Её жизнь под знаком Овна, его жизнь... Гл. 2, 3

            Повесть. Её жизнь под знаком Овна. Его жизнь на чаше Весов.
          
                Глава 2. Просто знакомый
     Он позвонил на следующий день и предложил поехать в Сокольники. В парк. Погулять.
     Она согласилась: «Ну что ж… Гулять так гулять!  Птички, рыбки… Погода вроде благоприятствует».
     У него тоже мысли были в основном о погоде: «Сокольники – это хорошо! Одно из самых удобных мест в Москве. Кустов много. Вот было бы здорово под каким-нибудь кустом её разложить! И погода вроде благоприятствует…»

                У входа в парк
    Она: Привет!
    Он: Привет! (Дьявол! Опять она в штанах явилась! Это не к добру – ну точно, небось, с ногами не всё в порядке!) Потрясающая точность для женщины!
    Она: Я никогда не опаздываю. Привыкла. В основном с немцами работать приходится. А у них так: на одну минуту опоздаешь – уже все на часы демонстративно поглядывают и рожи недовольные корчат.
    Он: Куда направим стопы наши?
    Она: (Надо же – цитирует! Или дразнит?) Куда хочешь. Сегодня ты командуй! Инициатива твоя была.
    Он: Тогда предлагаю заглянуть в тир. Хочешь стрелять научу?
    Она: Я вообще-то умею.
    – ???
    – Не удивляйся! Моя первая специальность – военный переводчик. У нас в институте кафедра военная была и свой институтский тир, где мы нормативы по стрельбе сдавали. И вообще нас институтские солдафоны мурыжили: пока стрельбу не сдашь, до экзаменов не допускали. А кроме того, и строевая подготовка, и топография… Даже на стрельбища гоняли в Таманскую дивизию. Я до сих пор это как кошмарный сон вспоминаю. После «калаша» плечо болело – отдача сильная. И уши закладывало, особенно после стрельбы длинными очередями. Не слышно ни хрена – один звон в ушах.
     Он: Так ты даже из «калаша» стреляла?
     Она: А также из «макарова», из винтовки …
     Он: (Час от часу не легче! Баба, которая из всех видов оружия палит, нам ни к чему. Опасно это. Интересно, а с холодным оружием она тоже «на ты»? В бытность свою десантником я во взводе лучше всех нож бросал. Этого она, наверняка, не умеет. Надо будет ей продемонстрировать. А вон и забор подходящий…)
И он, действительно, продемонстрировал ей свои навыки метания ножей.
     Она: Классно у тебя получается! Небось, в армии насобачился. Где служил?
     Он: Ракетно-десантные войска. Там, если казарму убирать не хочется, начинаешь нож в дерево метать. Ну старшина и не подходит, не нагружает, видит – человек делом занят, тренируется.
     Она: У меня в детстве тоже неплохо получалось. Мы часто во дворе в «ножички» играли. Правда, нож маленький был, не то, что твоя финка. Дай попробую!
     Он: (поправляет) Не так. Смотри. Держать нужно вот так, за лезвие. Видишь, получилось! Молодец!
     Она: Всё, хватит. Так все пальцы изрезать можно. И вообще мне надоело. Пойдём лучше выпьем что-нибудь. Воды, соку… Очень пить хочется.
     Он: Вон кафешка на углу. Устроит?
     Она: Сойдёт.

                На аллее после кафе
    Она: Это не кофе. У них в меню написано: б/р. Так это и есть – б/р, а вовсе не кофе!
    Он: Ну, извини. Другого здесь не подают. (Кофе ей не тот, видишь ли. Покапризничать захотелось. Меня ты всё равно этим не проймёшь. Я девок по ресторанам не вожу. А для тебя, милочка, и кафешка сойдёт. Хотя кофе действительно отвратный, бурда какая-то.)
    Она: (Как странно! Вот уже почти три часа мы шляемся по парку, а мне с ним не скучно. И темы для разговора находятся сами собой… Обычно в парке мужики ищут местечко поукромнее и начинают приставать, а этот не пристаёт. Я-то думала он меня в кусты потащит, даже приготовилась отшить. Но нет, попыток не делает. Удивительно!)
    Он: (Чёрт! Полпарка протопали, сколько кустов мимо прошли! И всё напрасно! Чувствую не подступиться – отбреет! Ладно, наберёмся терпения. Не сегодня – так завтра… Народная мудрость гласит: «Какая барыня не будь, всё равно её еб…!» А вот и лавочка симпатичная, привлекает…)
    Он неожиданно остановился у скамьи, а затем прилёг на неё, растянувшись во всю длину.
    Он: Вполне удобная лавочка…
    Она: (Какого лешего он на этой скамье разлёгся?! Неужто думает, что я на него запрыгивать собралась. Щас, разбежался!) Я вижу, сударь, Вы притомились, Вас клонит в сон. Что ж, не буду больше обременять Вас своим присутствием. Спокойной ночи и… всего хорошего!
    Он: (Оп-ля! Вот это номер! Кажется, обиделась. Нет, так просто ты от меня не уйдёшь!) Да что Вы, сударыня! Вы меня нисколько не обременяете. Просто лавочка уютная попалась! Не желаете присесть?
    Она: Это достаточно трудно сделать – ты же её всю занял! Предлагаешь сесть прямо на тебя?
    Он: Ничего не имею против.
    Она: Спасибо, не хочется. Я пешком постою. Да и вообще пора домой двигать.
    Он: Я провожу.
    Она: Не стоит. Я не заблужусь.
    Он: Вот тут я не уверен. После такого количества выпитого б/р можно не доехать. Короче, разрешите мне Вас сопровождать, мадам!
    Она: (Да пошёл ты! Вот привязался на мою голову! Зачем так настойчиво навязывать своё общество? Видно же, что дама против! Это неспроста! Что-то ему ещё от меня надо.) От Вас решительно невозможно отвязаться, мсье!
    Он: Совершенно невозможно.
    Она: Зачем же тогда спрашивать разрешение?
    Он: Так принято, вроде.
    Она: Ох, держите меня! Он вдруг решил соблюсти политес! Конец света! Ладно, поехали!

                У неё дома
    Она: (Теперь понятно, почему он за мной увязался! Хотел посмотреть на здешнее жильё-быльё. Большей наглости я ещё не встречала! Ведь распрощались у подъезда. Почти. Так нет, не ушёл! Напросился в квартиру, якобы «пописать и чайку заодно попить». Ничего себе «заодно»! Ну, ты всё, голубчик, рассмотрел? Всё выяснил? Учти – бриллиантов здесь не держим!) Ещё чаю?
    Он: Нет, спасибо. Ты вдруг сделалась так молчалива. Что-то не так?
    Она: Всё нормально. Просто иногда хочется помолчать. Бесконечный трёп ни о чём, согласись, утомляет.
    Он: Верно подмечено. (После паузы). У вас очень симпатичная квартира. Уютно.
    Она: Это ты моей маман скажи! Будет рада услышать.
    Он: И маман твоя мне тоже понравилась. Удивительно, но она, кажется, в отличие от других женщин совсем не любопытна. Обычно мамаши тут же, с порога, пытаются выяснить, кого привела в дом дочурка. А твоя матушка после приветствия удалилась и с вопросами ни к кому не пристаёт.
    Она: Она привыкла, что у меня бывают разные гости, и достаточно часто. И потом она знает: о том, что действительно важно, я её непременно проинформирую.
    Он: У вас хорошие отношения в семье?
    Она: Замечательные. Однако я устала. И мне завтра рано вставать. У других выходной, а мне в 9.00 уже нужно быть в аэропорту Шереметьево.
    Он: Улетаешь?
    Она: Нет, встречаю. Очередную делегацию. Надо хорошо выглядеть.
    Он: Намёк понял. Отваливаю. Мы завтра увидимся?
    Она: Не знаю пока. Если всё пойдёт по программе без сюрпризов и задержек, то освобожусь в районе 19.00.
    Он: Где ты будешь?
    Она: На Смоленской.
    Он: От Смоленской до меня рукой подать. Я живу на Бауманской. Ты могла бы приехать ко мне.
    Она: ??? (Ничего себе! Кажется, подруга, тебя приглашают в койку.)
    Он: Попьём чайку, поболтаем. Посмотришь на мою берлогу. Так как, приедешь?
    Она: Может быть… Пока не знаю. Позвоню.
    Он: Буду ждать.

                Через 15 минут
    После ухода гостя на кухне появилась маман.
    – Может быть, объяснишь кто это?
    – Просто знакомый. Зовут Михаил.
    – Господи, с кем ты связалась?! Он же старый, помятый, наверняка, шибко закладывает за воротник.
    – Не волнуйся, это не серьёзно. Я же сказала – просто знакомый. И домой к нам он больше не придёт. Это случайно получилось. Так что, забудь и спи спокойно!
    – Я тебя не понимаю. У тебя такие замечательные знакомые молодые люди. Любят тебя. Например, Витя, сын директора автозавода. Он сколько раз тебе предложение делал? Два? Три?
    – Четыре. Но это не важно.
    – То есть как это не важно?!
    – Он мне не нравится.
    – Такой приличный юноша. Чем же он не хорош?
    – Господи, мам, ну он слишком приличный! С ним от тоски помереть можно!
    – А Лёша, инженер-электронщик? Этот ведь тоже к тебе сватался. Тоже не подошёл?
    – Мам, ну не заводись…
    – А Юра? Анатолий? Сколько парней вокруг тебя вьются, а тебе всё не так! Этот не хорош, тот скучный…
    – Мам, хватит…
    – Что хватит? Посмотри, Таня, твоя одноклассница уже сынишку имеет, три годика. Иришка, сестра твоя двоюродная, моложе тебя, а уже дочку родила.
    – Детей нарожать – дело не хитрое…
    – Ольга, на что уж неуклюжая была, толстушка, неинтересная совсем, и то недавно замуж вышла. А ты? Всё принца ждёшь? Или большой любви ищешь? Так принцы, девочка, только в сказках бывают.
    – Не только в сказках, в Африке ещё, например…
    – Тебе бы всё над матерью издеваться! А я-то жизнь лучше тебя знаю, за тебя беспокоюсь. У тебя такие женихи отличные…
    – Вот сама за них и выходи!
    – Эх, девка, пробросаешься! Останешься одна!
    – Не останусь…
    – Как же! Смотри, какая невеста разборчивая, всем отказывает…
    – Мам, не ворчи! Хочешь, слово дам: кто из них первый снова посватается, за того и замуж пойду!
    – Бог знает, что ты говоришь! Смотри, девочка, тебе жить…

                Глава 3. Берлога на Бауманской

    Прошло три дня. Поздно вечером в её квартире завопил телефон. Это опять он.
    Он: Здравствуй, птица перелётная! Я думал ты куда-нибудь со своими немцами улетела – не приезжаешь, не звонишь… Я соскучился, а это со мной редко бывает.
    Она: Не звоню, потому что много работы, замучилась. Я и сейчас лишь три минуты назад объявилась, устала, как собака.
    Он: Сочувствую. Тогда не буду долго задерживать. Отдыхай. Лишь один вопрос: какие у тебя планы на завтра? Сильно занята? Может быть, приедешь ко мне? Моё предложение остаётся в силе.
    Она: Ты по-прежнему хочешь видеть меня в своей берлоге?
    Он: Очень хочу.
    Она: Хорошо. Завтра, скорее всего, я смогу вырваться. Вторая половина дня у меня пока свободна.
    Он: Тогда подъезжай, как освободишься. Ты найдёшь меня во дворе. Увидишь белый «Жигуль», а под ним чёрный человек лежит. Чёрный человек – это я, починяющий собственную машину.
    Она: Сам чинишь? А почему не в мастерской?
    Он: Потому что это только на Западе тачки на сервисных станциях ремонтируют. А в советской мастерской то одной запчасти нет, то другой. А, кроме того, я сам всё сделаю гораздо быстрее, лучше и надёжней, чем какой-нибудь пьяный мастеровой. Будь спокойна – в тачках я разбираюсь. Недаром с 13 лет за рулём.
    Она: Замечательно. Вот завтра ты мне и покажешь: и свою тачку, и свою квартиру. А сейчас я валюсь с ног и хочу только одного – спать, спать, спать…
    Он: Спокойной ночи! Пусть тебе снятся хорошие сны!
 
                В его квартире
    Коммунальная квартира на Бауманской в старом кирпичном доме.
    Тринадцатиметровая комната. Очень высокие потолки. Деревянные створчатые двери полукруглой арочной формы. Большое окно, и поэтому вся эта маленькая комната кажется залитой светом. На окне тяжёлые гардины. На полу старый скрипучий паркет, по всему видать, годами не подметавшийся и ни разу не мытый. Все стены увешаны иконами и картинами.
    Мебели мало: диван, стол, стул, шкаф. И повсюду книги, книги, книги… – на стеллаже и полках, на столе и даже на полу.
    Она: (А мужичок-то на деле совсем не так прост, как хочет казаться. Старинные иконы… Вот эта, например, второй половины 17-го века, а эта, пожалуй, ещё старше… Оклады серебряные! Ничего себе антиквариат! Куча альбомов по искусству! Так-так… Иконография, Палех, старинное русское оружие, гербы… Поскольку на коллекционера он не тянет и на подпольного миллионера Корейко тоже не похож, значит, он…
    Господи, подруга, да ты совсем ослепла! Он же тебе свою фамилию называл – один из самых известных дворянских домов в России! Так что перед тобой, голубушка, отпрыск старинного русского рода, потомок именитого русского писателя, историка и философа, друга Гиляровского. В прошлом веке его имя по Москве гремело, а теперь даже ты не сразу вспомнила – кто таков. Да… только эта убогая конура для аристократического наследника совсем не подходит!)
   Он: Заинтересовалась иконами?
   Она: Да, я в них немножко разбираюсь. Вот эта справа – Новгородская школа, 18-й век, вероятно, первая половина; а вот эта повыше – скорей всего, Владимирской школы, и она постарше…
   Он: Правильно. Конец 17-го века.
   Она: Это ваши фамильные иконы?
   Он: Далеко не все. Большинство из этих я по случаю приобрёл. А фамильные иконы у деда хранятся. Вон его автопортрет.
   Она: Какой? Вон тот в стиле французских импрессионистов, где буйство красок?
   Он: Да. А дома у него классная коллекция, многие музеи позавидуют.
   Она: А дед у нас, простите, кто?
   Он: А дед у нас – старый пердун и жуткий жмот.
   Она: Ты на него обижен из-за того, что наследством обделили?
   Он: Конечно. Хотя глупо было рассчитывать, что обо мне вспомнят. Дед был трижды женат. У всех трёх жен от него дети. Моего папашку он не очень-то жалует. Они давно в ссоре и друг с другом уже несколько лет не общаются. Да и вообще в нашей семье все друг на друга зуб имеют.
    Она: Скандал в благородном семействе?
    Он: Именно.
    Она: То есть ты с дедом отношения не поддерживаешь?
    Он: Не особо.
    Она: А с другими родными? С отцом, матерью?
    Он: Отец? Я его ненавижу. Знаешь, когда я маленьким был (мы тогда в Немчиновке жили), от него в собачьей конуре прятался. Ремнём меня порол зверски. У нас сенбернар был, Майка, – здоровая такая псина, мой лучший друг. Так только она меня от него и спасала. Никого не подпускала, если я у неё в будке сидел, порвать могла. Я для неё что-то вроде щенка был. Мы и спали часто вместе, и ели…
Она: (Ничего себе веселенькое детство! Такое бесследно не проходит. Наверняка, куча комплексов у мужика!)
    Он: И потом отцу я не нужен – у него уже давно другая семья. Жена, сын. Мой сводный брат, получается. Они с матерью лет пятнадцать назад развелись. Мать – единственный близкий мне человек. А остальных родственничков поубивать не жалко.
    Она: Да… весёленькая у вас семейка. Как там, у Ильфа и Петрова: «детей лейтенанта Шмидта … вечно раздирала анархия. Дети подобрались какие-то грубые, жадные, строптивые…»
    Он: (Надо же, Ильфа и Петрова цитирует! Редкость для женщины. И вкусы у нас похожи.) Верно. Умная ты и красивая!
    Она: (Ох, так и знала, что обниматься полезет. Подошёл сзади. Обнял за талию. Держит ласково, но уверенно и крепко – так быстро не вырваться! Ох, только вот поцелуев не надо! Только не в шею! Бли-и-ин!.. Голова кружится…)
    Он: (Сегодня ты от меня так просто не сбежишь! Я буду не я, если эти джинсы дурацкие с тебя не стащу!)
    Она: Тихо! Спокойно! Ручкам воли не давай!
    Он: (Вывернулась всё-таки. Однако не рассердилась. Значит, девочка и сама не против того, чтобы покувыркаться. Только сначала поломаться желает, как это обычно у баб принято. Надо ж показать – я, мол, не такая! Я на 10 копеек дороже!)
    Она: А где же обещанный чай?
    Он: А может, ну его!
    Она: Но я действительно пить хочу! Дорогой хозяин, Вам для гостьи воды жалко?
    Он: Воды, конечно, не жалко. Просто не хотелось отвлекаться – целовать тебя куда приятней!
    Она: Спасибо, дорогой! Мне тоже понравилось, ты классно целуешься, но я хочу чаю!
   Он: Хорошо! Уже несу! (Динамистка несчастная! Целоваться, обниматься – пожалуйста, а дальше – ни-ни! Ну и х… с тобой! Не даёшь – не надо! Ты отвалишь, я к Нинке в соседний подъезд забегу. Та никогда не откажет. Стакан налил – она твоя! И никаких заумных рассуждений об иконописи и прочем!)

                * * *
    В каждом человеке сидят, как минимум, два индивидуума. И эти «умы» частенько спорят друг с другом. В головах обоих героев обитали разные мысли-личности, редко пребывавшие в согласии. Выглядело это приблизительно так.
    Она:
    – Послушай, подруга, ты теряешь бдительность! Ведёшь себя крайне неосторожно! На кой ляд тебе сдался этот отпрыск захудалого дворянского рода? Зачем ты взрослому мужику голову морочишь?
    – Мне просто нравится его дразнить и смотреть, как в его глазах загорается желание, как учащается дыхание, какого труда ему стоит сдержаться, чтобы не наброситься на меня, не повалить на пол и не изнасиловать прям тут же на месте!
    – Идиотка! Рано или поздно этим и кончится!
    – Вряд ли! Внутренняя интеллигентность ему не позволяет делать гадости. Это снаружи он самоуверенно-наглый, а внутри – совсем другой! Порядочный и добрый…
    – Так рассуждают только влюблённые дуры!
    – Я не влюблена. Он мне по-прежнему не нравится. Я, как и прежде, вижу его насквозь, предвосхищаю его поступки и мысли. У влюблённых такого не бывает. Все влюблённые слепы и глухи.
    – Тогда зачем ты продолжаешь его динамить, если утверждаешь, что он тебе безразличен?
    – Это не так. Мне нравятся его прикосновения. У него удивительно нежные и в то же время сильные руки. Он классно целует. От его поцелуев кружится голова, и сердце падает в обморок.
    – Но если с ним так здорово, почему бы тебе тогда просто не заняться с ним сексом и не мучить его больше? Ведь ни один нормальный мужчина не выдержит того, что ты с ним вытворяешь! Вот хотя бы сегодня: ты позволила ему почти всё, а в последний момент вдруг соскочила с постели и с издевательской улыбкой «Извини, дорогой, опаздываю!» вылетела за дверь, поправляя на ходу юбку и застёгивая блузку. За такие шуточки, между прочим, морду бьют!
    – Знаю! Только мне безумно интересно, как долго он сможет ещё это выдерживать и чем всё закончится? Побьёт, изнасилует или просто на х… пошлёт?
    – Ненормальная! По краю пропасти ходишь!
    – Ну и пусть! Может быть, мне этого как раз и не хватает!
    – Чего не хватает? Неприятностей? Возьмись-ка за ум, подруга, и оставь мужика в покое!
    Он:
    – Ё-моё!.. На хрена тебе, приятель, эта головная боль?! Да пошли ты на х… эту дуру! Вот уже восемь дней вы знакомы, а ты с ней так и не переспал! Ты чё не видишь, что она тебя откровенно динамит и издевается над тобой?! Может быть, она во-о-още по жизни такая: только умеет динамо крутить, а в постели фригидна.
    – Нет, непохоже. Каждый раз, когда я целую её шею, она вздрагивает и по телу пробегает волна, а глаза меняют цвет и становятся совсем тёмными, в них появляется совсем другое выражение… И с каждой встречей она позволяет приблизиться к ней ещё на один шаг, на полшага…
    – Совсем сдурел! Ты что, влюбился что ли? Рассуждаешь, как зелёный пацан! Тёлку надо брать за вымя и волочь в стойло! А если начнёт сопротивляться – бить по морде и обламывать рога!
    – Нет, я не влюблён! И голова у меня нормально варит. Просто она – не тёлка, и с ней эти приёмы не пройдут. И потом мне чертовски приятно прикасаться к ней, целовать её губы, шею… Она очень вкусно целуется. И потом у неё совершенно потрясные ноги! Это ж просто с ума сойти! Странные всё-таки существа, эти женщины! Те, у которых ноги тонкие и кривые, выставляют их напоказ. Вон Верка, медсестра, всегда в мини-юбках ходит, хотя у неё между ног колесо в фас проходит. А эта, наоборот, имея от природы такое сокровище, его упорно прячет и ходит почти всегда в штанах. Пойди попробуй разберись – почему?
    – Кстати, давненько ты, приятель, Верку не навещал. Пора заглянуть. Сперме выход нужен.
    – Спасибо тебе, Создатель, что ты сотворил женщин такими разными! Большинство из них – дуры набитые. С ними не нужно вести интеллектуальные беседы, они не заставляют тебя поминутно решать головоломки. Готовы слопать любую лапшу, которую вешаешь им на уши. Наврёшь с три короба, а они и довольны. С ними всё легко и просто: сунул, вынул и бежать… И никаких проблем! А тут вдруг попалось совсем другое создание, высокоорганизованное, тонкое, всё понимающее. Иногда возникает ощущение, что видит тебя насквозь, мысли читает. Чувствуешь себя сопливым пацаном, как будто не я старше, а она. Вот морока-то!
    – Не разводи нюни! Все бабы одинаковы: все они – и умные, и дуры – хотят одного и того же – большого и толстого… Действуй решительней!
    – Сам знаю, чего мне делать. Как ты, девка, не ломайся, а в койку я тебя всё равно затащу!