Данте. Энигмы и легенды. Страсть зрелости

                отрывок из книги "Данте" изд. "Мондадори" 1968 г.
                перевод с итальянского

    Во время своего пребывания в Казентино Данте миновал сорокалетний рубеж.
Зрелость пришла к нему суровой, исполненной боли; среди горечи невзгод он позабыл
о прекрасных временах во Флоренции и написанных тогда любовных стихах.
    Он больше не занимался ничем иным, кроме глубокого изучения античных авторов,
написанием тяжеловесных трудов, посвящённых политике и лингвистике.
    И физически Данте изменился тоже: стал суровым на вид; по словам Боккаччо, он
согнулся, приобрёл тяжёлую поступь, черты лица заострились и утончились, взгляд
стал строгим. Очень умеренный в еде, неприхотливый в одежде, находил удовлетворе-
ние в собственном одиночестве, погружаясь в размышления.
    Но тем не менее, именно тогда и именно такой человек внезапно влюбляется.
Его настигает неожиданная и всепоглощающая страсть, любовь с первого взгляда,
удар молнии; и это не наши слова, так пишет сам Данте, который в письме к Моро-
элло Маласпина признаётся: "Передо мной предстала женщина, подобная разящей мол-
нии, не знаю, как это возможно, но и красотой, и повадками она была созвучна
моим желаниям. В одинаковой степени я был удивлён и восхищён, взирая на неё, но
удивление прошло, уступив место страху грома, что последует. Ведь так же, как
за искрами небесных молний следуют раскаты грома, так и я, следуя пламени её кра-
соты, был охвачен страстью, взявшей власть надо мной, подобную синьору, который
возвращается в свои  владения после долгого изгнания; мой жестокий синьор точно,
как и он, убил, или поставил вне закона, или сделал своим рабом всё, что было
противно его воле.
Убил во мне моё доброе намерение избегать женщин и петь песни любви, наложил
запрет на мои созерцания и размышления о земных и небесных вещах.
Наконец, чтобы запретить моей душу бунтовать, подчинил себе мою свободную волю,
теперь я направляюсь не туда, куда мне хочется, но куда хочет он.
Потому Любовь царит во мне. До какой степени она властвует надо мной, ищите там
внизу, под письмом." ("Amor, da che convien pur ch'io mi doglia..." - в песне,
которая следовала за рассказом.)
    Кто был предметом этой любви остаётся тайной. Поговаривали о даме при дворе
графов Гуиди; кто-то пошёл дальше, утверждая, что речь шла о служанке. Данте
называл её "прекрасной и грешной". Может быть, и правда, но если послушать
Боккаччо, то не такой уж красавицей была эта дама; по его словам Данте вздыхал
по одной синьоре, которую он встретил в Казентийских краях и которая "хотя и
обладала красивым личиком, имела внушительный зоб."
    Возможно, зоб был выдумкой тосканского новеллиста, всегда готового приукра-
сить свои рассказы; тем не менее, с зобом или без, женщина была нелёгкого нрава,
и Данте много страдал и мучился от этого.
    В стихах, её посвящённых, появляются драматические, искренние, горячие ноты,
которые поэт никогда до этого не использовал, говоря о любви.
    Нет больше идеализма и ангелоподобных женщин, нежных сердец, есть человечес-
кая страсть, земная, даже слишком, одержимая, приводящая в смятение, временами
приводящая в отчаяние, временами почти вульгарная.
    И потому это - анти-Беатриче, у неё "мраморное сердце".
    Данте теряет интерес даже  к так ранее захватывавшей его флорентийской по-
литике, ему уже безразличны последние отчаянные попытки Белых Гвельфов завое-
вать Флоренцию и изгнать из города Чёрных. Но именно для того, чтобы следить
за всеми этими событиями вблизи, Данте всё это время и задерживался в Казентино.
    Реванш изгнанников не удался, была потеряна последняя надежда вернуться на
Родину, у поэта больше не было никаких  причин оставаться в этих местах;
напротив, у него пояаился один, значимы мотив, чтобы уехать как можно скорей.
    Это было настоящее бегство, отчаянное и безнадёжное, из мест, которые стали
ненавистными, в немалой степени из-за мучительной и разрушительной любви.
    Принято считать, что именно тогда Данте отправился в Париж.


            * Амор, таить не стану от людей
              моей печальной доли,
              пускай услышат горестную речь,
              исторгни слёзы из моих очей."
              Данте. Песня 66.
              пер. Е.М.Солоновича
незакончено