Интервью с Чернышевским. Государство и водка

- Николай Гаврилович, Вы говорили об особенностях русского человека. Продолжим?

- Когда мы хотим похвалиться перед иностранцами, мы любим указывать на то преимущество, что у нас каждому доступны многие вещи, считающиеся диковинкою в Западной Европе, каждому давно известны понятия, с величайшим усилием недавно открытые европейскою наукою.

- Например?

- Так, например, каждый у нас знает, что отмороженное ухо надобно оттирать снегом, а случись отморозить ухо какому-нибудь итальянцу, вероятно, и хороший доктор итальянский не тотчас придумает, что делать с такой бедой. Это убеждение в превосходстве нашей национальной опытности над понятиями и сведениями других народов сделалось непоколебимым у нас с той поры, как мы, вздумав ознакомиться с последними результатами науки по вопросу о физической вредности пьянства, прочли знаменитое сочинение шведского доктора Магнуса Гусса "Alcoholismus Chronicus".

- В Западной Европе трактат Магнуса Гусса пользуется громадною славою между медиками.

- Они говорят, что Магнус Гусс открыл болезнь, до того времени неизвестную в науке. Он и сам того же мнения. Прочли мы эту книгу и увидели, что, кроме мудреных медицинских терминов, все в ней написанное давным-давно известно самому недалекому и безграмотному из русских мужиков. Некоторые главы в книге доктора Магнуса Гусса изумляют русского человека своею наивностью. Шведский доктор будто к мудреной и очень сомнительной задаче приступает, например, к решению вопроса, действительно ли пьяница теряет аппетит и, наконец, почти ничего не ест, - ученый доктор думает, что сделал важное открытие, доказав это. Не менее проблематическим делом кажется ему вопрос: трясутся ли у пьяницы руки? У нас смешно и спрашивать о таких вещах. В самом деле, сколько бы ни говорили западные европейцы о том, что пьянство очень распространено в их землях, из каждого слова их видно, что они знакомы с этим предметом гораздо менее нас, что о пьянстве они имеют сравнительно с нами ровно столько же понятия, сколько о зимних морозах, об осетринной икре, валдайских колокольчиках и других местных наших продуктах, которые и в Западной Европе могут изредка встречаться, но так же мало составляют ее собственность, как ананасы, которых в ней родится и очень мало и очень вялого качества по сравнению с множеством и превосходством ананасов Бразилии и Вест-Индии. Не у западных европейцев узнавать яванцам, какой вкус имеют кокосы, не у западных европейцев узнавать нам, что такое пьянство. Но любопытно узнать, до каких понятий об этом предмете дошли они изучением в малом виде того явления, которое с тропическою роскошью растительности процветает под глазами у каждого из нас.

- Он проводил, наверное, какие-то исследования в этом направлении, чтобы делать научно обоснованные заключения? Любопытно было бы послушать.

— Вот существенные результаты исследований доктора Магнуса Гусса. Действие, производимое на организм неумеренным употреблением водки, совершенно подходит под все признаки отравления (intoxicatio); алкоголь принадлежит к тому же разряду вещей, как опиум, сулема и т. д. Вскрытие трупов людей, которые вели пьяную жизнь, обнаруживает, что алкоголь сократил их жизнь точно так же, как если бы они принимали мышьяк. Медленное отравление, прежде нежели прекращает жизнь, доводит организм до физического изнеможения, соединенного с идиотизмом и упадком нравственных сил. Расстройство организма имеет качество наследственности у людей, подверженных алкоголизму, как у людей, страдающих золотухою. Дети людей пьяных имеют или врожденную наклонность к пьянству, или страдают теми припадками, которые развились у их родителей. С каждым поколением эта наследственная болезнь усиливается, и если не успел умереть от отравления водкою предок, яд все-таки продолжает свое действие над потомками, пока прекратит род, страдающий за порок отца, деда или прадеда.

- И когда и как, по мнению доктора, начинает развиваться алкоголизм как болезнь?

- Алкоголизм развивается преимущественно вследствие употребления хлебного вина, и чем хуже качество водки, тем быстрее и гибельнее действует эта болезнь. Заметим при этом, что доктору Гуссу мало известен один из самых злокачественных видов отравления водкою, - он почти не знает и не упоминает о запое, столь обыкновенном у нас.

- Отчего происходит эта особенность, отравление водкою в России?

- От особенно дурного качества нашей водки или от особенных условий нашего климата и быта, мы не хотим решать; несомненно доказывается этим видоизменением алкоголизма только то, что у нас чрезмерное употребление водки действует еще гибельнее, нежели в других странах.

- Но и в Западной Европе зло, наносимое водкою организму населения, так велико, что доктор Морель в своем "Trait; des D;g;n;rescences physiques, intellectuelles et morales de l'esp;ce humaine" (Paris, 1857) ставит водку на самое первое место между всеми причинами физического и нравственного искажения и упадка в западноевропейских племенах.

- Есть страны, в которых алкоголизм грозит уже в близком будущем сокрушить все государственные силы и истребить самые племена, составляющие эти государства, - в Западной Европе эта опасность особенно грозит Швеции, и доктор Магнус Гусе в своем сочинении говорит о своем отечестве: "Дела дошли ныне до такого положения, что если не будут употреблены энергические средства против столь гибельной привычки, шведской нации грозят неисчислимые бедствия. Опасность, которой подвергается от алкоголизма нравственное и физическое здоровье скандинавского племени, - опасность эта относится не к предположению о будущем: нет, она есть уже осязательное зло, изучаемое нами в страданиях настоящего поколения. Нам нет более возможности отступать перед принятием мер против этого зла, хотя бы эти меры были противны интересам многих. Лучше спасти себя во что бы то ни стало, нежели ждать времени, когда уже будет поздно".

— Это же хорошо, что доктор Магнус озабочен здоровьем и будущем своей нации?

- Из другого сочинения доктора Магнуса Гусса "О пьянстве в Швеции" мы заимствуем следующие подробности о причинах распространения пьянства в Швеции. Отдельные примеры пьянства всегда бывали в Швеции, как и повсюду, и всегда возбуждали упреки и соболезнования проповедников и моралистов. Но народным бедствием стал этот порок, или эта болезнь только со времен Густава III, когда шведское правительство вздумало сделать потребление водки источником государственных доходов и устроить эту часть на таких основаниях, чтобы она приносила как можно больше денег казне. Потом присоединилось к этому еще то соображение, что усиление винокурения полезно для земледелия: винокурни берут хлеб, которому без них, будто бы, не нашлось бы сбыта.

- Считается, что водка может и должна быть одним из предметов налога или пошлины. Разве не так?

- Но в основании этого налога должна лежать мысль о том, чтобы не давалась потреблению водки привилегия перед другими предметами потребления, освобождение ее от пошлин. Трактиры, харчевни также подлежат подати. Но государство вовсе не думает заботиться об увеличении числа трактиров и харчевен для увеличения своих доходов с подати на них; оно облагает податью эти заведения, не совсем выгодные для государственного благосостояния, потому только, что они уже существуют в значительном числе и не могут быть искоренены; лучше было бы, если б их не было, но они есть и их не может не быть, потому не следует предоставлять им денежных выгод перед другими безвредными или полезными учреждениями подобного рода, - перед гостиницами, табль-дотами, кухмистерскими столами. Вот первая цель налога на заведения или предметы потребления, невыгодные для народного блага: если б они были избавлены от налога, они пользовались бы преимуществом перед другими лучшими проявлениями экономического быта; они не должны пользоваться перед ними привилегией) и потому облагаются податью.

- Почему бы так и не сделать?

- Этого мало: находя тот или другой род общественных учреждений или привычек вредным для государственного благосостояния, государство хочет по возможности ослабить и уменьшить его; оно принимает для этого административные и полицейские меры; например, оно старается уменьшить азартную игру различными стеснениями и запрещениями. Но оно знает, что взиманием высокой пошлины или отдачею в монополию уменьшается потребление продукта, потому оно делает игральные карты своею монополиею и берет за них такую цену, которая не чувствительна при употреблении карт в коммерческих играх, но становится чувствительна высоким акцизом при азартной игре, требующей частой перемены карт. Но совершенно противно было бы обеим этим целям, если бы государство стало смотреть на доходы, доставляемые пошлиною с вредных явлений народной жизни так, как смотрит на другие подати и пошлины; если бы, например, оно стало радоваться увеличению, положим, дохода от штрафов, уплачиваемых за разные проступки; еще более несообразно с условиями народного и государственного хозяйства было бы, если бы правительство стало поощрять к совершению этих проступков для того, чтобы увеличился доход его от штрафов.

- Всякая коммерческая сделка платит пошлину…

- Правительство радуется увеличению доходности этих пошлин, потому что оно свидетельствует о возрастании экономической деятельности в нации; правительство всячески старается усилить экономическую деятельность потому, что этого требует народное благо, и в этом случае увеличение государственных доходов соответствует возвышению национального благосостояния.

- Такое ощущение, что мы говорим о социалистической экономике. О Госплане…
Очень любопытно. Продолжайте, пожалуйста.
 
- Но было бы совершенно превратным воззрением, если бы государство радовалось увеличению потребления водки, как радуется оно увеличению потребления, например, соли; это было бы то же самое, что радоваться увеличению числа несостоятельных подрядчиков. Несостоятельный подрядчик платит неустойку, она поступает в государственный доход; но этот доход не есть последствие или признак усиления экономической деятельности, как доход с исправных коммерческих сделок: он вытекает из обеднения, если бы не разорился человек его платящий, он не заплатил бы этого дохода.

- И какой же вывод напрашивается?

- Чем более возвышается сумма, поступающая в казну от дел убыточных для частных лиц, тем более беднеет нация и тем значительнее уменьшаются главные доходы самой казны, доставляемые не обеднением, а обогащением нации.

- «Как бы ни пышны были цифры, представляемые такими источниками доходов, как штрафы за проступки, пошлины с конкурсных дел, пошлины с национальных слабостей, государственные финансы не могут от них поправиться», — писали Вы.

- Напротив, чем выше цифра доходов этих, тем больший дефицит окажется в государственном бюджете. Не только забота о национальном благосостоянии, но и необходимость уравновесить доходы казны с ее расходами заставляют государство стремиться к уменьшению тех своих доходов, которые получаются от убытков частных хозяйств: только с уменьшением этих доходов от недочета раскрываются действительно обильные источники государственных доходов.

- От понятий о самой сущности различных доходов государства переходя к способу их получения, прежде всего мы останавливаемся на различии между двумя формами этого получения, именно, прямым взиманием налогов и отдачею их на откуп.

- Основным правилом каждого денежного дела и в частном и в государственном хозяйстве принимается, что каждое физическое или юридическое лицо само выгоднее ведет свои дела, нежели будет вести их лицо постороннее. Например, выгоднее будет для хозяина дома прямым образом получать от жильца плату за квартиру, нежели брать какого-нибудь посредника, постороннего его делам, который бы уплачивал ему известную сумму, а потом взыскивал ее с жильцов.

- Невыгоды последнего способа очевидны.

- Во-первых, этот посредник должен сначала уплатить деньги, а потом уже взыскать их; очевидно, что он должен сделать вычет процентов в свою пользу за отсрочку в возвращении своих денег. Во-вторых, деньги уплатить он обязывается, - расход его уже верен; а получит ли он и вполне ли получит деньги, которые должен взыскать, это еще дело будущего; он должен произвести новый вычет процентов за свой риск. В-третьих, ему нет нужды поддерживать хорошие отношения между хозяином дома и жильцами; нет нужды заботиться, чтобы жильцы оставались довольны своим квартированием; он будет всячески притеснять жильцов, лишь бы получить с них деньги, а если потом они съедут с квартиры и дом останется пуст, ему нет убытка: он получил свои деньги; убыток понесет хозяин, у которого на следующий год дом останется пустым, - но какое до того дело посреднику, он раскланялся с хозяином, воротив свои деньги с процентами.

- Как это выглядит на примере?

- Словом сказать, если жильцы платят в год 1 000 рублей, то посредник не возьмет на откуп этого дому больше как за 760 р. и наделает жильцам столько притеснений, что для них легче было бы заплатить 1 200 рублей, лишь бы не иметь дела с этим <посредником>.

- Эти невыгоды очевидны.

- Но могут представляться от посредничества выгоды очень соблазнительные. Из них главная та, что посредник, занявшись исключительно своим делом, отыщет к увеличению доходов такие средства, каких не найдет хозяин, если у этого хозяина на руках много дел, кроме того, которое отдается на откуп посреднику.

- Иногда это действительно бывает так. Но тут остается вопрос, каковы будут средства, приискиваемые посредником?

- Государству нелегко совершенно забыть о том, что выгода казны зависит от благосостояния нации, что обеднение нации ведет к уменьшению доходов казны. Посредник заботится о своих выгодах; ему нет надобности думать, каковы будут государственные доходы через пять или шесть лет; потому он не церемонится употреблять средства, разорительные для нации. Ныне он получил деньги, и мало ему убытка, если на следующий год это получение тяжело отзовется государству.

- Представим себе теперь такой случай, что в руки посредника отдана одна из тех отраслей дохода государственного, которые мы назвали возникающими из недочетов, убытков или слабостей национального хозяйства, например, положим, что отдан на откуп доход, получаемый от штрафов за проступки?

- Государство никак не может желать, чтобы число проступков увеличилось. Откупщик будет желать этого и всячески станет вовлекать людей в проступки. Государство берет неустойку с неисправных подрядчиков; если бы эта неустойка была отдана на откуп, откупщик умел бы повести дела так, что все подрядчики оказались бы несостоятельными. Государство получило бы в этот год миллион лишнего дохода от неустоек; подрядчик нажил бы себе также миллион, зато сословие купцов понесло бы убытка на 20 миллионов, и на следующий год торговля шла бы плохо; все население государства чувствовало бы стеснение в денежных делах, а оттого и государственные доходы уменьшились бы на 10 миллионов. Впрочем, даже отдача на откуп дохода, доставляемого проступками, едва ли могла бы вести к таким злоупотреблениям, как отдача дохода, извлекаемого из национальных слабостей.

- Проступки осуждаются общественным мнением, и каждый чувствует внутреннюю неловкость возбуждать к их совершению. Напротив, национальная слабость именно потому и существует, что не осуждается как проступок мнением тех, в кругу которых живет человек, предавшийся слабости.

- Тут очень легко обмануть себя, если того хочет выгода; очень легко придумать оправдание на тот случай, когда содействуешь развитию этой слабости.

- Есть и другое соображение, приводящее к тому же выводу.

- Преступления - всегда исключительные факты в народной жизни; доходы от штрафов за них никогда не могут быть значительны, и государство сохраняло бы полную независимость от откупщика таких доходов; оно могло бы неукоснительно преследовать злоупотребления, которые он позволял бы себе для увеличения числа штрафов. Другое дело национальная слабость; ей подвержена значительная часть населения; если эта слабость будет обращена в источник доходов, они могут быть очень значительны, они могут, наконец, сделаться важнейшей, по-видимому, отраслью государственных доходов.

- Конечно, каждый рубль, поступающий в казну таким образом, извлекается из нации только тем, что в народном хозяйстве оказывается недочет на десять рублей и вследствие того сама казна лишается двух или трех рублей дохода из чистых источников?

- Но ведь сообразить это может только человек, очень хорошо понимающий вопросы национального хозяйства, да и то лишь тогда, когда рассуждает спокойно, не развлекаемый денежными нуждами минуты. Но до рассуждений ли о национальном хозяйстве, когда мне самому нужны деньги?

- Таким образом, когда отдается на откуп национальная слабость, то может случиться?..

- То может случиться, что откупщик этого дохода представится важнейшим двигателем государственных финансов и государство будет считать себя в необходимости...

1858-2020.