Черный ангел

Он вошел в офис, как Странник в таверну «Гарцующий пони». Черные длинные волосы лежали на плечах капюшоном, бледность лица намекала на годы заточения в подземелье. А худоба —  на меркантильных стражей, недодающих положенный паёк.

—  Триста тысяч. И утром всё заработает.
—  Триста?! – Гендир прижал руку ко лбу и застыл в позе отчаянья. – А если утром не заработает?
—  Заработает.
—  Нет, ну а если?
—  Если вам не подходит, я могу уйти, —  он сдержал зевок. Чувствовалось, что ему действительно всё равно, уйти или остаться.

Стайка штатных компьютерщиков, безнадежно терзавших клавиатуру, испуганно встрепенулась. Три дня они теряли одну позицию за другой в неравной схватке с неизвестным вирусом. Последние шесть часов в мониторах стояла ночь, черная, как их перспективы на премию.
 
Один из бойцов армии IT выбрался из-за баррикады тесно сдвинутых стульев и двинулся к директору. Лицо его под трехдневной щетиной имело цвет свежевыловленного утопленника. Черные тени вокруг глаз подчеркивали их безумное выражение.
 
—  Пал Семеныч, этот вирус, он ничем не лечится. Мы костьми ложимся, а толку ноль. Пусть попробует. Вдруг он гений.
—  Сколько поставок сорвалось?  —  директор обернулся к секретарше с фарфоровым удивленным личиком и надутыми губками.
Та забегала пальцами по бумагам, будто играя этюды Черни.
Пал Семеныч, не дождавшись ответа, отчаянно махнул рукой.
—  Делай! Посмотрим, какой ты гений.
 
На офис опустилась ночь. Как колдовал гений под ее покровом, какие магические заклинания набивали его не знающие усталости пальцы, видели только ивы за окном да уборщица Зульфия. Мог бы видеть и охранник по прозвищу Спальник, если бы Морфей, по обыкновению, не выставил между Спальником и мониторами преграду из его же собственных век.

К утру с вирусом было кончено. Вся грязь и скверна, все мусорные файлы исчезли с первыми лучами солнца. Восстали из пепла сайт и база данных. И даже черная бухгалтерия была почищена и надежно спрятана от чужих глаз.
Наступил час расплаты. Но расплаты не последовало.

—  Ну нет у меня сейчас столько нала. Вообще ничего нет. Сам пойми, три дня работа стояла.
—  У нас договор.
—  Так я не отказываюсь. Что у нас сегодня? Вот давай, во вторник мне набери.
—  Не рискуйте. Не надо, —  спокойно и устало сказал он, не глядя на Пал Семеныча, и вышел.

—  Юриста ко мне, —  скомандовал директор секретарше.

В кабинет влетела яркая полная дама в крупных алых бусах и таких же очках.

—  Где ты ходишь?
—  Я как прилив – ухожу, прихожу. Так же сильна, так же неотвратима!
—  Короче, не хочу я ему платить. Сильно жирно триста кусков за одну ночь.
—  Ты с ума сошел! Безумие! Говорю тебе, это добром не кончится!
—  Ну ты же юрист. Договора нет. Я даже имени его не знаю.
—  Зато он твое знает! Помнишь, я тебя умоляла с главбухом не ссориться и всё ему заплатить? Ты меня послушал? Нееет. А как налоговая к нам красиво вплыла со всеми цифрами, помнишь? Как без штанов тебя оставила, а?
—  Ну что ты сейчас?
—  Сейчас или никогда!
—  Да помню, помню.
—  Так вот, компьютерщик ещё страшней главбуха.
—  Что ты меня лечишь! Или ты что-то знаешь? Кто за ним стоит?
—  Он сам за собой стоит. Всю подноготную узнает и в интернет сольет. Сдернет покров с твоих грехов, бриллиантовый мой.
—  Ладно тебе жути нагонять. Не будет ничего.
—  Почему никто меня не слушает?!

Он позвонил во вторник. Потом ещё раз. И больше звонков не было. Пал Семеныч выдохнул и забыл.

Через месяц его мир рухнул, как рушится здание в центре города, взорванное опытным подрывником. Волной от взрыва смело сотрудников, пылью залепило глаза деловым партнерам. Пал Семеныч был погребен под валом компромата, который лился в сеть, ложился на казенные столы в казенных домах, приходил к его дражайшей половине фотографиями супруга в потешных позах.

И когда плотный черный пакет лег на стол в шикарном ресторане, где его распечатали серьезные люди, тьма сомкнулась над Пал Семенычем и поглотила его.