Кружева

Солнце бликовало и подмигивало отражению девушки в витрине. Незнакомка, легко скользила вдоль темной, длинной витрины, то и дело бросая взгляд на себя, как бы со стороны. Весь её вид говорил, что она не просто любуется собой, а оценивает, изучает себя. Гипюр, шелк, темные очки и игривые кудряшки, говорили о романтическом, приподнятом настроении, в ожидании счастья. А сейчас, в этот момент, ноги сами несли её навстречу волнующим ожиданиям, легким прикосновениям, к повороту судьбы.
Немного задержалась у стекла с отражением, придирчиво осмотрела себя и уже хотела идти дальше, как встретилась с тяжелым, остановившимся взгдядом. Он тоже разглядывал её, но не смел смотреть смело и открыто, он наблюдал за ней как зверь высматривает свою добычу.
Поведя плечами чтобы разогнать холод и сбросить оцепенение, уверенно пошла дальше. Витрина с отражением немого взгляда осталась позади. Еще немного и сильные руки защитят её, закроют и уберегут от опасности идущей за ней по следу. Не оглядываясь, не прибавляя шага она уверенно шла намеченной дорогой. Еще один поворот за глухой угол такого бесконечно здания и можно ничего больше не опасаться.

Последние шаги давались особенно тяжело, хотелось бросить сумочку: скинуть туфли и броситься по неровному асфальту что есть сил. Крикнуть прохожим об опасности, которая ходит рядом, она дышит в спину, она двигается тихо и ждет момента, чтобы напасть, разорвать, уничтожить. «Боже, как же тяжело пройти эти два метра» — пульсировали виски.
Солнечная сторона не подвела её, знакомый силуэт она увидела сразу, для кого она так наряжалась, так спешила. Мужчина позаботился о ней, пришел раньше, чтобы придать ей сил и уверенности в её нужности.

Опасность не смела так открыто выйти на свет, она отстала, затаилась. Зверь умеет ждать, ему не привыкать, он даст время потерять бдительность, забыть про него. Счастливая женщина не должна жить, она не должна дышать один воздухом с ним, это он понял много лет назад.
Тогда на выпускном, счастливый до «соплей», слушал мелодичный голос не веря самому себе, что он тоже нравится девушке в которую влюблен, первую красавицу, такого не может быть, но это случилось, надо только верить. что она ему долговязому, прыщавому парню отдала предпочтение. Он потерял бдительность, также как все счастливые и влюбленные. А надо быть осторожным и не верить.

Легкий взгляд на парочку убедил что надо спасать её, от разочарования, от безнадежности вернуть все как было и не совершить ошибку. Когда ты беззащитен, тебя можно брать голыми руками и отнимать последнюю надежду на счастье. Восхищение и ожидание блаженства принесет только невыносимую боль, когда тебя выставят на посмешище со всеми твоими желаниями.

Еще раз он пережил это унижение того самого вечера, стоя здесь, под каштаном. Она сказала, что влюблена в него, но боялась признаться в этом. А сейчас это последний шанс, ведь это выпускной и скорее всего, они больше не встретятся. Влюбленный согласился со всеми её словами, ведь слова тогда ничего не значили, он их просто не слышал, он слушал голос, вкрадчивый и тихий. Мягким прикосновением она взяла его за руку и повела в комнату без света, только лунный квадрат от окна валялся геометрическим пятном на полу. Завела его в центр холодного света и начала танцевать, расстегивала пуговицу за пуговицей, пока на нем не осталось ничего. Он стоял и боялся пошевелиться, боялся спугнуть это счастье. Теплый, пахнущий духами палец коснулся его губ пересохшим от волнения, и сказала: «Тсс, молчи».

И тут же хлопнула в ладоши. Яркий свет, он же всегда был тусклым, заполнил всю комнату, где по стенам стояли одноклассники и ржали, хватались за животы и снимали его на телефоны. Оцепление прошло не сразу, оно не прошло никогда.
Нельзя быть таки счастливым, ты уязвим, тебя надо спасать. Девушку в кружевах тоже надо спасать пока не поздно. Пока не включили свет.

Из-под каштана хорошо было видно, как девушка бросилась в объятья, как мужчина приподнял и покружил её. Немного отдышались прижав свои тела друг к другу, еще чуть-чуть постояли и пошли и пошли так, как будто вокруг никого не было.

— Налить вина? — разгоряченный мужчина поцеловал взъерошенную макушку.
Несколько минут одиночества, сделали свое дело, мысли выстроились в понятную и стройную линию.
Женщина взяла бокал с темным напитком, пригубила. Терпкий вкус приятно удивил, ведь она тоже любит такое вино.
— Ты давно здесь сидишь?
— Мне пора ехать домой — рука дотронулась до его колена, скользнула вперед, привстала, опираясь на крепкое тело и села на колени, вдыхая аромат его вспотевших висков.
— Ничего не может случиться до утра.
— Просто надо, ты знаешь я не одна.
— Я провожу — потянулся за ней, но не поймал.
— Не стоит.
Женщина оделась быстро, привела себя в порядок и пошла к выходу.
— Я вызову такси. — он смотрел, как ускользает от него, еще совсем недавно мягкая, податливая женщина. Смотрел, как красит губы, как надевает туфли с цокающими каблуками. Он хотел продлить этот вечер, но был не вправе вмешиваться в её ритм жизни.
Некстати звякнул телефон с сообщением.
— Это такси?
— Да.
Она выскользнула из его объятий, прижалась совсем на секунду, может это было и дольше или это был просто миг. Жар охватил его тело и все что он мог сделать, это только потянуться за ней беспомощной рукой, потому что дверь уже захлопнулась.
Глядя в черное окно, проследил как женщина села в такси, посмотрела в окно, единственное светящееся в доме, и захлопнула за собой дверь. Еще немного постоял, вспоминая ритмичное дыхание, шелест её тела. Налил себе вина и выпил, глотая маленькими глотками воспоминания каждое движение её тела.

Прощание было трогательным, это зверь видел, он уловил сожаление мужчины в окне. Завел изрядно остывшую машину и направил включенные фары в сторону медленно отъезжающего такси. Музыка не могла сейчас привести в порядок его мысли, он нажал кнопку и включил тишину. Кровь пульсировала в висках старясь выбиться наружу. Сила с которой колотилась вена, разогнала напряжение не умещаясь в зажатые рамки. В холодной машине стало жарко. Открытые окна не могли отсудить весь пыл, бродивший внутри и за пределами тела. Он не имел права потерять её, не приближался, но и не упускал из вида весь путь, что проделала машина с светящимися шашечками на крыше.

Желтое такси осторожно въехало в тесный, заставленный машинами двор. Возбужденный, но все еще осторожный зверь оставил машину далеко от въезда. Он видел как молодая женщина мягко вышла из машины и неспешно вошла в подъезд. Железная, надежная дверь медленно ползла, чтобы захлопнуться и отрезать путь к добыче.
Небольшое усилие и рука зацепила дверь не дав ей звякнуть защелкой и отрезать путь. После глухой ночи с фонарями точками, подъезд встретил его мягким светом, теплом и запахами после вечернего ужина. Не успел он сделать и пары шагов, как увидел перед сбой её, спокойную и уверенную.
Она стояла лицом к нему и ждала.
— Ты ко мне? — голос был мягким, давно знакомым, но каким-то чужим.
— Я не думал, что ты меня узнаешь. — опустился на корточки, показывая что у него нет злых намерений. На самом деле ноги не могли его больше держать. Уверенность как облако таяло не оставляя следа своего пребывания. На его место заползало предательские волнение, страх и то самое унижение, живущее в нем много лет.
— Не так много времени прошло, как мы закончили школу. — прижалась к стене, пряча руки за спину. — Чем занимаешься? — она говорила с ним как со старым знакомым, с которым не виделась года два, а сейчас встретила и ей интересно что он делал все это время.
— Хотел убить тебя, — немного помедлил и добавил — ты знаешь за что.
— Мы были молодые и жестокие, разве ты не понимаешь?
— Я не хочу понимать, я хочу убить.
Поднял голову и посмотрел полными боли глазами. Он не видел её изящную фигуру, её наряд в кружевах для другого, он видел только себя, потерянного от вспышки света, от постыдных своих желаний, от жалости к себе и ненависти к ней. Он видел одноклассников веселых и забавляющихся им как игрушкой, и фотографии, которые преследовали его везде.
Достаточно было нескольких секунд, чтобы эта картина разметала всю слабость, заполнила жгущей силой, невозможной держать её в себе и рванула к ней, ненавистной. Секунды хватило для рывка, но он тут же обмяк, сложился как тряпичная, плохо набитая ватой, кукла. Движения стали плавными, непослушными. Пока тело медленно складывалось на грязный, старый кафель, он увидел у неё нож, что руки были в перчатках, резиновых и бесцветных.
— Она подготовилась и все поняла, еще там у витрины, я так и не стал сильным. — эта была последняя мысль перед темнотой.

Зверь не знал, что она стала хирургом, умела лечить и знала как убивать. Нож захваченный ею у любовника, звякнул о потрескавшийся кафель, отлетел в сторону и успокоился в наползающем красном пятне.

Завтра жильцы увидят, вызовут полицию и всех кого надо. В списке их соседей никто не найдет её фамилии, ведь это чужой подъезд. Будет много разговоров, пересудов, но никто и никогда не узнает, как постыдно было ей все эти годы, как она боялась этой встречи и готовилась к ней.