Собственники

Сорокапятилетний Василий Петрович, начальник отдела технического контроля огромного военного завода, в последний квартальный день принимал продукцию с Государственной комиссией из Москвы. Несмотря на отдельные мелкие недостатки, приемная комиссия из восьми человек полностью утвердила весь продукт в соответствии со списком и приняла весь объем изготовленных изделий. По случаю такого успешного завершения квартального плана дирекция завода накрыла обильный стол, и вся команда неустанно поднимала бокалы за успешную реализацию программы, за труд на благо Родины, за взаимопонимание, за приезд, за отъезд, и так далее, и тому подобное.
Василий Петрович твердо помнил, что ехать ему далеко, и что машина занята, так как будет развозить гостей по гостиницам и в аэропорт, поэтому выпивать нужно так, чтобы добраться до дому на своих ногах. В полночь, пытаясь вставить ключ в скважину своей квартиры, он с восьмого раза сумел открыть родную дверь.
Как только зашебаршила ключная возня около двери, жена Василия Петровича сразу поняла, где «собака порылась», и шепотом раздраженно спросила свою мать, то есть тёщу Василия Петровича: «Что делать? Кто виноват? И как отомстить мужу за пьянки и гулянки?!?!?» Теща Василия Петровича велела его жене, а своей дочке, спрятаться в темной комнате-гардеробной и не выходить, пока не позовут, а сама прилегла на диванчик, предварительно выключив свет. Василий, сметая с вешалки верхнюю одежду, ввалился в крошечную, полтора на полтора метра, прихожую и с порога крикнул: «Женечка, я уже дома!», – с трудом выговаривая русские слова. Когда его красная рожа показалась в дверях комнаты, тёща посмотрела на него с глубоким чувством пренебрежения, осуждения, отвращения и промолчала.
– Где Женя? – сурово спросил Вася.
– Пошла куда-то, – коротко, но четко произнесла тёща.
– Куда это она могла пойти в двенадцать ночи? – удивленно зашипел Вася. – Где это она может шляться по ночам?
– Там же, где и ты, – ответила бабуленция.
Василий, не разуваясь, пробежал по комнатам, сметая все на своем пути, включая свет, заглянул к спящим детям, на кухню, в ванную комнату и в туалет, но нигде не обнаружил жены. В спальне, недолго думая, он заглянул под кровать, ноги подкосились и, растянувшись на коврике, он чертыхнулся и оказался на четвереньки. Силы покинули его, принять позу Homo ereсtusa он не смог.
– Значит, мужа дома нет, а жена на бл…дки пошла... Понятненько... Вот как Вы, мама, воспитали вашу дочь!.. Пусть только придет, я ей покажу, где раки…
Добравшись на четвереньках до маленькой прихожей, он беспрестанно приговаривал, что пусть только придет жена, он ей покажет…
– Что ты там ей можешь показать? Разве можно так водку жрать? Поберег бы свое здоровье!
– Я не водку, как Вы выражаетесь, жрал, а виски! И не Ваше дело, что и где мне, как Вы выражаетесь, жрать…
Он попытался установить стул в прихожей у входной двери, чтобы сесть и ждать жену, но нечаянно оборвал вешалку с одеждой, а стул никак не мог встать, где нужно. Заперев входную дверь на ключ, он собрал все домашние ключи от двери и спрятал себе в карман, с трудом затолкнув связку. Тогда он рухнул на ворох одежды, прямо у входа, приперев дверь головой, и строго и злобно произнес: «Пусть только придет… Стррррашно, что я с ней сделаю…» Через минуту его тихий храп с присвистом и причмокиванием умиротворенно зазвучал в тишине.
– Женя, выходи, – тихо прошептала старушка.
Покрасневшая, вытирающая слезы от сдерживаемого смеха, Женя вышла из укрытия, сняла с ног мужа ботинки, накрыла пледом и пошла спать. Утром, обнаружив себя в прихожей на полу, Вася с огромными усилиями пытался вспомнить предыдущий день. Мысли, медленно ворочавшиеся в его черепной коробке, вернулись к начальнику отдела технического контроля, и он с удивлением обнаружил исчезнувшую вчера жену на кухне, готовящую завтрак.
– Где ты была?! – рявкнул он охрипшим голосом, слово «где», он произнес хрипло с фальцетным визгом, слово «ты» пропало совсем в недрах воспаленной глотки, а слово  «была» прогремело как артканонада.
Дальнейшее описание обычных житейских дел не представляет интереса. Все закончилось хорошо, и это – самое важное. Мне вспомнился другой случай, который произошел в Амурской области, когда я работал там врачом по распределению после института.
Мы с женой тепло и сердечно дружили с семейством Алибабаевых. В области располагались несколько воинских частей. Майор Алибабаев Александр Иванович служил командиром разведбатальона мотострелкового полка; его дети вместе с моими ходили в один детский сад, а жены работали в финансовом отделе воинской части. Однажды вечером жена, Алибабаева Ольга, пришла к нам домой, а жили мы неподалеку, уже после десяти часов вечера. Такие поздние посиделки были обычным делом. Утолкали детей спать и по гостям…
– Саша сегодня дежурит, – сказала Ольга.
 Мы почаевничали до полуночи при свечах, вспоминая, как здорово мы встречали 1979-й год. Когда Ольга собралась домой, я вызвался её проводить, моя мудрая жена накинула ветровку и тоже решила пройтись с нами.
На улице свежий майский ветер пахнул в лицо весенним дурманом.  Неожиданно затёхал соловей. Его песня так отчаянно зазвенела, что мы пожалели, что просидели в квартире несколько часов, когда могли бы насладиться чудным вечером с соловьиными трелями. Черное небо сверкало огромными звездами. Легкая, нежная, молодая листва распространяла нежный запах зарождающегося лета. Мне захотелось немедленно схватить жену за запястье или лодыжку, или все равно за что и немедленно затащить её в постель для подготовки политинформации, пока дети спят. Я вдыхал полной грудью свежесть вечера и незаметно боролся с желанием обожать мою Лизку.
Зрелище, которое нам представилось в подъезде дома, где жили Алибабаевы, было не для слабонервных. На лестничном пролете на старой телогрейке, растопырив ноги по всей ширине лестницы, чтобы мышь не проскочила, спал в дымину пьяный майор. Придя домой в состоянии крайнего алкогольного опьянения, обнаружив детей спящими, а жену – отсутствующий, он нафантазировал – а обладал он буйной фантазией, – как она в этот момент целуется (и все такое прочее) с другим мужиком, тем более, что весна вносит яркие, динамичные коррективы, как я только что заметил, слушая соловья, в процессы движения жизненных соков. Шерсть его встала дыбом, а телефонов мобильных в то время еще не было. Душа его всколыхнулась, сердце защемило, и он пошел её искать. К нам зайти не решился, так как в окнах было темно. А Ольга и в самом деле была красавицей: каштановые вьющиеся волосы, огромные карие глаза, тонкая талия, несмотря на троих рожденных детишек, да еще и пела отлично и на гитаре играла, как Крамской.
– Как хорошо, что ты пришел не только с моей Ольгой, но и со своей Лизой, а то бы я тебе точно в морду дал, – признавался мне на следующий день майор Алибабаев. – Так захлестнуло сердце, чуть не остановилось…
Что бы о цивилизованных отношениях людей ни писали писатели, психологи и прочие ученые современности, биологи точнее всех описывают собственнические отношения животных. Это – МОЁ, и если ты приблизишься к МОЕМУ – укокошу…