поднято. 
- Неужели Первоход ты смог добраться и объять такую непомерную даль?
 - Вошёл, а там некие люди выявляют некую правду, но их никто не слышит, не тот путь выбрали. Идёт Коммерческая война Всией против всего наличия западающих сторон. На тебе, такие вот подвиги, было когда-то, и теперь иной вернувшийся перепоказ установился. Новые фронты с востока на запад усилия напрягают, уже было такое, снова освобождают державу от безволия и безысходности.
- Неужели народ, что проспал прежнюю державу, неожиданно проснулся!?
- Какое-то неопределённое волнение! И командующие фронтами личности какие-то невзрачные, не видные, с переделанными характерами, обретения у них усреднённые, не прежние значительные полководцы, каждый - золоченая постромка в державной упряжке, напряжённо крутят колесницу. По-своему эти воеводы представляют расстановку, по-разному струя течёт, и построение войск невообразимо установлено. По всей степной зоне рассыпались ополченцы: в лесах, или скажем, у водных преград рек и морей неизвестные люди выявляются. Удар созревшего времени катится. Раздор во всём выявляется, согласования единства у доблестных командиров нет. Верхглавкома не могут избрать. А он и не нужен! Должность лишняя. Назначить какого-нибудь действующего генерала, куда там, знаток всех блиндажей, складов, и скандалов потрясающей помехой будет. Нужен человек незначительный, но где такого в окраине найдёшь, тут все по назначению потомственные атаманы, прочно держат булаву недоразумений, четвёртое десятилетие преобразования творят, закат обретению приближают, рассыпать державу готовы, лишь бы в остатках выпитого края начальниками себя видеть. Нет малоспособных личностей. Все оседлали недосягаемые вершины, звёздные очарования с неба хватают, струящийся ураган ловят; средств недостаёт, чтобы освоить среду будущего мироздания. Пришлось мне занять эту ненужную лишнюю должность, меня назначили, - сказал Первоход, - скажу откровенно, столько переживаний, неимоверно грандиозный охват предстоящей стужи ощутил. Вхожу в дела неуверенно. Изучаю обстановку, стоит мир который пропал. Уже нет его. Командиров предупредил: если спросят: кто этот с серьгой и заколкой? – отвечайте он тот, кого не знаете, а взялся быть всем. Вы, Учитель, наставили нас идти по такому направлению.   
Три армий, или фронта, какие я случайно вообразил: один восточный, другой западающий, третий внутренний; иди, разберись какую организацию борьбы назначить и как её везти. 
Что мне делать, не на своём месте оказался, но как-то втягиваюсь, стараюсь, улаживаю разногласия выдающихся стратегов; тружусь, раз меня назначило всеармейское собрание, двигаю усилия. Каждый фронт попеременно терпит неудачу, …и победу за победой одерживает, освободительная война ползёт по ущербному назначению, на радость врагам, друг с другом воюем на бывшей всеобщей земле, Хельсинское соглашение о территориальной целостности государств и нерушимости границ забыли. Уничтожают славяне славян, такое уже было; скрытный враг оттуда же крадётся, так же лукав и коварен. Прежние командармы на своём месте находились, из героического нижайшего сословия произошли отечественные маршалы и генералы освободительного порыва, решительные люди командовали очищением земли от скверны, отбор жёсткий потрясал вдохновения, пуля не разбирается в погонах. Теперь эту землю, перелётные птенцы охочим гомоном курлычут, крестьянство помрачнело. И тут ещё…, я путаюсь под изворотливым шумом безумной стаи, невиданные птицы небо затуманили. Порой, излишние напряжения с ума сводят.
Западающий фронт коалиция войск зла, прижал наших. Дал команду с тыла ударить, поправились стройные ряды самоотверженного ополчения; не годится казакам братство забывать. Тут всё спуталось, Внутренний фронт растерялся, окружили враги; отчаянье, переживания, вертолётами вбонбить технику и живую силу намерились завоеватели коварные; какой-то  конец героических переживаний, но не на тех лопастями с неба машут, не над теми ступа с бабой Ягой висит. Применил я тактику веерного развёртывания невиданного удара, вторгся ночью в сонные ряды противника, перемешался с ними, по дуге окружения пошли ползать гусеницы и катиться колёса брони, крошат наши боевые машины врага. Небо - лазерные облака заслоняют. Прорываться мы не стали, а круговую помеху фронта усложнили, захватили неимоверное количество всякой дурацкой техники. Заковал в тысячу наручников солдат западающей коалиций, от безавиаторных вертушек себя прикрыли. Опоясали броню живыми оккупантами, пусть теперь попробуют их генералы своих крошить. Шум подняли лощеные погоны, мол, без правил сражения в нашей земле дела идут. Врагов не приглашали, сами нарываются. Мгновенно в события разбираюсь. 
Военная обстановка дороже правил жизни. Скулёж и вой не повод для перемирия. Мы на победу из спокон веков обречены. Понятное дело чужаки-парни не виноваты, их большие платежи - насмерть снарядили. Полностью устранил ненужные привхождения, смял я окружение враждебных наёмников. Двинулись наши казаки вперёд, наступают. Расковал сынков, к матерям отправил принуждённых скитаться, половина к нашему фронту захотели примкнуть, для них героические приключения слаще тягучего шоколада. Освободительная война не жандармские опусы, пусть все знают и помнят, как благородно воюют славянские земли. Полным ходом идут к победе наши войска, бывает из-за тяжких боёв сильно подустают казаки, отстали измотанные войска, застряли в лесостепи. Принимаю молниеносное решение: две армий из сторон стального прикосновения, центростремительный удар должны нанести; выровнялось общее наступление по всей линий военного успеха, крошат наши оккупантов.   
Храбрые солдаты освободительной войны, и без такого верховного назначенца как я справляются, очищают землю, войны они все собранные. Генералы не в счёт, те, храбрость свою на деньги обменяли. И всё же славно складываются обоснования, хоть и случайно, недаром меня нашли, не растерялся, вашу школу прошёл Учитель. Внутренний фронт к тому же, из солдат отчаянных отобран, создал независимое сосредоточение в западающей глубине, никому не подчиняются кроме, как только себе. Меня тоже не признают. Принялись неподвластные планомерно наносить удары по всей дальней Атлантике, навсегда отвели поставку самостийных пуль: кораблями, самолётами, рельсами и гусеницами, отстранили коалицию от вмешательства в дела скифских славян.   
У меня и без того дел хватает, вопреки столичному распоряжению отобранные мною военачальники победоносно закончили поход, обезвредили чуждые нелепости, отмыли недавнюю империю от позора, в камни Альпийские упёрлись. До Атлантических ударов далеко, а с другой стороны Тихий океан рядом, каких-то десять тысяч вёрст, можно начисто вдаль и вширь порывы в мировых волнах искупать. Расчёт и уклончивость - суровости помеха. Посвежел народ единой земли. Чужеземное вторжение закончилась, надо народовластие наводить, не то скрытные управляющие свои прежние искривления внедрят. Пока течение порядка обустроится, переходный правитель нужен, порядки неважные по освобождённой земле стелятся. Одним говорят одно, другим другое, и своё делают; издалека хитрецы внедрились. Ратники в самом низу бедствует. Пора пулемётное правило применить, освободительный порыв триумвиратом не удержать. Люди скромные отобрались, мощь земли - на галуны и вышивки не меняют; удостоверились, знают, что случайно назначенный, не остановит трепетное развитие, и досягаемое вращение вечной удали. Каждый из атаманов по-своему видит всплески явлений. Раздор уже тысячу лет никак ни уладится. Для обыкновенного согласия пришлось мне дальше укрепляться, арийское православие предков извлечь, старинное Вече на время восстановить. Ваша школа Учитель. Воевода нужен. Кричу братцам: Любо! …И слышу: Любо!
 По установившемуся уже обычному недоразумению, обязало всеармейское собрание меня, как человека проверенного, вершину держать, недаром столько лет наставления приобретал. Хоть Учитель вы нас постоянно обязываете стойко существовать, а я в таком смущении-замешательстве оказался. Командовать армиями одно, а обустраивать державу другое. Я методы Сущего применил. Девять рокадных лесополос вдоль прошедшим фронтам стал тянуть, из лунок для корней саженцев: пулемёты, кулоны, и ордена выкапываем. Думаю, как тут вместить отклонения. Соображаю и всё бесполезно. Вспомнил, чтобы верные исчисления сложить, следует знающих распорядителей на  места нужные установить. Хватит клоунаду множить, я им не артист. 
 Как и положено Правителю, назначения начинаю утверждать, пытаюсь соответствовать намерениям солнца, первым делом отважным командирам службу державную надписываю: воевали, упорство приложили, кровью признание заслужили. Остались те, для кого Родина превыше всяких личных денежных начислений. Устранили мы продажных, упразднили расписанные долги, пересчёт сделали. За вековые неимоверные потери народа, разрушения, и наш великий труд, западающие нам сто лет ещё должны будут.   
Мне виднее, хорошо достойных людей изучил, где они - там мёд патроны и масло. А вот как быть с другими назначениями, это просто какие-то запутанно невообразимые поиски. Но тружусь, победой наделён, надрываюсь из последних поползновений горизонта, влияние злобных обриев отвергаю.
Тут у меня не кумовство, и не случайное зачисление в должность. Выкиньте из западающей шкатулки пляску потешных комиков. Мне украшение жизни нужно ощущать, а не кукольные платья расписывать. Кем тут сижу?  Правитель или чепрак рванный! Раз установило меня всеармейское собрание за землю родную стоять, буду твёрдо отстаивать текущую победу. Мне месяцы даны, а не годы! Западающая сторона не оставит нас в покое, пока не избавимся от уничижений, не утвердимся в нужном назначении -  не остановим гадящую злобу. Только наш атом утихомирит увязших в лютости, негодований, и вечном осатанений.
- Завидуют нашей земле, недовольны, что у наших мужей славные жёны, а у наших женщин мужья щедрыми и терпеливыми обязаны быть. Западающие эти, вовсе нам и не нужны, даром влезают в простор нашей души. И когда же Учитель, в завершении, вернём наше изначальное православие, напоследок недосягаемыми станем. Окончательно западающие надоели. Зачем нам их университеты, и без их слов наши мысли опережают время.
- Это какое-то видовое вырождение! – крикнул Птенец АД, - его возмущение собралось в сверхчёрную точку, точка преобразилась в жало наполненное рисовым соке и сброженной из сусла угнетённой плесени.   
- Споить нас хотят, без пьянства веселье мы подняли, те, кто тридцать лет тешился разворовыванием, обязаны средства умыкнутые в державу сдать. Сроки конкретные им назначил. Три месяца правления это премного. Мне страдальцы не нужны. И тут… бывшие, отовсюду беду трубят. Почему, когда при власти ходили, бесшумно по коридорам ступали, пазухи полные берегли, вот где спрятана главная беда Всией. Не избавимся от похитителей недр - снова нелепости нам навяжут.
- А кто их назначает?.. 
- Вы сами знаете - я не он и не они все. Для исполнения и контроля возврата средств, всего праведность законов утвердил, и так известно, что дел праведных уйма, есть чем казну наполнять. Дальше Сущего пошёл, суд разбирающихся продвинул. Один над всеми с тяжёлою булавой стою, а нерадивых ни счесть. Пора остановить мор славян, сидят скрытные душегубы в бункерах и подсчитывают, сколько наших легло. Давно порочную колючку изобретали, никуда такое не годится. За полвека, падали и спазмы умертвили тридцать миллионов наших людей. Явление - четырежды холокост.
 Устраняю беды, стоит ужас хуже виданного. Внедрили в земли славян, в земли разворованной империй скрытные вражеские лабораторий, признаки фашиствующих проявлений повсеместно разместили, довольны заморские военные разлагающимися условиями жизни. Еле обнаружили, оздоровительным мечом заразу соскрёбывать пришлось.    
Должность главного банкира едва ли не самое главное очарование всякой революций. У академика Глазьева наблюдательных забот хватает, помнит Запорожскую Сечь. Пропал бунчук власти, неслышны звоном сабель, и в кармане у каждого цифровая пайцза без тигровой головы.
 Председатель свободного управления должность настолько важная, камни в золото способна превращать, кто секреты лондонских банкиров изучил, с властными положенцами водку пил, повадки недобрые выведывал, смело смотрит вперёд. Те что от страха дрожью охвачены, а нагло взгромоздились, опасаются мести. Тут прозрачные буквы понадобились. Издавна на холстах ровные знаки надписаны. А то провиденье известное не знаем: с крашеного лиса быстро краску смыть сумели.
 Изнутри, гладко систему разведал, разве не тому вы нас наставляли Учитель, за дни вынужденного скитания, очернителей обозначил, знаю с кого отвержения начинать. Считай почти Ванга, я позолоченные назначения в куполах церквей установил. Злодеяния у меня под запретом.
- Ну и что Первоход?! Сам быстро ты сполз! Не стал как Сущий дальше исполнения нести.
- А то зачем, я совершенно не нужен выдающемуся окружению. Устранил расхитителей, закончил войну, один не преосвященный вернулся, снова с ученическим незнанием перед вами стою.
 Знающих, и без меня везде премного!*