Как я работал охранником

КАК Я РАБОТАЛ ОХРАННИКОМ
     С того момента, как мы с Глашей переехали на зимовье в город, я стал задумываться о том, куда бы устроиться хоть на какую-нибудь работёнку и зашибить лишнюю копейку. Написал
«лишнюю» и сам над собой посмеялся. Како тут к черту лишнюю, самую что ни на есть насущную – копейку на прожитьё. И вот в газете «1000 вакансий» мне попалось объявление:
Требуются сотрудники в Частное охранное предприятие. Звоню туда. Мне: приезжайте, поговорим. Еду в этот ЧОП. Он называется «Заслон». Александр Иванович Комаров и еще двое сотрудников Охранного агентства встретили меня приветливо и дружелюбно. Ну и как обычно: заявление об устройстве на работу и т.д. и т.п. Вобщем всё получилось. Выдали форму. Как выдали? Мне её пришлось купить за собственные денежки.  И «успокоили», мол, не волнуйся, будут вычитать из зарплаты, будто мой карман это совершенно не почувствует. Вот и вспомнишь Советский Союз, когда обучение на любую специальность было совершенно бесплатным и уж тем более спецодежду выдавали на всех предприятиях тоже совершенно безвозмездно. А здесь с тебя готовы три шкуры содрать. Ну что тут скажешь? Не мы такие – жизнь такая.
     И вот я устроен охранником на АЗС – 243 «Газпромнефть». До боли знакомое название «газпромнефть». Ведь я в нефтянке работал на северах именно в Газпромнефти. И вот судьба связала меня косвенно снова с этой известной и богатой фирмой.
     Самое первое дежурство я отработал не на 243-й, куда меня изначально направили, а на 233-й. Они находятся неподалёку друг от друга. Случилось небольшое ЧП – не вышел охранник и Александр Иванович попросил выйти меня. Ну, надо, значит, надо! Надел на дежурство свою новую форму. Налепил на неё все шевроны. Форма сидела на мне хорошо. Лишь брюки пришлось немного подбить. И это сделала моя жена Глаша. Когда я появился на этой заправке, то первое, что меня поразило это то, где мне пришлось повесить свою зимнюю куртку и положить сумку с едой. Кстати: работа – суточная. Это оказалась маленькая насквозь пропахшая топливом комнатёнка, в которую были впихнуты металлический шкафчик для одежды, небольшой стол и два стула. В этом помещении совершенно не повернуться. Как же в ней обедать, или прийти попить чай, отдохнуть? В этой антисанитарии, в этой грязи и вони вообще противопоказано находиться. Но что есть, то есть. Конечно, меня трудно этой грязью удивить. В нефтянке тоже не как в аптеке. Бывает, идёшь в вагончик с устья скважины с ног до головы облитый нефтью или буровым раствором. Заходишь, стаскиваешь с себя «метео»*, достаёшь из рундука ветошь и начинаешь обтирать робу. Но ведь ты не на кусту* и не в нефтяном вагончике. Ты на современной заправочной станции!..
    Я прошел в салон операторов и стал там дежурить. Александр Иванович напутствовал: Ты самое главное там с операторами в контакт войди, не разругайся случайно с ними. Попросят вынести мусор – вынеси. Попросят ещё что-то сделать – сделай! И дело у тебя пойдет! Мне подумалось:  «Как в башкирском анекдоте».
- Пионеры Башкирии будьте готовы!
- Латно!
     Хожу туда-сюда по салону операторской. Две молодые женщины работают за кассами.
Познакомились. Одну зовут Галя, другую Татьяна. Первый день дежурства проходил медленно.
К вечеру ноги «загудели». В углу стоит стульчик. Он манит на него присесть. Но присаживаться
во время дежурства охраннику строго запрещено. Нет, можно, если в салоне нет посетителей.
Но такого практически не бывает. Они всегда есть, так как поток машин идет круглые сутки.
В моём возрасте, когда мне без пяти минут 60 лет простоять на ногах сутки не так-то легко.
Интересно кто придумал такие изуверские графики и условия работы?

Ещё Александр Иванович подсказывал: прошёл час дежурства – выйди на территорию, обойди её,
посмотри не лежит ли где подозрительных посторонних  предметов и т.д. Я вышел, подошел к заправщикам, познакомился с ними. Одного звать Александр, другого Николай. Александр, отработав двенадцати часовую смену, ушел, а Николай остался на сутки. У них, как и у охранников работа тоже копеечная. Но, как они мне позже рассказали – раньше была нормальная. До тех пор, пока руководство заправочных станций не узнало, что заправщикам дают чаевые. То тут же саму зарплату срезали на нет. Но всё равно чаевые дают и они здорово выручают. Если бы не чаевые – то тут никто бы не работал. А кто за копейки будет работать? Разговорились про 243-ю куда я вобщем-то и направлен работать. Николай прорёк с восхищением:
     - О, там лучше. Там и сама заправка мощнее и чаевых там больше дают и условия там намного лучше, чем здесь. Я восхитился этим и теперь думал только о том, как быстрее отработать первое дежурство на этой «нехорошей» заправочной станции и на другое дежурство выйти на «волшебную» 243-ю заправку.
     В то дежурство, глядя на багровое лицо Николая, оставшегося работать сутки, я всё пытался понять: он сам по себе такой: веселый, улыбчивый, мешкотный или он в изрядном подпитии?
Позже его напарник мне поведал, что он всегда на поддаче. Я опять удивился: такая ответственная работа, а он во хмею. Но… это, видимо, тот случай, про который говорят: «Профессионализм не пропьешь».
     Это моё первое дежурство прошло с маленьким происшествием. Где-то часов в одиннадцать дня подскочил старый обшарпанный жигулёнок и из него выскочили спецназовцы (ГБР)* в полном своём обмундировании. Они сразу подскочили ко мне и спросили?
     - Ты вызывал?
     - Нет-нет – не я. Здесь всё в порядке… кажется.
     - А кто вызывал?
     - Не знаю.
     - А это какая заправка?
     - 233-я.
     - А где 223-я?
     - Не знаю.
     Они снова резко попрыгали в машину и умчались. Но я тут же с тревогой подумал:
Не нажал ли я случайно тревожную кнопку, находящуюся у меня в правом боковом кармане
рубашки. Вот ещё навязали мне эту кнопу. На хрен бы она мне нужна. Всё остальное дежурство
я провёл в тревоге и всё думал: не нажать бы случайно кнопку, а то снова примчатся эти «мультики» и спросят с меня по полной программе. Так мне думалось и казалось.
     Как позже выяснится и окажется: все или многие дежурства и охранников и заправщиков и самих операторов сопровождаются всевозможными «косяками» и неурядицами. И их никак не минуешь. Здесь свою исключительную роль играет чисто человеческий фактор, сопряженный с умственно-физической усталостью.  Нещадно изуверские графики составлены так, чтоб из сотрудника выжать всё что можно и такое отношение к человеку повсеместно. Приходится констатировать тот факт, что рабочий класс попал в цепкие руки бесчеловечного бизнеса и компрадорских управленцев. Вот наглядный пример того, что из физических нагрузок на работе человек совершает ошибки и сам же за них расплачивается.
     Заправщик Роберт возраста пожилого, как и все работающие на заправке, кроме операторов.
Он тучного телосложения, с седой аккуратной бородкой, выпяченным животом и выпяченной грудью. Его осанка и стать так и говорят, что этот человек богатырь. Как мне потом поведал его напарник Валера – Роберт жаден до денег. Роберт любит момент, когда Валера уходит в вонючую кандейку покурить и выпить винца. Здесь открывается возможность взять поболе чаевых.
Больше клиентов – больше чаевых. И вот Роберт бегает от колонки к колонке, вставляя пистолеты в баки. Я вижу в витражи операторской, что Роберт буквально «задымил» от нескончаемого потока машин и и их обслуживания. Когда же выйдет Валера? Но Валеры по-прежнему нет.
Валера в это время попивает винцо и смотрит по телефону понравившийся ему фильм или ролик.
Вдруг слышу, как один из клиентов, стоя у кассы возмущенно вопрошает:
     - …Как девяносто второй?.. Вы что?
     - Девяносто второй вам залили… - глядя в упор на клиента, подтверждает Катя.
     Катя по громкоговорящей связи вызывает Роберта в салон. Роберт входит.
     - Ты какой бензин на пятой колонке клиенту в бак залил?
     - Девяносто второй, - отвечает, чувствуя неладное, настороженный Роберт.
     - А тебе какой сказали?
Роберт молчит.
     - Ну, и что мы будем делать?
     Роберт в полной абстракции. ЧП! Он крутит, как сорока головой и не знает что сказать.
Наконец выговаривает:
     - У вас там в баке осталось немного места, давайте я вам на свои деньги залью девяносто пятого.
     Скрипя зубами, клиент соглашается на такую сделку. И Роберт на заработанные чаевые
доливает ему бак. Вот это парень подработал!

***

     Когда я сдавал смену на 233-й молодому парню, мы разговорились про то, что тяжело сутки на ногах проводить дежурство, на что он ответил, что пошли бы они на хрен со своими порядками.
Тут без ног к черту останешься, если дежурить так, как они нам говорят и предписывают.
Я в два часа ночи ухожу в кандейку и до шести часов утра сплю. Во мне его слова о ночном сне засели и, когда я дежурил на 243-й, то в одну из ночей не выдержал и брякнулся на мягком диване за столом. Всё та же оператор Катя мне сквозь сон говорила: «Охрана не спать».
Я вздёргивался, садился, но потом совершенно не заметно для себя, вновь выстилался на этом мягком волшебном диване. Так я отдежурил. Но ведь я спал прямо под камерами. Пошёл невообразимый шум: «Ты почему на дежурстве спал? Газпромнефть за это может наложить на ЧОП немыслимый штраф…» и т.д. и т.п. Слава богу, кое-как всё утряслось и успокоилось, но неприятный осадок от этого  «шума» остался. Будто я не прикорнул на своём дежурстве, а совершил небывалое преступление. Ладно… всё прошло.

     Молодая Катя тихо возненавидела пожилого Роберта. В тот злополучный вечер она сделала
по громкоговорящей связи в его адрес ещё несколько замечаний.  Пожилой богатырь входит
в салон и становясь средь зала, почесывая левой рукой заросшие скулы зло и цинично вещает:
     - Я знаю: эти девочки (намекая на Катю) меня любят. И я их люблю. Сегодня я их могу
прокатить куда-нибудь на машине и преподать им урок любви. Такой любви, от которой она
ополоумеет.
     Я был шокирован таким высказыванием, а он так и стоял и невозмутимо смотрел на Катю,
подчеркивая тем самым, что ему совершенно плевать на её слова и на её саму.
     - Я ведь понял, - дальше зло и нахраписто заговорил Роберт, - что ты мне хотела сказать.
Твой голос мне говорил: «Ты, старая сука, кончай косячить, иди домой и больше тебе здесь не место…»
    
     Катя, потупив голову, тихо произносила: «Понёс, понёс…»
     Вскоре Роберт пропал и на работе не появлялся. Я спросил Валеру, куда он девался и почему не выходит на работу. Валера ответил, что тот заболел, но скорей всего, что тот получил заказ на изготовление мебели. Роберт и до этого мне говорил, что он столяр-краснодеревщик и что раньше занимался изготовлением мебели. Валера и сам на работе не держится. Валера совершенно спившийся человек. Он беззуб и худощав. Глядя на него, так и хочется сказать: «Еле-еле душа в теле». Он уже ничего толком не ест и постоянно на поддаче. Лицо, как у старичка: морщинистое, худое, с провалившимся  и беззубым ртом. Руки дрожат и самого его всегда трясёт. Валера эту трясучку списывает на холод. Вот так пропадают русские мужики. Вот так с ними обходится наше государство. И таких как Валера тысячи, а может и миллионы.

ЭПИЗОД СЛУДУЮЩИЙ
 
     На 243-й заправке, охранником которой я и являюсь, работает таджик. Он работает один и исключительно в ночные смены. Ему так комфортней, он так приспособился. Ясное дело: ему одному перепадает больше чаевых. Заправщик нарёк себя русским именем Миша. Ну, Миша так Миша.
     Миша сумел обаять собой всех женщин операторов и они его боготворят. Только и слышишь ласковые восторженные слова работниц: «Ми-иша, Ми-иша…» Если у Миши и случаются косяки, то они незаметно сходят на нет по причине любви наших женщин к Мише. Да, Миша каким-то чудом всех их смог так обаять, что они перед ним буквально выстилаются. Михаил-ага хитер и коварен. Он и работает хитро и без напряга. А как хитро? Миша работает до 23 ноль-ноль; затем уходит в кандейку и заваливается  до четырёх утра спать. В четыре утра встаёт и продолжает работать. Вот так у него проходят смены. И когда он уходит спать, операторы переводят колонки на ручной режим работы, т.е. клиенты свои машины заправляют сами.
     Как-то один из клиентов ночью поднял шум, дескать, где заправщик, что это у вас за новшества такие. Операторы, потупя головы, молчали. Но если бы на месте Миши был наш русский Иван, его за такое самовольство сдали бы управляющему с потрохами тем же утром. Я поражен такому факту.  Как мы ненавидим и презираем друг друга. Это ж ни в какие рамки уже не лезет. И самое интересное: выйдет ли из нас та ненависть и злоба  к самим себе со временем? Это патологическое отчуждение, которое нам вобщем-то не свойственно и даже постыдно. Неужели так и будем друг с другом жить отстранённо и холодно. Это страшно…

Этюд следующий

     Изредка Миша таджик спрашивает у меня служебный телефон, по которому я докладываю начальнику охраны о заступлении на дежурство, а так же ночью  передаю сводки на автоответчик через каждые два часа. Телефон на смене всегда со мной.
    - У меня что-то телефона барахлит, звука пляхой – дай пазваню дамой…
     - Да на позвони – жалко что ли?!
     Итак каждую смену Миша просит у меня телефон куда-то позвонить. Меня это начало внутренне напрягать. А в ту смену особенно моё нутро взмолилось и говорило: «Не давай ему больше телефон». Но Миша и сам уже понимая, что в это деле перебарщивает и наглеет,
нажал на слабые места.
     - Виктор, дай телефон дочке пазваню… дочка балеет.
     Я, скрепя сердце, дал в очередной раз Мише телефон. Всё-таки надо дать, пусть позвонит больной дочери. В итоге оказалось, что Миша таджик названивал всё это время к себе на родину в Таджикистан и наговорил в итоге аж на четыре с половиной тысячи. Когда я сдал смену и приехал домой, вдруг раздался звонок; звонил начальник охраны, Александр Иванович.
     - Привет!
     - Здорово, Александр Иваныч!
     - Слушай, ты давал этому чурбану телефон?
     - Нет, не давал, - чувствуя что-то не ладное, пошел я сразу в отказ.
     Короче, этот козёл, звонил с нашего телефона в Таджикистан и Абхазию и наговорил на 4,5
тысячи рублей. Я сейчас поеду к их менеджеру, будем разбираться и что-то решать; решать
как с этого козла содрать эти деньги. Ты точно не давал ему телефон?
     - Да точно не давал. Скорей всего, - нашёлся я, - он брал телефон и звонил, когда я ставил его на зарядку в нашей раздевалке. Думаю, что так и было.
     - Да, наверное, так, - неуверенно и медленно проговорил эти слова Александр  Иваныч и попрощался со мной.
     Вот козёл! Сдал меня что называется с потрохами. Ну и наглец! Я с ним как с человеком
по-хорошему, а он мне украдкой нож в спину. Ну, да нечего тут особо и удивляться.
Надо самому быть жестче с такими. Другого не дано. Весь день я думал о том, что или этим вечером или завтра утром надо срочно ехать на заправку, увидеть таджика и сказать ему, чтоб он молчал по поводу того, что я давал ему телефон.

Эпизод следующий

     Следующее мое дежурство началось с того, что Миша таджик, увидев меня, подскочил ко мне
и показал распечатку звонков за последние два месяца. В этой распечатке желтым цветом было отмечено, куда звонил тот таинственный абонент. И в одной из граф было мелким шрифтом напечатано: «Грузия, Абхазия, Осетия». А на полях этой распечатки шариковой ручкой были выписаны фамилии тех, в чью смену был сделан тот или иной звонок. Я просмотрел и увидел,
что в мои дежурства было сделано междугородних звонков на общую сумму в 460 рублей.
Всех больше этот неуловимый и скрытый «звонарь» звонил в дежурства неизвестного мне Тимофеева и Можного Игоря, который заболел и пропал. Есть пару звонков бывшего военного,
полковника Онискевича, что меня меняет. Я Мише напрямую сказал:
     - Пусть кто звонил сознается – всё равно вычислим.
     Миша доказывал мне, что он не звонил ни в какую Грузию. По месту, да звонил. Вот все мои звонки здесь отмечены.
     Миша высказал предположение, что в Грузию мог звонить Валера. Он служил в Чечне и у него много друзей и знакомых в бывших республиках. И действительно: на Валеру можно было подумать. Кстати: он в тот момент ушел на больничный и пропал. На следующее утро,
когда я сдавал смену одна из операторшей спросила Мишу:
     - Ты нас отвезёшь или нет?
     - Нет, - ответил Миша, - я остаюсь разбираться…
     Я понял, что с Мишей по поводу этого телефонного инцидента будут разбираться.
Миша продолжает доказывать и утверждать, что он не звонил. Хотя основное подозрение
так и остаётся висеть на нём. Все свои звонки он выписал и будет доказывать начальству,
что его вины в этих таинственных звонках нет.

ДЕЖУРСТВО СЛЕДУЮЩЕЕ


     Это дежурство ознаменовалось тем, что вечером на нашей заправке появился кировский бродяга Алексей. Я его случайно заметил из окна и поначалу не узнал парнягу и всё думал:
Что это за мужик там порхает от колонки к колонке, заправляя машины. Но тут меня осенило: да это ж Лёха! По движениям и поведению Лёхи было заметно, что он под шафе.
     - На подмогу к тебе, - проговорил я с юморком в голосе, забежавшему в салон Мише.
     - Пусть работает, - тоже улыбнувшись, проговорил заправщик.
     А Лёха меж тем всё сновал и сновал по заправке, обслуживая машины. Наконец он зашел в салон и подошёл ко мне. Поздоровались.
     - Да ты никак развязался?!
     - Да, - коротко «дакнул» Алексей и продолжил: - Хороший коньячок – так хорошо пошел.
… Да, Остапа понесло, Остапа понесло, - скороговоркой выговаривал Алексей, объясняя своё состояние. – Сейчас поеду домой, хочу еще коньячку… А меня выгнали с 233-й.
     - А что так?
     - С запахом… Да я ещё одному товарищу вместо 95-го – 92-й втетюрил. Но… всё обошлось…
Разобрались… Как сам?
     - Как видишь!
     - Молодцом! Нет, мне срочно надо добраться до Кстова. Хочу домой.
     Леха снова выскочил и снова начал заправлять машины. И тут меня осенило: Да ведь он сейчас и здесь чего-нибудь напартачит?
     - Миш, прогоняй его домой, а то и вправду что-нибудь натворит… найдет себе на задницу приключений.
     Я стал спрашивать водителей расплачивающихся у касс, не возьмёт ли кто до Кстова попутчика,
но никто на мою просьбу не отзывался. И тут подошла полицейская «Нива». Миша кинулся её заправлять, а вышедший молодой плицейский пошел в салон на оплату. И когда он возвращался к машине таджик вдруг спросил его не довезет ли он нашего заправщика до Кстова. Тот согласился.
Леха сел в полицейскую машину и уехал. А Миша меж тем, смеясь проговаривал:
     - Я сказал, чтоб увёз его не домой, а в обезьянник – пусть там отдохнёт да попразднует!
     - А зачем ты так сделал?
     Миша промолчал, сурово посмотрев на меня.
     Мне так и хотелось в тот момент смазать Мишу по харе. Я  знаю, что у меня бы это о-очень хорошо получилось, несмотря на мой почтенный возраст.  Смазать так, чтоб он упал и долго лежал и не вставал. Но сделать это в нынешней обстановке совершенно не возможно. Явно, что в нас подавлено наше национальное самосознание. На самом деле, мы, мужики, этого Мишу боимся.
Боимся внутренне, в душе. Боимся и не можем, как раньше в Союзе поставить его не место.
Ведь Миша в душе рад, что отправил Лёху не домой, а в обезьянник. И что там сделают с Лёхой неизвестно. И самое интересное, что Миша нами помыкает, как ему вздумается. У меня просил телефон позвонить дочери, а звонил в Абхазию, тайно и подло, по сути дела, за мой счет. И чтоб
меня за это моё начальство возило мордой об стол. Мы, русские, перед Мишами ретируемся и умолкаем. Мы даже боимся им что-то возразить. Посмотрите внимательно любую политическую передачу, например, «Время покажет». Как ерничает, зубоскалит и не даёт сказать ведущий
русскому человеку или говорящему с русских позиций. И как он сразу же затыкается, если
начал говорить в эфир какой-нибудь Андранник Мигранян. Бывший афганец Шейнин буквально впадает в ступор и молчит на протяжении всего монолога политика. То есть у нас полное неуважение друг к другу и даже какая-то ненависть. Опять же наглядный пример этого - наша заправка.


Все женщины 243-й льнут к Мише таджику. Прыгают перед ним на цирлах. Тем самым опорачивают имя русской женщины, вынесшей на своих плечах тяготы прошедших войн, ожидая гордо и терпеливо своих мужей с войны. В принципе в том, что они Мишу боготворят, может, и нет ничего плохого. Но смотреть на это все равно муторно и противно. На этом дежурстве
молодой оператор Аня носила горячий кофе Мише прямо на бензоколонку. Мишу действительно боготворят, а наших русских мужиков презирают и топят.
     Двадцать девятого декабря я менял незнакомого мне охранника. Тот оказался тоже, как и Лёха с Кирова.
     - Удивляюсь: откуда только в Нижний не приезжают работать. Значит, здесь обстановка с работой получше, чем где бы то ни было, так?
     - Да, действительно, у вас с этим получше.
     - А как работаешь? По месяцу?
     - Да как придётся, - отозвался немолодой охранник и заговорил далее: - Не пойму? Как
это на сутках сидеть нельзя? Да тут к концу смены ноги отвалятся к чертовой матери!
Какой козёл это придумал? Постоял бы вот сутки на ногах-то  сам, не так бы наверно заговорил.
А я всё равно сидел, точнее присаживался и днём и ночью. Вон та молодая скотина, -
кивая головой в сторону Кати, - мне замечание в журнале дежурств написала.
     Я, одев очки, прочитал это замечание. «29. 12. 2018 год. 7 утра. Оператор Кондратьева А.Е.
Дмитриев А. В. во время дежурства засыпал, сидел при клиентах». Ну, что тут скажешь?!
А если за это замечание мужика оштрафуют? Да он без зарплаты останется! С чем он домой к себе поедет? Катя, конечно же, об этом даже и не подумала… Вот так мы друг друга и топим, бьем сами себя по  головам, втаптываем сами себя в грязь. И кончится ли когда-нибудь эта наша внутреннее злопыхательство и непримиримость? Или мы так и будем вечно жить в этой отчужденности и злобе? Я уверен, что народ ностальгирует по Советскому Союзу по одной единственной причине: Он (народ) мечтает обрести тот нравственно-духовный климат, ту благостно-человеческую  атмосферу, которой бал наполнена жизнь в Советском Союзе. Вот что его (человека) так манит и зовет в это чудесное прошлое. Народ устал и изнемог от этих
скотских производственных отношений. От всего накопившегося негатива и морально-нравственного смрада, которыми пронизано всё наше общество. Нам во что бы то ни стало надо
очиститься от этого наслоившегося на нас негатива. Избавиться от всего порочного и неправедного. Может, правы те, кто призывает нас всех покаяться пред Богом. Быть может, через это покаяние, Всеобщее молитвенное стояние и пост, произойдет наше очищение и просветление.
Ведь действительно в такой чужеродной для нас обстановке жить нам всем очень и очень не комфортно.

БРОДЯГИ

     12-го марта в пасмурный весенний день я пребывал на своей «любимой» заправке; пребывал и чинно на ней дежурил. Я смотрел в объемные витражи современного заправочного комплекса и наблюдал, как грач выклёвывал из пластмассового стаканчика содержимое. Время от времени
стаканчик скатывался с черствого высокого сугроба, на котором сидел грач, он за ним спрыгивал вниз, подхватывал его и снова взлетал со стаканчиком  на вершину этого снежного отвала.
Это была уже вторая половина дня. День постепенно мрачнел и притихал. Когда я повернулся и посмотрел в противоположную сторону шоссе, по которому беспрестанно мчались автомобили, то
увидел идущего с большой спортивной сумкой человека. Вскоре он зашёл на территорию заправки, смело и уверенно её пресёк и исчез за заправляющейся на 10-й колонке фурой.
«Чего он там забыл? – сердито подумал я про себя; да и не покуривает ли он там?»
Вскоре я его увидел. Он подошёл к одному из водителей фур и о чем-то с тем разговаривал.
Потом начал прохаживаться туда-сюда. Моё негодование нарастало и я, сорвавшись с места,
пошёл к незнакомцу.
     - Кто такой? Почему не знаю? – и в шутку и всерьёз спросил я парня, окинув его своим взглядом.
     Он в зелёных камуфляжных штанах, грубых строительных ботинках, светлой курточке и спортивной шапочке. Лицом смугл и симпатичен. Нос тоникий и длинный, зубы ровные и белые.
     - Здесь не курить и вообще посторонним людям на территории заправки находиться запрещено.
     - Да я только спросить водителей, чтоб они сообщили по рации кому-нибудь, чтоб меня захватили до Воротынца.
     Я ушел в салон и оттуда стал наблюдать за парнем. Он еще немного покрутился у заправляющихся у колонок фур и пошел на трассу, а затем и по трассе. «Ушёл, - подумал я, - надеется, что по дороге всё таки кто-нибудь да подхватит».
     Он ушёл, а мне от того, что я обошёлся с этим парнем несколько строго, стало не по себе. Да, одно дело служба, другое: чисто человеческий фактор и чисто человеческие обстоятельства.
Мало ли что с человеком может приключиться. Нельзя так чёрство и грубо обходиться с людьми.
Тем паче сам не раз попадал в тяжелые обстоятельства, причём на той же дороге. Я припомнил, как в Красноуфимске, когда мы с семьёй возвращались на севера из отпуска, на моём автомобильном прицепе накрылся подшипник, а запасного нет! Ехать до до Ноябрьска еще более полутора тысяч километров. Правда, я тогда не растерялся. Давай искать специализированный магазин, но магазины к тому времени были уже закрыты да и выходной день как раз был. Что делать? Где купить подшипник? Давай спрашивать. И надо же! Мне попался именно тот человек, который дал совершенно правильное направление к решению моей обрушившейся как снег на голову проблемы.
     - Ты поезжай в автобусный парк, там ребята слесаря, они еще, наверное, не ушли – спроси их, может, они тебе помогут. Отцепив от своей «шестёрки» прицепишко, я рванул в этот автопарк.
Зайдя в него, увидел одевающихся молодых ребят.
     - Мужики? Такое дело. Подшипник на прицепе накрылся. У вас нет случайно подшипника?
     - А какой подшипник-то?
     - Да не знаю…
     - Лёшь, какие там на прицепах-то стоят? – спросил один другого.
     - Смотря какой прицеп.
     - Какой у вас прицеп-то?
     - Да этот…  самый маленький на 250 киллограммов. Угораздило меня связаться с этим прицепом.
     - Надо посмотреть… - проговорил один из них.
      - Мужики – заплачу – выручайте!
     Мужики стали снимать с себя куртки. А мы тем временем, с одним из них рванули к моей машине. Подъехав, и долго не раздумывая, сняли оперативно колесо и с этим же колесом помчались обратно в парк.
    Эти ребята нашли подшипник. Сбили его с каких-то осей. Поставили его на колесо. Мы все вместе поехали к моей машине. Они сами водрузили  колесо на место и проверили и смазали подшипник на другом колесе, сказали, что он второй нормальный и что я доеду до дома без происшествий. Я с ними, конечно, расплатился и от души их поблагодарил. А так бы кукуй на трассе до следующего дня да жди у моря погоды. А мы знаем, как оно ждать-то?! Не зря говорят, что нет ничего хуже, чем ждать да догонять. Такая бы тоска взяла, что не приведи Господи.

     И я потом нет-нет да вспоминал этот случай и всё удивлялся тому, что так складно тогда всё получилось. И в который раз убедился в том, что безвыходных ситуаций не бывает. Только, конечно же, в такие моменты и самому нельзя расслабляться и вешать нос. Напротив: надо
шустрить и всячески стараться найти выход из положения. Да, тогда эти ребята от меня не отмахнулись. Не сказали, что их рабочий день закончился и им надо идти домой. Почему я сейчас этого парня, по сути дела, прогнал? Нельзя так делать. Нельзя. Надо быть человечнее. Тем более
в это паскудное и обескураживающее время.
      Я немного отвлёкся, присматривая за посетителями. Грач недвижимо сидел на вершине всё того же сугроба. И вдруг из-за этого отвала показывается сначала голова этого бродяги, а потом и он сам. «Возвращается. Интересно, что надумал?». Я поспешил выйти ему навстречу.
     - Ну, что решил?
     - Да пойду ещё поспрашиваю, может всё-таки кто подхватит.
     - Так, а денег то у тебя нет что ли? У нас тут недавно был такой же заблудший. Так ему родители на карточку перекинули пять штук – он и уехал сразу.
     Но тут парень начал говорить совсем другое.
     - Ты представляешь: 3-е суток с Москвы добираюсь. Трое суток!
     - А что так?
     - Работал в Москве на ЖБИ. Месяц отпахал и ни копейки денег. Короче: кинули как последнюю сволочь. А я строитель. У меня кипа корочек. Я и плиточник и каменщик, и сварщик.
     - Так ты один что ли в Москву на заработки поехал? Одному не вариант ездить. Надо с коллективом, с надёжными ребятами. А так и пропасть можно. Сам живал когда-то в Москве –
знаю, что это за город. Сам там всякого натерпелся, хотя тогда были ещё советские времена, а о теперешной Москве и говорить нечего…
     - Я вот до дома все равно как-нубудь доберусь и с этой падлой разберусь…
     Я не стал вдаваться в подробности; спрашивать кто эта «падла», лишь снова напомнил ему, чтоб он позвонил своим и попросил у них денег на дорогу.
     - Да кто мне кинет? - каким-то не своим голосом выкрикнул он эти слова.
     - Родители, жена…
     - Да у меня давно никого нет. А у жены? откуда у неё деньги? Она сама сидит с нашим ребёнком и ждет от меня этих самых копеек. Да-а она от меня денег ждет, а я сам еле живой
четвертые сутки еду и никак не могу доехать и к себе домой попасть.
     - А сколько от Ниженго до Воротынца?
     - 140 километров.
     Я подумал, что это уже не так много. Всё равно как-нибудь доедет. А мне само-собой надумалось, глядя на этого бедолагу. Сколько власти будут издеваться над нашим народом?
Доколе будет длиться этот беспредел и чертополох? Бог ты мой…
     - Ну, иди туда к фурам – голосуй…
     И он пошёл, а я через зал и витражи стал наблюдать, как у него сложиться дело с отъездом.
Вот он подошел к здоровому смуглому водителю, что-то ему говорит и тот вдруг жестом руки показывает парню на кабину. Тот бросился к сумке, лежащей на обочине, но вдруг остановился,
Закрыл лицо руками, наклонился и в такой позе был какое-то время. Я выскочил из салона и непроизвольно показываю водителю на парня рукой.
     - Чего? Чего? – держа пистолет в руке, вопрошает, глядя на меня водитель.
     - Да, переживаем за него…
     - Да как не переживать. Трое суток голодный невыспанный… довезу… я через Воротынец еду.
     Я смотрел на парня и видел, что глаза его сделались влажными и на щеках блестели слезы умиления и радости.
ВОТ ЭТО НОВОСТЬ!
      Всё новые и новые события и откровения появляются и оседают в моей памяти.
Оказывается Миша такджик  накосячил и допреж того, как судьба свела меня с ним на АЗС- 243.
Буквально перед самым моим дежурством Михаил отсутствовал. Почему? Оказалось, что он был вызван в суд по делу некоего заявителя. Заявителем оказался клиент, заправляющияся год назад на АЗС – 243. И заправлял этого бедолагу не кто иной, как таджик Михаил. Михаил втетюрил
клиенту в дорогую иноманрку бензинчику, тогда как надо было залить туда чистой солярочки.
Но… Михаил решит так: «Не хай и на бензине поездит!»
    Заявитель хочет отсудить у «Газпромнефти» ни много ни мало 130 тысяч деревянных, за
ущерб нанесенный автомобилю.
     - Я в суде говорю, - запальчиво вещает мне Михаил, будто я и есть тот судья, - форсунки не пострадали, головка не пострадала, ничего не пострадало – поменять фильтра и всё! А это
выйдет всего-то в десять тысяч! не более… Слушай дальше: Судья спрашивает его: «Вы узнаёте этого заправщика?» Он говорит: «Нет, не узнаю - это был не он, там был другой заправщик».
Урод. Даже меня не помнит. Не помнит, как я ему пистолет в бак вставлял. Но я сказал, что пистолет в бак он вставлял сам.
     - Так чем кончилось судебное заседание? – спрашиваю я Мишу утомленный его рассказом.
     - Ничем! Перенесли на первое апреля.
     Что характерно: Миша рассказал мне это раза четыре или пять, не считая операторов.
Однозначно, что он что-то утаивает и недоговаривает. Если бы было  (происходило) так как рассказывает Михаил, он бы не стал так нервничать и распаляться и убеждать, что он совершенно не виноват в том инциденте, свершившемся по его вине.

ВОЛОДЯ

     Володя роста выше среднего. Личико маленькое и симпатичное. Он смугл. Из чего я поначалу сделал вывод, что он не русский. Этого Володю менеджер заправочный станций Виктор Дмитриевич от случая к случаю вызывает для уборки снега с территории заправочной станции и на другие уборочные работы. Вот и в этот раз он пришел, чтоб убрать вытаявший из-под снега мусор и помыть бензоколонки. Виктор за эту работу платит ему наличкой. Жена Володи, как он
рассказывает,  лежит в больнице. Её на 8-е марта сбил на автомобиле какой-то пацанёнок.
Повреждён крестец. Вобщем травмы серьёзные. И теперь она лежит прикованная к постели.
Володя ходит и ухаживает за ней.
     - Вот, - сетует Владимир, - говорят, что у нас бесплатная медицина. Пока пятюшник врачу
не сунул, так и подходить-то к ней не хотели.
     - Ну, это известная история, - поддакнул я.
     - Вот вчера ходил к ней, вынес утки, перевернул её, помазал спину, чтоб пролежней не было.
     Похоже, денег у Володи не было ни копейки. Я предложил ему попить чайку. Дал пакетик чая, сахар и Володя с удовольствием принялся за чай. Мне было интересно его слушать.
     - С первого апреля выхожу на ликеевскую заправку, буду на ней работать.
     - Заправщиком?
     - Да, заправщиком.
     - О-о-о, - порадовался я за Володю, - будешь работать, появятся и бабосы.
     - Да, да! – уверенно закивал головой Володя.
    - А до этого ты где работал?
     - На стройке. Вот последняя моя работа на стройке была на Бору. Кровли на четырёх домах делали. Так за два дома получил, а за два азербуты кинули.
     - Слушай? Как так получается, что куда не ткнись везде одни не русские хозяйничают и
мы, как рабы, на них пашем; да они еще и кидают нас? Я ведь и сам последнее время
на стройках работал и знаю, что там творится. Самого на севрах на пятьдесят штук кинули.
Уехала оттуда да так их и не получил.
     - А вот так и получается, что нам деваться некуда, мы в буквальном смысле загнаны в угол.
Сам понимаешь – работы-то не густо и ту, которая находится успевают перехватить гастербайтеры.
Почему? Потому что у них, от отличие от нас – бабло имеется. Они сунут бабла на лапу кому надо
И всё – они хозяева жизни там! А мы – полное никто сегодня.
     - Башки за такие дела отшибать надо, - вырвалось само-собой из меня.
     - Да надо бы. Да как им отшибёшь? Они недосягаемы. Где вот, к примеру, мне их теперь искать? А деньги-то там немаленькие остались.
     - А ты вообще сам откуда?
     - Я из Душанбе приехал. Там когда заваруха началась, мне родители говорят: «Срочно уезжайте. Нас стариков не тронут, а вас поубивают…»
     - Там ведь 205-я мотострелковая дивизия стояла?
     - Она и сейчас там стоит. Слушай дальше. Я пошёл в райотдел и там мне знакомая говорит:
Вот смотри… и показывает списки кого уже определили к убийству. Я бегом домой. Смотрю на остановке парень уже убитый лежит. Превернул его, а это Олег мой хороший знакомый. Ну, думаю, началось. Надо валить. Я своей говорю: давай собираться. Две недели мы еще были там.
Из дома почти не выходили. В коне концов мне кое-как удалось договориться на аэродроме с лётчиками и они нас с «двухсотыми» переправили в Россию. Вот так я и оказался здесь.
Точнее сначала приехал к двоюродному брату во Владимир, у него немного пожили. Он нас потом надоумил поехать в Нижний. Приехали в Нижний. Я пошел в Правительство по делам мигрантов.
Оттуда меня направили в Кстовский военкомат. Там меня хотели завербовать в Чечню, но я отказался.