Депрессия

Карина уже боялась говорить с мужем на эту тему. Очередной раз увидеть эти, поднятые к небу в раздражении глаза, ей было не просто неприятно, а унизительно. Алексей, будущий врач-невролог, при очередной жалобе жены на плохое самочувствие злился, переглядывался со свекровью и советовал принять что-нибудь успокоительное. Валерьянки там или пустырника. На этом лечебный сеанс заканчивался, муж облегчённо вздыхал и включал телевизор, а Карина, глотая слезы и борясь с очередным приступом дурноты и головной боли, шла на кухню готовить ужин.

Эта беда случилась с ней недавно, причем сразу, резко. После ночного дежурства в аспирантской лаборатории, закончив в пять работу в институте, сбегав к профессорше, которая никак не хотела принять очередную главу её диссертации, Карина неслась на подработку к восьми вечера, потому, что без неё, ну - никак. Денег катастрофически не хватало, Алексею до окончания ординатуры оставалось ещё три месяца, и Карина, взяв на грудь дело обеспечения семьи пропитанием, рвалась на куски. Да ещё и зарплату задерживали, сволочи, поэтому подработка, которую ей так удачно нашла подруга, очень спасала. Карина весело носилась по своим точкам, старалась не особо унывать, поддерживать в семье радостный оптимизм, хотя временами ей казалось, что её взяли под узцы и погоняют хлыстом. Но она неслась, тащила свою ношу, со всем справлялась, ещё и помогала Алексею набивать на диковинном тогда компе, статьи для его экзамена.

И тут... Бахнуло. Небольшой обморок по дороге домой прошёл быстро, Карина справилась. На пустынной улице, где она упала, в тот момент никого не было, она пришла в себя, посидела на асфальте прямо посреди полузамерзшей лужи, потихоньку встала и пошла домой.

Алексей, выслушав, пощупал пульс, постучал по коленкам и рукам, поводил карандашом перед глазами.

-Всё нормально. Устала, перенервничала. Выпей пустырника и спать.

Карина так и сделала, вроде бы и уснула, но на утро поняла - идти на работу она не может. Прямо вот совсем - колотится сердце в горле, все плывет перед глазами, накатывает дурнота, пот течёт градом. Но остановится было нельзя, диссер на носу, Алешин экзамен, дочке за музыкалку надо платить, да и вообще. Жить как-то надо...

И Карина собрала себя в кучу. Посидев в прихожей на стульчике, подышав, она ринулась на улицу, как в омут.

До работы она добралась, пару раз оказавшись на грани потери сознания, мокрая от градом лившегося пота до трусов, с трясущимися губами и руками. На работе стало полегче, она почти пришла в себя, и без потерь вечером добралась на кафедру. Оставалась подработка, но она была "на выход", пришла-заработала, нет - твоё дело, и Карина не пошла. Вот не смогла и точка!!!

Дома Алексей удивлённо глянул, но выяснять почему жена явилась раньше времени не стал. Карина попыталась рассказать о том ужасе, который она сегодня перенесла, но получила все тот же недоуменно-раздраженный взгляд и рекомендации про пустырник.

А потом в жизни Карины начался ад. Настоящий, беспощадный, бессмысленный. Каждый выход на работу, да и просто на улицу был сродни подвигу, она преодолевала себя, сжав зубы, и только когда начала повышаться температура, неожиданно, скачками, выматывая её и так измученное тело. взмолилась о пощаде.

Алексей пошёл навстречу. Хотя и было видно, как это все не вовремя и отвратительно выбивает его из привычной, наезженной колеи. У него и взгляд на жену стал другим - жалостно-брезгливым, как на маленькое, придавленное насекомое. Однако, долг в его душе был силен, и он потащил Карину по врачам.

Эта эпопея была не для слабонервных, Карина умирала от дурноты и от сердца, норовящего выпрыгнуть из горла, сядя в многочисленных больничных коридорах перед консультациями и обследованиями. Но никто ничего не нашёл. Карина оказалась здорова, как корова, все показатели были в норме, за исключением тахикардии, скачущего, как заяц, давления и слегка повышенной температуры.

Но ад продолжался. Он не только продолжался, он постепенно ширился и крепчал, все сильнее затягивая жертву в свои огненные глубины.

Карина защитила диссертацию и по прежнему ходила на работу. Правда теперь она тщательно выбирала маршруты, добиралась окружными путями и на двух электричках, чтобы только не спускаться в метро. Потому, что в метро был эскалатор. А встать на него, Карина не могла. Нет, она могла доехать, если эскалатор был коротким. Тогда она вставала так, чтобы одна нога была на одной ступени, а вторая, на другой, выше, вцеплялась в перила, опускала голову вниз, как можно ниже и читала про себя Шаганэ. Есенин, почему-то помогал на коротких расстояниях, а вот длинные прогоны у Карины осилить не получалось . Однажды рискнула, так пришлось сесть на ступеньку и так ехать, выдерживая громоподобные ругательства метронадзирательницы в будке.

Глядя, на то, как жена тает на глазах, муж предложил психиатра.

-Согласна! Я согласна! Что угодно, только чтобы это прекратилось! Хоть дыба...

Карина кричала это, понимая, что сейчас она начинает путь в никуда. Но ей было все равно. Только бы ЭТО, страшное, убившее радостную, лёгкую, весёлую Карину и превращающее её в непонятно что, ушло. Отпустило, наконец. Сгинуло.

Психиатром оказалась приятная блондинка, небольшого роста, с ласковыми крошечными глазками и розовым ртом. Она тянула слова так, как будто сама сидела на препаратах, быстренько поставила Карине диагноз "Депрессия и невроз по какому-то там типу" и назначила кучу таблеток. К
Карина просто вцепилась за эту возможность выбраться. Это была надежда...

Карина ела, выписанные врачом таблетки, аккуратно и точно так, как ей было прописано. Надежда, которая вдруг появилась, даже стёрла из её сознания то чувство лёгкого унижения, от того, что её лечит психиатр. Интенсивная терапия сопровождалась сеансами гипноза, расслабляющими массажами, травяными ингаляциями и душеспасительными беседами. Карина не пропускала ничего. Бросив подработку, понимая, что семья без этого может в любой момент оказаться на грани голода, она таскалась на все сеансы, преодолевая слабость, безысходность, страх и тоску. К счастью, зарплату на её основной работе начали платить вовремя, и с деньгами стало немного легче.

А вот лечение... не помогало. Сеансы гипноза вообще вызывали смех, даже у забывшей, как люди улыбаются, Карины, и она, жалея старающуюся докторицу, поднимала палец по её просьбе, вроде как в гипнотическом трансе, хотя никакой гипноз на Карину не действовал. На беседах она уходила в себя, чётко понимая, что можно говорить, а что нет, и было ощущение, что она просто дурит наивного психиатра, поднимая завесу над своей душой ровно настолько, насколько ей хочется.

А вот таблетки... Таблетки сделали свое странное дело. Теперь Карина чувствовала свой кошмар через тупое и тяжелое равнодушие. Она все так же не могла спуститься в метро, в её состоянии ничего не изменилось, только добавилась тупость. Даже не тупость, не совсем правильное слово, это был, скорее ступор. Дурнота, к которой она стала равнодушной. И полное отсутствие красок. Ровный гудяший тоннель, сквозь который теперь Карина ташила бессмысленный воз своей жизни.

Муж смотрел на неё с жалостью, граничащей с отвращением. Она понимала это и не осуждала его. Она видела, насколько она неприятна, когда смотрела в зеркало на свое пастозно-бледное, каменное лицо с остановившимися глазами. Как жить с женщиной, которой ничего не интересно, которая, притащившись с работы, кое-как приготовив ужин, ложится на диван и тупо смотрит в одну точку. Или сидит, уставившись в стену, включая по сто раз одну и ту же музыку. Противно. Это ясно, как божий день...

А потом прекратились месячные. Просто - раз и нет... Карина бы и не обратила на такую мелочь внимания, если бы не разрывающие мозги головные боли, от которых можно было сойти с ума. Она не могла утром оторвать голову от подушки, буквально сползала с кровати, и только горячий душ немного приводил её в чувство. И вот тогда она пошла в клинику сама. В ту, которую выбрала. За деньги. Истратив на это ползарплаты и плюнув на экономию.

Молодой, смешливый доктор долго рассматривал её снимки, вычитывал выписки, изучал результаты анализов, вглядывался в лицо.

-У вас, милая, пролактин выше крыши, вам надо завязывать с нейролептиками, плохо кончите. Вам надо шейку править, там такой карамболь из-за запущенного сколиоза. И у вас был микроинсульт. Небольшой, крошечный, я б сказал, но был - вот у арс губка поехала вниз, видите, слева. Я вам напишу, что делать и как. А дальше уж сами. Вам спасать себя надо. Самой. И срочно.

... Когда муж ушёл на работу, а дочь уехала на курсы в институт, Карина собрала вещи, вызвала такси, написала записку и, на секунду присев в прихожей на стул, поняла - это навсегда. Она никогда сюда не вернётся. Иначе, умрёт.

Утро в чужой квартире, снятой за небольшие деньги в далёком от Москвы крошечном городке, было солнечным и ласковым. Карина подошла к окну, глянула вниз и вдруг почувствовала, как тиски, давно и привычно сковавшие её грудь, потихоньку начали разжиматься. В грудь просто хлынул свежий воздух, напоенный травами (Карина давно забыла этот вкус), да так, что легко и сладко закружилась голова. И отпустила боль. И чуть съежился этот вечный, непобедимый страх.

И Карина поняла вдруг отчётливо и радостно - жизнь продолжается...