Часть4Отдать иль взять, чтобы счастливей стать? 16

XVI
 Меняя перед глазами, улицы, дома, мосты, светофоры, Андрей мысленно настраивал себя на хладнокровие. Нельзя было  сказать, что он чувствовал себя так, как вел, он тоже боялся. Впервые за много лет ситуация была не в его власти и у него была совсем не выигрышная позиция. Радовало то, что он не ошибся и все, о чем  он думал, что потерял, он обрел вновь и теперь не пугала ни бедность,  ни Паша, ни сама смерть.

Он опять ощутил ту полноту жизни, от которой хочется дышать полной грудью и у него появились силы бороться, бороться за то, что у него осталось и что не покинет его теперь никогда, бороться за свою любовь. Он думал, что такой любви никогда не будет, такой не бывает, не должно быть, и в его жизни она точно не появится, а она появилась. Такая любовь, которая не помещается в сердце, от которой, сколько не бери, а ее все больше и больше. Она растет, увеличивается, и ей нет меры, как  рыбы и хлеба в один из дней в окрестности Тивериады, близ города, называемого Вифсаидою.

Все, что он обрел за последние дни  теперь невозможно поместить ни в офисе, ни в багажнике, ни в вертолете. Дорога, ускользающая под капотом автомобиля, была его дорогой к себе. Сейчас он понял, что набор пугающих цифр в записной книжке легко разделить по десяткам, но трудно собрать в миллиарды, а у него получилось, хотя он сам в это не верил.

    С самоуверенной усмешкой на лице его встречал Паша в окружении телохранителей. В бегающих его глазах, в скупо зажатой в зубах кубинской сигаре, во всей позе, сквозящей надменной самоуверенностью, чувствовалась скованность дельца, сделавшего  крупную и отчаянную ставку. 

 Андрей заглушил двигатель, вышел из машины. Посмотрел на него без злорадства и даже с долей сочувствия, вспоминая то, что  Паша по своей глупости забыл. А ведь Паша еще в детстве всех своих здоровых приспешников во дворе предупреждал, что  Андрея лучше не трогать, потому как вони от него больше, чем от клопа. Силенок не хватит  изувечить, так такую месть придумает, что потом во двор показаться стыдно.

 Паша ехидно улыбнулся, заметив во взгляде Андрея хмурую сосредоточенность. Выпустил изо рта клубы сизого дыма, весело прикрикнул:
- Сам пришел? Молодец. Все правильно понял, а ну-ка ребята проверьте его.
Двое здоровяков подошли к Андрею. Он протянул руки, те, ухмыляясь, стали грубо ощупывать его.

- Что, Андрюха, девку свою спасти не успел, решил, что дочь успеешь?- тем временем продолжал Паша, не меняя на лице ухмылку, как застывшую маску.

Сейчас Андрей пристально смотрел на него и липкое, неприятное чувство подкатывало к самому горлу и через секунду перельется через сжатый рот яростным  матом и  заставит захлебнуться ненавистью. Усилием воли он подавил его, ответил сухо:
- Что –то напутал Паша, жива она.

- Скажи, что у нее в груди железная пластина,  -  растягивая слова, говорил Паша и его полные губы самодовольно улыбались,- сам знаешь, я стрелок меткий, редко промахиваюсь.

 Взгляд Андрея стал суровым:
- Все, Паша, теперь не отвертишься, баллистическая на тебя покажет.

 Паша притворно засмеялся:
- Я не дурак, чтобы из своего стрелять. Мне Лехин пистолет был нужен. Он бы на мою сторону переметнулся, а я бы на него два убийства повесил и видел бы тогда  твой обожаемый щенок пожизненно небо в клеточку и друзей в полосочку, а ты, черт прожженный, догадался, специально его в спину толкнул, чтоб он увидел, куда падать придется. Пришлось  ее из ее же пистолета и положить.

 Ломать голову Андрею долго не пришлось,  то что он принял за ожог от сигареты, когда держал Веру на руках, оказался следом от выстрела. Ее или, точней сказать, его пистолет, стрелял всего один раз -  это был выстрел с близкого расстояния, но не смертельный  выстрел, сомнений быть не могло - наверняка холостой.

 Бескровность ранения Паша возможно не заметил из-за длинных распущенных волос, прикрывающих ей грудь и напитавшихся кровью от удара по голове, а может быть из-за спешки.  Андрей от неожиданного открытия  закрыл глаза, положил ладонь на лоб и не в силах сдержаться, захохотал. «Столько лет он мучил себя угрызениями совести, а Сергей хитро смотрел на него  и отмалчивался. Столько лет молчал, и даже не намекнул ему, - думал Андрей,- знал и молчал, вот саботажник. Чтобы его провести шесть лет назад зарядил ему пистолет холостыми». Теперь он понял, что  Сергей, стараясь сохранить ему жизнь, сам того не подозревая, спустя много лет спас  жизнь Вере.

 Растерянно оглядываясь по сторонам, ожидая подвоха Паша спросил раздраженно:
- Чего это ты ржешь?

 Порадовавшись ошеломляющему содействию, Андрей успокоился, смерил его презрительным взглядом.
- Потому, что ты все же дурак, Паша,  - намекнул он на его наблюдательность и угрожающе добавил, - зачем ее трогал, Леху со взрывчаткой по трассе гнал?  Может, пожил бы еще. Ты же прекрасно знаешь, за своих  на куски порву.

 Паша недовольно прищурился, но явно чувствуя свое превосходство снисходительно ответил:
 - Шах в партии хоть и не обязателен, но приятно видеть, когда король в одиночку начинает по игровому полю метаться,- и посмотрев куда-то в сторону, словно сожалея о чем-то Паша добавил,- я ведь вначале твою королеву и за фигуру  не считал, не догадался, что ты ее специально из игры вывел. Продуманный, все предусмотрел, так дочь прятать даже я бы не догадался. Я ведь вначале на синдром Экзюпери рассчитывал, ну там приручишь, привяжешься,  а потом бац: дочь то настоящая. Чего же выдал  себя, отцовские чувства взыграли?

-  Честно скажу, я  сам не знал, - прямо ответил Андрей,- так что хоть ты и сволочь,  спасибо тебе искреннее говорю.

Тем временем один из проверявших Андрея ребят нащупал что-то у него в кармане и радостно вытащил телефон, присвистнул,  разочарованно и даже с некоторым недоумением вернул его Андрею и, повернувшись к Паше, сказал:
- Чист он.

- Даже броню не одел?

Андрей увидел, как бритый затылок проверявшего его парня утвердительно кивнул. С некоторой гордостью Паша отозвал своих ребят.

-  А ты рисковый, Андрюха, - продолжил он, нагло смотря Андрею в глаза, - зря со мной работать не согласился.

Андрей положил телефон обратно в карман. Внезапная похвала Паши говорила о том, что участь его  уже решена. Андрей ответил отрешенно:
- Ты опять перепутал. Это ты у меня в пешках ходил.

Тот недовольно поморщился и осмелев, подошел к Андрею, уперев ему в грудь пистолет:
- Вот честно тебе признаюсь, если бы бронежилет надел, стрелять бы начал без предупреждения, чтоб ты защитой своей не обольщался.

- Могу даже сказать как, - отвел ладонью пистолет в сторону Андрей,-  руки, ноги, и в лоб.

 Паша довольно засмеялся и, обернувшись, словно желая, чтобы его люди тоже разделили его веселье, не в меру громко заявил:
- Хорошо меня изучил, бывший друг.

- Бывшими только жены бывают, а друзья либо есть, либо сволочи,- раздался за его спиной голос Андрея, мгновенно смыв на его лице восторженную веселость.
Язык у Андрея всегда был острым, как рапира, но холодное спокойствие даже в таком отчаянном положении вывело Пашу из себя.
- Деньги давай! - резко обернувшись, закричал  он и опять навел на него ствол пистолета.

 Брови Андрея взлетели вверх, глаза яростно заблестели:
- Ребенка сначала покажи.

- Деньги вперед,- упрямо настаивал Паша, целясь между глаз.

- Дочь мою покажи, я сказал! - повысил голос Андрей, не отводя жестокого взгляда.

 Они пристально смотрели друг на друга. Паша  сквозь прорезь прицела и Андрей, уверенный,  что пустить пулю ему в лоб у Паши духа никогда не хватит. Этот выстрел всегда пугал снайперов тем, что  надо прямо и открыто увидеть в  прицел его ядовито сузившиеся  зрачки, в которые смотрела сама смерть и даже она струсила.

 Тем более трудно будет решиться сейчас, когда у Паши дрожат  пальцы и нижняя губа подозрительно вздрагивает. И действительно, Паша пугливо отвел взгляд, отошел в сторону  и поднял толстый указательный палец вверх. У одной из машин, стоящих позади Паши открылась задняя дверь. Оттуда выпихнули Надю, ее держал здоровяк, а она  увидев Андрея, закричала: «папа, папа, я тут».

- Не бойся, моя  девочка! Папа тебя в обиду не даст, -  неожиданно весело выкрикнул Андрей.

 Паша схватил Надю за руку, дернул к себе не ощущая ни жалости, ни  ценности выкупа, ни удовлетворения - одно только неодолимое желание видеть и слышать беспомощность Андрея:
- Это мы еще посмотрим, герой.

- Эй, ты! Поосторожней, - недовольно прикрикнул на него Андрей. Они догадывался по опыту подлого обращения бывшего друга, что обнаружь он свое спокойствие в  ее безопасности и чувство трусости в Паше  восторжествует над цинизмом, а тогда все пропало.

- Еще скажи: «если хоть волос упадет с ее головы…», - язвительно засмеялся Паша, обернувшись на свою внушительную охрану и размахивая пистолетом.

 Андрей медленными шагами начал наступать, угрюмо предупредил:
- Это ты свои волосы считать будешь,  но если хоть одна царапина, хоть один синяк. Хоть один – ты понял? И его грозный бас, как раскат грома, заставил треснуть воздух.

 Паша побледнел, судорожно схватил Надю за руку, но продолжил развязным тоном:
- И что будет?

- Ничего не будет, Паша,  - сквозь зубы пригрозил Андрей, хотя и с опасением, -  у тебя уже ничего не будет, за что можно переживать, только холмик с крестиком.

 Паша засмеялся, но нервно и деланно. В его бледно-синих глазах стальным клинком сверкнула ненависть, он грубо приказал:
 - Деньги давай, умник.

- Иди и возьми,- сухо сказал Андрей и они пристально посмотрели друг на друга. Два  сводных брата, два непримиримых врага, разделенных ненавистью друг к другу. Два властных, решительных, свирепых  воина. Но всегда смелей не тот, кто сильней, а тот, кто прав. С ним рядом стоит сама истина и в такой битве  не важна цель, а важна идея.

Паша приставил к голове Нади пистолет: «Я тут командую!» - визгливо закричал он.

 Андрей в эту минуту сосредоточенно посмотрел на Надю. Испуганная, но глаза светятся наивным детским любопытством. Если ничего болезненного с ней не случится, похищение для нее так и останется игрой с плохими правилами.

- Ты что думал, я их тебе в кошельке принесу? Пусть твои бродяги лопаты берут и к багажнику идут,- кивнул на машину Андрей.

- Давай, показывай, - скомандовал Паша, боком  приближаясь к машине и не выпуская Надю.

Андрей подошел к багажнику, открыл его. Паша заглянул. В багажники стояли два больших куба, перетянутых пленкой. Сквозь пленку просвечивались запечатанные купюры.  Паша  недоверчиво посмотрел на Андрея, усмехнулся краем рта:
- Андрей, я же проверю.

- Проверяй, - спокойно согласился Андрей и так, как процедура могла затянуться надолго, отошел в сторону и скрестив ноги, сел на землю.

 Теперь глаза Паши заискрились, он неотрывно смотрел в багажник ничего не замечая и словно не веря собственным глазами. Пощупав  упаковку ладонью,  его лицо повеселело.

- Дайте мне нож, - громко закричал он. Когда ему принесли нож, он вскрыл пленку и вытаскивая пачки, стал пролистывать их и бросать на землю.

- Дюка, иди ко мне. Видишь, дядя занят, - позвал Андрей Надю,  растерянно стоящую возле багажника. Надя настороженно покосилась на Пашу.

- Иди, иди. Прощайся с папой, - зловеще разрешил тот, и в уголках его губ застыла довольная усмешка.

 Надя обернулась  к Андрею. Он встретил ее взгляд c беспечным лицом, и широко раскинув руки. Освобожденная, радостная Надя вприпрыжку подбежала к нему и прижалась к его груди щекой, обняла,  и замерла, будто приклеилась.

- Видишь, папа тебя нашел, - обнимая  ее в ответ  и гладя по распущенным волосам, произнес Андрей и пользуясь возможностью осуществить  задуманный  план спасения он добавил, - да ты дрожишь. Замерзла? – и громко, недовольно обратился к Паше:
- Ты мне ребенка заморозил. Если она от гриппа умрет, я ведь тебе тоже не прощу.

- И что ты предлагаешь? – отвлеченно спросил Паша, не поднимая глаз и продолжая листать банкноты.

 Андрей сделал вид, будто задумался, потом произнес как можно более безразлично:
- У меня ее куртка на заднем сидении, пусть принесут.

 Паша прищурившись перевел настороженный взгляд  на Андрея, но тот смотрел на него с самым отсутствующим выражением, которое только могло присутствовать на его лице. Минуту посомневавшись, Паша махнул в сторону рукой и крикнул:
- Эй, Дима, достань куртку, и проверь, чтобы он в нее гранатомет не спрятал.

- Да ты большой шутник, Паша,- усмехнулся Андрей и его слова звучали как одобрение.

 Дима, молодой здоровый парень, начальник Пашиной охраны, открыл заднюю дверь машины Андрея. Розовая стеганая куртка небрежно лежала в салоне на самом видном месте. Достав куртку, он тщательно проверил карманы, вывернул подкладку. Затем подошел к Паше.

- Нет ничего, - протягивая Паше куртку, произнес Дима.

- Ну что ты мне суешь? Не видишь, я занят, - раздраженно закричал Паша. Пожав плечами Дима подошел к Андрею и протянул ему куртку.

  Хитровато щурясь, Андрей взял куртку. То, что Паша не взял в руки куртку было большим его промахом, но большой удачей Андрея и стопроцентно угаданным и подходящим  моментом. Довольно спокойно он вывернул ее обратно.

- Одевай, одевай, девочка моя. Грейся, - приговаривал он, надевая на Надю куртку.

- Папа,  я не хочу, - капризничала она, но послушно протянула руки,- а почему она такая тяжелая?

 Тонкая титановая пуленепробиваемая сетка, вшитая между основной тканью и подкладкой была совершенно незаметна, но значительно утяжеляла материал и ненормальный вес легкой курки, которую ощутил ребенок несомненно бы насторожил и  Пашу.

- Так надо, Надя, - тихо пояснил Андрей,- мы ее еще и застегнем,  папе так  спокойней будет.

Не столько тревожила Андрея собственная безопасность, близость Паши  и потеря всех капиталов, сколько то, что рассудок победит алчность Паши и он начнет угадывать в его поведении тонко продуманные уловки. Радость так близко видеть дочь свою, держать в объятиях, не могла быть полной, потому что над ней главенствовал  страх, что он не может моментально отгородить ее от всех пистолетов, автоматом, ножей и до того волновал кровь, что в голове у Андрея стучали молоты и он точно инструктор рукопашного боя осторожно осматривался, вычисляя арсенал каждого противника и подбирая каждому индивидуальную технику ведения боя. Время тянулось бесконечно медленно и самое сложное было сохранять полное спокойствие, ждать и бездействовать.

- А это что? -  Паша настороженно повернулся и прислушался.

В напряженной тишине все ясно услышали гул винтов приближающегося вертолета. Андрей посмотрел на часы.

- Как ты заказывал, катафалк твой летит, - дерзко ответил он и приставив ладонь ко лбу козырьком,  стал всматриваться в стремительно приближающуюся точку на небе, затянутом хмурыми дождевыми облаками.

Паша яростно нацелил пистолет на Андрея, глаза его яростно сверкали, он сказал угрожающе:
- Вот не дай Бог оттуда твои соколы  вылетят.

- Успокойся, Паша, - прервал его Андрей и, чуть наклонив голову,  миролюбиво предупредил,- ты же знаешь, пока ты играешь по правилам, я тоже не жульничаю.

Вертолет сел на пустыре, сорвав со всех без исключения головные уборы. В бешенном гуле ничего не было слышно. Мало кто обращал внимание на Андрея, потому как все  суетливо забегали, отлавливая разлетающиеся банкноты. Неторопливым движением Андрей расчехлил ботинки, выпуская наружу до этого момента не заметные стальные шипы подошвы. Пилот заглушил двигатель, пыль улеглась, а Андрей остался сидеть на земле как ни в чем не бывало.

- А ну проверьте вертолет, может он, как троянский конь, с сюрпризом, - тем временем командовал Паша, сделав отмашку своей охране.

 Андрей подмигнул Наде, будто это тоже является частью сложной и увлекательной игры. Добавил необычно громко:
- Еще проверьте, чтобы не как рождественский индюк, тротилом нафаршированный.

 От досады Паша даже вздрогнул, он резко повернулся к Андрею с искаженным от гнева лицом, зло зашипел на него:
- Ты мне советы не давай.

Тем временем  из самолета вывели пилота, и стали связывать ему за спиной руки.
- Паша, а как же ты полетишь? – с наигранным удивлением спросил Андрей и глаза его  испуганно округлились.

 Словно с нетерпением ожидая этого вопроса Паша довольно закинул голову и захохотал.  Ядовито косясь на пилота, он произнес сквозь смех:
-   Думаешь, я не понял, что ты через него меня пасти собрался? У меня свой есть, не прошла твоя наживка.

- Твое дело, - пожал плечами Андрей и  внимательно посмотрел на пилота, тот в ответ подтверждающее кивнул. Прошло еще несколько мучительных минут ожидания, пока Паша пересмотрел последние пачки.

- Ну че стоите? - нервно крикнул он своим людям, и пнул ногой большую кучу банкнот, валяющихся на земле,-  в вертолет бабки носите.

Когда деньги погрузили в вертолет, Паша направил пистолет на Надю и грозно крикнул:
- Сюда иди.

 Андрей встал, недовольно нахмурился, спрятал Надю за собой.
- Это еще зачем?

- Со мной полетит. Для страховки, - крикнул Паша и, размахивая пистолетом, стал приближаться изредка посматривая на Надю и запугивая ее взглядом.

  Андрей отступил, оттесняя Надю назад, хладнокровно заметил:
- Паша, мы так не договаривались. Я деньги привез, дочь у меня, условие так звучало.

- А теперь по другому,- выкрикнул Паша отрывисто, и как показалось Андрею,  напряженно.

 Перестав отступать, Андрей стал, широко расставив ноги, брови нахмурились, лицо стало  суровым и в этом выражении было что-то более, нежели недоброе  предзнаменование:
- Ты меня не зли. Я редко на людей злюсь, но когда злюсь, сам знаешь, я  свои договора в отличие от тебя, страхую заранее.

- Я сказал ко мне! - крикнул Паша, больше рассчитывая на панику Нади, чем на уступчивость Андрея. 

 Повернувшись к перепуганной Наде, Андрей сказал задорно: 
- Не слушай плохого дядю, Дюка! Ты ничего не бойся и за меня держись.

- Я кому сказал? Шевелись, -  пронзительно закричал Паша и  весь напружинился, упрямо нагнул голову на низкой мускулистой шее.

 Повернувшись, Андрей недовольно поморщился, словно делает то, что не хотел делать и  вызывающе провел ладонью по волосам.

- Паша, это ты шевелись. У тебя времени мало осталось, - и он посмотрел на часы,- я если через двадцать минут Сергею не позвоню, он сюда со всей Российской армией приедет, а у меня – не поверишь, как назло батарея на телефоне села.

И Андрей, достав из кармана телефон, кинул его на землю и раздавил ботинком.
 Словно завороженный, Паша следил, как  с треском телефон смешивается с дорожной пылью.

- Вот ты собака шелудивая, Андрей, - зло произнес он, когда под отступившим его ботиком сверкнули не поддающиеся восстановлению обломки.

 Усмехнувшись, Андрей ответил сдержанно:
- Ну не все же тебе карты из рукава таскать.

- Да ты же тогда сдохнешь! - свирепо прищурился Паша, уперев в грудь  Андрею пистолет, но сделал это так неловко и поспешно, что дуло пришлось точно на собачку молнии, и дрожь его рук, которая заметно дергала змейку, первой бросилась в глаза Андрею.

- За меня, Паша, не переживай, - спокойно рассматривая черный ствол, ответил он,- я уже себе облачко присмотрел, с которого невесомым духом буду наблюдать, как здесь тебе Серега фестиваль устроит и из «Иглы» в твой вертолет, как по воробью, палить будет.

 Большой кадык на шее Паши подпрыгнул, его водянисто-голубые глаза подозрительно обвели территорию, с трусливой  злостью он поинтересовался:
- Может ты уже «иглы» свои везде поставил?

- Паша, ну ты же умный мужик! Вон и встречу на пустыре организовал, чтобы весь периметр просматривался, -  удивительно спокойно продолжал Андрей, и даже глаза его не выдавали напряженности, а даже с некоторым сочувствием смотрели на взвинченного до предела Пашу,- могу, конечно, сказать километраж, с какого «Иглы» попадают, но считать у тебя времени мало, так уж поверь мне на слово, пока не достанут, но если через двадцать минут не уберешься, кто не спрятался – я не виноват.

- Да я сейчас братву позову, -  изменившимся до визга голосом, наполненным злобой, рявкнул Паша,- они быстро тебя с твоей девчонкой скрутят и в вертолет затащат.

  Пренебрежительно Андрей посмотрел на его дрожащие пальцы на спусковом крючке, заставив Пашу затрястись еще сильнее.

- Ты вот досье на меня собирал, а сам его читал невнимательно. Я же в «спецназе» служил, так что двадцать минут продержусь, - и Андрей посмотрел на часы, намеренно хладнокровно задержав руку над пистолетом,  - вот, уже пятнадцать минут. Точно продержусь.

     Паша опустил пистолет, во весь голос захохотал. В эту минуту он забыл даже прежнюю злость. Представить холеного Андрея, барахтающегося в грязи, перемазанного защитной краской, в грязной, потной спецовке, от которого за версту разит гуталином керзачей и жженным порохом  он никак не мог. Даже отвернувшись и  сделав два шага назад он продолжал трястись и не мог остановиться.

- Ты в «спецназе»?-  хохотал Паша, указывая на него пальцем, -   да ты же «пиджак» Андрей, ты наверно и военную кафедру не посещал, прогуливал.

 Дав Паше насмеяться вдоволь, и ощутив  презрительные взгляды его телохранителей, Андрей покачал головой, убедительно продолжил:
- Я заочно учился, ночью книжки читал, а долг Родине отдал. А вот ты, я знаю,  косил - наверно придурком прикидывался, потому что до сих пор привычка осталась.

      Паша стал медленно отступать назад соразмеряя свои шаги с впечатлением, которое обнаруживалось на догадливом лице Андрея.

- Димка, а ну-ка забери девчонку, - обрадованный придуманным занимательным шоу, подзадорил Паша.

  Группа Пашиных людей подошла к Андрею. Стараясь потянуть время, чтобы оценить ситуацию Андрей спиной оттеснил Надю, потом резко повернулся. Подхватив Надю на руки, Андрей увернулся, тяжелый ботинок его описал в воздухе дугу и железная набойка артистично обрушилась первому нападающему на гладко выбритую щеку. Раздался оглушительный хруст. Вторым ударом ботинка Андрей переломал ему коленную чашечку и корчась от боли первый противник выбыл, упав на землю, стараясь ладонями остановит кровь, потоком хлынувшую изо рта.

Нечеловеческой силы удар осадил пыл нападающих. Но грозный окрик Паши, заставил их предпринять попытку снова. Андрей перекинул Надю на спину и та, крепко обхватив Андрея ногами за туловище и руками за шею, с любопытством наблюдала, как под жестокими ударами Андрея морщатся от боли ее похитители. Один за одним, соперники летели на землю. Железные набойки с острыми шипами, сделанные по специальному заказу, разрывали кожу нападающих, как острые ножи до самых мышц.

- Папа, - вдруг закричала Надя, увидев под тяжелым ударом Андрея одного из головорезов, - не надо Диму бить. Дима хороший, он меня никому обижать не давал.

Андрей остановился,  пристально посмотрел на крупного парня, стоящего напротив, поинтересовался:
- Ты Дима?

- Я,- растерянно ответил тот и тоже остановился в недоумении. Это было необычно снисходительное и  миролюбивое обращение, непонятно почему касающееся его.

- Тогда, Дима, я тебя прощаю,- произнес Андрей и его крупный кулак с необычной силой встретился с Диминым виском. Тот мгновенно упал и потерял сознание. В этот момент Андрей ясно услышал, что безудержный смех Паши прекратился, словно ему не над чем стало смеяться.

- Да ты совсем озверел? Моего лучшего бойца вывел,- в ярости заорал он и гневно осмотрев  нерешительно обступающих Андрея людей, свирепо рявкнул на них,- быстро его скрутили!

 Все разом кинулись на Андрея, но он не подпускал их ближе, чем на расстоянии удара ногой. С одной мыслью он дрался: лишь бы дочь осталась живой и невредимой, а он готов принять на себя не только все удары, но и  все пули, заряженные в обоймах. Уже не разбирая слов он слышал, как в злобе кричит на своих людей Паша задыхаясь, захлебываясь, закашливаясь, но перевес был уже на его стороне. Вооружившись еще и двумя кастетами, которые он позаимствовал в качестве боевого трофея у нападавших, теперь уверенно держа круговую оборону, он запугал своих противником настолько, что  они опасались приближаться, полагая, что так же легко он завладеет и огнестрельным их арсеналом.

- Паша, ты меня зря в деле проверяешь. У тебя уже пять минут осталось, даже  себе я так рисковать не позволяю, - прохрипел, тяжело дыша, Андрей, когда понял, что из обороны переходит  в нападение.

 Впервые последовав его совету взмахом руки Паша осадил своих ребят, не дожидаясь окончания боя. Закурил, задумался. Двигало им не сочувствие и не послушание: и здесь Андрей был на ход в отрыве, не хватало еще, чтобы он всю его охрану положил, чтобы окончательно его унизить.

- Андрюха,- неожиданно спокойно произнес он, с глубоко спрятанной ненавистью,- ну давай поговорим. Ты же мне как брат был.

  Это было первое снисходительное, миролюбивое  обращение к Андрею, которое он позволил себе с тех пор, как тот приехал.  Андрей с удивлением посмотрел на него; от ожесточенной драки у него в глазах рябило, все предметы и люди казались пляшущими. Он осторожно снял со спины Надю, поставил ее на землю, чуть нагнулся, положив ладони на колени и  переводя дух:
- Я, Паша, тебе тоже доверял, а выходит зря.

В это время Паша спрятал пистолет в кобуру, словно ему тяжело стало  держать его в руке.

- Сереге до сих пор веришь, - и в голосе его зазвучали завистливые нотки,- всегда с ним все, как с родным, пополам делил, а меня всегда подозревал, вечно стороной обходил. Да без твоей головы он на большее чем гайки в автосервисе крутить или вышибалой в казино работать не способен. А ты его как рикша повозку за собой  тянешь.

- Серега себя братом никогда не называл, а вместо меня ехать вызвался,- укоризненно заметил Андрей и выпрямился,- а ты братом назвался, и ствол на меня навел.

 Прошла минута униженного молчания, прежде чем у Паши нашлись аргументы:
-  Да потому что все ему прощал за то, что он баб твоих не трогал. Всегда ведет  себя с ними, как монах, да только  не из благородства, а просто тебя боится.

Андрей  явно нехотя, но с откровенностью в голосе  возразил:
- Если бы ты ее у меня попросил, я бы тебе ее подарил, яркой ленточкой перевязанную, а ты через нее ко мне подбирался, меня иметь хотел.

- А у нас любовь была,- усмехнулся Паша и затянулся. При этом обращении он взглянул ему прямо в глаза и  дерзко встретил его недоверчивый  взгляд.

- Что же она ко мне обратно проситься приходила? – осведомился Андрей и украдкой посмотрел на часы.

- Разлюбил,- выпустив дым, самодовольно ответил Паша. Лукавый его ответ говорил сам за себя. Два слова "деньги  и власть" были всеми моральными принципами его,  их он любил самой крепкой и жадной любовью,  предан им был от первой мысли до последнего вздоха.

- Выставил, когда понял, что просить обратно не побегу,- жестко возразил  Андрей.

 Глаза его горели, движения и речь стали еще тверже; казалось, что драка пустила во все жилы его свежую, горячую кровь, и если бы дали ему в это время руководство над лихим батальоном, он не раздумывая  повел его в атаку, очищая мир от таких, как Паша.

- Да я знал, что не побежишь, - беспечно ответил Паша, махнув рукой.

Он находил особенное удовольствие  напоминать о своем  гнусном обольщении ради забавы.

- Тогда из-за чего? – поинтересовался Андрей, стараясь как можно дольше потянуть время.

 Погода все ухудшалась, порывистый ветер поднимал пыль, грозные тучи спрятали солнце и только время оставалось беспристрастно. Так же равнодушно выдерживало  завистливый взгляд Паши, безразлично воспринимало его готовность оклеветать все, что  делалось не для него и не им, и возвышать  все, что ему льстит. Паша бросил окурок на землю, развязно ответил:
- Я после братьев вещи не донашиваю.

 Скользя глазами по его ухмыляющемуся лицу, Андрей осознавал, что вся его примирительная речь, не больше, чем очередная возможность поупражняться в красноречии, жалкое желание оправдать свои проступки и примириться с совестью, пощеголять силой и богатством перед  ротозеем, который осмеливается поклоняться другому Богу.

- Да ты свои носить не умеешь,-  упрямо ответил Андрей, и это прозвучало, как издевка,- жену свою под кого только не подкладывал, чтобы ко мне подобраться.
 
 Паша хмуро наклонил голову, недовольно свернул глазами.
- Ты у нас моралист, - ответил он каким то трескучим и сухим голосом,- жаль, что ты быстро приехал, а то бы мы с твоей Верой поближе познакомились.

 Андрей тотчас же вспомнил Веру, умирающую у него на руках и в огромных его глазах жгучим пламенем вспыхнул огонь, но тут же он почувствовал Надину руку, которую  сжал в своей большой ладони и взгляд его холодно замерцал.

- Знакомился бы тогда с моим хорошим другом - шейхом из арабских эмиратов,- бескомпромиссно и серьезно ответил он,- я бы тебя ему в гарем продал, он давно у меня евнуха посимпатичней просит.

 И вдруг взбешенный каким-то неожиданным порывом, Паша резким движением выхватил пистолет, страшно посмотрел на него, как будто в этот момент кто то  впился в его сердце  и терзает когтями, с ненавистью выкрикнул:
- Да тебе теперь никакой друг не поможет! Я твой последний друг, с которым ты разговариваешь.

 Андрей сейчас понял все. Увидел в стеклянных глазах Паши, узнал в пальце, дрожащем на спусковом крючке. Осознал, о чем в шутку, говорил ему Сергей, а глаза были правдивы и серьезны.  То, что не купишь ни за какие деньги, о чем не договоришься и не обменяешь по курсу. Понял, какая бывает любовь и как она превращается в ненависть. Ненависть- это любовь, которая предала. Ненависть – эта любовь, которая испугалась и отступила.

- Все-таки считаешь, что друг?- Андрей тревожно следил за каждой жилкой на лице Паши, изуродованной болью, - тогда прощения проси, прощу.

 Чем больше Паша показывал себя слабым, тем ближе находился к  какому-то  психическому  припадку. Бешено скользнул по нему мутным взглядом, он процедил сквозь зубы:
- Ты сейчас у меня на коленях будешь прощения просить, за то, что на дороге у меня стоял.

- Я не стоял, Паша, я тебя вез, а ты мне спину грыз,- и под  нахмуренными бровями Андрея сосредоточенно смотрели на Пашу глаза с ожиданием какой-то беды, от которой уже нет возможности спастись, с тяжелой ношей приговора и бессилия освободить своего друга  от черных когтей, все более и более врезающихся в его тело.

 Брови у Паши сомкнулись на переносице, вытянулось острое лицо, яростным огнем запылали пронзительные голубые глаза, он возбужденно заорал:
- Становись на колени.

- Хочешь, чтоб я стал?- медленно спросил Андрей и так заметно было во всем его облике несокрушимое превосходство, словно окружала его невидимая  защита, - так я стану, я не гордый. Но не перед тобой стану, а перед пистолетом. А ты уже на коленях, потому что опять меня боишься, я голый, а ты меня боишься.

 Пистолет в руках Паши напряженно задрожал.
- Я тебя не боюсь! - не своим голосом закричал он.

Андрей бегло посмотрел на часы. Потом предупреждающе  обратился к Паше.
- Пять секунд. Паша, проси прощения, я прощу, я обещаю.

- У тебя же ничего нет?! - с нескрываемым отчаяньем закричал Паша, понимая что даже сейчас и не сломил его упрямый характер,- что ты можешь?

 Андрей увидел его глаза. Он никогда не знал их такими. Остановившимися, наполненными грозным ожиданием, насмешкой и болью, они смотрели на него так, будто спрятано что-то    больше, чем отдано, но Андрей предлагал только то богатство которое  тот  вряд ли оценит.

- Я еще спасти тебя  могу, Паша,- грустно ответил он и вспомнил, как в детстве всегда близко к сердцу Паша принимал свое поражение. Плакал всегда искренне и жалобно, да так, что приходилось делиться с ним победой, вызывая бурную неодобрительную реакцию Сергея. Сейчас же, даже не подозревая об этом Паша опять проиграл. Проиграл еще с того момента,  как  восстал против его власти. Проиграл, а теперь боится повернуть назад потому –что неодолимой стеной стоит перед ним его заносчивая гордость. И вдруг так стало жалко Пашу, что сдавило горло и Андрей не смог сразу набрать воздуха.

 И заметив это горькое и сочувствующее  выражение на лице Андрея, уже ничего не в силах ему противопоставить, Паша в отчаянье закричал:
- Да пошел ты к черту! -  и, направив пистолет на Надю, выстрелил.

Та испуганно вскрикнула. Андрей подхватил ее на руки, отвернулся, отгородив ее от Паши своей спиной.

- И что ты теперь скажешь? - ехидно поинтересовался Паша, - прощаешь?

- Паша, одна секунда, - произнес Андрей и почувствовал, как второй выстрел жгучей болью прошел под лопаткой. Упав на землю и закрыв ребенка  собой, он потерял сознание.

Внезапно послышался пронзительный вой сирен. Паша посмотрел в сторону. Из-за линии горизонта приближались машины. Весь автомобильный парк корпорации и полицейские уазики.

- Действительно, целая армия,- усмехнулся он и посмотрел на Андрея, неподвижно лежащего на земле,- вот они, твои настоящие друзья. Только тебе они уже не помогут. Одного тебя послали  твои друзья, чтобы ты подох, как собака.

 Потом повернулся и крикнул, махнув пистолетом: «Все в вертолет».

   Все бросились подниматься вверх по лестнице  и лишь  здоровый верзила по кличке Пастернак, прозванный так за гастрономическую любовь к одноименному корнеплоду, подбежал к корчившемуся на земле от боли парню с перебитой челюстью и коленом, и попытался поднять его.

- Пристрели его,- выкрикнул  Паша.

- Павел Петрович, это же мой брат,- в отчаянье закричал Пастернак, безуспешно пытаясь поднять его. Паша взвел курок и выстрелил раненому между глаз, потом перевел прицел на Пастернака.

- Ты со мной в доле или со своим братом?- яростно спросил он.

Тот оторопело отпустил мертвого брата, на негнущихся ногах пошел к вертолету.

- То-то же,- ухмыльнулся Паша и опустив пистолет, посмотрел вдаль.

 Уже значительно приблизившиеся красные точки прицелов  снайперских винтовок  лихорадочно искали по периметру мишени, отгородив от него тело Андрея.

Задерживаться дольше было уже опасно.  Паша стремительно поднялся в вертолет.

  - Ну вот и все твоей империи, - хмыкнул Паша,  поднимая с пола пачку купюр, внимательно рассматривая ее,  удивился:
-Странно, чем это они перетянуты?

Он присмотрелся, сдернул банковскую бумагу.

-Проволока, крашеная какая-то! - заметил он.

«Что-то же придумал, но что?», – сосредоточенно думал Паша и стал озираться вокруг, – проволока, деньги, рассыпанные по полу, провода на полу, по стенам, по потолку, бесконечная лента оголенной проводки.

- Ах ты пес паршивый! - успел произнести догадавшийся  Паша, когда услышал, как заработали винты вертолета, и получил мощный удар током.

Продолжение: http://proza.ru/2020/10/27/1453