Именем Космоса. Часть 1. Глава 14

Глава XIV


На это ограбление Капитан пошёл неохотно. Рана была ещё свежей и остро давала знать о себе. Но его команда – люди, чьими руками удерживалась власть на Терции, – чтобы не было недовольств, нуждалась в регулярных выходах «на дело». Капитан выбрал небольшой торговый ке'й-рут и собрал людей.

Кей-рут захватили быстро, и Капитан пропустил своих людей вперёд: отведут душу – надольше успокоятся, – а сам вошёл на захваченный корабль, когда последние очаги сопротивления были уже подавлены.

Ему доложили, что потерь нет, двое ранены, потери противника ещё не известны. Капитан кивнул и пошёл взглянуть на пленных. Часть из них – командир и несколько человек из вахты – были в отсеке управления, остальных согнали в жилой отсек. С командиром Капитану говорить было не о чем, и он направился в хвост кей-рута, к жилому отсеку.

Пленных не рассадили по креслам, как делали обычно, и они толпились в дальнем конце кают-компании в окружении вооружённых пиратов. В огромные иллюминаторы слева смотрели звёзды, чуть затуманенные лёгким пылевым завихрением – при остановке двигателей ке'й-рут оказался в небольшом облаке и теперь неторопливо двигался вместе с ним и подстыкованным к люку пиратским кораблём, попав в какое-то космическое течение.

Капитан поймал себя на мысли, что эта скорость слишком ничтожна для человеческой жизни: если двигаться с ней, то окажешься у ближайшей отсюда звезды лет через четыреста, что вдвое превышает жизнь землянина, от рождения и до смерти.

Среди захваченных членов экипажа и эсгебешников из Сопровождения в глаза Капитану бросилось лицо женщины, одетой не по форме. Он часто видел людей, встречавших нападение пиратов вот так – хладнокровно и твёрдо, но в глазах этой женщины было что-то ещё, что и привлекло его внимание. Казалось, она была не здесь, её мысли унеслись куда-то, и, задержавшись на ней взглядом, Капитан подумал, что это ограбление – не первое в её жизни, и не от происходящего сейчас расширились её глаза, а от страха, пережитого в прошлом.

Капитан шагнул к ней – и со стоном ухватился рукой за спинку ближайшего кресла. Он узнал её.

– Мама? – не веря, прошептал он.

Она постарела – лицо прорезали несколько морщинок, не такими яркими стали краски лица, губ, только глаза остались прежними – большими, тёмными, но и в них, в самой глубине затаилось что-то непривычное, не то усталость, не то нелёгкий жизненный опыт. А волосы? В них появились редкие серебряные нити.

Даргол с трудом разжал пальцы и подошёл ближе. Какого же цвета они на самом деле? Сколько раз он пытался вспомнить это, когда её не стало! Помнил только, что тёмные, а какие именно – так и осталось для него загадкой.

Каштановые. Оказывается – каштановые! Вот бы не подумал, ему почему-то казалось – тёмно-русые, он словно бы помнил их такими, но сомневался. Выходит, правильно сомневался.

Встретились! Жило в душе сомнение, что мать погибла, и вот – встретились!

Глаза Даргола повлажнели. Он встряхнулся и сжал зубы. Он на ограблении! Ещё не хватало, чтобы кто-нибудь заметил его слабость!

На шее матери поблёскивала тонкая золотая цепочка. Чья-то рука алчно потянулась к ней, мать толкнули:

– Эй ты! Отдавай свою бижутерию!

Так – к матери? Словно полоснули ножом по сердцу! Капитан мрачно усмехнулся.

– Смар! Не трожь... – тихо предупредил он.

– Что? – удивился пират. – Моя добыча.

– Со мной пререкаешься? – поинтересовался Капитан.

Смар переглотнул и отступил в сторону. Опомнился.

Мать распрямилась, держась рукой за горло, и скользнула возмущённым непокорным взглядом по Капитану. О, как был знаком Дарголу этот её взгляд! Таким взглядом она встречала когда-то появление в их комнате отца.

Она ясно почувствовала в Капитане главаря, но не разглядела его в полумраке – половина осветителей была разбита в перестрелке. Она опустила руки и гордо распрямилась. А ведь до сих пор такую вот гордость в своих пленниках Капитан принимал за высокомерие. Но нет, это именно гордость, чувство собственного достоинства, которое не склонится ни перед какой силой. Это – его мать, словно не было стольких лет разлуки!

Даргол ощутил вдруг себя шестилетним мальчиком. Захотелось рвануться, броситься матери на шею. Но он не шевельнулся. Он давно уже приучил себя не поддаваться эмоциям. Открыться матери здесь, на глазах своих людей, было нельзя – то-то повод для разинутых ртов, а позднее сплетен! Капитан поднял бластер.

– С дороги! – сквозь зубы буркнул он на пленных и пиратов и двинулся к матери, стараясь держаться лицом в тени.

Мать поискала рукой опору, готовясь встретить пиратского главаря, но не нашла ничего.

Она стояла и ждала. Ждали и пираты – происходящее было настолько необычно, что они отдали бы по полжизни, лишь бы не упустить ни мгновения из того, что сейчас будет. Но устраивать для них представление Капитан не собирался. Он качнул бластером.

– Идём, – тихо приказал он матери, стараясь, чтобы голос не выдал его. И приказ прозвучал жёстко, почти с угрозой.

– Не смейте её трогать! – кинулся кто-то из экипажа, но пираты осадили его, заломили руки, повалили. Каким взглядом одарил этот пленный Капитана! Таким бы взглядом – да сверхновую зажечь!

– Оставьте его, – велел Капитан. – Ценю храбрость. – И снова повернулся к матери. – Идём.

Он пошёл в носовую часть кей-рута, зная, что там, за отсеком управления, есть служебные каюты, пустые сейчас. Мать пошла за ним.

Через несколько шагов они вышли на участок, освещённый уцелевшим осветителем, и Капитан напрягся, боясь – или страстно желая? – быть узнанным ею.

– Нет-нет! – вдруг вскрикнула мать. Даргол резко обернулся.

«Узнала!» – метнулось в голове, но мать смотрела не на него, а в сторону нижнего трапа.

– В чём дело? – спросил Капитан.

Мать заставила себя отвести взгляд от двери у трапа и взглянула на Капитана. В её глазах был испуг.

– Ни в чём, – через силу ответила она.

Подумав, что она стала свидетельницей зверства кого-нибудь из его людей, Капитан остановился.

– А если точнее?

Сейчас он в первую очередь был пиратским главарём. Он запрещал своим людям издевательства над пленными, и, судя по всему, кто-то посмел ослушаться.

– Что ты увидела?

– Ничего! – ответила мать. Она смотрела прямо на него, но при этом постаралась встать так, чтобы, разговаривая с ней, Капитан оказался спиной к трапу. Это не устраивало Капитана, и он за руку развернул её.

Теперь лицо Даргола было хорошо освещено, но мать смотрела на него, не узнавая. Как на чужого. Как на врага.

А на свету играли в волосах серебряные нити. В который раз встала перед глазами страшная картина: окровавленная мама на полу корабля и рассыпавшиеся веером тёмные волосы. «Мама! Мама!»

Она должна узнать, должна принять! Конечно, лучше бы не здесь, но всё равно, будь что будет! Даргол протянул руку и коснулся этих до боли родных волос.

Мать отшатнулась, глядя на него с ненавистью.

И он понял вдруг, что произошло за эти годы. Между ними легла пропасть. Они принадлежали разным мирам. Стали чужими. Она его не узнала.

Снова рванулся в душе Капитана ребёнок: «Как же так, мама?!» Но Капитан осадил его. У Капитана нет матери! Она его забыла, не сумела узнать – предала!

«Ты осталась жива, но не вернулась за мной? А теперь отворачиваешься? Или отец был прав и ты мне не родная? Пусть так, но ведь когда-то ты любила меня! Как же ты предала эту любовь?»

Даргол застонал и закрыл глаза. Вот когда он впервые за много лет возжелал себе смерти!

Его предавали. Предавали бесчисленное множество раз, но он и не ждал от тех людей верности. А в глубине души всегда знал, что есть на свете – на том или этом – человек, который остался верен ему до конца и любит его любого, единственный, кто любит. Он верил, что именно эта любовь хранит его от опасности, он словно бы ощущал на себе охраняющую силу этой любви.

Всё – ложь! Никто его не любил и не берёг, он просто выдумал себе это! Он одинок, всегда был одинок и навечно таким останется!

А ты, мама? Каким, ты думала, я могу стать там, где ты меня бросила? Ангелом в белых одеждах?

И я любил тебя! Скрывал это ото всех и от себя самого, но любил. Значит, ты этого не достойна?

Он снова взглянул на женщину, стоявшую перед ним, и вдруг осознал, что не знает её имени. Для него она всегда была просто мамой. А отец никогда не обращался к ней иначе, чем на «ты».

Он горько усмехнулся:

– Как твоё имя? – спросил он.

Она молчала.

Капитан снова застонал и рассмеялся.

– Разве я спрашиваю о многом? Ответь – и уходи.

– Может быть, я смогу вам ответить?

Между матерью и Капитаном встала статная девушка в скафандре СГБ и эмблемой Сопровождения на плече. В её руке был зажат маленький боевой бластер. Держа его у плеча, девушка закрыла мать собой.

Капитан не успел удивиться, откуда она взялась вооружённая на захваченном корабле. Ему бросилось в глаза сходство между матерью и девушкой, и он понял всё остальное. Это была её дочь. Родная дочь, сестра Капитана. Это её увидела мать в служебной двери и вскрикнула, желая удержать там, в укрытии. Естественно, дочь не послушалась. Да и есть ли сила, способная удержать на месте, когда матери грозит опасность?

Капитан сам перегрыз бы горло любому, кто посмел бы её тронуть. Даже теперь.

– Дарголэ'д! – в ужасе вскрикнула мать.

«Вот как, Дарголэд? Значит, всё-таки нелегко было меня забыть, мама?»

Девушка стояла отважная и непоколебимо-твёрдая. Смотрела прямо. Она не боялась его.

Что ж, тем лучше.

– Можешь, – ответил Капитан. И крикнул в сторону: – Майран! Ч-чёрт!.. – Его не было на ограблении, Капитан не взял его. Ладно. – Та'рант!

Тарант не заставил повторять, подбежал.

– Да, Капитан!

– Видишь эту женщину? – Капитан указал на мать.

– Да, Капитан!

– Глаз с неё не спускай. Ясно? – Капитан взглянул Таранту в лицо, давая понять, что за каждый упавший с её головы волос семь раз сдерёт с него кожу. – Ты понял?

Тарант побледнел и ответил едва не по-военному.

– Так точно... Капитан.

Снова взглянув на мать и убедившись, что ему не грозит быть узнанным, Даргол с кривой усмешкой взял Дарголэ'д за плечо.

– Так идём.

Она дёрнулась, желая освободиться, и пошла, не опуская своего бластера, но и не пытаясь пустить его в ход.

С болезненным криком мать бросилась за ними. Тарант схватил её и, рыча, поволок к креслам, кляня всё на свете за приказ, связавший ему руки. Он толкнул её на сиденье возле иллюминатора и покачал бластером.

– Сиди. Хуже бы не было.

Но матери уже не могло быть хуже. Она бросилась на пирата:

– Пусти меня, мерзавец!

Дарголэд напряглась и промычала что-то сквозь стиснутые зубы, но Капитан не обернулся. Он знал, что его приказ не будет нарушен.

Он привёл её в одну из служебных кают и там отпустил. Прикрыл дверь и, обернувшись, увидел нацеленный на него маленький бластер Дарголэд.

– Не приближайся! – с тихой яростью проговорила она. – Я убью тебя.

– Опусти, – сказал Капитан. – Это не поможет, тебе со мной не справиться. – Он покачал на ладони бластер – тот самый, отцовский, которым играл когда-то в детстве. – Я задам тебе несколько вопросов, единственное, что мне от тебя нужно, – это чтобы ты ответила.

Она возмущённо вскинула голову:

– Думаешь, я буду отвечать?

– Думаю – будешь. Меня не интересуют ни СГБ, ни твой экипаж, я достаточно силён, чтобы не беспокоиться об этом. Мне нужно другое. Как имя твоей матери?

Её глаза расширились от удивления.

– Уж не за этим ли ты...

– За этим. Отвечай.

Капитан вдруг подумал, что она может упереться и не ответить. Не пытать же её тогда в самом деле!

Дарголэд пристально посмотрела поверх бластера на Капитана.

– Зачем тебе?

– Я задаю вопросы. Это военная тайна?

– Нет! Но я хочу знать, чем это будет ей грозить.

«Она воспитала себе хорошую дочь!» – с горечью подумал Капитан, но эта мысль принесла ему и некоторую отраду: такая дочь никогда её не оставит.

Дарголэд увидела выражение горечи на его лице и побледнела.

– Зачем она тебе нужна, что вы с ней сделали?! – закричала она. – Ты негодяй, пират! Негодяй! – Она яростно вскинула бластер и выстрелила.

Угадав её намерение, Капитан откачнулся в сторону и бросился на Дарголэд, вышиб бластер у неё из рук, отразил приём самозащиты и повалил на пол, держа за тонкие запястья.

Тёмные, как у матери, волосы закрыли её лицо, движением головы она откинула их и снизу вверх непримиримо взглянула на Капитана. Как мать на отца когда-то. Она была слишком на неё похожа. Капитан отвёл занесённую над ней руку и сквозь зубы выругался.

– Я ведь предупреждал!

А говорить она не будет, и можно завязать её на пять узлов – такие, как она, прямолинейны и не знают компромисса. Капитан поймал себя на том, что в глубине души невольно ждал от неё того, чего так и не дождался от матери – хотя бы одного доброго взгляда. Ну да с чего бы? Она же ничего не знает. А если знала бы? Но Даргол чувствовал, что и тогда ничего бы не изменилось. Ей, эсгебешнице, брат-пират не нужен. Он распрямился, оставив Дарголэд на полу, и медленно перевёл дыхание. Сгоряча он забыл о своей ране, а сейчас она о себе напомнила, чтоб её... Посмотрел на сестру. Из-под скафандра на шее выглядывала тонкая цепочка. Уж не удостоверение ли это? Многие в цивилизации носили свои документы вот так – в виде медальона на шее.

Капитан склонился и сорвал с её шеи медальон.

– Ладно! Имя я узнаю сам. А ты мне скажи только вот что: тридцать лет назад твоя мать побывала у пиратов и воспитывала там ребёнка. Этот ребёнок был ей родным или приёмным?

Потирая шею, на которой остался след от разорванной Капитаном цепочки, Дарголэд взглянула на него по-новому.

– Тот ребёнок жив? – быстро спросила она.

– А как ты думаешь, ребёнок способен выжить один в пиратской группировке?

– Нет!

– Тогда зачем спрашиваешь? Итак, тот ребёнок – девочка, кажется? Она была ей родная?

– Девочка? Это был мальчик, сын главаря. Главарь захватил в плен мою мать, чтобы она, как нянька, занималась воспитанием его сына.

Ну, вот и всё. Что ж, так оно и лучше. По крайней мере, понятно, почему ты меня предала. Ведь, по сути, я был тебе никем, сыном ненавистного человека. Ты пожалела меня, но, значит, не любила... Так, может быть, и лучше, что отец отнял меня у тебя? Куда бы ты меня дела по возвращении в цивилизацию – оставила бы где-нибудь на улице?

Ах, как это было больно!

Волна слепой ярости захлестнула его. Он взглянул на девушку у своих ног. Сестра! Значит, ему отказано даже в этом!

Дарголэд дёрнулась за своим бластером. Капитан ногой отбил его в угол.

– Не двигайся! – хрипло предупредил он. Он оставил Дарголэд на полу, поднял её оружие. Ему нужно было хоть две минуты, чтобы побыть одному, прийти в себя.

Но нельзя было просто выставить Дарголэд из каюты, она сразу станет чьей-нибудь добычей.

Капитан отвернулся к двери, с силой сжимая в ладони непривычно маленький бластер. Слишком много потрясений для одного ограбления! Жаль, что рядом нет Майрана. Хотя, собственно, почему?..

Поняв, что Капитан оставил её в покое, Дарголэд поднялась на ноги. Капитан обернулся. Нет, какие бы чувства ни бушевали в нём, но сорвать свою ярость на ней было нельзя. Пусть жизнь снова, в бессчётный раз, доказала ему, что ни верности, ни справедливости, выдуманной им для себя в детстве, не существует, предавать своих собственных, внутренних законов он не собирался.

Увидев в лице Дарголэд недоумение, Капитан усмехнулся. Она не понимала, что происходит. Тем лучше! Пусть никто не лезет в его душу, нечего вам там делать!

Он отпер дверь.

– Идём.

И вышел первым.

...Кое-как усмирив навязанную ему пленницу, Тарант держал её на прицеле бластера и, кипя от злости, наблюдал за грабившими корабль приятелями. Они сновали туда-сюда, неся на плечах и волоча за собой всевозможные грузы. Капитан щедро расплачивался с теми, кто, выполняя его приказ, терял свою часть добычи, но возместить удовольствие живого ограбления не под силу было даже Капитану. Сам-то Капитан себе в маленьких радостях не отказывает, на то и главарь...

Словно отвечая на его мысли, рядом возник Бен.

– Тарант, в Чёрную Дыру этот шлаковоз! Где Капитан? Знаешь?

– Капитан? – не сдержал Тарант желчности. – Знаю. Где-то в носовых каютах, с девочкой развлекается.

– Да? – в глазах Бена появились удивление и любопытство. – Что-то новенькое. А это кто? – указал он на Тарантову подопечную.

– Это? – усмехнулся Тарант. – Тёща!

– Тарант! – рявкнул подошедший Капитан. – Что, хочешь свидетелем на мою свадьбу? Так свидетелей я убираю! – Капитан почувствовал, что сдерживаемая ярость сейчас обрушится на голову ни в чём, собственно, не повинного Таранта, и обернулся к Бену: – Чего тебе, Бен?

– Дар! – слабо вскрикнула мать, увидев позади Капитана свою дочь.

Дарголэд кинулась к ней, на миг забыв даже о пиратах, но, опомнившись, обернулась, прикрыв мать собой.

– Всё в порядке, мама, – шепнула она. – Я невредима.

– Так что у тебя, Бен? – повторил Капитан.

– Капитан, в каюте командира обнаружен тайник. Мы вскрыли его, там какой-то пакет.

– Какой-то – это какой?

– Непонятно, он в секретной оболочке, если тронуть неосторожно, может самоуничтожиться.

Краем глаза Капитан заметил лицо Дарголэд и по его выражению понял – она, эсгебешница из охраны, ничего не знает об этом пакете. Если так...

– Что ж, возможно, это что-то интересное. Найди Крага, он разбирается в таких оболочках. Без меня не вскрывать, я скоро приду.

– Да, Капитан! – Бен ушёл.

Капитан взглянул на мать, то есть... на женщину, которую он много лет считал своей матерью. Подошёл к ней. Вспомнил, как алчная рука тянулась к её шее. Нет, он так не сможет.

Отстранив пытавшуюся вступиться Дарголэд, он протянул ладонь:

– Документы.

Мать не двинулась.

– Я всё равно возьму их, лучше – отдай сама.

Капитан сказал это почти спокойно. Мать... то есть неего мать, подняла голову и молчала.

– Мне повторить? – спросил Капитан. – Я жду.

– Мама! – вскрикнула Дарголэд.

– Не вмешивайся! – оборвал её Капитан.

– Не смей указывать мне, пират! – отчаянно воскликнула Дарголэд. Даже оставшись без оружия, она, храбрая, осмеливалась перечить Капитану.

– Дарголэд! – едва не взмолилась мать. Она торопливо расстегнула на груди скафандр и достала синий бумажник на застёжке. – Забирайте! – гневно сказала она Капитану. – Вы несёте людям одни несчастья, зачем вы есть на свете!

Капитан мотнул головой, как от хлёсткой пощёчины.

– Это тебе лучше знать... – хрипло проговорил он. И подумал, что сейчас кого-нибудь убьёт.

Он вскинул бластер Дарголэд, который всё ещё держал в руке, и трижды выстрелил вверх.

– Уходим!

Бывшие поблизости пираты уставились на него – корабль не был обобран ещё и наполовину, – но перечить не посмели.

– Живо! – рявкнул на них Капитан. И стоял возле Дарголэд и матери, пока почти все не прошли на свой корабль.

– Этих забрать с собой? – указал на женщин Тарант.

Капитан круто обернулся. Его обычное спокойствие сейчас изменило ему.

– Не лезь не в своё дело!

Таранта словно сдуло ветром. Капитан провёл рукой по лицу. Нет, так нельзя. Надо брать себя в руки.

Наконец на корабль прошли все, не хватало только Бена, Крага и ещё двоих, но Капитан знал, где они. Можно уходить самому.

Он медленно обернулся и в последний раз взглянул на приёмную мать и Дарголэд. Хотелось что-то сказать. Ну да незачем.

Отвернувшись, он пошёл к переходнику. Остановился у люка.

– Бен! – крикнул он. – Забирай пакет с собой, дома разберёмся.

Затем вытряхнул на ладонь заряды из бластера Дарголэд, а сам бластер подбросил и отбил кулаком в угол. У неё не будет неприятностей из-за утери табельного оружия. Заряды он высыпал в переходнике. Мимо прошли Бен и ещё трое. Капитан зашёл на корабль последним и запер за собой люк.

Когда пиратский корабль отошёл от кей-рута на достаточное расстояние, новичок То'рабс припал к орудию.

– Стрелять, Капитан?

Это было слишком даже для выдержки Капитана. Ударом кулака он сшиб То'рабса на пол, а когда тот приподнялся, наступил ему на грудь.

– Разве я должен повторять, что никогда не взрываю ограбленных кораблей? – И убрал ногу: – Встать!

Торабс вскочил.

– Прочь отсюда все! – рявкнул Капитан на людей, толпившихся у аклета. Они редко видели своего главаря таким – и отсек управления очистился быстро. Кроме Капитана, здесь остались только двое, управлявшие кораблём.

Капитан постоял, переводя дух, подвинул кресло у пульта и подсел к информатору. Достал медальон-удостоверение Дарголэд и материнский бумажник. Медальон отложил пока в сторону, а бумажник расстегнул и вытащил всё, что в нём было, – несколько стереографий с незнакомыми лицами, список имён с какими-то цифрами – это не интересовало Капитана. Если бы он взял себе за труд просмотреть бумажник на кей-руте – всё это можно было бы вернуть матери, а теперь ей, пожалуй, придётся похлопотать, чтобы восстановить эти списки.

Капитан нашёл среди бумаг удостоверение.

Айрн Дювуа', председатель Общественного Комитета по защите детства, год рождения 2344 (12 519 год по времяисчислению Галактики)... брак зарегистрирован в 2366 году (12 538 год по вр. Гал.)... Так она замужем? 2366 год, она вышла замуж в том же году, когда вернулась с Терции. Муж – Гийоме' Дювуа', КЭРР. Эсгебешник! И через два года у них родилась дочь – Дарголэд Дювуа.

«Она занималась собственной жизнью, когда же ей было заниматься моей?» – усмехнулся Капитан. Он закрыл удостоверение и сунул в щель информатора медальон Дарголэд.

На экране появилась стереография Дарголэд, её имя, фамилия, дата рождения, имена родителей – всё это Капитан уже знал. Он тронул клавиши на пульте, и на экране появился весь её послужной список: место службы СГБ, Сопровождение, а дальше – благодарности, награды, ранение... Прятаться за чью-то спину она не привыкла, разве что своей закрывать других.

Внимание Капитана отвлекло какое-то движение пилота, Капитан взглянул на него. Нет, тот сидел спокойно, занятый управлением, лишь иногда бросал быстрые взгляды на экран, которому полагалось сейчас быть, в сущности, выключенным. На дубликат информатора. Ладно.

Капитан кивнул и включил блок защиты, краем глаза заметив, как пилот испуганно побледнел.

На подлёте к Терции в отсек управления заглянул Бен.

– Капитан, все собрались. Вы придёте?

Капитан сунул бумажник и медальон в карман, выключил информатор и поднялся.

– Да. Но сначала позови сюда... того же Фирса хотя бы и ещё двоих.

– Да, Капитан!

Бен вышел и через минуту вернулся вместе с воурианцем Фирсом и двоими приятелями Лэкмасом и Рагом. Капитан указал на пилота:

– Бен, взять его! Фирс, займёшь его место!

Если Бен с приятелями и были удивлены, то ничем не выразили этого, они были приучены повиноваться беспрекословно.

– За что?! – вскричал пилот, но его уже вытащили из кресла, разоружили и поставили перед Капитаном. Капитан подошёл.

– Ты интересовался моими делами. Я этого не люблю. Бен! Пока в фолком его, я потом с ним разберусь.

– Да, Капитан!

Бен сделал знак Лэкмасу и Рагу, и они вместе вытащили пилота из отсека управления.

Капитан подождал ещё минуту и тоже вышел. В среднем отсеке, у главного люка, собрались все, кто принимал участие в ограблении.

На Терции негласно было установлено, что на рядовых ограблениях Капитан забирает себе и в пользу группировки топливо, снятые с корабля приборы и то, что сразу велел отложить отдельно во время переноса добычи. Остальное складывалось в общую кучу и делилось между всеми участниками ограбления. Если в ограблении было задействовано несколько кораблей, то добычу делили уже по возвращении домой, на космодроме. Но сегодня ограбление было мелким.

Добычу уже поделили, споров не возникло, и люди справились с этой задачей сами, без участия главаря.

Теперь была очередь Капитана выбрать из всего то, что он пожелал бы, и принять подношения. Это была их дань власти Капитана над ними, его покровительству и защите, его могуществу. Это было привычно Дарголу, но он этого не любил. И невольно начинал презирать тех, кто расшаркивался перед ним, рассыпаясь униженными заверениями в верности. Он чувствовал, что такие предадут первыми.

Когда от Капитана отошли, наконец, последние, он подозвал к себе Бена, указал на кучу награбленного в углу, отложенную им для штурмана:

– Это Става'ру. Тарант!

Тот подошёл.

Капитан зачерпнул из шлема рядом с собой горсть украшений:

– Это тебе компенсация. – Он сделал отпускающий жест рукой: – Всё.

Пираты подтянулись.

Не заботясь о своей доле добычи, Капитан вернулся в отсек управления. Он знал, что всё до последнего кольца будет в целости доставлено на один из складов.

Теперь у него было около получаса свободного времени – пока корабль приземлится на Терции. А там снова начнутся дела.

– Заходи на посадку, Фирс.

Капитан занял своё кресло и закрыл глаза.

Это ограбление в прошлом, и надо забыть обо всём, что здесь случилось, но разве такое забудешь?

Нет на свете верности, не бывает! Все предают всех – это закон. И будь оно всё проклято!