Беседа

Как трудно найти собеседника. Не на поверхности, среди обычных ситуаций. На поверхности у людей много общего. Есть собеседники у жонглеров, антрепренёров, шахматистов и моделистов, хакеров и верующих, у мужей и жен, у политиков. На поверхности целые толпы преследуют одни и те же цели. На глубине общих целей нет. Глубина у каждого своя. Глубина не нуждается в собеседнике. Это я нуждаюсь в глубине. Глубина и есть собеседник. Но ее речь загадочна и не доступна моему пониманию. Я спрашиваю о конкретном и существующем, а она отвечает абстрактно и цельно. Обобщенно настолько, что ум теряется в этой беспредельности. Мне надо расшириться, потерять себя, чтобы понять глубину. Но я боюсь, что потеряв себя ничего не найду. Совсем ничего.

  Многим знакомы новостройки в городах. Эти новые районы, с кое-где оставленными кучами строительного мусора, с новыми асфальтовыми дорожками вокруг наполовину заселенных домов. Районы, которые сами еще недавно были лесом, резко обрываются и продолжаются этим лесом.
  Вот на такой границей новостройки и еще густого, неисхоженного леса я и нашел малозаметное начало тропинки. Она вела меня между мокрыми деревьями. Капли, падая с листьев, хлопали — именно хлопали, это наиболее точно — по слежавшемуся слою из прошлогодних листьев. Сосны с кривыми стволами и с рыжими проплешинами в зеленой хвое, чередовались осинами и березами, тонкими и не высокими. Это почти единственный звук - падающих на подушку листьев и хвои капель — аранжировал мои шаги, тоже тихие, приглушенные песком тропинки. Я думал о ночном сне. Сне, навеянном рассказом, навеянном автору сном. Да мало ли о чем я думал? О звездах и женщинах, друзьях и книгах... Все это - бесконечное сопровождение к делам и безделью человеческому, как звук капель в весеннем лесу под дождем.
  Уже было тепло и влажно: следствие теплой и короткой зимы. Я шел, совершенно не зная куда ведет меня эта петляющая тропа, лишь минуту назад пересеченная просекой высоковольтной линии. По сторонам тропы начались бугриться песчаные холмы, пока не высокие и редкие. Небо хмурилось низкими тучами... Банальное выражение, изъезженное многими авторами в тысяче произведений. Но как еще сказать о низком небе и редких, по отношению к неспешному шагу одинокого человека, песчаных холмах, посыпанных, как крендель маком, рыжими иголками сосен?
  Вверх, вниз, плавно и неспешно, соразмерно моим думам вздымалась и опадала лесная тропа. Теперь она была прямой и светлой. Деревья отступили метров на десять и не стесняли своими стволами моих переживаний. Еще пару вздохов песка и левее я увидел холм выше других, с крепкими соснами подружками на плавной вершине. Что-то скрывалось за этим холмом. Я сразу это почувствовал, что-то в корне отличающееся от всего пейзажа, виденного прежде. Что-то иной природы, иного строя. Я не ускорил шаг, не перевел дыхание, не вздрогнул. Я изменил намерение.
  Еще пару минут прогулки и я поднялся на вершину этого холма. Дотронулся до одной из сосен с гладкой коричневой корой и зеленоватыми прожилками под старыми чешуйками и раскидистой густой кроной причудливо изломанных ветвей. Почему-то у сосен на холмах всегда причудливо изломанные ветви. Причудливо... Изломанны...
  За этой группой сосен, холм резко осыпался песчаным обрывом к большому озеру в центре которого, до сих пор был участок не оттаявшей воды. В середине покоилась большая льдина с округлыми краями, теряющимися в темной воде. На другой стороне озера лес был подернут влажной пеленой тумана.
  Капли все так же срывались с мокрой хвои и теперь беззвучно падали на песок. Я стоял и слушал тишину. Слушал отсутствие звуков. Слушал отсутствие... Звуков... Слушал... Звуков... Отсутствие... Отсутствие меня... Отсутствие слушания... Меня... Звуков... Слушал...
Взрыв тишины. Молчание звуков. Я. Слушал.
  Мышление это отражение действительности или ее строитель? Тишина — это отсутствие звуков или звук Всего? Ночью я был с тобой, мой Друг. Проснувшись, я тебя потерял. Я себя потерял или проснулся? Я проснулся? Задавал бы я этот вопрос, если бы это было так?