Вытрезвитель на пляже. Первая Рыжая

Три бывших одноклассника, а ныне два студента львовского и киевского институтов, и один работник фотоателье встретились тёплым июльским днём в центре Хмельницкого. Отметить это грандиозное событие решили так, как часто отмечались случайные встречи бывших однокашников в самом начале 1980-х годов. А именно, на маленькой уютной кухне, в спокойной дружеской обстановке и без всяких ограничений в спиртном. Это, так сказать, для начала, а дальше будет видно. Кухня была выбрана моя, поскольку: а) мама на работе, б) всем удобно добираться домой после встречи, в) мы всегда собирались на моей кухне.
Пока учились в школе, мы были скорее  хорошими приятелями, нежели друзьями, но теперь, конечно же, хоть ненадолго, стали почти лучшими друзьями. Из напитков – водка, из закусок: «курятина» (сигареты), «текстиль» (сразу занюхать рукавом) и квас (квас из уличной бочки, налитый в специально приобретённый по случаю глиняный полуторалитровый кувшин).
Слух услаждали любимые, ещё со школьных времён «мелодии и ритмы зарубежной эстрады», звучавшие из динамика супермодного кассетника «Весна-201». Добрая беседа шла о делах прошлых, делах нынешних каждого из нас, а также о девочках, спорте и кое-чём ещё. Само собой, одной бутылки «Пшеничной» нам хватило только для того, чтобы начать. А ведь, между прочим, в холодильнике отыскалась банка наивкуснейших солёных огурцов и кусок сала.
Конь сходил ещё за одной, пока мы с Левой «накрывали на стол». В комнате зазвонил телефон – мама интересовалась, всё ли у меня в порядке, и чем я занимаюсь.
– Мам, зашли Толик с Игорем, мы тут общаемся… на кухне сидим, в общем. Потом собираюсь в город.
– А обедать?
– Я пока не голоден. Попозже.
Вернулся Конь с очередной бутылкой «Пшеничной», рассказал (пока разливали по рюмкам), как он отработал в качестве фотографа на свадьбе в прошлую субботу, и сколько ему за это заплатили. Мы немного посмеялись, и Лева сказал, что раньше не наблюдал у Коня склонности к профессии фотографа. И мы снова выпили, теперь уже за профессию фотографа. С магнитофона звучала совершенно «отбойная» композиция из альбома «BURN», супергруппы  «Deeр Рurрlе». Я принёс свои «институтские» фотки, мы их обсудили, и снова посмеялись. Потом достал школьный альбом, который, безусловно, вызвал гораздо больше интереса. Хорошее  и без того настроение,  улучшилось ещё больше.
Немного позже выяснилось, что сало и огурцы ещё имеются в достаточном количестве, а вот с водкой дела обстоят посложнее. На этот раз в магазин пошёл Лева. Я же вспомнил о том, что нужно позвонить моей новой и весьма интересной знакомой, Ирочке Конопатовой, с которой познакомился в самом начале каникул в «Баре на Выставке». Сам бар, кстати, находился в соседней с нашим домом «десятиэтажке». В то время это был чуть ли единственный «высотный» дом на Проспекте мира.  Ира Конопатова… Я не помню, были ли у неё веснушки… Наверное были, хоть немного, потому что у девушки с такой фамилией просто не могло не быть веснушек.
Уже основательно «нагруженный», я покрутил диск телефона, и услышал на том конце провода голос, похожий на перелив колокольчиков. Я сказал Ирине, что очень её люблю, и хотел бы с ней встретиться, примерно часика через полтора. Ну… на «стрелке» у Старого универмага, например. Видимо, речь моя была не вполне связной, потому что Ирочка как-то прохладно отнеслась к моим признаниям. Но и от встречи не отказалась. Таким образом, я узнал, чем займусь после тёплой дружеской встречи.
Появился Лева. Он принёс бутылку «Сибирской», и Конь не стал задерживать с разливом, потому как хорошо известно, что того, кто задерживает с этим делом, ждёт суровое порицание товарищей. В этот момент из динамика «Весны» зазвучала «Action», супер-забойная вещица группы «The Swееt», а разговор вернулся к теме о девочках.  Мы немного утратили чувство времени, потому что, в какой-то момент, взглянув на часы, я сообразил, что с минуты на минуту должна прийти мама на обед. И мне подумалось, что она будет не очень рада, если увидит наше безобразие во всей красе, хотя  я, как мог, старался поддерживать порядок, пока мы пили. Три раза выбрасывал окурки из пепельницы, протирал стол влажной тряпкой… Но пустые бутылки и наш весёлый вид не требовали дополнительных комментариев.
– Всё, уходим, –  наконец, сказал я, –  сейчас мама придёт, и нам лучше…
Мы вышли в прихожую, прихватив пустую посуду, и пока надевали обувь поставили её на тумбочку трельяжа. Разумеется, именно в этот момент дверь открылась, это пришла мама.
– Здравствуйте, мальчики, – улыбнулась она, – хорошо, что зашли…
Тут её взгляд упал на пустые бутылки. Она пересчитала их, потом пересчитала нас. Счёт, таким образом,  оказался 3:3, «ничья» в общем.
– Мария Ивановна, –  Лева выглядел относительно трезвым на нашем с Конём фоне, – извините, пожалуйста, но нам уже пора. Мы бы, конечно, посидели ещё… за чашечкой чая… но, дела, сами понимаете.
– Да, да. Мы вот… тут… – Конь попытался что-то вставить от себя, но забыл, что хотел сказать.
Мама, моя добрая мама, усмехнулась:
– Да уж, дел у вас, конечно, по-горло. Вижу, вы неплохо подготовились к делам.
– Мам, я провожу ребят, – я старался, чтобы мой голос звучал как можно твёрже и уверенней. «Развезти» меня, по идее, должно было немного позже.
Мама стала строже. Она внимательно осмотрела меня с головы до ног. И я продолжил.
– Ты не волнуйся, у меня встреча с девушкой… Ну, помнишь, я о ней рассказывал…
– Смотри, чтобы твои встречи сегодня не окончились в вытрезвителе! – строго сказала мама, а ребята, как могли тише проскользнули мимо и выкатились на лестничную площадку.
– Мамочка! Я в порядке, – я чмокнул маму в щёку, – буду вести себя хорошо! Да и опять же, мне как раз нужно на свежий воздух…
– Ладно, иди уже. Если бы не ребята, я бы с тобой поговорила!
Я с облегчением закрыл двери и пошёл догонять ребят, они уже успели спуститься с пятого этажа и курили у подъезда.
– Как-то неудобно получилось, – проговорил Лева, – надо было хоть коробку конфет для Марии Ивановны! Я сейчас.
Я остановил его за руку.
– Сейчас не надо. Разберёмся… Конфеты и цветы  в следующий раз.
Мы ещё немного постояли у подъезда, а потом разошлись, каждый по своим делам.
На воздухе было неплохо, но уж слишком жарко. Этого фактора я не учёл, и через некоторое время, выпитое стало действовать на меня не лучшим, а самым наихудшим образом. Я ощутил себя не просто пьяным, а что называется «в драбадан».  Голова ещё соображала, но все остальные части тела отказывались подчиняться каким-либо «командам сверху».
Я «выпал» из троллейбуса на остановке около универмага «Юность», в котором тогда работала Ирина Конопатова…  Я не знал, училась ли она одновременно в каком-нибудь учебном заведении, потому что меня это не очень интересовало. После нашего знакомства, мы встречались почти каждый вечер. В основном это происходило в популярных среди молодёжи города в те времена, кафе «Мрия», «Театральное», опять же, в «Баре на Выставке». Нам было вроде как, весело вместе, хотя я не мог бы утверждать, что это было именно так. Во всяком случае, какие-либо общие интересы или увлечения пока ещё не обнаружились. Даже временная молодёжная компания, в которой мы проводили время, была довольно разношерстной и состояла из малознакомых людей, которые были не прочь повеселиться и поискать приключений. Если честно, то я порой и не знал, о чём с ней говорить, когда мы оставались вдвоём. Общие темы исчерпались очень быстро, впрочем, разговоров, как таковых, у нас и не было, мы в основном целовались. А пару раз, когда мама была на работе, мы встретились у меня.
Сперва у нас  случился какой-то спонтанный, торопливый и не очень-то приятный нам обоим  секс. Зато во второй раз, всё было гораздо лучше, у нас было немного больше времени «насладиться» близостью, если это можно было назвать наслаждением, но все же, мы остались довольны друг другом.
После, когда мы пили кофе, Ирочка томно закатывала глазки, и мечтала, как бы всё это было хорошо, если бы мы с ней оказались в Париже… Я хотел уточнить, почему именно Париж, но не стал, мало ли… В то время попасть, например, в Болгарию было очень большой удачей, так что уж говорить о «капстране»? Мы ещё раз, так сказать, для закрепления, повторили наш сеанс, и почувствовали, что наверное, у нас может что-то получиться, в смысле любви.  Я оценил тот факт, что Ирина, не только спокойно, и даже благосклонно отнеслась к моим желаниям, но и сама стремилась доставить мне удовольствие. Я догадывался, что у неё были и поклонники, и как говорится, «очень близкие» друзья, но на меня она, казалось, смотрела не как на очередное увлечение, а как на потенциальную  будущую надежду и опору в жизни. Несмотря на то, что знали мы друг друга «всего ничего».
Однажды, мы сидели  за столиком летнего кафе, и, потягивая сухое вино, вяло спорили о том,  джинсы какой фирмы лучше, «Lee» или  «Wrangler». В какой-то момент  она, вдруг крепко сжала мою ладонь,  пристально заглянула в глаза и более чем решительно заявила, что я просто обязан с ней согласиться, что «врангеля» лучше,  даже если считаю по-другому. И вообще, так должно быть всегда и во всём! Поскольку… «а вдруг ты моя судьба?» – совершенно неожиданно и очень  торжественно окончила наш спор Ирочка.
А вот сегодня я продвигался к месту свидания в сумерках своего нетрезвого сознания, и хотя был жаркий и солнечный день, в голове моей было пусто и темно. Я старался идти, не шатаясь, буквально на силе воли, а в какой-то момент просто забыл, где и в какое точно время мы должны встретиться. И это было очень грустно, потому что то, что сейчас решается простым прикосновением к панели смартфона, в те годы было не очень-то и лёгкой задачей. Но я целеустремлённо продолжал свой путь, и, в конце концов, оказался на улице 25 октября, неподалёку от кинотеатра им. Чкалова.
Ирина шла мне навстречу, радостная и нарядная. Увидев меня, она перестала улыбаться, а когда я попытался поцеловать  её в щёку, она отстранилась и нахмурилась.
– Ты это где так напился?! – зло прошипела она, взяла за локоть  и отвела в сторонку, – а ну, встань ровно! Люди же смотрят! И почему ты здесь, мы же договаривались на «стрелке»…
Ирочка вытащила из нагрудного кармана моей тенниски солнцезащитные очки (оказывается, я прихватил их с собой из дома и забыл), и нацепила мне на нос.
Я сбивчиво, и не вполне внятно попытался  объяснить, что мы с друзьями-одноклассниками совершенно случайно встретились, и немного выпили. Но мне стало плохо на жаре.
– Какой же ты сегодня гнусный, Серебряков. На тебя смотреть противно, а мне хотелось посидеть в «Мрии». А куда теперь в таком виде?
– Лучше дай за-акурить. М-моя ры-ыб-ка…
– Нет уж. Я не хочу, что б ты спился, да ещё и скурился. Пошли-ка отсюда, пока тебя не забрали в вытрезвитель.
Иринка взяла меня под руку и повела в сторону продовольственного рынка, мимо магазина «Всесвит», чтобы не идти по центру, где мы вполне могли нарваться на кого-нибудь из знакомых, в лучшем случае. Хмель и не думал выветриваться, и я был очень благодарен моей возлюбленной за то, что она не бросила меня, а ведёт куда-то… впрочем, как и положено возможной будущей невесте.
Людей здесь  в это время было не так уж и много, поэтому нам удалось удачно (то есть, почти незаметно) обогнуть рынок, и оказаться около универмага «Юность», откуда я и начинал сегодняшний путь на романтическое свидание. Уже потом, Ирочка рассказывала, что хотела сразу посадить меня на троллейбус и отправить домой, на Проспект. Но в мою нетрезвую и больную голову, внезапно пришла вполне здравая, и где-то даже спасительная мысль. Ведь если перейти проезжую часть, и пройти метров двести, мы как раз оказывались на городском пляже. А если зайти в воду и поплескаться поблизости с берегом, то мне и вовсе может стать гораздо лучше.
– Вот! Ещё только алкоголиков я не вытрезвляла! – воскликнула Ирина, но теперь уже гораздо мягче, и даже с нотками жалости.
– Я б-больше не буду п-пить, – пролепетал я, и мы пошли на пляж.
По дороге я снова пытался признаваться в любви своей «единственной и неповторимой» спасительнице и говорил, что готов ради неё на всё. И даже, прыгнуть с моста в Южный Буг.
– Посмотрим, как ты заговоришь после свадьбы, голубчик, – как-то полушутя, полувсерьез, и, наверное, копируя  интонации своей мамы, фыркнула спасительница, но я пропустил это мимо ушей. До свадьбы было ещё далеко, а пьян я был сейчас.
Мы прошли по кромке песка пляжной зоны мимо загорающих, попивающих пиво и лимонад горожан и весёлой, резвящейся ребятни,  и снова, к счастью, не встретили никого из знакомых. Ирина довела меня до относительно безлюдного места, с не очень густыми зарослями  кустарника и несколькими деревьями. В тени их кроны можно было спрятаться от палящих лучей солнца.
Ирина расстегнула и сняла с меня тенниску, туфли я смог сбросить сам, а вот с узкими, обтягивающими джинсами (фирмы «Lee») всё оказалось сложнее. Они никак не хотели сниматься.
– Ложись на спину, и подними ноги вверх! – распорядилась моя «невеста».
Я послушно повалился на спину, и не без усилий приподнял ноги.
- Ва-аше бла-а-агародья, госпожа уда-а-ача, - мне, вдруг захотелось петь, - но всё-ё-ё совсем инааааче!
Ирина с силой дёрнула за штанины, и стащила с меня джинсы вместе с плавками.
– Фу, – она наморщила носик, но не отвернулась, видимо, я не вызывал у неё полного отвращения, хотя наверное выглядел довольно нелепо.  – Тихо! Ещё придёт кто-нибудь, а ты тут голый и поёшь! Ну-ка, живо одевай плавки!
– Угум-м-м-м, г-а-а-аспажа-а-а-а разлу-у-ука… – промычал я, но плавки мне, всё же, удалось надеть самостоятельно. В этот момент, я почувствовал небольшое облегчение, а скорее, нечто похожее на начало облегчения.
Пошатываясь, зашёл в воду, но не дальше, чем по пояс. Многочисленные трагические истории об утопленниках, что в пьяном состоянии лезли в водоёмы, крепко сидели в моём сознании. Поэтому я лишь несколько раз окунулся с головой на мелководье и попытался поплавать, цепляя ногами мягкое дно реки. Между тем, мне становилось лучше, но до протрезвления было ещё далековато. Именно тогда, в речке, я принял про себя важное решение –  больше никогда в жизни так не напиваться.
Ирина сидела на пригнутом к земле стволе одного из деревьев, курила и поглядывала на меня. Конечно, она должна была чувствовать за меня ответственность, раз уж решила, что возможно я  «её судьба». Наконец я понял, что протрезветь окончательно мне не удастся, и вышел из воды.
Мы зашли в кустарник, я снял плавки и протянул Ирине.
– На, душа моя, выжми пожалуйста, а то сил… моих… больше… нет…
– Вот ещё! – изумилась Ирочка, всё же, продолжая без стеснения меня разглядывать. Она, конечно и раньше видела меня полностью раздетым, но то было в «нормальной» домашней обстановке, а тут «экстрим»… – как пил, так и выжимайся!
Но всё же, взяла плавки, быстро и ловко отжала их. Потом расхохоталась.
–Ты та-акой смешной! Просто умора! Никогда не видела такого дурака!
– А давай поцелуемся, – мне вдруг ужасно захотелось поцеловать Ирину, и, возможно, кое-чего ещё, потому что я почувствовал, как начинаю возбуждаться. Тем более, Ирина была в лёгком открытом, и почти прозрачном  сарафанчике, а тело у неё было очень красивым.
– Вот ещё чего! А ну, одевайся, сейчас сюда придут!
– Ну, не хочешь, как хочешь, – я не без труда  натянул плавки, потом джинсы и тенниску, – а потом поцелуешь?
Ирина подняла выпавшие из кармана брюк ключи и  портмоне.
– Я целую только тех, кто хорошо себя ведёт. А тебе сегодня по поведению двойка с минусом. Пошли! Испортил мне день, и ещё целоваться лезет! Учти, Серебряков! Ещё раз, и гуляй лесом.
– Дай лучше сигарету…
Мы дошли до остановки, Ирина дождалась пока подойдёт троллейбус. Потом помогла втиснуться в открывшуюся дверь.
– Вечером позвони, скажешь, как добрался,  – сказала она напоследок, и я уехал.
На этом день встреч завершился. В троллейбусе нахлынула вторая волна похмелья, и я старался крепче держаться за поручень, чтобы не свалиться в проход. Тем не менее, до дома добрался без приключений.
К моему приезду мама уже пришла с работы, успела приготовить ужин, что было для меня очень кстати. Наконец мне тало существенно легче, и я смог под звуки негромко работающего телевизора, вести неторопливую беседу с мамой. Вернее, это она со мной проводила «индивидуально-воспитательную» беседу. Я и сам знал, что виноват, и что за встречу одноклассников  можно было выпить по рюмочке, но не более того, и уж конечно, не у нас дома. Но я был рад этому разговору, потому что после того как я окончил школу и уехал учиться во Львов, у нас с мамой сложились очень добрые, доверительные и тёплые отношения. Мы открыто обсуждали и мои успехи и неудачи, и всякое другое. Папа умер слишком рано (это случилось два года назад, когда я только поступил в институт), и мама впоследствии замуж так и не вышла. К моим же приездам на каникулы всегда готовилась, и всегда была мне очень рада.
После прочтения мне небольшой, но доходчивой  лекции о вреде пьянства, мама поинтересовалась, удалось  ли мне встретиться с девушкой. Я в общих чертах, не вдаваясь в детали, рассказал о нашей встрече, и добавил, что Ирина очень хорошая девушка, и мы с ней дружим уже три недели.
– А чем она занимается? – внимательно выслушав мой «доклад», поинтересовалась мама.
– Пока работает в универмаге «Юность».
– А потом?
– Что «потом»?
– Ну, ты сказал, что она «пока» работает в универмаге. Следовательно «потом», наверное, откроется какая-нибудь новая, широкая перспектива? 
Я неопределённо пожал плечами, поскольку действительно не имел понятия, на какие перспективы может рассчитывать Ирина.
Мама же продолжала интересоваться, и спросила, кто у неё родители. Я сказал, что папа какой-то большой начальник в нашем городе, и назвал фамилию. Совершенно неожиданно для меня, мама, вдруг приятно удивилась, и стала с ещё большим интересом спрашивать «за подробности», как говорят в Одессе. Ей, конечно, было хорошо известно, о ком идёт речь, и мне показалось, что была очень довольна тем, что мне удалось познакомиться с такой замечательной девушкой как Ирина, и более того, что я встречаюсь с ней «вот уже целых три недели»! Я рассказал о нашем знакомстве, встречах, как раз, опуская «некоторые подробности». О походах в кино, на танцплощадку в Комсомольском парке, и в кафе-мороженое в центре города.
–  Как-нибудь пригласи её к нам в гости, – сказала мама, – посидим, познакомимся поближе, поиграешь нам на пианино.
Я же ответил, что может быть так и нужно сделать, но честно говоря, я ещё не очень уверен в своих чувствах. И вообще, нравимся ли мы друг другу настолько, чтобы «вот так сразу приглашать в гости», да ещё играть на пианино.
В тот вечер на такой весёлой и шутливой волне и закончился наш разговор с мамой.
Каникулы завершились, и я уехал во Львов. Мы с Ириной переписывались, я иногда звонил по междугородному телефону. Наше увлечение (а я был склонен полагать, что может быть, это уже влюблённость) продолжалось. Но, скорее всего, пока что так и оставалось просто увлечением, поскольку тяга друг к другу, то затихала, то возобновлялась с новой силой. Мы никак не могли найти что-то, что сблизило бы нас помимо удовольствия от редких интимных встреч.
С мамой познакомить её никак не удавалось, хотя они несколько раз разговаривали по телефону. Мне казалось, мама чувствовала, что в наших отношениях с Ириной что-то не так, а скорее всего, что я не проявляю достаточного внимания к своей будущей невесте. Это было вполне объяснимо, поскольку,  в моей жизни, совершенно случайно и, как бы между делом, во Львове появилась студентка торгово-экономического института. С которой, впрочем, тоже всё было не очень понятно…
Как-то незаметно подошло к концу моё обучение в институте. После выпуска я приехал домой, чтобы после короткого отдыха отправиться на работу по распределению в Кострому. Со студенткой Леночкой из ЛТЭИ, которой предстояло учиться ещё год, всё было кончено. Я перестал её интересовать, когда стало известно, что я отправляюсь по распределению в Кострому, а не, скажем, в Москву или в Ленинград. Леночка нашла какой-то дурацкий повод, изобразила «тяжёлую обиду» и потребовала, чтобы я исчез из её жизни.
Я, конечно,  исчез (если женщина просит, то так и нужно сделать),  и снова возник в жизни Ирины, не просто как «её парень», а как Главный (а возможно на тот момент, единственный) претендент на руку и сердце. И теперь пришло время серьёзных решений. Мы встретились, и первые два дня, казалось,  всё было хорошо. Потом состоялся разговор в кафе «Театральное», который мог бы стать историческим, но не стал. В какой-то момент я уже был готов сделать ей предложение, прямо там, за столиком. И возможно, сделал бы, если бы «до» или «во время»  встречи выпил пива или вина. Но тогда я  выбрал «трезвый путь» из института  во взрослую, самостоятельную жизнь, и трезвые размышления очень мешали мне принять решение.
И я его не принял.    
Ирочка была разочарована, и скорее всего больше всего её раздосадовала моя нерешительность. И, если раньше нас что-то всё же, влекло друг к другу, то теперь это «что-то» испарилось. Просто исчезло без следа. Наверное, с моей стороны было бы разумно предложить ей подождать, пока я устроюсь на новом месте, начну работать, определюсь с жильём, а уже потом что-то решать. Но к таким взрослым размышлениям  и суждениям  я был ещё не готов, а скорее, мы были не готовы. К тому же, теперь  эти два дня, которые мы провели вместе после моего приезда, показались мне скучными и мучительными…
Собственно, на этом всё и закончилось.
Я уехал в Кострому, где через полгода женился, а ещё через полгода развёлся. Как сложилась дальнейшая судьба моей  Ирины, я не знаю. Больше встретиться нам так и не довелось.
Но зато, я очень хорошо помню тот день, особенно в пляжной его части, своё, не в меру приподнятое настроение, лёгкий, почти прозрачный сарафан Ирины и мягкое дно реки на городском пляже.