Октябрьский цикл, 2

Широкая песчаная дорога уходила вдаль. Ее конец петлял по небольшим взгорьям и терялся в светлом тумане между рыжих пятен соснового леса. Дорога, лес, небо - все было покрыто влажной сероватой дымкой, которая, тем не менее, не прятала цвета, а наоборот, придавала им яркости и какой-то свежести. Даже серый здесь был насыщенно-прозрачный, будто речная вода по утрам, а не пыльно-душный, как в городе. И тут всегда было слишком тихо, словно кто-то затыкал тебе уши, стоило отойти от города на достаточное расстояние. А потому мне казалось, что я попала в картину, нарисованную старыми масляными красками и потертыми кистями. Так и вижу, как художник подцепляет с пятнистой от времени палитры каплю краски и покрывает небрежными мазками холст, рождая из мечтаний неизвестную ему раньше природу.

Я переехала в этот город недавно. Квартира мне досталась от деда, и, хоть она была небольшая и на самом краю города, я не жаловалась - все равно жить больше было негде. Мебель там уже была, в основном пустая, правда (только кухонные шкафы были плотно забиты пакетами крупнолистового черного чая), но все вещи я привезла с собой, и потому, пока не нашла работу, я часами гуляла по главной дороге там, где кончались дома. Она была в городе одна и проходила его насквозь, будто это была лишь крохотная бусинка на длинной-длинной нити. Внутри города она ветвилась на десятки мелких сосудов и капилляров, обрастала асфальтом и кое-где ограждениями, чтобы незадачливые пешеходы не попали под машину. Впрочем, машин было не так много, пусть в городе они и сновали туда-сюда, как муравьи, кругами катаясь по одинаковым маршрутам, но на дорогу не осмеливались выезжать почти никогда, только чтобы потом вернуться. Я-то знаю, я с этой дорогой словно сдружилась, и мы, как лучшие подруги, иногда смеялись над четырехколесными глупцами. Иногда я приносила шоколадное печенье и чай, расстилала клетчатый плед и усаживалась прямо на обочину. В такие дни я обычно брала с собой книгу или маленькое радио, и мы сидели и отдыхали, ловя последние дни осеннего тепла.

А потом пришла зима. Конечно, чуть раньше этого я нашла работу, но, пока было тепло, я по утрам и выходным все так же выходила по дороге за город. Ноги все чаще мерзли и нос немного синел от холода, а я грела его в полосатом шарфе и большой кружке с чаем. Но потом перестала, спряталась в квартиру и решила остаться там до весны, сушить промокшие сапоги на старых проржавелых батареях.

Я люблю свою квартиру, хоть она и маленькая, да и находится на самом краю города. Из ее окна прекрасно видно дорогу, широкую и светло-серую от снежного налета. Правда, иногда ее различить чуть сложнее из-за облачка пара, которое, поднимаясь от широкой кружки с чаем, обжигает замерзшее и мигом запотевающее стекло.

Но я всегда точно видела, что ни один след на дороге не уходил вдаль вслед за ней. Следов там вообще никогда не бывало. Даже моих.