Время, когда просыпаются петухи Глава 41

Леночка проснулась от шума, доносившегося снизу.
Повернув голову, она увидела, что Ольгерда рядом
нет, впрочем, как всегда. Он рано вставал, кормил собак,
варил кофе и работал над романом, пока Лена только про-
сыпалась. Но в этот раз шум и голоса говорили о том, что
гости уже проснулись. Леночке хотелось еще понежиться
в постели, подождать Ольгерда с чашкой кофе, но обязан-
ности хозяйки дома не позволяли этого. Она приняла душ,
быстро оделась и сбежала вниз. В столовой за завтраком,
приготовленным Ольгердом (он не хотел будить молодую
жену), сидела дружная компания и весело что-то обсуж-
дала. Оказывается, речь шла о поездке в Москву и о том,
как Беатрис блеснула на пресс-конференции, а также,
о том, как все успели ноги унести после этой конференции.
Беатрисже
сидела с невозмутимым видом, будто все это
ее вовсе не касалось.
Она вообще была незаурядной лич-
ностью — Ольгерд в этом убеждался каждый раз, как толь-
ко сталкивался с ней. Он также заметил некий холодок,
появившийся
в отношении
к ней Уицрик. Но по взглядам,
которые Беатрисбросала
на Олега, он все понял — две жен-
щины, один мужчина — классика!
– Да уж, разворошили вы осиное гнездо, — сказал он по-
сле того, как смех, наконец-то, замолк. — Вас опасно отпу-
скать, вечно влипнете в какую-нибудь историю. А если се-
рьезно, вы сильно рисковали, вольничая в высказываниях
в адрес Кирилла и РПЦ. Это же Россия, неужели не понят-
но? Ладно Беатрис, но ты, Уицрик, неужели не понимала,
какой это риск. Мало того, что это
конкурирующая конфессия, так
еще и компромат на главу! Я удив-
ляюсь тебе, право.
– Уицрик ни при чем, — нако-
нец отозвалась Беатрис, — Я впол-
не отдавала себе отчет, на что шла
и на что была готова
пойти, если
бы меня нагло не прервали. Не балет же, в самом деле, ездили
в Москву смотреть, хотя не скрою, это был бесподобный
спектакль.
После некоторой паузы она спросила:
– Как вы думаете, я смогу еще раз посетить Большой?
Вопрос был задан с подтекстом, который был всем по-
нятен. Беатрис не привыкла отступать, ее мучило то, что
миссия, возложенная на нее руководством, и на этот раз
сорвалась.
Видимо, фортуна отвернулась от нее. Таким
яркимличностям,
на каком бы поприще они не действовали,
всегда трудно. Их, как правило, сопровождает не
только армия поклонников,
но и врагов, и при кажущейся
публичности они по-настоящему одиноки.
– Беатрис, — подлетел к ней Олег и театрально стал на
одно колено. — Я готов снова ринуться покорять Москву
под вашим началом. Мы соберем новую армию, под наши
знамена пойдут все, кто не знает, что все враги обычно
гибнуту
стен Москвы. Пополним их ряды, — и поцеловал
ее руку.
Своей шуткой Олег снова вызвал смех и оживление.
– Ах, Олежек, за что мы все тебя любим, так это за то,
что ты умеешь разрядить обстановку и поддержать и юмо-
ром, и добрым словом. Помню, когда мы с тобой были от
смерти на волоске, в Тоскане и в Египте, ты меня одними
своими добрыми и улыбающимися глазами успокаивал.
– На волоске от смерти, как пафосно! Леночка, дитя
мое, да если бы я хотела причинить вам вред, мы бы здесь
с вами мило не разговаривали, — произнесла Беатрис. —
Это было легкое приключение, закончившееся обоюдной
дружбой, надеюсь.
– Что ж, за дружбу просто необходимо выпить! Леночка,
неси бокалы, шампанское. У меня родился тост, —
сказал Ольгерд.
Когда шампанское заискрилось в бокалах, Ольгерд
встал и с серьезным видом произнес:
– Дамы и господа, друзья мои! Я так рад, что мы собра-
лись под крышей моего дома не просто как знакомые, а как
настоящие друзья, товарищи по духу. Вы знаете, мне пред-
стоит продолжить роман, и я предлагаю писать его вместе.
Вернее писать буду я, а вы будете вести сюжет, брать уча-
стие во всех перипетиях, одним словом, будете героями мо-
его романа. Даже больше, мы с вами из «Петухов» перене-
семся в роман «Верующий…». А это не просто роман, это
своеобразный завет Ницше нам, его потомкам. И если бу-
дет на то ваше согласие и воля, то я вам делаю официальное
приглашение.
Все переглянулись, и только Уицрик не выразила удив-
ление, как будто знала, что именно так все и будет, что все
шло именно к тому, чтобы собраться всем вместе. Она под-
хватила тост Ольгерда и продолжила:
– Дорогие мои. Начиная роман, мы с Ольгердом были
одиноки. Я и предположить не могла тогда, что по дороге
найдем так много друзей и даже любимых. Ольгерд прав —
нам нельзя расставаться, ведь нас и так мало, истинных по-
следователей Ницше. Помните, как он был тронут, с какой
надеждой смотрел на нас на а-ля-Апоте, устроенного на
свадьбе Ольгерда и Лены?
– Прошу прощения, Уицрик, вы нас с Паоло тоже за-
писали в число его последователей? Но это же чушь! Мы
ревностные католики и не приемлем «Антихриста».
– Вам кажется, что не приемлете. Вы просто не решае-
тесь признать это вслух, хотя давно уже прониклись его иде-
ями, нашими идеями. Это правда, что если бы была ваша
воля, Олег с Леной могли погибнуть, они же были в вашей
власти. Что стоит человеческая
жизнь! Но вы этого не сделали, по-
тому что, сами того не осознавая,
перешли на их сторону. Да-да! Про-
сто человек так устроен, что сначала
он должен свыкнуться с новым для
себя статусом, осмелиться при-
знаться в этом самому себе и только
по истечению некоторого времени
решиться на очевидные перемены.
Вам с П аоло осталось сделать этот
третий и последний шаг.
– А вы психолог, Уицрик. Это смахивает на вербов-
ку, — ухмыльнулась Беатрис. — Обычно это делаю я, а тут
впервые в роли объекта. Вы несколько опережаете собы-
тия. Я пока не готова что-либо ответить.
– Пока. Это все, что я хотела услышать от вас на этой
стадии нашего сотрудничества, которое, напомню, вы сами
предложили нам. Предложенная вам Ольгердом дружба
выплывает из хорошего сотрудничества как само собой
разумеющееся. Что скажете, Паоло?
– Я рад нашему знакомству, не против сотрудничества
и стремлюсь к дружбе. Но только в тандеме с Беатрис, а за
ней, как вы понимаете, решающее слово, — он наклонился к
Беатрис и поцеловал ее руку.
– Прекрасно, этого вполне достаточно на первых порах.
Что ж, мы с Леночкой ждем всех за обедом. Гонг переодева-
ния в полпервого, прошу не опаздывать.
Шумная компания разбрелась по своим комнатам,
и только Ольгерд с Уицрик удалились в его кабинет. Им
необходимо было обсудить некоторые вопросы, не терпев-
шие огласки даже в такой тесной компании.
– Что скажешь, не поспешили ли мы со своей дружбой?
Можем вспугнуть раньше времени, а ведь они мне необходимы
в «Верующем», понимаешь? Я давно присматриваюсь
к Беатрис, она из тех, кого называют личность. Но,
с другой стороны, мне показалось, что они вполне со-
зрели для этого. Мы вчера так мило побеседовали в саду,
она была очень откровенная. Я понял, что за кажущейся
маской прожигательницы жизни стоит очень тонкая и ра-
нимая натура, очень порядочная к тому же. Она кинула
своеобразный вызов миру, ее вызывающая манера поведения
— это такая форма протеста против всей ненавист-
ной ей системы. Она сама так и сказала. Ты знаешь, это
было искренне, по-настоящему мне стало так жаль ее, ей не
хватает обыкновенного человеческого тепла и любви.
– Не хватает, точно, вот она его и одалживает. Намедни,
даже у меня.
– У вас там в Москве что-то произошло? Я сразу заметил,
ты изменилась
по отношению к ней: раньше была
равнодушна, как и ко всем, а теперь чувствуется холодок.
Неужели Олег…
– И я тоже. Эта особа не очень-то разборчива, так что
я твоих сантиментов не разделяю. Тем не менее, когда
речь идет о деле, свои антипатии я прячу далеко.
– Я рад, что мы думаем одинаково. Придется, правда,
внести некоторые коррективы в начальные главы «Верующего
», но это технические вопросы, они не существен-
ны. Главное, что наши герои созрели для более важной
роли, которую я им уготовил в «Верующем».
– Да, дело — прежде всего. Но Олега я ей не отдам.
Кстати,
Лена тоже в зоне ее интересов, так что не промахнись.
В погоне за героями, ты можешь утратить личное
счастье. Что ж, пойду отдохну, до встречи за обедом.
Уицрик удалилась, а Ольгерд задумался над тем, как
причудливо переплелись судьбы его героев и как он полю-
бил их со всеми достоинствами и недостатками. Привязался
настолько, что не хочет отпускать их в «Верующего».
Только бы Беатрис не передумала — без нее роман утратит
дух авантюризма и остроты. Не даром отрицательные герои
так привлекают актеров, они всегда более яркие и много-
гранные, их интереснее играть.
Но пора идти на помощь Леночке и распорядиться
насчетобеда.
Ольгерд в весьма хорошем расположении
духа вышел, думая на ходу, какими винами и яствами
порадовать
гостей на этот раз.
Беатрис же обсуждала с Паоло предложение Ольгерда.
– Не слишком ли далеко мы зашли на этот раз, дорогая?
Было бы верхом непорядочности продолжать вражду после
заверений в дружбе и теплого приема.
– Ты был всегда наивен, — Беатрис потерпела его по
щеке. — Неужели ты думаешь, что я предам нашу веру
в угоду идей и кого? «Антихриста» Ницше!
– Но зачем тогда…
– Затем. Чтобы победить врага, нужно знать его изну-
три. Мне кажется, я сумела убедить Ольгерда в своей ис-
кренности, он даже расчувствовался вчера и назвал меня
«дорогая Беатрис». Как легко манипулировать людьми —
даже не интересно.
– Это значит, что мы им скажем «нет»?
– Это значит, что мы скажем «да»! Это был мой план —
попасть в «Верующего», теперь понимаешь? Он сам пред-
ложил, и нам ничего не остается, как согласиться. Все про-
сто до гениальности. Он нуждается в нас, а мы в нем. Здесь
наши интересы совпали, но цель мы преследуем разную.
Он — антихрист, мы — христиане, по крайней мере все
еще, — повторила она, как бы сама себя убеждая, — не бу-
дем забывать об этом.
– Аминь.
– До обеда еще уйма времени, не будем же тратить его
на пустую болтовню.
Беатрис включила легкую музыку, и они закружились
в танце любви. Паоло мучил вопрос, который он никак
не решался задать. Он давно утратил власть над этой жен-
щиной, позволив ей полностью овладеть своими чувства-
ми, но все же, отстранив ее объятия, решился спросить:
– Беатрис, зачем ты мучишь меня. Твои выходки ранят
меня в сердце. Раньше, будучи иезуитом, я сам истязал
себя, чтобы быть ближе к богу, усмиряя плоть, теперь же ты
наносишь мне раны в сто раз больнее.
– Что ты имеешь в виду? Ничего же не было, хотя ты
знаешь, я не намерена отчитываться
перед тобой.
– Я не об этом. Физическая измена давно перестала бес-
покоить меня, по крайней мере, я сам себя в этом убеждаю
каждый раз, как ты…
– Хватит, мы партнеры, ты это знаешь.
– Партнеры, — с горечью повторил Паоло, — а я хочу
большего. Ты видела, как смотрит влюбленная женщина на
своего мужчину?
– Как — вот так? — Беатрис вплотную приблизила свои
глаза к его.
– Нет, тебе этого не дано. Ты мертвая внутри. Твой
взгляд выражает бездонную пустоту, как Вселенная — пре-
красная и холодная. Как это огорчает меня. Я готов сам
стать антихристом, как Ольгерд, только бы ты смотрела на
меня, как Лена на него.
– Стареете, ваше преосвященство, вас одолевает сен-
тиментальность, — и вдруг Беатрис продолжила другим
тоном. — А помнишь, молоденькую послушницу, которую
ты соблазнил когда-то. Именно такими глазами я смотрела
на тебя тогда. И что же увидела в твоих? Насмешку
сноба, хозяина жизни. Ты помнишь, сколько слез я про-
лила, как просила хоть каплю любви? А наш ребенок, ко-
торому ты так и не разрешил родиться? Нет, тебе не нуж-
на была любовь, ты сделал из меня бесчувственную стер-
ву, послушное орудие в руках церкви. И после этого тре-
буешь любви?
Слова Беатрис падали на голову, как капли раскаленно-
го железа и почти физической болью отдавали в глубине.
Что мог он возразить? Все правда — страшная, не прикры-
тая и голая правда.
– Неужели ничего нельзя изменить? — обхватив голо-
ву руками, будто не давая ей разорваться на части от боли
и тоски, спросил Паоло.
Беатрис вдруг замерла, уставив-
шись куда-то в пустоту, и произнесла
совершенно изменившимся голосом,
в котором
исчезли металлические
ноткии
презрение ко всему, на что
она обращала внимание:
– Не знаю, ты прав, я действитель-
но мертва. У меня есть телесная обо-
лочка, но нет души. Такие, как ты,
украли ее, растоптали, растлили. Ненавижу.
Паоло испугался тона, которым это было произнесено.
Он остро почувствовал, что сейчас в ее голове происходит
перемена, причем неотвратимая, и пожалел, что спровоци-
ровал ее.
– Знаешь, а я действительно созрела — Уицрик умная
женщина, я недооценили ее.
– Созрела к чему? Что ты хочешь сказать?
– Я хочу сказать, что Беатрис, которую ты знаешь, умер-
ла, ее не воскресить. Но из оставшихся обломков можно по-
пытаться что-то слепить. Но делать это нужно с любовью,
чтобы вдохнуть новую жизнь в эти обломки.
Паоло подошел к ней, обнял и со слезами на глазах
сказал:
– Девочка моя, я готов, прости меня за то, что я тебя
«убил», и позволь мне воскресить тебя и наши чувства.
Моей любви хватит для нас обоих. Я так люблю тебя!
Все собрались за обедненным столом, и только Паоло
с Беатрис задерживались. Когда Леночка уже собралась,
было, узнать, в чем дело, как дверь открылась, и они вошли
в гостиную.
– Батюшки, — присвистнул Олег и кинулся отодви-
нуть стул Беатрис. — Кто эта прекрасная незнакомка?
Теряюсьв
догадках. И что это за свет в глазах — я сейчас
ослепну! Кто-нибудь что-нибудь понимает?
– О да, кажется, я понимаю — среди нас еще одна влю-
бленная женщина, — сказала Уицрик, улыбаясь про себя.
Она все поняла и с облегчением вздохнула.
Все с интересом уставились на вошедших, как будто
видели
их впервые. Прошло всего каких-нибудь два часа —
и такие перемены!
Беатрис действительно было не узнать. Все понимали,
что произошла перемена, причины которой никто не знал.
Она была красива, теперь же стала неотразимой. Глаза, ее
бездонные глаза, завораживали тихим сиянием, струив-
шемся изнутри. В них как-будто вздохнули жизнь.
– Все-таки, как к лицу женщинам любовь. Однажды
я это уже говорил Леночке. Давайте выпьем за любовь,
за наших прелестных дам и наше будущее! — произнес
Ольгерд.
Мужчины выпили стоя до дна, и обед начался.
– Беатрис, — обратился Ольгерд к аббатисе, — не смею
торопить, но мне кажется, вы готовы дать ответ.
Беатрис посмотрела на Паоло и сказала:
– Отныне, все за нас решает Паоло, я всего лишь
слабая,
беззащитная женщина, и эта роль мне нравится,
поверьте.
– Паоло, дружище, поздравляю! Если б не Уицрик, я бы
сказал, что ты счастливейший из смертных. А так это место
уже занял я.
Все дружно рассмеялись.
После обеда Ольгерд пригласил мужчин в кабинет,
чтобыза
рюмочкой коньяку обсудить сложившуюся ситуацию
и дальнейшие действия. Женщины же занялись
своими делами.
В кабинете произошел довольно откровенный разговор.
– Господа, — начал Ольгерд, наливая коньяк, — я рад,
что мы можем поговорить в чисто мужской компании.
Наши боевые подруги должны быть в безопасности, это
главное. Я считаю, это должно быть приоритетом в нашей
дальнейшей деятельности.
– Бесспорно, — подтвердил Олег тоном без тени шутовства.
— Мы не должны больше втягивать их в наши
игры. Ситуация чем дальше, тем критичнее. Я лично готов
рисковать собой, но не Уицрик. Леночка тоже мне дорога,
как и тебе Ольгерд. Что скажешь, Паоло?
– Раньше карьера и вера были для меня главными. Из-
за них я чуть не убил любовь всей моей жизни. Вы раскрыли
мне глаза. Это случилось еще в Тоскане, когда вы
остановились в доме моей матери. При виде счастливых
влюбленных пар в моем сердце произошла перемена. Я про-
сидел всю ночь на веранде дома в компании кипарисов
и луны, вся жизнь пронеслась перед глазами. Я, как и боль-
шинство итальянцев, рос в набожной семье ревностных
католиков.
Служение Богу, служение церкви, стало делом
всей моей жизни. Казалось, жизнь отдать за веру — это са-
мое малое, чем я могу отплатить Господу за все, что он нам
даровал. Я втянул в это и Беатрис. Молодые, амбициозные,
мы сделали головокружительную карьеру и, казалось, были
вполне счастливы, пока вы не ворвались в нашу жизнь. Вот
тогда все и пошло наперекосяк. Нет, не потому, что вы мне
в чем-то серьезно помешали, нет. Я утратил стержень, на
котором держалась моя вера, а без этого успеха быть не
может.
– Что же теперь?
— Мы с Беатрис хотим все начать сначала. Начать вме-
сте с вами. Нам не удалось воплотить свои идеалы в жизнь
в лоне церкви, значит, мы будем искать их извне, в другом
мире.
– Но ты же понимаешь, что вас ждут неприятности на
родине. Как быть с твоей службой и должностью Беа-
трис? — спросил Олег.
– За свободу придется бороться, не исключено, что нас
начнут преследовать. Могут уничтожить.
– Я предлагаю другой выход, — вмешался Ольгерд,
который
слушал и не вмешивался до этого. — Вы внешне
ничего не меняете в своей жизни, продолжая служить
Ватикану.
Но служить можно по-разному, вы понимаете.
Иметь союзников внутри церкви — это большая удача.
С вами мы можем осуществить самые фантастические пла-
ны, о которых раньше и не мечтали.
Паоло покрутил в руках рюмку с коньяком и, подумав,
пожал Ольгерду руку, к ним присоединился и Олег.
Они выпили в знак союза и пошли искать дам. Вечер
продолжался.