Октябрьский цикл, 1

Я никогда не любил свой город. И, думаю, никто его не любил - таких городов были сотни, если не тысячи. Просто улицы, просто дома, бесконечные ряды маленьких пестрых лавочек, каждая из которых так старалась выделиться из общей массы и показать свою исключительность, что все они сливались в отвратительно-пеструю серость. Всякий раз, когда я выходил из дома, меня начинало тошнить от вида непрекращающихся цветных пятен, которые, казалось, продолжались даже за городской чертой, и я бы совершенно не удивился, если бы, гуляя по лесу, наткнулся бы вдруг на продавца чайных чашек или, скажем, на торговца индийскими коврами.

Но я все же жил в этом городе, жил всю свою долгую жизнь, не смея даже на миг позволить мыслям о переезде переступить черту мечтаний. И, скажу больше, вместе со мной там жила целая куча людей, которые (точно так же, как я, словно в нас был записан какой-то одинаковый код) просыпались утром, выходили из дома, привычно повернув за собой ключ в замке, и куда-то шли, бездумно ступая по вечно серому от грязи асфальту, и по дороге каждый думал, я знаю, думал: “О, как же я ненавижу этот город! Эти бесконечные улицы, скаты крыш, стены, окна, людей! Вот бы уехать отсюда!”, но никто не останавливался и не разворачивался. Даже вечером, придя домой, ни один из горожан не открывали сайта с билетами на самолет или поезд (впрочем, у нас в городе были только автобусные остановки, хотя и автобусов я там ни разу не видел), не вынимали из шкафа старый прадедушкин чемодан, чтобы побросать туда чистые носки и книгу в дорогу, нет, они даже не доставали из правой дверцы нижнего кухонного шкафчика банку со сбережениями (впрочем, откуда мне знать - может и доставали, но только для того, чтобы послать сына в лавку за колбасой). Нет, нет, каждый человек, который хоть на миг осмеливался покинуть порог своей крохотной, родной пыльной комнатушки, тут же бросался в объятия кровати, стоило ему вернуться обратно. Да, он зарывался в остывшее за долгий день одеяло, вздыхал чуть спокойнее, чем обычно, и думал, как же он, черт возьми, ненавидит этот город. Вот бы уехать отсюда подальше.

Впрочем, я вам соврал: я не был таким. То есть, конечно, был, если не обращать внимания на одну маленькую, крохотную деталь, которая переворачивала всю мою жизнь, направляя мой путь противоположно остальным горожанам. Каждое утро я не переступал порог своей комнатушки, а пролетал сквозь дверной проем с радостным замиранием сердца, и возвращался, наоборот, с трудом втаскивая в дом собственное тело. Падая на приветливую подушку, я трепетно обнимал ее и с улыбкой думал: “Поскорее бы утро! Как бы мне хотелось жить прямо там, где…”

Но я знал, что не могу жить там. Иначе мое каждодневное занятие, а, точнее, усердное сбегание из города, превратилось бы в обычное созерцание природы! Тогда я, возможно, даже стал бы счастлив, а это недопустимо. Да, мы все об этом мечтаем, но… впрочем, я думаю, вы поняли.

Вместо чужой рутины каждое утро я быстро одевался и убегал за город, привычно скидывал ботинки у обочины крайней дороги и уходил в лес босиком, ощущая вспотевшими ступнями мокрые от утренней росы травинки. Я шел к реке, которая опоясывала наш город с одного его бока (что было с другой стороны, я не знал, ведь никогда там не ходил - может быть, там была эта же река), и садился на самый край ее берега, свесив ноги в воду. Так я сидел весь день, смотря через прозрачно-мутный поток и пожевывая растущие рядом травинки. Иногда ко мне кто-то приходил, иногда кто-то приходил на другой берег, но я, честно говоря, никого не запомнил и знаю, что не запомню. Я всегда был слишком погружен в мысли, будто в речной омут. Я знал, что за рекой нашего города уже нет, я знал: чтобы его покинуть, надо перейти реку. Но через нее не было моста, совсем нигде, хотя я исходил ее почти всю, беспомощно хватаясь за тающие вдали смутные видения. И потому мне оставалось только сидеть на этом берегу, свесив ноги в воду, и смотреть туда, куда дорога мне, видно, была закрыта.

Однако сегодня я принес на берег одно длинное бревно (но я вовсе не искал его нарочно, оно попалось мне на глаза случайно, по пути к реке).

Видимо, я единственный из всех жителей по-настоящему ненавижу этот чертов город.