О моем членстве в тайных обществах

RLD

Там было еще это треклятое тайное общество - я только из трусости в него вступил.
(Джером Д. Сэлинджер. "Над пропастью во ржи").

В первом классе средней общеобразовательной школы №57 города Москвы Ваш покорный слуга был принят в нелегальную организацию под названием "ТСБ" ("Тайное Сообщество Бандитов"). Чем занималось это тайное сообщество, хоть убейте, не помню (скорее всего, ничем); возможно, его учреждение было всего лишь подражанием фигурировавшей в кинофильме "Друг мой Колька" подпольной организации "ТОТр" ("Тайное Общество Троечников") - хотя я даже в первом классе, помнится, учился хорошо - во всяком случае, без троек (тройка по одному единственному предмету - арифметике - "украсила" собой школьный дневник автора этих строк лишь в пятом классе). Помню только, что, в отличие от сэлинджеровского Холдена Колфилда, вступил в тайное общество не из трусости, а из детского любопытства, испугался же несколько позднее, когда меня, в числе других струхнувших не на шутку одноклассников, вызывали "на ковер" к директору (или к завучу) и стали задавать нам какие-то вопросы (на которые я ничего вразумительного, кажется, не ответил, ибо ничего не знал). Таков был мой первый опыт общения с тайными обществами.

Во втором классе автор этих строк перешел в школу №13 ("спецшколу", или "школу с углубленным преподаванием ряда предметов на немецком языке"), расположенную за кулинарией ресторана "Пекин". В первые же дни школьного года в нашем классе (втором "Б") группа учеников - Володя Смелов (по прозвищу "Вова-Корова" или "Вовамал" - последнее прозвище произошло от популярной "хулиганской" песенки "Вова мил, Вова мал - он сберкассу обокрал; Вова мал, Вова мил - они директора убил" и т.д.), Саша Шавердян (по прозвищу "Остап", "Шавердь" - так звал его наш ставший впоследствии легендарной личностью, в масштабах школы, приятель Петя Розенфельд по кличке "Розенпопен", бывший старше нас классом на год и одним из первых выехавший впоследствии на постоянное место жительство в Германию - или просто "Ша"), Коля Болховитин (по прозвищу "Болха" или "Колямал") и Саша Штернберг (по прозвищу "Шпреевальд" или "Шпривальд"), а также Ира Кейко учредили "Организацию мушкетеров". Смелов был д' Артаньяном, Шавердян - Атосом, Болховитин - Арамисом, Штернберг - Портосом, Ира Кейко - королевой Анной Австрийской, Алла Тиль - госпожой Констанцией Бонасье и т.д. Дело было в 1963 году, а как раз зимой этого года в широком советском кинопрокате появились первая, а затем и вторая серия французского цветного фильма "Три мушкетера" по роману Александра Дюма-отца. Помню, что первую серию я посмотрел в зимние каникулы с папой в кинотеатре "Художественный" на Арбате, а вторую серию - только на следующий год, ближе к лету, вместе с мамой и бабушкой, в кинотеатре "Колизей" на Чистых прудах (теперь в этом здании размещается не кино, а театр "Современник"). Так что "мушкетерско-кардинальская" тема была актуальной и модной (как впоследствии "Фантомас").

Мушкетеры стали активно вовлекать в свою организацию и других одноклассников. Вашему покорному слуге, к примеру, досталась роль капитана мушкетеров де Тревиля, Саше Вахмистрову ("Вахме", "Пану" или "Брахмапутре") - роль короля Людовика XIII, Саше Глебову (по прозвищу "Заноза", которым он был обязан своему скверному характеру - ему нравилось дразнить одноклассников и раздражать их, доводя буквально до белого каления и провоцируя на драку) - роль злобного (по фильму) графа де Рошфора, Виктору Милитареву (надо сказать, что у этого моего одноклассника и друга была целая масса прозвищ - "Мили", "Милли", "Милишвили", "Милитарша", "Милитопик", "Эмбрион", "Инжир", "Крепыш", "Борзая Свинья", "Солнечный Кабанчик", "Молли Белый Хвостик" и даже почему-то "Рыжий Гитлер В Белых Кедах", хотя рыжим у нас в классе был Сашка Штернберг, а Викторушка Милитарев всегда был брюнетом) - роль кардинала Ришелье, и т.д. Кто не поспел вовремя к "раздаче высоких чинов и титулов", тем пришлось довольствоваться ролями более скромных персонажей. Так, например, мой закадычный друг Андрей Баталов вынужден был удовольствоваться скромной ролью Планше, слуги и, выражаясь по-русски, денщика шевалье д' Артаньяна. Поначалу играть в мушкетеров было очень интересно. Мы собирались после уроков на школьном дворе или в киноаудитории (помещавшейся на первом этаже в конце коридора и громко называвшейся "кинозалом"), совещались, разрабатывали гербы, печати и эмблемы и фехтовали на шпагах - частью самодельных, из толстой проволоки, частью - покупных, из магазина (хотя проносить их в школу было непросто). Помню, мы даже решили отдать часть шпаг на хранение тем, кто жил во дворе рядом с нашей школой (например, Олегу Гузееву, по прозвищу "Гузя" (предводителю так называемых "кардинальцев"). Олег жил на одиннадцатом этаже дома довоенной постройки, стоявшего напротив нашей школы (которую - увы! - давно уже снесли, как, впрочем, и дом "Гузи" со всем двором, в котором он стоял) - из этого окна он через много лет и выпрыгнул, покончив счеты с жизнью, став первым нашим одноклассником, ушедшим в мир иной... Царствие ему Небесное, вечный покой!

Со временем в нашей "Организации мушкетеров" разгорелись внутренние конфликты. Так, например, было не вполне ясно, должны ли мы разыгрывать в точности сцены из романов Дюма-отца, или же только "вольно трактовать" намеченные им сюжеты. Неясно было, например, кто главнее среди мушкетеров - де Тревиль (то есть Ваш покорный слуга) или шевалье д' Артаньян (то есть "Вова-Корова" Смелов). Кончилось дело весьма бурным выяснением отношений. Меня "с треском" изгнали из рядов мушкетеров. Я был преисполнен гнева и, уходя из кинозала, где произошел скандал, прежде чем громко хлопнуть дверью, пригрозил: "Я вам еще покажу!" или: "Вы меня не знаете, но вы меня еще узнаете!" (как говаривал еще подпоручик Дуб из бессмертного романа Ярослава Гашека о бравом солдате Швейке).

Вместе со мной ряды организации мушкетеров покинули (уже по собственной воле) мой верный друг Андрей Баталов (из чувства солидарности и дружбы) и еще несколько одноклассников (как правило, не слишком-то довольныx доставшимися им ролями слуг, трактирщика Бонасье и т.д.).

Поначалу у меня родилась мысль учредить, вместо крайне рыхлого гузеевского сообщества "кардинальцев", настоящую Гвардию Кардинала (как говорится, с большой буквы). Но, поскольку в нашем втором "Б" классе уже имелись свой кардинал Ришелье и его подручные - граф де Рошфор, господин де Жюссак и даже миледи де Винтер, продолжавшие играть в одной "команде" с мушкетерами и не желавшие переходить на нашу сторону, мне вскоре стало ясно, что надо придумать что-нибудь другое.

И тут по телевизору показали фильм "Александр Невский" Сергея Эйзенштейна (о тайной стороне жизни этого добровольца РККА, друга своих сослуживцев по Красной Армии - рыцаря-розенкрейцер Павла Аренского и тамплиера Леонида Никитина, изучавших вместе с ними японский язык на курсах при Академии Генерального Штаба -, рыцаря Ордена Духа, возглавляемого профессором Борисом Зубакиным, а также московского Ордена русских тамплиеров под руководством Аполлона Карелина, преподавателя ВГИК-а и заслуженного мастера советской кинематографии, сообщавшего в письме к матери от 20 сентября 1920 года: "Сейчас засиживаемся до 4–5 утра над изучением книг мудрости Египта, Каббалы, основ Высшей магии, оккультизма…", нам, разумеется, тогда еще не было известно). Странным образом, я сразу же "влюбился" (как выяснилось - "на всю оставшуюся жизнь") в экранных рыцарей Тевтонского Ордена (хотя режиссер и сценарист наделили их, казалось бы, самыми отталкивающими чертами и привычками - вплоть до порочной практики сжигать при всем честном народе живьем христианских младенцев). Я поговорил с папой (не римским, а моим собственным), и он укрепил меня в не просто охватившем, а буквально озарившем меня страстном желании учредить в нашем втором "Б" классе рыцарский Орден.

Вероятно, тогда подобные идеи прямо-таки витали в воздухе общества "развитого социализма". Во всяком случае, мой (будущий) добрый приятель Андрей Окулов (как я узнал впоследствии) почти одновременно с Вашим покорным слугой учредил в своей ленинградской школе рыцарский Орден Черной Звезды (с гербом в виде черной восьмиконечной "розы ветров" на груди одноглавого коронованного орла), противостоявший Черному Ордену (учрежденному другой группой его соучеников).
 
Мушкетеры привлекали многих наших одноклассников тем, что, не скупясь на почести, выдавали вступившим в свою организацию красочные дипломы и грамоты. Конечно, эти бумаги заполнялись от руки, но это делалось весьма затейливо, с использованием разноцветных чернил (и даже цветных фломастеров, представлявших тогда большую редкость для Москвы тех далеких времен), довольно искусно - для второклассников (хотя, как я подозреваю, не без помощи взрослых) - изготовленных гербовых печатей разной формы, а также аппликаций из цветной бумаги, серебряной и золотой фольги. Кроме того, мушкетеры украшали свои дипломы и грамоты замысловатыми геральдическими изображениями, вырезанными из этикеток, снятых с бутылок из-под "западных" крепких напитков - виски, джина, коньяка,  арманьяка, рафиньяка и виньяка (были такие весьма редкие на нашем рынке крепкие спиртные напитки типа бренди, соответственно, югославского и швейцарского производства), ликеров, кальвадоса или различных зарубежных вин -, либо же "позаимствованных" с пустых пачек из-под модных зарубежных сигарет - например, "Лорд", "Люкс", "Астор" или "Филипп Морис" (продававшихся только в магазинах "Березка", из-под полы, из-под прилавка или привозимых из-за границы немногими избранными, относившимися к категории "выездных", к которой подавляющее большинство советских граждан - увы! - не относилось). К некоторым грамотам были прикреплены даже подвесные ("вислые") печати на витых шнурках - вот до чего доходила детская изобретательность! Как сейчас помню одну такую "вислую печать". На ней был изображен на лазурном поле золотой венецианский крылатый лев святого Марка, опирающийся лапой на раскрытую книгу (представлявшую собой в действительности этикетку от какого-то итальянского товара, невесть каким образом попавшего в "страну победившего социализма").

В честь окончания второго класса мушкетеры великодушно вручили Вашему покорному слуге (уже как Великому Mагистру учрежденного - в противовес их организации) рыцарского Ордена - роскошную грамоту (собственно говоря, мирный договор между нашими двумя "неформальными объединениями" - выражаясь языком наступившей гораздо позднее эпохи горбачевской "пэрэстройки"), украшенный вырезанным из плотной серебряной бумаги от обертки чайного "цыбика" орла с распростертыми крыльями, серебряного рыцарского шлема в виде ведерка, с прорезным забралом, увенчанного бычьими рогами, короной и крестом (повлиял фильм "Александр Невский"), серебряного же осьмиконечного православного креста, уширенного креста, множества других замысловатых эмблем (французских королевских лилий, геральдических роз, мечей и шпаг) и даже исполненного на высоком художественном уровне пылающего креста Ку-Клукс-Клана - он был, вообще-то говоря, ни к месту, (тема превосходства белой расы для нас в то время роли абсолютно не играла), но выглядел весьма эффектно. Впрочем, я упомянул об этом просто в качестве примера...

Надо сказать, что мой друг Андрей Баталов (кстати сказать, носивший в нашем классе прозвище "пан Бата" или просто "Бата", а впоследствии - "Апостол") активно поддержал мои орденские начинания. Сдружились мы с Андреем буквально с первого же дня учебы во втором "Б", а точнее - еще когда стояли в толпе второклашек у входа в школу с ранцами и букетами цветов. Оба мы, как, впрочем, и большинство одноклассников, учились в первом классе в других школах, по месту жительства, и с тех пор ездили в нашу любимую спецшколу №13 довольно-таки издалека: Ваш покорный слуга - с улицы Фрунзе - бывшей и нынешней Знаменки; Андрей Баталов - с улицы Валовой (часть которой недавно обрела свое исконное, старорежимное название Зацепский Вал) а впоследствии - с Украинского бульвара - впрочем, его бабушка жила на 2-й Брестской улице, недалеко от нашей школы, и Андрей-"Бата" в первые школьные годы часть дня проводил у нее - а вместе с ним и аз многогрешный; Виктор Милитарев - с Колхозной, то есть с бывшей и нынешней Сухаревской, площади, а потом с Кропоткинской; Мишка Эйдинов ("Медведь" или "Эйда")  и Юрка Томилин ("Юный Техник", "Техник", "ЮТ" или "Томик") - со станции метро "ВДНХ"; Роза Вирабова - со станции метро "Речной Вокзал", Леша Кареткин ("Карета", "Дрына" или "Дракула") - с Красной Пресни; Сашка Лазарев ("Лазарь" или "Грударь") - даже из Звездного городка (у него был отец-космонавт); рядом со школой жили только Олег Гузеев-"Гузя" (прямо в школьном дворе, на последнем этаже одиннадцатиэтажного дома, из которого "Гузя" и выпрыгнул в недобрый час уже во взрослом возрасте), Ира Кейко (на 2-й Брестской), Леня Таратута (на 1-й Брестской), Саша Шавердян - на 2-й Тверской-Ямской (он живет там по сей день) да "Вовамал" Смелов (на улице Горького, откуда потом переехал к станции метро "Парк культуры")... Впрочем, любимые всеми нами сестры-близняшки Степановы (Ирина и Марина) тоже жили недалеко от нашей школы.

Папа Андрея - известный архитектор (бывший даже депутатом Моссовета) - обладавший массой знаний и талантов, был, между прочим, отличным художником. Он изготовил для сына великолепный "горшковый" (цилиндрической формы) шлем с пышным султаном из пучка красных изоляционных лент (или, возможно, лент, вырезанных из красного целлофана, точно не помню) на металлическом шишаке. Шлем был превосходно расписан "под металл" и имел спереди крестообразную прорезь-забрало. Кроме того, Леонид Ильич Баталов изготовил для сына огромный, круглый, конической конфигурации, щит на каркасе из толстой медной проволоки. Щит был изготовлен из твердого картона и выдерживал самые сильные удары игрушечных мечей, как пластмассовых, так и деревянных (не говоря уже о шпагах и менее серьезных видах холодного оружия).

Щит был украшен замысловатой эмблемой - опоясывавшей его по краю извивающейся змеей в короне, кусающей собственный хвост, образовав кольцо, в центре которого помещался пылающий факел с парой распростертых крыльев (впоследствии, когда мы с Андреем стали играть "в планеты", этот крылатый факел, наряду с головой пантеры, стал гербом основателя одного из государств, основанных нами на планете Сатурн - Андриа Дротеля де Ламбоньера; в старших классах, когда у Андрея в очередной раз испортились его весьма амбивалентные, в силу целого ряда причин, и колебавшиеся от пылкой дружбы до ярой ненависти отношения с Виктором Милитаревым, и Андрей - именно он в очередном приливе ненависти прозвал Витюшу "Борзой Свиньей"! - основал в нашем классе "Антимилитаревскую партию", сокращенно - АМП -, сей окрыленный пылающий факел, с буквами АМП на переднем плане,стал эмблемой учрежденной "Апостолом" недолговечной партии; а уже в зрелые годы Ваш покорный слуга с удивлением узнал, что именно факел с крыльями в годы Первой Мировой служил некоторое время, пока не был заменен крылатым мечом, опознавательным знаком эскадрильи истребителей германского аса Рудольфа Берхтольда, ставшего впоследствии основателем белого добровольческого корпуса под названием "Айзерне Шар", "Eiserne Schar", сиречь "Железная ватага", и трагически погибшего в 1920 году в неравной схватке с озверелыми немецкими большевиками-"спартаковцами" в гамбургском пригороде Гарбурге, которые, взяв израненного офицера в плен, отрезали ему голову, когда он не пожелал отдать им свой боевой орден "За заслуги", Pour le merite...). Все это было выполнено в черно-серой цветовой гамме, прекрасно имитирующей металл (как и шлем). Кроме того, папа Андрея изготовил для него из папье-маше нагрудник-кирасу (опять-таки на проволочном каркасе), а впоследствии (когда мы уже учились в третьем "Б" классе) - шлем гораздо более сложной конструкции из плотного картона. Это был шлем с подвижным забралом на металлических штырях, полностью закрывавший всю голову, включая затылок, лицо и подбородок. Шлем, выкрашенный бронзовой краской, был увенчан выпиленной из пенопласта фигурой шествующего геральдического льва, держащего в лапах деревянный крест с вырезанной из фанеры плоской фигуркой распятого Христа. Еще через год папа Андрея изготовил для него латы из серебристой жести - нагрудник, наплечники, наручи, налокотники, наколенники, набедренники и наголенники, украшенные вдавленными геральдическими фигурами - мальтийскими крестами, розами, лилиями, пантерами, львами - и крепившиеся к частям тела завязками из обувных шнурков.

Надо честно признать, что по части рыцарских доспехов мне было не тягаться с моим другом Андреем Баталовым. Конечно, мой папа тоже старался мастерить мне разные игрушки - например, модели парусных кораблей, танков, самолетов и других транспортных средств из пенопласта. Он смастерил мне картонный шлем в форме ведерка с крестообразной смотровой щелью, увенчав его выпиленной из толстой фанеры человеческой ладонью ("рукой-хранительницей")- такой увенчанный ладонью "горшковый" шлем носил один из "злых тевтонов" в фильме Сергея Эйзенштейна; у другого "пса-рыцаря" аналогичной формы шлем был, помнится, увенчан когтистой орлиной лапой), вставленной в прорезь толстого картонного "донца" шлема (впоследствии, в период нашей игры "в планеты", эта рука со "всевидящим оком" - мы, впрочем, именовали это око просто "глазом"! - на ладони стала гербом одного из героев учрежденного Андреем на планете Сатурн государства под названием "Лученбург" - Эдварда Дротеля де Ламбоньера, или де Леэра - брата упомянутого выше Андриа Дротеля де Ламбоньера) и плоский (в отличие от андреевского выпуклого) фанерный треугольный (а точнее - той формы, которую в геральдике именуют "норманнской" или "варяжской") щит, на котором нарисовал двух бегущих волков и написал готическими литерами мое имя "ВОЛЬФ" (WOLF), одновременно означающее по-немецки "волк". По краям щита в фанере были просверлены две дырочки, к которым крепилась веревочная петля (в отличие от щита Андрея, имевшем внутри настоящую рукоять).

Смастерил мне папа и доспехи, представлявшие собой нагрудник-набрюшник и наспинник из плотного картона, соединенные шнуровкой на боках. Нагрудник был украшен изображением лазурного шествующего волка с червленой (красной) пятилепестковой геральдической розой с желтой сердцевиной в лапах. В этих доспехах я часто ездил по комнатам на папиной шее, как на слоне.

Кстати, еще до школы папа смастерил мне охотничье ружье-трехстволку, которое я ни за что не променял бы даже на дюжину покупных. Ружейное ложе было выстругано из чуть розоватого бука, приклад папа украсил узорами в виде ядовитых змей (по змее с каждой стороны приклада - "чтобы выстрелы из ружья были смертоносными, как змеиный укус"), и к нему толстой проволокой были прикручены сваренные, а точнее, спаянные оловом, три ружейных ствола, которыми служили длинные тонкие трубки из настоящей красной меди, делавшие ружье страшно тяжелым. С этой трехстволкой я и ездил на папиной шее охотиться в саванне или джунглях на львов, леопардов и тигров (слонов и носорогов мне было жалко убивать, а хищников из семейства кошачьих - почему-то не жалко)...Возможно, сыграл свою роль очень популярный среди наших одноклассников цветной художественный кинофильм "Барабаны судьбы", главный герой которого - южноафриканский охотник на слонов Джордж Майкл, разочаровавшись в своем ремесле, оставил толстокожих хоботных гигантов в покое, начав снимать их на кинопленку, как и носорогов, но в то же время продолжал стрелять леопардов, львов и даже львиц...Хорошее было кино...

Что же касается рыцарского защитного вооружения, то надо честно признать - доспехи Андрея были несравненно красивее и гораздо прочнее моих - они провисели у него дома (правда, уже в качестве настенного украшения) чуть ли не до его переезда с улицы Валовой на Украинский бульвар (а это произошло уже после окончания нами школы). Один раз "Бата" облачался в них и в школе - когда у нас был костюмированный утренник.

Мы с моим другом Андреем очень любили рассматривать книжки и альбомы с картинками, изображавшие рыцарей, и рисовать их, сидя за чертежным столом его папы. Тот часто ездил в зарубежные командировки - чаще всего в Финляндию, но также в Англию, Францию, Италию, Грецию, и привозил оттуда, между прочим, великое множество разноцветных фломастеров, плакаров, шариковых ручек. Мы рисовали ими рыцарей, гербы и битвы на толстых листах ватмана - до сих пор помню приятный, ароматно-спиртовой запах "Батиных" плакаров (особенно приятным мне почему-то казался запах двух из них - черного и оранжевого).

Кроме того, Андрей и я завели себе специальные большие, с амбарную книгу, общие тетради в клеенчатой обложке, в которых не только рисовали все, что находили интересным, но и вели списки "великих повелителей" (высших должностных лиц), "братьев-рыцарей", "полубратьев", лучников и прочих членов Ордена (стати, в нашей орденской структуре полностью отсутствовали столь важные для всех реальных духовно-рыцарских братств Средневековья, да и Нового времени "братья-священники", или капелланы), протоколы заседаний орденских капитулов, хронику наших схваток и переговоров с мушкетерами, орденские указы, гербы и флаги. Надо сказать, что периодически происходил отток части членов нашего Ордена или даже их переток в организацию мушкетеров (в первую очередь, из-за того, что все желали как можно скорее быть посвященными в "братья-рыцари" - что было невозможно, ибо Орден не может состоять только из рыцарей и обходиться без слуг).

Были и случаи разжалования. Помню, когда Андрей сообщил мне о том, что "полубратья" Таратута (по кличке "Таратама") и Шигимага (по кличке "Шишмага") выдали мушкетерам на переменке какой-то орденский секрет (о чем мушкетеры злорадно не преминули ему сообщить), я был настолько возмущен, что прямо на уроке громко крикнул: "В лучники их!", за что был удален из класса до конца урока (в те далекие годы право школьных учителей выставлять учеников за дверь во время уроков еще никем не оспаривалось, да выставляемые за дверь ученики и сами обычно были этому только рады, невзирая на грозный тон учительницы, возглашавшей громогласно: "Вон из класса, немедленно!"). Чтобы вновь пробудить в "массах" интерес к нашему братству, мы время от времени меняли его название. Так, учрежденный Вашим покорным слугой "Орден Золотого Орла" был последовательно переименован в Тевтонский Орден (герб и флаг - прямой черный крест на белом поле); Ливонский Орден (герб и флаг, вопреки исторической правде - прямой белый крест на черном поле); Орден госпитальеров (герб и флаг - сначала прямой белый крест на красном поле, а затем - восьмиугольный мальтийский белый крест на красном же поле) и, наконец, Орден тамплиеров (герб и флаг - прямой красный крест на белом поле - аналогично английскому флагу святого Георгия).

Большинство этих гербов и флагов так и оставалось на бумаге - в наших с Андреем "амбарных книгах" и на многочисленных наградных грамотах. Запомнился мне только один реальный флаг - на простыне, приколоченный гвоздиками с фигурными золотыми шляпками (такими была прибита кожаная, на вате, обивка нашей входной двери) к плоскому деревянному древку, выстроганному уже не помню кем (возможно, моим папой). Герб "Ордена Золотого Орла", нарисованный на простыне (только с одной стороны) маминой губной помадой нескольких оттенков (вишневого, малинового, оранжевого и т.д.), представлял собой четверочастный щит "французской" (если мне не изменяет память) формы, увенчанный глухим готическим шлемом с плюмажем из страусовых перьев. В одном из полей герба был нарисован орел, в другом - замок с башнями, в третьем - пушка с пирамидкой из трех ядер, в четвертом - если не ошибаюсь, восстающая натуральная пантера (или лев). В каком именно поле герба была размещена какая из перечисленных выше фигур, я, к сожалению, не помню (как и судьбу этого знамени). Зато помню "малый герб" Ордена Золотого Орла, изображенный в моей "амбарной книге" (и, соответственно, украшавший наши орденские дипломы, указы и грамоты). Это был вполне натуральный орел с распростертыми крыльями, держащий в лапах змею с раздвоенным жалом (как раз тогда мы с Андреем зачитывались романом Райдера Хаггарда "Дочь Монтесумы", в котором был описан аналогичный герб державы ацтеков; все различие заключалось только в том, что ацтекский орел сидел на кактусе и держал змею не в когтях, а в клюве).

Именно тогда Андрей подарил мне привезенные им (а скорее всего - его родителями или их прибалтийскими друзьями) из Латвии (являвшейся тогда еще не "заграницей", а частью СССР) две памятные медали - 1961 и 1964 года чеканки - с изображениями двух замков тевтонских рыцарей - Цесиса (Вендена) и Турайды (Трейдена). В Цесисе (служившем, в свое время, резиденцией и усыпальницей провинциальных магистров - ландмейстеров - Тевтонского Ордена в Ливонии) и в Турайде (памятном печальной историей о трагически погибшей, но не предавшей свою любовь девушке - "Турайдской Розе") снимались чуть ли не все советские фильмы о рыцарях (включая "Балладу о доблестном рыцаре Айвенго", "Стрелы Робин Гуда" и "Черную стрелу"). Самому мне довелось побывать там только в семидесятые годы ХХ века. Я храню эти медали по сей день - в память о нашей дружбе и о далеких, невозвратных детских днях...

У моего друга Андрея  Баталова имелась большая иллюстрированная книжка-альбом под названием "Вслед за героями книг" (с тех пор я больше ни у кого такой книжки не видел). Она была издана, по советским меркам, просто роскошно и, кроме больших иллюстраций на цветных вклейках, снабжена множеством черно-белых, на фоне бледных пастельных тонов (розовых, сиреневых, бледно-зеленых, голубых), иллюстраций размером поменьше. Чего там только не было нарисовано - и схватки римских гладиаторов, вооруженных мечами, копьями, щитами, трезубцами и рыболовными сетями, друг с другом и с дикими зверями (одна большая цветная иллюстрация на вкладке изображала бой двух бестиариев то ли с тигром, то ли со львом и львицей - точно, увы, не помню! - на арене цирка; между прочим, на щите одного из бестиариев, которым он из последних сил прикрывал своего поверженного на арену товарища, был, странным образом, изображен почти такой же крылатый пылающий факел, как и на упомянутом выше круглом щите моего друга Андрея); и римских легионеров в полном вооружении; и триумфальные процессии; и всевозможные дворцы, колоннады и замки; и рыцарей (пеших и конных); и вольных стрелков из лука, и льежских горожан, и множество гербов; и кулачных бойцов; и мушкетеров; и гвардейцев кардинала, и многое, многое другое... Как сейчас помню главы, из которых состояла эта книга (вот фамилию автора я, к сожалению, запамятовал).

Первая глава называлась "Со Спартаком в Древний Рим".

Вторая  (наша любимая) - "С рыцарем Айвенго на турнир".
 
Третья - "За Квентином Дорвардом в мятежный (или вольный, точно не помню) Льеж".

Четвертая - "С купцом Калашниковым в средневековую Москву".

Пятая - "В Париж к мушкетерам".

Кажется, в книге было еще несколько глав, но я их почему-то не запомнил.

Помню только последнюю: "С Таней Лариной по Москве".

Книга была построена по довольно-таки интересному принципу. Скажем, описывался ужин отважного фракийца Спартака с друзьями-гладиаторами в таверне Венеры Либитины (так, как он был описан в романе Рафаэлло Джованьоли "Спартак"), а потом автор книги доходчиво разъяснял юным читателям, что не мог реальный Спартак в действительности лакомиться жареной зайчатиной, ибо в тавернах такого разряда в тогдашнем Риме подавали в лучшем случае кашу, бобы, горох или соленую рыбу; что римские воины носили на гребнях шлемов три пера черного или красного цвета, а нашитые на кожаную основу металлические пластины их панцирей застегивались на спине - вот почему друг Спартака германец Эномай кричал своим повстанцам: "Мы увидим застежки панцирей на спинах гордых римлян!"; что римские трибуны, в отличие от простых легионеров, носили панцири, состоявшие из металлических чешуек (но иногда эти чешуйки были костяными), и сообщал массу других занятных подробностей. В главе "С рыцарем Айвенго на турнир" автор разъяснял, что во времена короля Ричарда Львиное Сердце на рыцаре Айвенго не могло быть стального панциря с золотой насечкой, ибо тогда носили кольчужные или пластинчатые доспехи, и т.д. Что во времена кардинала Ришелье мушкетеры выделялись из общей массы не знакомыми нам по экранизации бессмертного романа Дюма голубыми супервестами с белыми лилиевидными крестами, а вышитой на одежде маленькой латинской буквой "Л" ("Людовик"). Что лихой опричник Кирибеевич в действительности не мог щеголять по Москве в цветном бархатном кафтане с шелковым кушаком и собольей шапке, потому что опричники Грозного Царя в действительности скрывали богатое, шитое золотом, нижнее платье под черными, монашескими подрясниками и скуфьями. Упоминалась в этой главе, кстати, и книга "Домострой" (в отдельной подглавке, озаглавленной "Дурак на стене" - "дураком" в старой Москве именовали плетку, которой всякий домовладыка был вправе вразумлять жену и всех домашних), причем автор отзывался о ней весьма негативно.

Но нам тогда все это было неважно (хотя и интересно). Мы с упоением рассматривали и срисовывали великолепные (как нам казалось) фигуры конных и пеших рыцарей (в том числе госпитальеров, тамплиеров и тевтонов). Да и наши "горшковые" шлемы-топ(ф)гельмы были сделаны нам папами (также заглядывавшими в оную книгу, наши семьи дружили и частенько бывали друг у друга в гостях) явно не без влияния содержащихся в ней отличных иллюстраций.

Впрочем, вернемся непосредственно к нашим орденским делам.

Папа помог мне составить первую - так сказать, учредительную, грамоту нового Oрдена (который, как уже говорилось, было решено назвать "Орденом Золотого Орла"). Заранее оговорюсь, что на даче в Абрамцево я учредил среди тамошних товарищей по играм филиал нашего классного Ордена - "Орден Серебряного Орла", а когда в четвертом классе угодил в больницу, то и там создал среди больничного контингента очередной филиал - "Орден Бронзового Орла". Единственным членом Ордена Золотого Орла, не являвшимся нашим одноклассником, был друг Андрея Сашка Бродский (живший с ним на Валовой в том же доме, но в соседнем подъезде, а на Украинском бульваре - в соседнем доме). Он учился в школе №10 (с архитектурным уклоном), располагавшейся на Садовом кольце за кинотеатром "Форум" (недалеко от дома Виктора Милитарева на Колхозной), но постоянно общался с нами и принимал активное участие во всех наших делах и начинаниях.

Орденскую грамоту папа написал мне на латыни, из текста я помню только расположенную полукругом надпись-заголовок: REX LUPUS DEUS, то есть: ЦАРЬ ВОЛК БОГ. С Царем и Богом все было понятно, а вот ВОЛК прозрачно намекал на данное мне при рождении (в честь покойного дяди) имя Вольф (сокращение от полного имя Вольфганг), означающее по-немецки: Волк.

Наша первая орденская печать, вырезанная мной собственноручно на красном ластике, представляла собой косой Андреевский крест с уширенными концами. Откровенно говоря, сегодня я бы не назвал ее красивой. Положение спас папа Андрея Баталова, изготовивший нам новую печать - вырезанную на более мягком. чем мой красный, светло-сером ластике. Эта печать изображала орла с распущенными крыльями (в принципе, его тоже нельзя было назвать особо геральдичным, но все же он отображал первоначальное название нашего рыцарского братства).

Итак, Ваш покорный слуга стал главой "Ордена Золотого Орла" - Великим Магистром (и оставался им на протяжении двух лет). Мой друг и "правая рука" - Андрей Баталов стал Великим Маршалом Ордена. У нас появились знаки различия, которые мы носили с внутренней стороны нижней части левого рукава наших серых школьных пиджачков (крайне безобразных - не случайно тогдашняя советская школьная форма называлась в народе "мышиной шкурой"). У меня это был голубой нитяной Андреевский крест (бабушка Лиза, мамина мама, уделила внучку малую толику своих шелковых ниток-мулинэ), у Андрея - три красные нитяные строчки. У Великого Госпитальера Ордена Золотого Орла - нашей одноклассницы Оли Хазовой (именно ей принадлежала честь изобретения, пожалуй, самого забавного прозвища Викторушки Милитарева - "Солнечный Кабанчик") - две желтые нитяные полоски с внутренней стороны нижней части рукава ее коричневого форменного платья. Девочки-школьницы носили тогда гимназического покроя коричневые платья с белыми воротничками разного фасона (вплоть до кружевных), к которым в праздничные дни полагался белый, а в будние дни - черный фартук. В начальный период обучения (класса эдак до четвертого) многие из наших одноклассниц поддевали под эти форменные платьица с фартуками широко распространенные среди тогдашней советской детворы (независимо от пола) байковые штаны "с начесом", напоминавшие покроем лыжные, стянутые у щиколоток резинкой и обычно заправлявшиеся в шнурованные ботинки (в ненастную погоду - с калошами). Иногда наши девочки, придя в школу, снимали эти штаны "с начесом", а иногда так в них и щеголяли по школе. Штаны "с начесом" были обычно довольно мрачной цветовой гаммы - темно-синие, темно-коричневые, темно-бордовые, темно-зеленые, лиловые - всякие...

Предполагалось, что по возвращении к нормальной жизни мы будем поддерживать контакты с филиалами нашего Ордена Золотого Орла и в дни решающих схваток с мушкетерами призывать их к нам на помощь. На деле из этого, однако, ничего не вышло, за исключением дружбы, сложившейся у меня на даче с Митей Комиссаровым (Шварцем), Димой Грибовским и еще парой ребят из Абрамцево, с которыми мы продолжали играть в "Орден Серебряного Орла", но сепаратно, главным образом, только в период нашего летнего пребывания на даче. Ударить в некий "решающий день" по мушкетерам объединенными силами всех трех Орденов нам в реальности так и не удалось.
 
Как говорится, "человек предполагает - Бог располагает"... Хотя вообще-то наши планы были поначалу воистину грандиозными (подогретые картинами из фильма Эйзенштейна - на уроках истории нам несколько раз показывали адаптированный вариант сего шедевра тайного рыцаря Розы и Креста - "Ледовое побоище", в том же кинозале, в котором мы собирались на совещания и заседали, пока нас не выгонял завхоз Александр Иванович по прозвищу "Шампиньон" или преподаватель труда и одновременно один из завучей Игорь Николаевич, по прозвищу "Напильник", сокращенно "Игникнап" или просто "Нап").

Чуть позднее на советские киноэкраны вышел тогдашний "блокбастер" - двухсерийный польский цветной(!) художественный фильм "Крестоносцы" (а еще через пару лет - советские фильмы "Город мастеров" и "Пока стучат часы", в которых речь шла о борьбе средневековых горожан со злыми феодалами и тоже много места было отведено рыцарской экзотике). Насмотревшись этих фильмов и книг (тут весьма пригодились составлявшие гордость библиотеки моего папы роскошные немецкие издания собраний сочинений Гете, Гейне, Шиллера и Шекспира со множеством великолепных иллюстраций - то немногое, что Ваш покорный слуга унаследовал из родительской библиотеки), мы с Андреем Баталовым не просто грезили, но и всерьез обсуждали планы коллективной летней поездки "на природу" ("Бата" предлагал курорт Друскининкай в Литве, куда часто ездил на отдых с родителями и о котором любил рассказывать всякие небылицы - будто он нашел там на кладбище серебряное распятие, украшенное бирюзой; впоследствии распятие превратилось из серебряного в бронзовое и из целого - в сломанное, но слушать его все равно было интересно!) и организации сражения в духе теперешних мероприятий клубов военно-исторической реконструкции, включая вербовку местного населения в войско. Наших, орденских, бойцов предполагалось одеть в простыни с изображениями черных тевтонских крестов и вооружить деревянными мечами и копьями. Планировалась даже организация конницы - два участника "крестового похода" посильнее, накрытые белой конской попоной из простыни, должны были играть роль боевого коня для третьего.

Пока же, в ожидании летней решающей схватки (планам которой так и не было суждено воплотиться в жизнь, в силу массы причин), мы, после окончания занятий, сражались с мушкетерами в нескольких окружавших наш Дом Страха (так мы называли школу) двориках. Шпаги довольно скоро сломались, мы пользовались в схватках линейками, треугольниками, пластмассовыми ножами для разрезания бумаги и игрушечными пистолетами (заряженными одиночными пистонами или же целыми пистонными лентами), а также собственными руками и ногами.

Поначалу нами предпринимались попытки использовать в рукопашных схватках в качестве щитов крышки от больших кухонных кастрюль с нарисованных на них (обычно мелом) орденскими крестами. Однако этот вид защитного вооружения так и не прижился, в силу целого ряда причин. Во-первых, приносить из дому в школу крышки от кастрюль было нетрудно только тем, кто жил неподалеку и мог, в случае чего, сбегать домой на переменке. Но и у них возникали проблемы с мамашами и бабушками, в самый неподходящий момент обнаружившими пропажу крышек с кухни. Во-вторых, обороняться щитом-крышкой в рукопашной схватке было очень неудобно из-за неприспособленности к этому ручки, имевшей крайне небольшой размер и легко ломавшейся даже от не очень сильного удара деревянного "меча" или "шпаги" (не говоря уже о боли в отбитых пальцах и кистях).

Обычно в самый разгар схватки разгневанные шумом, криками и вытаптыванием клумб местные пенсионерки и домохозяйки поднимали дикий гвалт, прибегали учителя из школы, нас разнимали и вели "на ковер" к завучу Зое Семеновне ("Зосе"), преподававшей нам в пятом классе историю Древнего Мира (помню, "Зося" как-то поразила меня, заявив, что римские легионеры хранили под умбоном своего щита - который, по ее мнению, отвинчивался! -, бритвы, мыло и...ТАБАК!!!), или к самой грозной директрисе - Вере Яковлевне Карягиной по прозвищу "ВЯК" или "Керогаз" (последнее прозвище она получила за сходство с этим прибором, полезным в домашнем хозяйстве, особенно на даче, поскольку при приготовлении пищи на нем не пахло сгоревшими нефтепродуктами - в отличие от керосинки).

Как-то нас с Андреем и Олей Хазовой заставили при всем классе собственноручно, собственными ножницами, спороть с школьной формы "неуставные" орденские нашивки (дело происходило на уроке труда). Но мы очень скоро нашли выход. Папа Андрея Баталова вырезал нам из серебряной жести новую орденскую эмблему - голову пантеры (любимого геральдического зверя Андрея, хотя как раз с геральдической пантерой эта совершенно "натуральная" пантера не имела ничего общего). Мы просверлили в этой голове пантеры две дырочки и незаметно пришили ее с внутренней стороны отворота нашего серого школьного пиджака. Впоследствии, когда мы с Андреем поменялись ролями (Генеральный Капитул, то есть Верховный Совет, нашего Oрдена тамплиеров, ввиду безуспешности наших попыток одержать военную победу над мушкетерами, заставить их покориться Ордену и установить в классе нашу "гегемонию" - слово нам очень нравилось, но вкладываемое нами в него содержание было весьма туманным - избрал новым Великим Магистром Андрея, я же был назначен Великим Маршалом), в нашем Ордене тамплиеров появились награды за доблесть, верность и выслугу лет. Это были изготовленные опять-таки папой Андрея из той же серебряной жести кресты и звезды различной конфигурации, в том числе даже на красной ленточке (последние было удобно носить на орденских собраниях-капитулах).

Класс разделился примерно поровну на две половины - нашу, орденскую, и мушкетерскую (считая одноклассников,"примыкающих" к той или иной организации). Небольшую группу, в которую входили "Гузя", Саша Шигимага, Леня Таратута, Олег Голубев, Слава Сергеев и Саша (по-моему) Десятников (казавшийся мне очень похожим на человекообразную обезьяну - в первую очередь, из-за оттопыренных ушей, принесших ему кличку "Шимпанзе"), составляли "кардинальцы", нападавшие и на тех, и на других. В классе нашем тогда было двадцать девять человек (из них двадцать мальчиков и только девять девочек; все девочки, кроме Оли Хазовой, были сторонницами мушкетеров). Надо сказать, что раскол "по организационной линии" был настолько глубок и стал настолько привычным, что дружить между собой две "половинки" нашего класса стали только с конца шестого-начала седьмого класса, когда прежняя конфронтация потеряла свою остроту.

Вопрос о том, деремся мы сегодня с мушкетерами или общаемся с ними мирно (бывало, конечно, и такое, хотя и весьма редко), решался методом "орла и решки". "Вова-Корова" подбрасывал чехословацкую монетку-крону со львом, и... Особенно душевно мы сражались, когда два раза в году - на осенний и весенний "День здоровья" выезжали с учителями и частью родителей (обычно - дедушек и бабушек) в Измайловский лесопарк. Там можно было носиться до упаду меж деревьев и сражаться всякими палками сколько угодно. Завершалось все общим пикником (на котором совместно поедалась взятая из дому провизия). Однажды во время такого "дня здоровья" в Измайловских лесах потерялся Саша Глебов. Он весьма интересовался зоологией вообще (даже свой доклад в классе на тему "Как я провел лето" посвятил ловле в Черном море глубоководных улиток-рапанов), и энтомологией - в частности (ловил, высушивал и наклеивал на картонки всяких насекомых, бабочек и паукообразных, зная наизусть все их названия). Увлекшись собиранием жуков или гусениц (он ради этого даже забыл о нашей военной игре), "Заноза" отбился от класса - его долго искали, но наконец, слава Богу, нашли. Кстати сказать, кроме зоологии вообще и энтомологии - в частности, у "Занозы" было еще два вполне невинных хобби. Он вышивал гладью (в частности, украшал носовые платки и салфеточки изображениями бабочек, жуков и птичек), а также плел разноцветные сеточки (причем на уроках, за что ему неоднократно попадало от учителей). После восьмого класса он ушел из нашей школы, приходя в нее  тех пор лишь изредка, на школьные вечера, а потом устроился работать на какое-то закрытое предприятие, где, по слухам, попался на краже алмазов и сел. Но это так, к слову...

Дрались мы с мушкетерами, однако, не всегда (однажды, помнится, я в жаркой схватке посадил моего будущего другу Сашу Шавердяна "на кол", и этот кол порвал ему штаны на самом интересном месте). Порой мы переходили от войны явной к войне тайной. Например, кто-то из мушкетеров (например, наш одноклассник Андрей Крылов по прозвищу "Крыл" или "Прыл") подходил к нам на переменке и назначал встречу где-нибудь за школой после уроков. Этот мушкетер рассказывал нам, что крайне недоволен своей организацией и царящими в ней порядками, полностью разочаровался в своем руководстве и хочет перейти в наш Орден тамплиеров (вариант: тайно работать на нас информатором, оставаясь формально в рядах мушкетеров). В качестве доказательства искренности своего разрыва с мушкетерами он готов был выкрасть для нас их секретные документы. Мы ему верили, и он нам эти документы приносил.

Как сейчас помню, "Крыл" передал нам в обстановке строжайшей секретности объемистый пакет всевозможных секретных материалов, которые мы с Андреем изучали с огромным интересом. Там были, например, нарисованные синими чернилами (заправлять авторучку чернилами другого цвета нам в 13-й школе не разрешали; только в первом классе, начиная со второй четверти, мне приходилось писать обычной ручкой, которую нужно было обмакивать в укрепленную на парте в особом гнезде специальную чернильницу-"непроливайку", лиловыми чернилами - но это было в другой, 57-й, школе) на листах белой бумаги формата "А-4", три главные печати Организации Мушкетеров. Все печати были прямоугольной формы (ведь в нашем классе печати изготавливались из обычных ученических ластиков-резинок при помощи некоторой фантазии и простой безопасной бритвы). На первой из них были изображены две скрещенные шпаги, на второй - косой Aндреевский крест, на третьей - надпись в три строчки: "Печать Организации Мушкетеров" (вообще-то, в последнем случае нам должна была прийти в голову мысль о сложности вырезания этой надписи детьми в домашних условиях - но не пришла!). Были там изображения флага Организации Mушкетеров (две скрещенные шпаги остриями вверх) и ее герба - схематическое изображение атома с проходящими через его протонное ядро, окруженное вращающимися вокруг него по орбитам электронами, теми же двумя скрещенными шпагами. Там было еще много разных тайных знаков, символов и эмблем, какие-то протоколы заседаний у короля Людовика, и проч.

Когда же мы, торжествуя, объявили мушкетерам, что теперь знаем все их тайны, они со злорадным смехом ответили нам, что все документы были фальшивыми - они просто хотели ввести нас в заблуждение. Стоило ради этого так стараться! - сказали бы мы сегодня...но не тогда.

А бывало и по-другому. Перебежчики вливались в наши ряды, а в ходе схватки с мушкетерами внезапно заявляли: "Пришла пора снять маски!" - и переходили на сторону врага (оказывается, их измена мушкетерам была всего лишь ловким притворством).

Мушкетеры выпускали собственные деньги. Они назывались "пистоли". Мушкетерские деньги представляли собой квадраты из довольно плотной бумаги (для их изготовления использовались альбомы для рисования), окрашенные с лицевой стороны бледной акварелью в розовый, голубой, бледно-зеленый, оранжевый и сиреневый цвет. На этом фоне более жирной краской (но тем же цветом) были изображены номиналы - арабскими цифрами -, а под ними название денежной единицы (женского рода): "1 пистоля", "3 пистоли", "5 пистолей" и т.д. Всего у мушкетеров было, кажется, семь видов банкнот, достоинством 1, 3, 5, 10, 25, 50 и 100 пистолей (соответственно, желтого, зеленого, голубого, оранжевого, сиреневого, синего и красного цвета - если только я ничего не путаю!). На оборотной, белой стороне банкноты был красной шариковой ручкой (большая редкость по тем временам) нарисован герб организации мушкетеров - символ атома, перекрещенный двумя обнаженными шпагами, а под гербом - роспись не "Вовы-Коровы"-д' Артаньяна (как Вы, может быть, подумали), а короля Людовика XIII (наши мушкетеры не забывали, что служат, прежде всего, королю).

Впоследствии у мушкетеров появилась особая печать в виде лиры, наложенной на горящую свечу, на фоне солнца с расходящимися лучами. Мне как-то пришлось видеть не только оттиск, но и саму эту печать в натуре, и у меня возникло сомнение в том, что они изготовили ее собственными силами, в домашних условиях (у них не было столь одаренных в этом плане друзей и помощников, как помогавший мне частенько кузен и старший друг Петя Космолинский). Возможно, это была печать из какой-либо зарубежной игры  - в свое время мне подарили одну такую игру, к которой полагался комплект резиновых печатей в деревянной оправе, изображавших человекообразную обезьяну, слона, носорога, льва, кита и еще каких-то зверей. Кто знает? Темна вода во облацех...

Наш Орден тамплиеров, не желая ни в чем уступать мушкетерам, также ввел в обращение собственную валюту. Наши деньги назывались "джокеры". В отличие от массовой продукции мушкетеров, каждый орденский "джокер" был уникален, изготавливался в единственном экземпляре и имел свой, неповторимый дизайн. Материалом для наших "джокеров" служила достаточно дорогая по тем временам фотобумага (родители Андрея - как, впрочем, и мой папа - увлекались фотографией). "Джокеры" разрисовывались от руки, цветными зарубежными фломастерами и плакарами папы Андрея. Дизайн их носил ярко выраженный геральдический характер: гербовые щиты, орлы, львы, пантеры, кресты, шлемы, мечи, замки с башнями, пушки, ядра, звезды, луки, стрелы, лилии, розы, знамена, секиры, бердыши и прочее. С оборотной стороны стояли наши подписи (Великого Магистрa и Великого Маршала Ордена) и орденская печать с тамплиерским крестом (печать мне вырезал мой старший друг и кузен Петя Космолинский - он был большой мастак по этой части). Наши тамплиерские банкноты были гораздо большего размера, чем мушкетерские "пистоли", несравненно красивее их и, конечно, обменивать их по курсу было чистой воды расточительством (только пару раз мы рисовали "джокеры" на простой альбомной бумаге, но отказались от этого - нам самим не понравился их внешний вид, недостаточно презентабельный на наш взыскательный вкус ).

Когда Андрей Баталов сменил меня на посту Великого Магистра, он рационализировал наше финансовое хозяйство. Папа изготовил ему из нескольких больших ластиков, закрепленных шурупами на основе из твердой пенопластовой пластины, настоящий станок для печатания денег. Резиновые штампы смазывались черной типографской краской и оттискивались на продолговатых кусках фотобумаги (но уже меньших размеров, чем наши прежние "джокеры"). На новых орденских банкнотах, получивших наименование "арлео" (ARLEOH), была изображена коронованная пантера, держащая в лапах крест, а под ней - номинал и название валюты (например: 10 ARLEOH). На оборотной, белой, стороне красовался герб Ордена тамплиеров с нашими подписями. Черно-белый дизайн новой тамплиерской валюты был также очень красивым, а главное - мы могли их печатать (и печатали) в гораздо большем количестве, чем мушкетеры могли рисовать от руки свои разноцветные "пистоли".

Читатель вправе задаться вопросом: а для чего же Организации Мушкетеров и нашему Ордену тамплиеров была нужна собственная валюта? Что мы на эти деньги покупали? Охотно отвечу на этот вопрос.

В основном самодельные деньги тратились на приобретение почтовых марок (также собственного изготовления), а впоследствии - "драгоценных камней".

Мысль заняться изготовлением собственных почтовых марок первыми пришла в голову мушкетерам, но они очень скоро заразили ею всех наших одноклассников.

Марки были самые разнообразные и изготавливались (сначала мушкетерами, на первых порах почти что монополизировавшими их производство) в огромных количествах. Рисунки на марках выполнялись цветными карандашами, цветными шариковыми ручками, цветными чернилами, а иногда (например, на блоках, состоявших из крупных марок - акварелью или гуашью; были, если не ошибаюсь, даже аппликации из цветной бумаги по светлому и из золотой и серебряной бумаги или фольги - по темному фону). Причем наряду с негашеными марками имелись в продаже и гашеные, с самыми причудливыми штемпелями, знаками спецгашения и т.д. (какой же фантазии и изобретательности все это требовало от, в сущности, малых детей)!

Очень скоро к мушкетерам присоединились и другие наши одноклассники. В основном они занимались изготовлением блоков (разделенных на отдельные марки мелкими дырочками, сделанными при помощи иглы швейной машинки, не заряженной ниткой; у нас дома была старинная швейная машинка "зингер" с ножным колесным приводом, украшенная изображениями египетских сфинксов, которых я в раннем детстве почему-то боялся, а потом перестал). Излюбленными странами были: Ифни, Испанская Сахара, Мадагаскар, Рио-Муни, Австралия, а также различные выдуманные страны: у Эйдинова - Антида или Коммунистическая Республика Северной Америки; у Сашки Денисова - Оливия (Гренландия); у Сашки Вахмистрова - Баилия (Южная Америка) - кстати, у Вахмистрова была и собственная валюта, его деньги именовались "веги" (они представляли собой довольно крупные банкноты с изображением двух многолучевых желтых звезд на каком-то двухцветном фоне, сочетания цветов я точно не помню).

Имели хождение в нашем классе и другие валюты - "гранды" (маленькие прямоугольники из твердой бумаги темно-синего цвета с ярко-красной надписью "гранд"; естественно, все надписи на марках и на банкнотах были сделаны латинским шрифтом) и "виллисы" (треугольные картонные квадратики желтого цвета с синим обрезом, название "виллис" было напечатано лиловыми буквами на пишущей машинке с латинским шрифтом). Впоследствии, когда мушкетеры создали свой Австралийский Синдикат (о чем речь еще впереди), у них появилась новая валюта - "долгинги".

Кроме блоков, имели среди нас хождение и одиночные марки - "синглы", так сказать. Делать им зубчики по краям иголкой было чрезвычайно трудоемким делом, поэтому по прошествии некоторого времени изготовители перешли к вырезанию зубчиков медицинскими ланцетами или скальпелями.

Сюжеты наших марок отличались еще большим разнообразием, чем их форма - марки были квадратные, прямоугольные, треугольные, ромбические и даже неправильной формы, в виде каких-то тропических плодов типа манго, папайи, гуайявы и авокадо (знакомых нам по банкам сока этих заморских фруктов, которые иногда, перед праздниками, "выбрасывали" в наших продуктовых магазинах (вместе с баночным соком с Кипра - обычно лимонным, с изображением золотого лимона на небесно-голубой, и грейпфрутовым, с изображением зеленовато-желтого грейпфрута на зеленой банке; продавался также апельсиновый сок из Алжира, более кислый, чем кипрский, с парочкой скачущих газелей на белой банке с голубой надписью).

На наших самодельных марках изображались животные, рыбы, птицы, рептилии, змеи (особенно часто, например, на марках Ифни - не существующая в природе красная кобра), амфибии и фантастические звери - например, русалки, кентавры и страшный хищный зверь с красным, как у павиана, задом, но четвероногий - Амавона (то есть "американская вонючка", вошедшая в наш классный бестиарий после коллективного просмотра в киноклубе табачной фабрики "Дукат" - шефа нашей школы - фильма "Республика ШКИД"). Помню огромную голубую, с крупными зубцами, "мадагаскарскую" марку с птицей-носорогом (я долго размышлял, не приобрести ли ее, но денег было жалко). На втором месте после фауны стояла флора - различные цветы, плоды, деревья (в том числе некая "красная пальма"), овощи, ракушки, насекомые. На третьем - спорт (пристрастием к отображению спортивной темы на своих марках особенно отличался Мишка Эйдинов), на четвертом - корабли, автомобили, авиация и космонавтика. Мы с Андреем изготовили несколько марочных блоков с изображением рыцарских турниров и поединков пеших воинов, но производство марок у нас как-то "не пошло" (во всяком случае, на общем фоне).

Разжалованный мною в свое время из рыцарей в лучники, но со временем забывший обиду ради бескорыстной мужской дружбы (воспетой в очень популярной тогда песне "Я люблю тебя, жизнь"), Леня Таратута изготовил, на моей памяти, только две марки, но это были действительно, своего рода шедевры. Я приобрел их у него за двести "джокеров" и долго хранил в кляссере, вместе с настоящими марками (я одно время увлекался реальной филателией, как и многие в классе).

Марки, изготовленные Таратутой, были очень красивы. На первой был изображен (разноцветными шариковыми ручками или же "пушкой" - толстой многоцветной шариковой ручкой - число цветов в таких "пушках" доходило до двенадцати и более - у меня были две такие "пушки", одна - красно-серебряная, с золотым гондольером и итальянской надписью "Венеция", другая - черная с серебром) черный рыбоящер-ихтиозавр с белым брюхом, плывущий в бирюзово-голубой пучине океана. На второй - оранжевая морская черепаха, сползающая с золотого песчаного берега в изумрудно-зеленую морскую воду (в которую погрузилась уже наполовину). Помню, что зубчики у марок были треугольные - видимо, Таратуте было так легче их вырезать (он работал хирургическим скальпелем), да и расстояние между зубчиками так получалось не слишком большим, как на настоящих марках(ихтиозавра и черепаху он, судя по всему, срисовал или, точнее, "свел" с какой-нибудь книжной иллюстрации, но сделал это поистине мастерски). Единственным досадным упущением было то, что "Таратама", увлекшись красотами изображения, позабыл проставить на марках номинал и название страны. Но...нет предела совершенству!

Как уже говорилось выше, мы тратили нашу валюту не только на марки, но и на "драгоценные камни". Организаторами "алмазной биржи" и "аукциона ювелирных изделий" снова выступили бывшие мушкетеры - "Австралийский Синдикат". Все стали приносить в класс всевозможную бижутерию, разноцветные пластмассовые кристаллики, нитки бисера  и прочую дребедень (особенно ценились голубые кристаллики  - "голубые карбункулы", синие "сапфиры", красные "рубины", темно-зеленые "изумруды", светло-зеленые "бериллы" и "хризолиты", а также фиолетовые "аметисты"). Не меньшей популярностью пользовались и разноцветные брошки в виде божьих коровок. Я как-то купил у Шигимаги за сто "арлео" стеклянный, красиво ограненный бледно-голубой "аквамарин". Надо сказать, что среди разной дребедени попадались и поделочные камни, имевшие, вероятно, какую-то реальную ценность (например, кораллы, родонит-орлец, змеевик, малахит, лазурит, сердолик, халцедон, горный хрусталь или яшма).

Во втором и третьем классах Ваш покорный слуга, как Великий Магистр Ордена, носил подаренный мамой перстень с очень затейливой филигранной серебряной оправой и каким-то зеленым камнем, если не ошибаюсь, хризопразом (как знак своей должности - Кольцо Великого Магистра). Я носил его даже на улице, на безымянном пальце левой руки, поверх перчатки - и как-то потерял после школы в метро. А в восьмом классе мама подарила мне  другой перстень, в простой серебряной оправе, но с темно-синим лазуритовым жуком-скарабеем (работы маминого соученика по Академии Художеств Леонида - для меня же дяди Лени - Мацеха, или Мациха, не помню точно написание его фамилии - Царствие ему Небесное!). Этого скарабея я очень любил (да и ляпис-лазурь, наряду с малахитом и бирюзой, всегда была моим любимым камнем). Где-то на жизненных перепутьях я его тоже утратил... У моей бабушки Лизы был очень красивый медальон в стиле модерн, изображавший  в профиль Клеопатру (почему-то златовласую и с лицом из розовой эмали) - по плечи, в момент, когда ее жалит в грудь змея. Змейка и диадема на голове  злополучной египетской царицы были украшены капельками бирюзы (весь медальон был выполнен в золоте и лазури), а к нижней части медальона был подвешен каплевидный кулон из голубой бирюзы в золотой оправе с какими-то арабскими письменными знаками. Я сдуру открепил этот бирюзовый кулон и понес его на классный аукцион (правда, никто его у меня почему-то не купил, но к медальону я его больше не прицеплял - они довольно долго продолжали свое существование отдельно друг от друга, пока моя мама не сделала себе из кулона бирюзовое кольцо).

Как-то мой друг и собрат по ордену Андрей Баталов обменял мне на нитку речного жемчуга довольно крупную янтарную брошку своей мамы с каким-то насекомым, навеки заключенным в янтаре, а также ее ожерелье из бронзовых шариков, чередовавшихся с янтарными. Когда моя мама увидела их у меня, она поинтересовалась, откуда я их взял, а узнав, откуда, тотчас же принялась звонить маме "Баты". Та хватилась искать свои драгоценности и учинила Андрею головомойку. Статус кво, конечно, был восстановлен, но после этого наш интерес к торговле драгоценными камнями стал почему-то угасать, и, вскоре после нашего с Андреем выхода из этого "бизнеса" классная "алмазная биржа" прекратила свое существование.

Как давно все это было! Думал ли автор этих строк, что со временем удостоится посвящения в рыцари чести и милосердия Великого Приорства Российского Ордена госпитальеров Святого Иоанна Иерусалимского, Арльбергское Братство Святого Христофора, Российский Имперский Союз-Орден, в рыцари, а затем - и офицеры Верховного Военного Ордена Храма Иерусалимского...Но это уже другая история.