Предсказание ангелов

Я проснулось в это воскресное утро очень рано. Наверное, оттого, что через жалюзи прокрались солнечные лучики и нежно и тепло прильнули к моей щеке. Или оттого, что я увидела сон, в котором была ещё молода и, энергия и радость били ключом через край. И в этом сне на заднем плане присутствовала женщина, которая была в нашем коллективе оригинальной рассказчицей. Звали её Маша Кузнецова. И я, нежась в лучиках солнца с закрытыми глазами, перебирала в памяти те далёкие дни, когда наша Мария очаровывала нас своими рассказами. Внезапно будто вспышка пришло озарение. Мне вспомнился вдруг очень драматичный рассказ. Или, скорее мистический. От этого воспоминания забегали мурашки по коже. Даже тёплые лучи солнца перестали меня греть. Я по деталям принялась восстанавливать повествование Марии. Вот оно:

Когда я была ещё четырнадцатилетней девчонкой, я подслушала разговор, который происходил на нашей кухне. К нам в гости приехала тётя из деревни, и они с мамой часто чаёвничали вдвоём после обеда и, конечно же, вели бесконечные разговоры. Нам детворе были неинтересны их беседы. Мы, попив чаю с вареньем и блинами, убегали на улицу. Там мы вволю играли в прятки или убегали на речку. В этот раз я вернулась в дом за книжкой сказок. Хотела почитать на досуге. Но, услышав разговор взрослых, притаилась в коридоре за шторой и замерла. И вовремя, тётя как раз начинала своё повествование.
      Ну, так вот! Не могла наша Аксинья дома разродиться. Промучилась она всю ночь и толку, никакого. Пришлось председателю выделить её мужу своего гнедого с бричкой на рессорах, что бы не так трясло, положили в неё большую охапку сена, накрыли одеялом и на эту постель положили нашу роженицу. На Аксинью было жалко смотреть. Лицо бескровное, под глазами тёмные круги губы искусаны, и она беспрерывно громко стонала.
   В районной больнице она рожала пятеро суток. Муки приняла несусветные, сама чуть не умерла. Между схватками забывалась болезненным сном и, всё одно и то же ей привиделось, то ли сон, то ли явь. Будто в мареве туманном стоят три ясных ангела и от них шел свет. Они говорили меж собой тихими голосами. Такие голоса Аксинья никогда и не слыхивала: будто нежный колокольчик позванивает. Прошло очень много лет, а Аксинья их помнит, и вряд ли сможет забыть то, что они промеж собой говорили.
Они печально рассуждали, стоит ли этому ребёнку родиться, ведь через него будет очень много бед. Он будущий убийца. И ангелы показывали ей людей, убитых ещё не рождённым ею сыном, и называли ей их имена. Потом Аксинья будто бы увидела фильм, кадр за кадром: вот её сын в кроватке стоит, пузыри пускает. Вот он идёт, делает первые шаги, затем школа и он за партой, вот он уже пьяный, вот кровь на нём. И всё мелькает так быстро, как и бывает во снах. А вот уже стреляют в него по приговору. После этих видений лица Ангелов стали надвигаться на Аксинью всё ближе и ближе и медленно склонились над ней. Нежный, но печальный голос спрашивает её:
– Нужен ли тебе такой сын?
И она в своём бреду закричала: – Сынок, ты мне нужен, нужен!
Очнулась она уже в палате после родов. Вечером пожилая санитарка, протирая ей лицо, шею и руки влажной салфеткой, вздыхая, говорила:
   – Бедная ты моя, пять суток маялась. Не иначе как великого разбойника родила людям на горе. И добавила задумчиво:
   – Моя бабушка знала, как заговаривают от душегубства. Чтоб людей не смог он убивать. Да вот беда, померла она.
За столом стало тихо, и тут я услышала всхлипы. Я осторожно отодвинула штору и одним глазком посмотрела в образовавшийся просвет. Это плакала моя мама. Тётя гладила её руку и приговаривала:
   – Не плачь, слезами горю не поможешь.
Мама, всхлипывая, произнесла:
   – И что же, сбылось пророчество ангелов?
   – А то, как же! – ответила ей тётя.   
   – Прошло много лет, прежде чем сына Аксиньи, Андрея приговорили к расстрелу за множество убийств.
   Мама заплакала навзрыд, уткнувшись лицом в свой передник. А я тихо покинула своё место, пока меня не обнаружили взрослые. Выйдя на улицу, я села на скамейку перед домом и мне стало очень неуютно от услышанного. И жаль эту незнакомую Аксинью.