Денежное вознаграждение. Первая Рыжая

Время от времени, в нашей жизни происходят случайные, незапланированные события, которые никак не вписываются в общую канву нашего бытия. Человек попадает в нелепые, смешные, а  порой и трагичные  ситуации чаще всего самостоятельно, и в итоге он сам виноват в своём выборе. Иногда выбор приходится делать в очень сжатые сроки и в стеснённых обстоятельствах, потому человек не очень-то и осознаёт, что именно в этот момент он делает выбор, и от этого русло течения реки его жизни немного меняет направление. На выбор оказывают главное, если не решающее значение другие люди. Те, кто сопровождают нас в жизни, кто на мгновение, кто на годы.  Это родственники, коллеги по работе, друзья, враги и всякого рода  случайные люди.

… Эта женщина сидела на газоне, рядом со  станцией метро «Марьино»,  и создавалось впечатление, что не очень-то понимает, где находится. Вокруг много народу, поскольку вечер пятницы, рабочий день недавно завершился. Люди снуют туда-сюда, рядом продают цветы, газеты и сушёную рыбу,  здесь же пара стражей порядка. Но, на хорошо выпившую женщину, кажется, никто не обращает внимания.
Я стоял неподалёку, курил и наслаждался свободой. С завтрашнего дня у меня долгожданный отпуск, и можно будет немного расслабиться от трудов ответственных на ниве госслужбы, которую я вспахивал в середине девяностых. Дела эти изо дня в день шли беспрерывным потоком и радовали каждый раз новизной, но, одновременно, изматывали своей объёмностью, иногда бесцельной тратой сил и нервов.
Собственно, расслабление уже началось. На работе, по случаю ухода в отпуск, я организовал маленький фуршет, где вместе с приглашёнными сотрудниками, под лёгкие закуски было выпито несколько бутылок водки. По дороге домой, я вышел на «Курской» и «догнался» в кафешке парочкой пива. Жизнь, и без того прекрасная, стала ещё лучше. Кошелёк под завязку был набит «отпускными» купюрами, объёмный пакет, который я приобрёл по пути, был полон коробками со сладостями и сувенирами для семьи и одной маленькой коробочкой, обтянутой синим бархатом, с подарком лично жене.
Пока  курил, я пришёл к решению, что перед тем как зайти домой, необходимо здесь, у нас в районе,  пропустить ещё парочку пива, для поддержания  тонуса и общего хорошего настроения. Размышляя о том, где это сделать удобнее, я обозревал нетрезвую мадам, которая, непонятно почему  вызывала у меня некоторый интерес. Прилично одетая, в очках, немного старше средних лет, пьяная на газоне. Рядом валяется полухозяйственная сумка, на все случаи жизни. Но почему-то никто не подходит, хотя бы для того, чтобы помочь встать на ноги и попытаться довести до ближайшей автобусной остановки, усадить на лавочку, до первого просветления.
Я докурил сигарету и аккуратно затушил окурок об урну. Мне бы пойти своей дорогой, пять минут ходьбы до дома и десять до ближайшего «пивняка», но нет. Нет! Ноги сами ведут меня к «интересной» женщине. Она смотрит на меня пустыми, пока что,  глазами, видимо, сегодня перебор с алкоголем уж слишком велик.
– Давайте, я Вам помогу, – я протягиваю руку. – Вот так, попытайтесь стоять прямо.
Она немного оживает, какой-то едва заметный проблеск. Я подхватываю её под руки и пытаюсь поставить на ноги, однако  моя новая знакомая ещё слишком слаба, держится с трудом, но… старается! Я подхватываю с газона сумку, и тут рядом с нами возникает милиционер. Молодой, здоровый сержант и улыбчивый, но отнюдь не дружелюбный.
– Что, приятель, выпивших граждан обрабатываем? Сумочку проверяем?
Я пытаюсь что-то объяснить, стараясь выглядеть максимально вежливым, поскольку сам не вполне трезв.
– Товарищ старший сержант, ну что Вы? Человеку плохо, и его нужно отправить домой. Вот мои документы, – сержант не требовал, но я счёл необходимым в данной ситуации предъявить удостоверение.  И таким образом полюбовно решить вопрос с представителем власти. Сержант молча полистал мой документ и вернул. Паспорт мадам оказался в её сумке, в которой, к слову, больше ничего не было.
– Что же это Вы, Галина Михайловна, – сержант возвращает паспорт, – в Вашем возрасте надо быть осмотрительнее, на предмет употребления. Домой доберётесь? Вам на «Пролетарскую», судя по прописке…
Галина Михайловна, наконец, начинает свой нелёгкий путь к просветлению. Она изображает подобие улыбки и энергично кивает головой.
– Я довезу её, – говорю я, – тут не очень далеко.
– Вы, гражданин, лучше бы за собой присмотрели, – строго отрезает сержант. – Идите! Только будьте внимательны, в таком виде в метрополитене находиться нельзя. Так что, рекомендую сначала хорошенько проветриться.
И удалился.
– Спасибо Вам, молодой человек, – это первые слова Галины Михайловны за всё время нашего знакомства, – Вы спасли мою репутацию…
– Я не знаю, какая у Вас репутация, но до «Пролетарки» готов Вас проводить. Галина Михайловна?
– Да, да, она самая, а мы с Вами раньше встречались?
– Нет.
– А откуда Вы меня знаете?
– Сержант сказал.
– А Вы кто?
– Я Александр, руководитель отдела в одной организации, с сегодняшнего дня в отпуске. 
Галина Михайловна, видимо, удовлетворённая этим пояснением, крепче хватается за  мою руку и совершает первые, нетвёрдые  шаги в сторону станции метро.  Но когда мы начинаем спускаться по лестнице, вдруг признаётся:
– Знаете, молодой человек Александр, мне почему-то кажется, что я дальше идти не смогу.
Я и сам вижу, что ещё две-три ступеньки, и мы кубарем покатимся в самый низ.
– Да и в метро нас не пустят, – продолжает она, – я уже пыталась… Кругом только одни злые люди…
Что ж, остаётся  одно – снова выйти на свежий воздух, и где-нибудь пересидеть, часок-другой. Я быстро нахожу «укромное» местечко неподалёку, и не в самом людном месте. Усаживаю Галину Михайловну на ступеньки крыльца неработающей обувной мастерской. Уже  стемнело, но светло от уличного освещения. Мы сидим рядышком и постепенно трезвеем. Не знаю, как у Галины Михайловны, но у меня с трезвостью приходит головная боль, разочарование в жизни и другие неприятные ощущения. Поэтому я совершенно спокойно оставляю свой огромный пакет и удаляюсь в ближайший продовольственный магазин. Две бутылки крепкого пива – это то, что как раз сейчас нужно, по крайней мере, так мне кажется. Я возвращаюсь с пивом, Галина Михайловна на месте и пакет с подарками тоже.   
– За наше случайное знакомство, – я протягиваю ей открытое пиво.
Чуть погодя у нас начинает складываться беседа. Мы не спеша рассуждаем  о причудах нашего бытия. Я рассказываю разные смешные истории, а Галина Михайловна уже в состоянии складывать фразы и даже высказывать суждения. Пиво идёт неплохо. Очень неплохо.
– Вы мне нравитесь, Александр. Вы – благородный человек, спасли меня от беды. Я бы хотела Вас как-то отблагодарить, но только не сегодня. Запишите мой домашний телефон.
Она диктует номер, ручка и блокнот у меня всегда с собой. Уже ночь, и я думаю, что ей всё же нужно успеть в метро, а меня заждались дома. Оцениваю состояние Галины Михайловны и прихожу к выводу, что теперь её должны впустить на станцию. На всякий случай я даю ей талон на одну поездку, памятуя о том, что в сумке кроме паспорта милиционер ничего не нашёл.
После короткого разбора дома (где был, с кем пил), когда всё немного успокоилось, чему во многом способствовало торжественное вручение подарков и кругленькой суммы отпускных денег, я в одиночестве сидел за чашкой чая на кухне. Среди многих мыслей, которые приходят в голову не вполне протрезвевшему человеку, была одна, которая вытесняла другие – о незавершённых делах на работе, предстоящей поездке на море. Я размышлял о том, как могла хорошо одетая, на вид интеллигентная и  приличная и женщина оказаться на газоне, в чужом районе в таком состоянии. Не знаю почему, но эта мысль волновала меня, заставляла снова и снова прокручивать в сознании всё приключение, случившееся два часа назад. Было в этом что-то бесстыдно привлекательное, будоражащее воображение. Поскольку… при определённом развитии событий, если бы я всё же поехал её провожать до «Пролетарской», ещё неизвестно, чем бы это всё могло окончиться.
В более молодые годы подобные ситуации и заканчивались «попаданием в гости», как правило, в незнакомом районе, затем постелью, безумной страстью, и ещё дополнительным количеством спиртного. Но сейчас, в середине девяностых, я, как  человек ответственный, семейный, занимающий определённую, достаточно высокую должность в серьёзной организации, не мог позволить себе рисковать. В ночной Москве, в компании  едва  незнакомой и очень пьяной Галины Михайловны могло произойти всё, что угодно. Даже, если учитывать, что проживает она совсем недалеко…
С этими мыслями я и уснул. А на следующее утро, когда жена уехала на дачу, чтобы помочь родителям на грядках, решил позвонить Галине Михайловне, узнать, всё ли у неё в порядке  и удалось ли ей добраться до дома без приключений. До нашего отъезда в «на юга» было ещё три дня, билеты уже куплены, основная подготовка проведена, и я себя чувствовал великолепно. Особенно, после того, как залпом выпил запотевшую бутылочку «Жигулёвского» из холодильника.
Галина Михайловна взяла трубку и сразу меня узнала.
– Ах, это Вы, Александр…м-м-м руководитель отдела! Я Вам та-ак благодарна, если б Вы знали!
По тону, интонации и тембру голоса, я догадался, что она ещё не окончательно пришла в себя после «вчерашнего». А скорее всего, уже успела «поправиться». Но что-то в глубине души у меня зашевелилось, потом перешло в область активного сознания, и я вновь, как вчера ночью,  почувствовал лёгкое волнение.   
– Я даже не знаю, как Вас отблагодарить, – продолжала Галина Михайловна. – Вы сейчас не заняты?
Я ответил фразой из мультфильма, что до пятницы  совершенно свободен, смутно осознавая, что она намекает на возможность встречи. Так оно, в общем, и было.
– А тогда давайте встретимся. На «Пролетарской», через час, может быть полтора. Вас устраивает?
– Пожалуй, да. – Я действительно почувствовал, что был бы не прочь встретиться с Галиной Михайловной. – А где конкретно?
– А давайте прямо на станции, в центре зала, чтобы не искать. Насколько мне не изменяет память, Вы же где-то недалеко?
Мне было действительно недалеко, и примерно через час я ожидал Галину Михайловну на станции метро «Пролетарская» в центре зала, у перехода на «Крестьянскую заставу».  Я сразу узнал её в потоке пассажиров. На этот раз она была одета в элегантный брючный костюм, с другой сумкой и в других очках. На голове изящная летняя соломенная шляпка, туфли на высоких каблуках. Она меня тоже узнала, и мы слегка обнялись, как старые друзья.
Конечно, Галина Михайловна на мой «свежий» взгляд, оказалась гораздо старше, чем мне представлялось вчера, но она определённо очень тщательно следила за собой и выглядела достаточно эффектно. Как я и предполагал, она была не вполне трезвой, и, должно быть, для приведения себя в чувство, приняла перед встречей некоторое количество «эликсира здоровья».
По выходу из метро, оказавшись на ярком июльском солнце, мы разговорились, и пока продвигались по предложенному ею маршруту, беспрерывно болтали. Из её рассказа следовало, что она уже два года как на пенсии, живёт со взрослой дочерью, и что взрослая дочь запрещает ей пить пиво. Галина Михайловна уточнила, что других спиртных напитков она не употребляет, но пиво уважает очень. Я предполагал, что мы идём к ней домой, чтобы в милой, уютной обстановке, что называется, пообщаться с глазу на глаз, познакомиться поближе. Я пока что не задумывался о целесообразности этого знакомства, просто мне хотелось «приятно» провести время в обществе новой знакомой.
Я, в свою очередь,  рассказал немного о себе. О том, что являюсь ответственным и очень серьёзным служащим, и в общем, «положительным» человеком,   с «правильными» взглядами на жизнь. А через три дня мы всей семьёй уезжаем в отпуск к морю. И ещё я сказал, что тоже очень уважаю пиво и люблю пить его в приятной обстановке из высоких стаканов. Но Галина Михайловна не торопилась приглашать меня к себе. Непростые  отношения с дочерью могли ещё больше осложниться, застань она незнакомого мужчину, пусть даже и друга мамы, в их квартире.
– Поймите меня правильно, Александр, – сказала Галина Михайловна, когда мы остановились у небольшого продовольственного магазинчика, – во-первых, я чувствую свою ответственность. А когда выпиваю, то чувствую свою ответственность вдвойне. Во-вторых, мы с Вами ещё очень мало знакомы. А малознакомых людей, тем более мужчин, я просто не имею права приглашать к себе домой. И, в-третьих, Вы мне очень нравитесь. А когда я вижу располагающего к себе мужчину, я за себя не отвечаю. Жди меня здесь, дружок.
С этими словами Галина Михайловна, поправив шляпку, вошла в магазин. Я присел на заборчик у газона и закурил. Голова всё же закружилась от предвкушения романтического приключения. На часах одиннадцать тридцать, впереди весь этот и ещё целых два дня свободы. Жена на даче, дочь в летнем оздоровительном лагере – красота! К тому же отменная погода, солнышко пригревает, но не очень сильно, кругом зелень, едва уловимый  свежий ветерок и спокойствие тихого московского района.
Галина Михайловна помахала мне рукой с крыльца магазина, в другой руке она сжимала увесистый пакет.
– Ну, что смотрите, молодой человек? – усмехнулась она, – видите даме тяжело? Ну-ка, где Ваши джентльменские манеры?
Одной рукой я подхватил пакет (внутри звякнули бутылки), а второй взял под руку Галину Михайловну. 
Ох, это было то, что сейчас  нужно! Но всё же, для вида поинтересовался, что в пакете.
– Это моя благодарность спасителю. Всего-навсего, безобидное пиво, которое мы сейчас будем пить. Идёмте!
Я последовал за Галиной Михайловной и некоторое время мы пробирались заросшими тропинками среди кустов, деревьев, полуразрушенных каменных ограждений. Все это было неподалёку от жилых пятиэтажек – «хрущёвок», в прошлом «спального» района. Наконец мы оказались на расчищенной площадке, отдалённо напоминавшей лесную полянку, через центр которой тянулись трубы теплотрассы.  Место казалось довольно глухим, хотя поблизости, примерно в ста метрах шумело оживлённое шоссе.
Галина Михайловна вынула из сумочки газету, аккуратно разложила её на трубах и, ловко запрыгнув, уселась. Поманила  меня пальчиком:
– Ну что же Вы такой медлительный, Александр, давайте сюда, ко мне, места хватит.
И впрямь, хватит, подумалось мне, трубы тянутся в бесконечность.
Пиво было холодным и вкусным. Мы неторопливо потягивали его из бутылок, и с большим удовольствием вели непринуждённую беседу, о том, о сём. Галина Михайловна ещё раз напомнила о том, что дочь категорически запрещает ей пить пиво, а чем ещё заниматься на пенсии?  От других «веселящих» напитков, она может быстро «улететь», а вот пиво – в самый раз. Но у неё есть близкая подруга, что проживает этажом ниже, которая вполне разделяет её взгляды.
Мне становилось всё веселее, и я говорил  без остановки. Рассказывал о всяких весёлых ситуациях, что то и дело происходили у нас на работе, вспоминал старые анекдоты и прибаутки. Постепенно мы перешли на «ты», но я всё же продолжал называть её Галиной Михайловной, поскольку по ходу  выяснилось, что она не второй, а уже седьмой год на пенсии.
Я открыл и протянул Галине очередную бутылку.
– Вот скажи-ка мне, милый мой Александр. Что делает интеллигентная, умная, красивая и свободная женщина на трубах, вместе с малознакомым молодым человеком? А главное, ты случайно не знаешь, чем всё это может закончиться?
В ответ я лишь улыбнулся. Хотел сказать, что для начала «всё это» может закончиться поцелуями, поскольку она мне понравилась ещё вчера, а сегодня притягивала всё больше и больше, и ещё, что пиво уже сделало своё дело, и желания готовы вырваться наружу. Но не сказал. А сказал, что всё же не мешало бы немного   перекусить, поскольку пива много, но к нему ничего нет.
– Ты знаешь, Галина Михайловна, – я открыл очередную  бутылку для себя, – мне хорошо с тобой… то есть, с Вами. И я хотел бы сделать для Вас что-нибудь приятное. Как это в песне: «… листопад, листопад, если женщина просит…»
– Музыку любишь?– якобы удивилась Галина Михайловна, – впрочем, я могла и сама догадаться. Ты создаёшь впечатление творческой натуры. И рассказываешь всё интересно и разнообразно. Смешно, в общем. А может,  ты ещё и поёшь?
– Представьте, да. Могу под гитару исполнить некоторые вещи Высоцкого. Что-то из Окуджавы, Розенбаума, например.
– Слушай! Да у вас там не бюрократическая контора, а клуб художественной самодеятельности, право!
– Да, в общем, это увлечение юности. Я когда-то  учился в музыкальной школе, а мама меня заставляла заниматься дома. На спинку стула у пианино она вешала ремень, чтобы занятия были более продуктивными.
– А как ты относишься к Эдварду Григу? – в глазах за стёклами очков мелькнул хитрый огонёк,  – у него есть очень красивая мелодия из драмы «Пер Гюнт»…
– Вот эта? – и я напел часть музыкальной фразы из «Песни Сольвейг», – тара-тара- там  тара – тара, пам-парам…
– О! Молодой человек! Да у Вас, действительно есть вкус!
И мы продолжили разговор о классической музыке, из которого стало понятно, что у нас разные взгляды на творчество Шопена и Вивальди, но обоим очень нравится музыка Моцарта, Генделя и Свиридова. По ходу мы вспоминали и напевали друг другу отрывки из известных произведений этих композиторов, и конечно, не забывая о пиве, постепенно пьянели.
Когда закончилось пиво, Галина Михайловна сообщила, что ей уже давно  не встречался такой интересный, такой милый и музыкальный человек как я. А потом погладила меня по щеке, и легонько поцеловала в губы. Я хотел поцеловать в ответ, но она отстранилась:
– Александр Евгеньевич! Мы с Вами почти незнакомы! И у меня кружится голова… от жары, наверное… Я надеюсь, Вы проводите меня до дома? А сейчас посмотри, прилично ли я  выгляжу?
Выглядела она, на мой взгляд, вполне прилично. Я бы даже сказал, что лёгкое опьянение привнесло дополнительную романтику в её «общий вид» (внешний и, особенно, внутренний). Мы выбрались из нашего «укромного местечка», и после непродолжительных блужданий по извилистым тропинкам, снова оказались у дверей того же продовольственного магазина.
– Нужно взять ещё пива, – твёрдо сказала Галина Михайловна, – а то мне кажется, что чего-то не хватает. Только теперь твоя очередь.
– Я готов, – поспешно отозвался я. – А может быть, чего-нибудь покрепче?
– Нет! Только пиво, мы, кажется, уже говорили об этом! – Галина Михайловна сделала «строгое лицо», – у меня дочь очень суровая и требовательная. Мало не покажется. Только пиво. И закуску не бери, дома к пиву всё есть.
Я снова почувствовал  волнение, речь зашла о том, что мы, всё же, идём в гости к Галине Михайловне. А это уже что-то обещало. Или ничего не обещало.
– А как же дочь? – больше для порядка поинтересовался я, – вряд ли она обрадуется моему приходу, раз уж такая строгая, да и мне самому как-то неудобно.
Галина Михайловна махнула рукой.
– А она в гостях у подруги, у них там девичник. Будет либо поздно сегодня, либо рано завтра.
Несколько ободрённый (на часах было всего-то половина второго), я быстро поднялся в магазинчик, взял «шестерик» банок импортного пива, и мы продолжили свой путь по тихому району.
В беседке одного из дворов мы увидели паренька с девушкой. Парень не очень умело бренчал на расстроенной гитаре и пытался что-то исполнять быстрым речитативом. Галина Михайловна на мгновение остановилась, а затем не очень твёрдой, но решительной походкой направилась прямо к беседке. Я последовал за ней.
– Молодой человек, – обратилась она ласковым, певучим голосом к гитаристу, – не могли бы Вы одолжить гитару моему другу… дабы он исполнил серенаду даме своего сердца?
Вот это ход… Ай, да Галина Михайловна! Вот уж действительно, назвался груздем…
– … а за это, мы угостим вас пивом, да, Сашенька?
Галина Михайловна хитро улыбнулась  и вынула из пакета банку «Хольстена». Вполне дружелюбно настроенный парень подал мне гитару.
– Я очень люблю, когда Александр исполняет Высоцкого под гитару, – «подбросила дровишек» Галина Михайловна.
Ну что ж, Высоцкий, так Высоцкий. Я взял аккорд, немного подстроил инструмент, потом ещё аккорд, ещё подстроил. Вроде, гитара зазвучала как надо.
И я запел: «Был шторм, канаты рвали кожу с рук, и якорная цепь визжала чёртом, пел песню ветер грубую и вдруг, раздался голос: «Человек за бортом!».
Я хорошо знал, и не раз исполнял эту и ещё несколько песен Владимира Семёновича в разных компаниях. Поэтому, не боялся забыть слова или перепутать аккорды. Это были, что называется, отработанные номера. По ходу исполнения я следил за реакцией слушателей, и меня даже больше интересовало, какое впечатление своим исполнением я произведу на молодёжь. Потому что знал: Галина Михайловна меня уже оценила, и не столько как исполнителя, а как человека, у которого слова не расходятся с делом.
Я продолжал петь. Исполнил ещё две песни из «военного цикла» Высоцкого и закончил «Белым безмолвием». Мини концерт (по ходу которого, аудитория пополнилась ещё несколькими небритыми, нетрезвыми личностями и парой девушек неопределённого возраста) завершился аплодисментами. Я скромно поклонился и вернул гитару, а Галина Михайловна, поцеловав меня в щёку, шепнула: «Ты просто умница! Я не ожидала…»
Через некоторое время, мы оказались в маленькой двухкомнатной квартире на третьем этаже старого пятиэтажного дома. Уже порядочно «поддатые»», расположились на маленькой, чистой и уютной кухне и продолжили наше общение. Из обещанных закусок на столе появились лишь блюдце с нарезанным сыром и вскрытая вакуумная упаковка копчёной колбасы. Впрочем, закуска нас (во всяком случае, меня) не очень интересовала. Гораздо больше мне хотелось покурить, но Галина Михайловна запретила, мотивируя это тем, что её дочь Ольга недавно бросила курить и выбросила из дома всё, что связано с этим процессом, включая старую хрустальную пепельницу, которую очень ценила Галина Михайловна.
– Уж больно крутая у вас дочка, мадам, – улыбнулся я, отхлёбывая пиво из банки. Стаканы хозяйка выставить забыла, но они и не требовались.
– А я и не знаю в кого она такая. Бывший муж был размазнёй. А я, хоть и не размазня, тридцать лет проработала в Главке, но уж точно, не строгих правил. Кстати, пепельницу я нашла… Пришлось поклониться дворничихе, плюс двести рублей сверху… Так что ты хотел узнать, когда мы подходили к подъезду?
– Да, собственно, ничего особенного. Но то, что ты «не строгих правил», меня вполне устраивает, многоуважаемая Галина Михайловна.
Мы помолчали, поочерёдно прикладываясь к пиву. Из динамика маленького радиоприёмника передавали концерт классической музыки. Звучал «Вальс цветов» Чайковского. Всегда, когда я его слушал, мне представлялась новогодняя ёлка для детей рабочих и крестьян в Кремле, где-нибудь в 20-30 годах.  Было видно, что Галину Михайловну уже порядочно «повело». Пиво наращивало своё коварное действие, а если учитывать, что шло оно на «старые дрожжи», то эффект был довольно ощутимым.
– А что ты, собственно, имеешь в виду, дружочек мой сердешный? – Галина Михайловна похлопала меня по щеке ладошкой.
– Я имею в виду то, что для закрепления нашего случайного, но можно сказать, очень приятного знакомства, нам не помешало бы стать немного ближе, – я сказал это расслабленно и спокойно, но почувствовал при этом учащённое сердцебиение, несмотря на успокаивающее влияние выпитого пива. От желания закурить заболели уши.
– О-о, да Вы уже созрели, Александр Евгеньевич, – она снова перешла на «вы», – намекаете на то, что мы должны лечь в постель.
Это был не вопрос, а утверждение. Я перехватил взгляд Галины Михайловны, который скользнул по настенным часам за моей спиной.
–  Ну, в общем и целом, да. – Я почувствовал прилив горячей волны, какой случался всегда, когда я предчувствовал близость с женщиной. – Дело в том, дорогая Галина Михайловна, что секс это непременное условие для продолжения отношений. Он не даёт завять воспоминаниям, а не просто расслабляет и доставляет удовольствие. И, конечно, вновь влечёт мужчину и женщину друг к другу. Я просто уверен в том, что быстрая влюблённость и быстрая близость это тоже любовь, точнее, одна из её разновидностей, и тоже в радость обоим. Вот, что я имею в виду.
Галина Михайловна допила банку «Хольстена» и бросила её в пакет, достав из него очередную.
– Бросай банку сюда, – распорядилась она, – потом прихватишь с собой. Но… Александр, я же ведь гораздо старше, и потом мы почти совсем незнакомы. Я о тебе только и знаю, что ты поёшь под гитару, не считая рассказов о том, какой ответственный ты работник у себя там в конторе.
С этими словами, Галина Михайловна сняла с головы парик, который раньше казался мне аккуратной короткой стрижкой. Под париком оказались редкие седые волосы, но интересным было то, что внешне Галина Михайловна почти не изменилась, только стала выглядеть немного старше. Тем не менее, я не подал вида, а лишь сказал:
– Галина Михайловна, я Вас желаю, и теперь ещё больше, можете мне верить. Я совершенно порядочный человек и… очень люблю женщин. Обещаю быть аккуратным и предупредительным.
Я всё ещё продолжал улавливать тёплые волны, исходящие от новой «дамы моего сердца». Может быть, именно поэтому и предложил близость в такой прямой, свободной форме. И, в общем, не ошибся.
– Ну что ж, юноша, – через очки,  в глазах Галины Михайловны я уловил искорку, – придётся пойти вам навстречу… Удовлетворить, так сказать, ваши потребности. Будем считать, в благодарность за вчерашнее спасение. Только учтите, девушка я хрупкая и пьяная, очень прошу соблюдать осторожность и никаких разных-других  вольностей! Следуйте за мной.
Мы миновали проходную комнату и оказались в маленькой спальне. На всякий случай, я закрыл дверь на шпингалет.
Через некоторое время мы вновь сидели на кухне. Галина Михайловна одеваться не стала, лишь обернулась простынёй, и выглядела как подвыпившая богиня из древнегреческого эпоса. И если меня близость немного отрезвила (и совершенно сняла напряжение), то мою богиню продолжало развозить на глазах. Тем не менее, она сказала, что я, наверное, неплохой любовник, но пока что ей не удалось этого оценить, поскольку пьяна. Я ответил, что как только я восстановлю свои силы, мы можем повторить наш «сеанс оздоровительной интенсивной терапии». Но в общем, можем перенести и на следующий раз.
– Ах ты, какой ловкий, оказывается! – Галина Михайловна всплеснула руками, – а ты знаешь, что пиво заканчивается? Давай-ка, бегом в магазин, а я пока приму душ,  и немного приберусь. Вдруг Ольга Николаевна нагрянет. Да и хватит с тебя сладкого, мой друг, хорошего понемногу. Ишь, овладел нетрезвой женщиной и рад. Фу, противный!
Пока ходил за пивом, всё думал о том, какие сюрпризы порой преподносит нам жизнь. Я пока никак не оценивал, что со мной происходит здесь и сейчас. Осознание придёт позже, с протрезвлением. Начнутся мучения –  физические, психологические. Угрызения совести некоторое время будут сводить с ума. Я снова вспомню о семье, предстоящем отпуске, рабочих вопросах, которые хоть и отступили  на время, но всё равно продолжали действовать на подсознание, в форме чувства постоянного груза ответственности и  ощущения недоделанности целой кучи всяких дел.
Но пока… Пока я чувствовал себя вполне комфортно, в голове продолжал звучать «Вальс цветов» и мне представлялось, что я способен ещё на одну «близкую встречу» с Галиной Михайловной. И я, в общем, старался успокоить себя тем, что расплата будет (а она обязательно будет) потом, а сейчас нужно наслаждаться случаем, который выпал мне в череде обычных рутинных дней.
Галина Михайловна встретила меня в стильном домашнем халате, на голове снова был парик, и от неё пахло тонкими духами. Выглядела она вполне симпатично и молодо.
– У нас есть ещё немного времени, мой юный друг, и после этого на некоторое время придётся расстаться. Не возражаешь?
Мы прошли на кухню, я присел на «своё место» и выставил на стол две бутылки «Золотой бочки».
– А на какое «некоторое» время, если поточнее, Галина Михайловна?
– Месяц… может быть, два. И без звонков. Мне обязательно нужно побывать на родине, в Краснодарском крае.
– Вот интересно, а я ведь тоже послезавтра уезжаю. Поедем туда, где  солнце и коньяк, – пошутил я.
–… и новые, очень интересные  женщины, – грустно  улыбнулась Галина Михайловна и выставила на стол высокие пивные стаканы. – Ладно, шучу… Думаю, успеешь соскучиться. Нравишься ты мне, Александр.
Мы выпили ещё пива, и я вдруг заметил, как по её щеке пробежала слезинка. Что это? Может быть эмоции, подогретые пивом, вырвались наружу? А может быть воспоминания о чем-то далёком и печальном… Уточнять не стал, но спросил:
– Может быть, мы ещё разок узнаем друг друга поближе? Чтобы получше запомнилось, перед разлукой длинной?
Галина Михайловна снова бегло взглянула на часы, мне показалось, что она опасается приезда дочери, но хочет, чтобы я побыл у неё немного подольше. Она допила своё пиво, встала и сходила в прихожую, проверила закрыта ли входная дверь.
Вернулась на кухню.
– Ну и как же нам быть? Давай, только быстренько. Иди в ванную.
Мы зашли в ванную комнату, и я закрыл дверь на защёлку.
Потом мы снова сидели на кухне, сразу уходить было неудобно, к тому же ещё оставалось пиво, которое, как мне казалось, обязательно нужно допить. Я рассказывал о том, что мы (у себя на работе) готовим к изданию книгу, содержащую подборку методических рекомендаций по повышению эффективности подготовки специалистов по «нашему» профилю. Казалось, Галина Михайловна слушала меня с интересом, но в конце моего рассказа заметила, что  лучше бы я почитал ей стихи. Скажем, что-нибудь из Есенина.
Я уже стал припоминать, что же я знаю наизусть и до конца из творчества Сергея Есенина, как вдруг в прихожей раздался щелчок замка…
Это Грозная Дочь Ольга вернулась раньше, чем предполагалось. Хорошо, хоть мы успели закончить все свои основные дела, а теперь вполне благообразно общались за чистым столом в чистой кухне. Но пиво убрать со стола не успели.
– Это кто? – в дверях кухни возникла решительного вида, невысокая худощавая темноволосая женщина, недоброжелательно поглядывая на меня.
– Оленька, познакомься, это…
– Я. Не. Желаю. Ни с кем. Знакомиться! Пошёл вон! – жёстко, по разделениям, сквозь зубы прошипела  Оленька.
Я медленно поднялся с табурета, изобразил лёгкий поклон, и как мог мягче произнёс:
– Ну зачем же так невежливо? Мы просто сидим…
– Выметайся отсюда! Если ты сейчас же не уберёшься, я вызову милицию и отправлю в «обезьянник», понял?!
Я взглянул на Галину Михайловну, но она лишь пожала плечами, мол, «я же, тебе говорила».
– А это что? – теперь Ольга  Николаевна в упор смотрела на мать. – Опять пьёшь? Снова таскаешь в дом кого попало?! Я сколько раз тебе говорила: останемся на улице!
Ольга  тяжело дышала, всё её существо  сейчас представляло собой   не просто  гром и молнию, а гром, молнию и авианалёт группы  тяжёлых бомбардировщиков.
И тут я понял, что обязательно должен взять инициативу в свои руки, насколько возможно сгладить обстановку и обезопасить от дальнейших разбирательств Галину Михайловну.
– Одну минуточку, уважаемая Ольга Николаевна, – сказал я тоном, каким иногда общаюсь с некоторыми нерадивыми своими подчиненными, – я прошу прощения, конечно, но это не то, что Вы подумали. Мы с Галиной Михайловной старые друзья, вместе работали, и я забежал буквально на минуту!
Ольга, не ожидавшая такого демарша, замолчала, продолжая сверлить меня тяжёлым взглядом раскосых  карих глаз.
Может быть, ещё подействовал мой интеллигентный внешний вид и манера негромко, но «объёмисто» вести разговор. Я уловил мгновение растерянности и развил наступление.
– Дело в том, Ольга Николаевна, что в честь семидесятилетия  нашего Главка, руководство решило поощрить всех ветеранов небольшим денежным вознаграждением. Выплатить премию, в общем. Меня определили ответственным доставить это м-м-м вознаграждение ветеранам, проживающим в ЮВАО. Вот, собственно, привёз.
Кажется, я попал в самую «девятку», потому как Ольга  изменилась в долю секунды. Она, немного растерянно, но  сладко улыбнулась.
– Ой, извините, не знаю как Вас по имени отчеству... А что же вы на кухне сидите? Ну, мам, не могла пригласить… м-м-м…
– Александр Евгеньевич, – представился я, и вновь слегка поклонился.
–… Александра Евгеньевича в комнату? А почему кофе не сварила?
– Нет-нет, спасибо, Ольга Николаевна. Ещё раз, уважаемая  Галина Михайловна, примите от руководства Главка  благодарность за труд, наилучшие пожелания доброго здоровья и долгих лет жизни.
Тут в игру включилась Галина Михайловна.
– Александр Евгеньевич пришёл к нам на должность инспектора, когда я уже готовилась на пенсию (она почти с любовью посмотрела на меня). Тогда он был совсем молоденький, в смешном пиджаке, галстуке в цветочек и красных носках, почему-то…
– Спасибо за угощение, Галина Михайловна, – я улыбнулся, как это она про красные носки! – Но мне ещё нужно успеть к двум ветеранам, один в Люблино, другой в Марьино. А Вам, Ольга, всего доброго и хорошего. Вы проводите меня, Галина Михайловна?
Я подхватил с пола пакет, в котором оставались ещё две бутылки «Золотой бочки», и они не звякнули, пожал руку Ольге, и мы вышли на лестничную площадку. Там я быстро сунул в карман халата Галины Михайловны три тысячи рублей (одну из моих «дежурных» заначек), чмокнул её в щёку и стал спускаться по лестнице. На пролёте обернулся, Галина Михайловна улыбнулась  и послала мне воздушный поцелуй.
«Ну что ж, месяц-два, это не так уж и много, – думал я, выходя из подъезда. – А если и больше, то тоже неплохо, учитывая обстоятельства знакомства с Ольгой Николаевной».
На улице, не отходя от подъезда, я махом опрокинул ещё одну бутылку «Золотой бочки», закурил и пошёл к станции метро «Пролетарская».
Нужно было как можно быстрее взять себя в руки… покаяться… 
И, пожалуй, купить ещё один ювелирный подарок жене.
Впереди ответственное мероприятие – поездка на море, всей семьёй.