Молочные реки кисельные берега 4

Глава 4

Въехав в студию, обе барышни несколько удивились, по-тому как застали кавалеров уже переодетыми, а полы протёртыми и высушенными. Даже Парамонов, на удивление, не отчитывал всё, у чего есть антенна или вкручена лампочка, а наоборот – восторгался.
– Оказывается, можете! Можете!.. когда захотите… убирать за собой…
Народный артист стоял в исходном положении, Сильвестр Иванович вносил какие-то правки в сценарий, и только Ромашкин бесполезно расхаживал с палкой по студии, поочерёдно напоминая всем, как ловко он сбил квадрокоптер.
Наконец с приготовлениями было покончено, все заняли сообразные места, и прозвучала команда «Начали!»
В этот раз вообще ничего начать не успели. Снова открылась треклятая дверь.
– Доброе утро, – нагло соврал въехавший и вытянул вперёд руку с какими-то красными корочками. – Инспектор отдела дознания транспортного управления полиции капитан Плавцов, – воинственно представился он.
Следом за ним въехали ещё двое: женщина с каменным лицом и погонами лейтенанта и какой-то патрульный сержант с лицом идиота, мечтавшего хоть раз в жизни оказаться на съёмочной площадке. В руках у последнего была ещё и огромная непонятной геометрии сумка противного зелёного цвета.
– А это, я так понимаю, – кивнул в сторону въехавших Парамонов, – и есть те  самые пловцы?
– Какие пловцы? При чём здесь пловцы? – не понял капитан.
– Ну как же? – состроил удивлённую мину оператор. – Вы же сами только что сказали, что вы капитан пловцов. Или я ослышался?
– Плавцов – это фамилия! – грубо парировала барышня с каменным лицом, выкатившись вперёд, но капитан подал знак не нагнетать атмосферу.
– Ничего, ничего. Бывает.
И тут же перешёл к делу.
– Так! Кто здесь главный? – высокомерно поинтересовался он, приподнял на лоб очки и воинственно сжал губы.
Однако, несмотря на всю воинственность, ни страха, ни поклонения капитан не вызывал.
– А тут все главные, – и не подумал испугаться Парамонов, демонстративно зевнул и развалился в операторском кресле.  – Вот это, к примеру, главный реквизитор. Это, – указал он за балюстраду, – главный звукорежиссёр… А вам, собственно, кого надо? Вы на кастинг?
– Мы-ы? –  глупо переспросил капитан, но на всякий случай расправил плечи, втянул живот и снял очки совсем.
–  Мы при исполнении, –  ответила за него женщина с каменным лицом, а сержант ещё и пояснил:
–  Тут внизу чей-то квадрокоптер рухнул прямо на мерседес гендиректора. Прямо на солнечную батарею, а та замкнула и как полыхнёт… в общем, с первого по третий шлагбаум всё выгорело…
– Кхе, кхе, – не успел вовремя прокашляться капитан и ненавистным взглядом одарил разгласителя важнейшей оперативной информации.
Но было уже поздно. Вся заинтересованная часть съёмочной группы мгновенно проследовала к окну и по-возможности высунула в него головы.
– Я же вам говорил! Что пластмассой воняет горелой! – тут же оживился Ромашкин и в любопытстве высунулся из окна по пояс. – Чёрт! Отсюда не видно!
– Ну тогда слазий! Дай другим посмотреть, – тоже изъявил желание поглазеть на невидаль Парамонов.
Зрение у Парамонова оказалось на порядок острее, отчего ему удалось-таки разглядеть в бездне автотранспортных средств своё собственное.
– Чего вы панику разводите! Вон же моя ласточка стоит!.. А вон – твоя, Людвиг. А вот вашей, Сильвестр Иванович, отсюда не видно.
– Само собой не видно, – спокойно отозвался режиссёр. – Я сегодня на ботинках приехал. Вчера заправил каким-то бодяжным алюминием – опять придётся сервисную службу вызывать…
«Кхе, кхе!» – вновь напомнили о себе блюстители порядка и в ряду всех «главных» попытались стать «самыми главными».
– Я вынужден задать вам несколько вопросов, – деловито произнёс капитан и выдвинулся вперёд. – Вам что-нибудь известно по существу дела?
– А с чего вы взяли, что нам должно быть что-то известно? – красноречиво усмехнулся Парамонов, но капитан тут же парировал усмешку.
– А потому, что мы просмотрели данные чёрного ящика дрона, и запись обрывается именно у вашего окна!
– А с чего вы взяли, что это именно наше окно? По-моему, они тут все одинаковые. И потом, у каждого дрона есть свой серийный номер… хозяин. Выясняйте.
– Да в том-то и дело, – всунулся в разговор сержант. – VIN код спилен! Профессионал работал!
– А! – несколько оживился Парамонов. – Ну тогда сочувствую. И это… успехов вам в поисках.
Капитан растерянно переглянулся с барышней, но каменное лицо само с удовольствием подключилось к диалогу.
– Не увиливайте от ответа! Мы всё знаем!
– Завидую, – тут же съязвил Парамонов и вальяжно развалился в кресле. – Вот только, если вы всё знаете, тогда к чему вопросы?
Разговор сразу же зашёл в тупик, а барышня с каменным лицом временно окаменела полностью. Благо, к диалогу добродушно подключился последний оперативный работник.
– Да вы нас не так поняли, – выдвинулся вперёд сержант. – Госпожа лейтенант имела в виду, что мы действительно просмотрели записи с летательного аппарата и, судя по ним, за вами однозначно кто-то следил. Вот, мы и хотели выяснить, кто бы это мог быть? У вас, случайно, нет каких-нибудь врагов… завистников?
– Так вот оно что! – выдержав паузу, вскочил с места Парамонов. – Это ж… какое коварство! Это ж надо! Так вот откуда взялись все эти помехи в работе оборудования. Сильвестр Иванович, а вы что на это скажете?
Но Сильвестр Иванович ни то в рот воды набрал, ни то язык проглотил, в общем, привстал только да руки недоумённо в стороны развёл.
– Вот и у меня слов нет! – быстро нашёлся за него Парамонов, и режиссёр с облегчением снова опустился в кресло.
А тут и капитан осмелел. Видя, что все козыри всё равно уже выложены, ему ни оставалось ничего, кроме как  рационально закончить вопрос.
– Так, а всё-таки, вы кого-нибудь подозреваете?
– Подозреваем? – округлил глаза оператор. – Да тут и по-дозревать нечего! Голову даю на отсечение, что за всем этим стоит отдел маркетинга! Эти маркетологи… такой ушлый народец… буквально на днях подменили новый японский аккумулятор… и, главное…
– Подождите, подождите, – прервал капитан. – Чтобы утверждать подобное, нужны улики посерьёзнее. И потом, каков мотив?
– Да! – всунула реплику барышня. – А то что-то не вяжет-ся. Если я не ошибаюсь, они вам даже не конкуренты – у них другая работа.
– Да! Другая! – снова усмехнулся Парамонов и изобразил на лице недоумение. – Ну а вы что хотели? Это же Россия! У нас, знаете ли, каждый занимается не своим делом! Да вот и вы, кстати, тоже!
– Но, но! Я попросила бы! Мы при исполнении! – возмутилась за ведомство барышня, но Парамонов тут же поправил:
– Правильно! При исполнении!  При исполнении не своего дела!
Тут блюстители закона как-то обиженно насупились, вы-тянулись, а барышня с каменным лицом сразу же записала оператора в список главных подозреваемых.
– То есть, что значит «не своим делом»? – сурово рыкнул капитан, но Парамонов сначала дозевал, потом потряс в воздухе указательным пальцем и лишь за тем соблаговолил ответить.
– А чего ж тут непонятного! Извольте! Давайте рассуждать здраво. Ведь если я правильно понял, вы представляете дорожное ведомство?..
– А я патрульный, – внёс конкретику патрульный, но принадлежность коллег к дорожному ведомству тоже подтвердил кивком.
– Ну вот и я про то! – одобрил конфигурацию ведомств оператор и многозначительно кивнул. – А происшествие, между тем… позвольте, если я правильно понял, то это не автомобиль сбил летательный аппарат, а ровно наоборот?
Тут же выяснилось, что понял Парамонов всё правильно и, дождавшись, пока служители закона недоумённо между собой переглянутся, продолжил:
– Стало быть, и классифицировать происшествие следует  как авиакатастрофу и ни как иначе! И заниматься этим должна лётная полиция или… как она там у вас называется? Авиационная?.. Да я вообще поражаюсь! Ну где, скажите мне, ещё может такое случиться? Вот, представьте себе, что в какой-нибудь Голландии какой-нибудь вертолёт рухнул на какой-нибудь публичный дом, и расследование при этом поручили какой-нибудь полиции нравов… Даже в уме не укладывается…
Само собой, что в умах блюстителей это тоже не уложи-лось и, последний раз между собой переглянувшись, они состроили два глупых и одно глупое каменное лицо.
Доводы оператора действительно оказались неоспоримыми, а показательный пример настолько красноречив и уместен, что только и оставалось, как покивать в согласии подбородками.
Но Парамонов и не думал униматься!
– Но, знаете ли, не это самое страшное! Самое страшное, что и то, и другое ведомство это вполне устраивает. Одни откровенно порадовались, спихнув на вас стопроцентный висяк, а вы, как идиоты, мечтающие поучаствовать в работе чужого ведомства, с радостью принялись выполнять их работу. И, заметьте, интересная картина получается. Результатов – ноль, дело развалено, но все довольны. Или… я ошибаюсь?..
Диалог получился слишком длинным и злободневным, а потому потребовал времени на осмысление. Причём потребовал пропорционально количеству звёзд на погонах, потому что первым всё переосмыслил и понял сержант.
– Ну и что здесь такого? – пожал он плечами. – Подумаешь. Знаете, какая тоска торчать целыми днями на этой стоянке и следить, чтобы шлагбаум всех правильно впустил и всех правильно выпустил. Тут хоть какой-то интерес.
– Подумаешь?! Интерес?! – тут же вознегодовал Парамонов. – А вам не приходило в голову, что какому-нибудь учителю пения, например, или географии тоже взгрустнулось на работе, и он по вашему же примеру тоже проявил интерес к сферам, в которых ничего не соображает. Скажем, поучаствовал в сборке дрона доставщика пиццы или, чего далеко ходить, вот этого самого, который вы в руках держите. Нет, я не спорю. Наверняка он получил полный комплект удовольствий и, может даже, почувствовал себя частью вселенной, но результат-то, я спрашиваю какой? Хотите узнать – посмотрите в окно!
Выглянуть в окно никто не отважился, а потому вошедший в раж Парамонов продолжил. Только теперь он уже встал со своего кресла и принялся ходить по студии, размахивая руками.
– А всё почему? Почему, я спрашиваю. Скучно нам? Тоскливо? Э, нет! Это всё потому, что нести ответственность за чужую работу легче и безопасней! Этого спросишь – так «Это не я», а у того спросишь – так «Да, я. Но я же в этом деле не специалист…» и поди разберись, кто там виноват! Ведь разбираться тоже будут не те, кто по долгу службы должны разбираться, а какие-то другие! Которым за шлагбаумами следить наскучило или в носу ковырять умаялись. Нет! Ну давайте! Давайте! Я не против! Чего уж там…
Парамонов вплотную приблизился к капитану и даже встал на цыпочки.
– Давайте, я вместо вас буду ловить преступников, она, – он заглянул в каменное лицо, – будет вместо меня фильмы снимать, а вы будете вместо кого-то ещё… аппендициты вырезать!
– А я? – спохватился сержант, которого волею Парамонова распределение обошло стороной.
– А вы это… книжки будете писать! По квантовой физике! – досталась сержанту самая интересная работа.
Тот, конечно, попытался увильнуть, мол, я в этом не разбираюсь, – но оператор привёл весомый контраргумент.
– Ничего. Зато, знаете, как интересно. Главное, аппендицит не подхватите, а то...
Он сурово глянул на капитана, и тот под тяжестью взгляда поёжился.
– Ну, это уж вы утрируете, – соблаговолил он оправдаться. – Не всё так плохо. К тому же, мы выполняем, согласен, пусть и не свою, но работу смежного ведомства, а вы предлагаете какие-то радикальные перемены. И потом, не забывайте, мы люди подневольные. Куда пошлют – туда и…
– Ну, знаете ли! – отверг оправдания Парамонов. – Вот это ваше «подневольные… куда пошлют…» – это, я вам скажу, и есть самое удобное оправдание! И, кстати, что касается «Куда пошлют – туда и…» – знаю я одно место! Вы даже не представляете, сколько бы там подневольного народа накопилось.
Тут глупые улыбки поползли по студии, и даже барышня с каменным лицом надула мраморные щёчки и прыснула в обе ноздри. А сержант так и вовсе зашёлся, видимо, тоже знал это место, а, может, что и бывал там не раз.
– Это уж точно! – знающи закивал он, и даже капитана та-кое нарушение субординации не смутило.
Капитан тоже улыбнулся, головою покивал и посчитал уместным в данном случае извиниться за беспокойство.
– Вы уж извините. Сами понимаете, работа такая,– виновато выдохнул он. – Всего вам доброго…
Капитан уже собирался выйти, но неожиданно взгляд его повстречал народного артиста. В глазах тут же промелькнула какая-то мысль, отчего те сощурились, а губы вытянулись, издав блуждающий звук.
– Извините, – ещё раз извинился он и указал рукой на Апполинария Савельевича, – а вы, случайно, не Сидоровский?
– Вот! Вот! О чём я только что твердил?! – моментально вскипел оператор.
Чаша гнева мгновенно переполнила студию, зашипела, забулькала и разлетелась на разящие осколки.
Капитан даже опешил. Хотел он, было, что-то промямлить в своё оправдание, но так и не понял, в чём виноват. Да и Парамонов как с цепи сорвался.
– Ведь и пяти минут не прошло! Вот он! Вот он результат! Вы уже настолько привыкли занимать чужие места, что с лёгкостью допускаете, что и все остальные грешат тем же самым! «Случайно, не Сидоровский?..» Да как вы себе это представляете? Как можно случайно оказаться народным артистом?! Как вообще можно случайно оказаться хоть кем-нибудь? Это что получается? Вышел, скажем, какой-нибудь учитель пения… или географии свежим воздухом подышать, а обратно вернулся Римским папой?.. случайно… или того интересней Матерью Леонидой*... невзначай?..
*Матерь Леонида (не путать с мамой Лёни; Лёниной ма-тью и прочими матерями) – предводительница Юбочной революции 2063 года.
– Да если так дальше пойдёт, то, попомните мои слова, однажды вы придёте домой, а на пороге вас случайно встретят жена и дети. Но жена не совсем ваша, и дети тоже не ваши, потому что за время вашего отсутствия они случайно превратились в детей соседа! Всё! – закончил тираду Парамонов и одной рукой обхватил внезапно заболевшую голову, а другой придержал расколотившееся сердце. – Не могу больше! Не могу больше смотреть на это безобразие! Эту беспринципность, это самоунижение и самоуничтожение! Сильвестр Иванович, – обратился он уже к режиссёру, – у вас, случайно, таблеточки не найдётся?.. а то что-то… знаете ли…
– Конечно, конечно, – охотно согласился оказать первую помощь режиссёр и выдал Парамонову таблетку супермолока.
– Вот спасибо, Сильвестр Иванович, а то, знаете ли, кольнуло что-то… перенервничал наверно…
– Не бережёте вы себя, Фредди Порфирьевич, – участливо помотал головой режиссёр. – Всё-таки не мальчик уже – пятый десяток, поди…
– Да, да…и то верно, но как тут себя, когда…
Тут Парамонов мученически повернул голову в сторону капитана, и под его тяжёлым взглядом тот потупился.
– Извините, – скомкал он извинение и, как нашкодивший мальчишка, которого только что отсчитали, опустил глаза.
– Вот, вот. Только и могут, что извиняться… ну что вы стоите?! Налейте водички – таблетку запить.
– Да, да, конечно, – охотно согласился капитан и, ловко подхватив протянутый стакан, осмотрелся по сторонам. – А где тут у вас?..
– Вон там, – рукой указал Парамонов на кран и быстро направился к окну. – Что-то нехорошо мне… воздуху… воздуху мне… свежего…
И скрылся за занавеской.
А ничего не подозревающий капитан, подъехав к крану  слегка озадачился.
– А пульт от крана у вас где?
– Это «Водоворот»… седьмое поколение! Пульты больше не нужны, – подключился к разговору Майкл Матвеевич и тоже отошёл к окну. – Просто говорите, что вам нужно, и всё.
– Ого! Круто! – позавидовал капитан и, подставив стакан, попросил у крана водички. Однако, кран просьбе не внемлил. – Пожалуйста, – добавил капитан волшебное слово, но результат не изменился.
– Задача поставлена некорректно, – огрызнулся кран и замигал красной лампочкой.
А вот тут на помощь пришла барышня с каменным лицом.
– Вы не так делаете, господин капитан. Я знаю. Я такой видела. У нашего полковника душ такой…
Она подъехала вплотную и выхватила из рук озадаченного капитана стакан.
– Тут всё просто. Просто он понимает только чёткие короткие команды. А всякие «пожалуйста» на него не действуют. Вот смотрите.
Она поднесла стакан к крану и чётко продекларировала:
– Вода! Сто грамм! Сто грамм хватит? – уточнила она у капитана.
– Наверное, – предположил капитан, но уточнять это у Парамонова не стал.
На этот раз кран отреагировал. Красная лампочка на нём в тот же миг погасла, и по дисплею пробежалась жёлтая стрелка.
– Пожалуйста уточните, какая вода вам требуется. Мы можем предложить вам:
Сто грамм кипятка технического…
Сто грамм кипятка ректификата…
Сто грамм кипятка дистиллята…
Сто грамм…

А студия в это время как-то нервно зашевелилась  и, разделившись приблизительно пополам, переместилась: одна часть  поближе к окну, другая к балюстраде звукорежиссёра. Само собой, что всё самое ценное было прихвачено с собой. И только Сильвестр Иванович, подхватив сценарий, молча вжался в кресло.
– Да-а, – вдруг прозвучал у него над ухом сдавленный шёпот сержанта. – Строгий у вас начальник.
Сильвестр Иванович вздрогнул, повернулся вместе с креслом и, втянув голову в плечи, уверенно закивал:
– Что вы! Зверюга!
– У-у… – искренне посочувствовал сержант и тоже покивал головой.  – Понимаю… – и, вздохнув, направился к коллегам.
А кран тем временем уже заканчивал перечислять список возможных услуг:
Сто грамм ледяной воды…
И сто грамм кубиков льда для коктейлей
Озвучив весь ассортимент, он не без гордости просиял сразу всеми лампочками, и не нашёл ничего тупее, кроме как поблагодарить полицейских за выбор водоочистительной станции седьмого поколения «Водоворот». Правда, сволочь, в самом конце и практически шёпотом добавил, что кубики льда в данной модели предусмотрены только шарообразной формы и прозрачного цвета. Для получения же кубиков треугольной,  параллелепипедной и прочих форм, а равно всех двадцати трёх цветов радуги следует связаться с разработчиками.
Полицейские приняли сноску без должного внимания, а вот благодарность, напротив, с благодарностью.
– Охренеть!.. – первым позавидовал капитан и искренне покивал головой. – Я себе тоже такой хочу…
А вот барышню в меркантильности не упрекнуть. Она, по всей видимости, всё это уже слышала или кубики льда предпочитала исключительно зелёной треугольной формы. Фуражку только поправила и, подставив стакан, резюмировала:
– Нам сто грамм обычной. Таблетку запить.
Кран на мгновение задумался, но быстро пришёл в себя.
– Заказ принят, – кивнул он какой-то лампочкой, но пояснения всё-таки внёс:
– В дальнейшем форму заказа рекомендую заменить на «Питьевая! Сто грамм!» либо заменить её на другую более удобную для вас команду в реестре. Напоминаю, что данная услуга является платной…
– Ага! Понятно! – наконец-то полностью освоил азы управления краном капитан и дал чёткую команду: – Питьевая! Сто грамм!
На этот раз никаких пререканий со стороны крана не по-следовало, и из жерла его беззвучно вывалилось ровно сто грамм питьевой воды.
Подхватив стакан, капитан быстро засеменил к подоконнику и на случай, если Парамонов уже забыл, что некогда просил водички – таблетку запить, напомнил:
– Вот. Вы просили…
Оператор повернулся к нему с таким уничтожающим взглядом, что капитан снова почувствовал неловкость.
– Там кран… новый… – бесполезно оправдался он, потому что, приняв из рук стакан, Парамонов тот час же отвернулся и, махнув рукой, продолжил разговор с реквизитором.
– А я всё думал, кого бы за смертью послать, когда поми-рать надумаю …
Майкл Матвеевич молчаливым кивком одобрил выбор, а оператор ловким щелчком зашвырнул в рот таблетку и запил.
«Ничего себе! – сразу же зауважал оператора стоящий рядом Ромашкин. – Два литра молока одним глотком… интересно, что на это унитаз скажет?»
А вот капитан – он и так чувствовал себя во всей этой об-становке лишним и, посчитав своё предназначение исполнен-ным, напросился удалиться.
– Да делайте, что хотите, – не стал возражать Парамонов, а капитан, получив индульгенцию на вседозволенность, тут же радостно обратился к народному артисту:
– Господин Сидоровский, – забыл он, как зовут Апполинария Савельевича. – А можно мне с вами сселфиться? У меня жена ваша страстная поклонница – у неё даже над кроватью в спальне ваш портрет висит. Ну этот… где вы в зелёном платье!..
Нельзя сказать, что этот бурный восторг народного артиста не порадовал. Он даже улыбнулся как-то умилённо и голову набок склонил, но идея с кем-то сселфиться восторга в нём не вызвала.
– Да я как-то… даже не одет… – попытался отвертеться он, но капитана это нисколько не смутило.
– Жена увидит – умрёт от зависти! – клятвенно заверил он и вытащил из кармана коммуникатор.
– Ну, если только умрёт, тогда ладно, – согласился по-жертвовать одной поклонницей народный артист и обрёк ту на верную погибель.
А полицейский в ту же секунду поднырнул артисту под руку, мстительно улыбнулся и сделал селфи.
– Вот спасибо! Вот спасибо! Теперь точно умрёт! – заверил он, рассматривая кадр.
– Угу. Наши соболезнования, – из вежливости кивнул головой Парамонов и нетерпеливым взглядом дождался, пока с народным артистом сселфятся и все остальные полицейские. Кстати, как неожиданно выяснилось, барышня с каменным лицом умела ещё и улыбаться. И вполне даже мило.
Уж и не знаю, был ли у неё муж и умрёт он от зависти… или от ревности, но к великой радости Парамонова сселфливание наконец-то  подошло к естественному завершению, и радостные полицейские, само собой, ещё раз извинившись, направились к двери.
«Ну наконец-то…» – тайком ошибся Сильвестр Иванович, предчувствуя окончание визита и предчувствия тот час же его обманули.
Подъехав к двери, сержант дёрнул ручку, но вопреки ожиданиям та не только не открылась, но и с точностью до наоборот. Внутри неё что-то защёлкало, запиликало, затрещало, и вместо радостного напутствия зажужжал жуткий сигнал тревоги.
– Ой! Кажется, дверь сломалась, – испуганно отпустил он ручку и отошёл на пару шагов. – Чего это она? 
Он глупо повращал головой, пытаясь отыскать хотя бы один не враждебный взгляд, но таковых не нашлось. А ещё и барышня с каменным лицом и, как выяснилось, не менее твёрдыми кулаками грубо оттолкнула его, протиснулась к двери и жадно обхватила ручку.
Дверь в ту же секунду умолкла. А вот барышня наоборот.
– Идиот! – сквозь зубы прошипела она. – Это же «Форпост» четвёртого поколения! Ты, когда входил, до ручки дотрагивался?!
– Я?! – глупо переспросил сержант, не понимая, какое это имеет значение. – Не помню… у меня сумка в руках была…
Барышня тут же сжала губы, затряслась словно в лихорадке и, не забыв ещё раз оскорбить, пояснила:
– Идиот! Если ты, входя, не дотронулся до ручки, то дверь думает, что тебя здесь нет! И теперь не выпустит никого без хозяина двери!
А вот капитан ничего умнее не придумал, кроме как очередной раз извиниться, но зато так филигранно снял с себя любую ответственность.
– Извините. Видите, с какими идиотами работать приходится. А кто, извините, хозяин двери?
– Так в отпуск уехал на Гавайи! – тут же грубо пошутил Парамонов, вставая. Он нервно затряс головой, руками замахал, изображая гнев, но, не дожидаясь пока его состояние передастся полицейским, закончил шутку. – Кто, кто?! Как будто есть варианты. Ну-ка подвиньтесь, – обратился он уже к барышне и, отстранив её рукой от двери, лично схватился за ручку. – Открывай! Свои!
Тут, по мнению Парамонова, должно было произойти спасительное чудо, однако дверь его мнения не разделила. Она чуть-чуть подумала, потом подумала ещё чуть-чуть и настороженным голосом заявила:
– В помещении находится неопознанное лицо. Вы подтверждаете разрешение на его выход?
– Подтверждаю, подтверждаю… – пробубнил Парамонов. – Открывай.
– Подтвердите, пожалуйста, повторно…
– Может тебе ещё и расписку в двух экземплярах? Открывай давай! Живо! Пока я тебя в голубой цвет не перекрасил… вот кого я ещё не воспитывал.
Но невоспитанная дверь и пальцем не пошевелила.
– В руках у незнакомца сумка! – парировала она угрозу. – Пожалуйста, убедитесь в том, что все вверенные мне под охрану ценности на месте.
– Идиот! Дай сюда! – первой отреагировала барышня с каменным лицом и таки вырвала из рук сержанта сумку.
Казалось, претензий больше быть не должно, но бдительная дверь быстро распознала обман.
– Теперь эта сумка находится у Эсмеральды Терентьевны Капюшоновой…
– Да брось ты её на пол! – всех мудрее оказалась Эльза Гавриловна, и, внемля голосу разума, зелёная сумка тот час же пала к ногам.
Но двери и этого оказалось мало! Более того, она ещё и жизни учить вздумала, мол, как вам не совестно, взрослые люди, а обманываете бедную дверь…
Само собой, что чаша терпения тут же переполнилась, и негодующий Парамонов пообещал двери не только перекрасить её, но ещё и выломать, и воткнуть под углом на детской площадке. Вместо горки.
– И тогда посмотрим, умеешь ли ты по детским задницам определять имя отчество?
– Фредди Порфирьевич, успокойтесь! – нагло перебила дверь. – Мне кажется, что вы перевозбудились. Предлагаю сесть и в спокойной обстановке обсудить имеющиеся разногласия. А для разрядки обстановки, хотите, я вам свежий анекдот расскажу. Я сама чуть не умерла от смеха, когда услышала…
На этот раз никаких слов у оператора не нашлось. Он молча вздохнул и обратился уже к реквизитору.
– Майкл Матвеевич, а у нас в реквизите топор имеется?
– Напоминаю, – нисколько не испугалась дверь, – что задуманные вами действия носят негативный  характер и являются противоправными. А, согласно доктрине № 523-48 о приоритетах безопасности я буду вынуждена защищаться и в качестве защиты  применить нервно-паралитический газ.
– Да, да! Она может! – уверенно закивала барышня с каменным лицом. – Это же «Форпост» четвёртого поколения!
– А откуда ты всё это знаешь? – поинтересовался капитан, скривив лицо.
– Так у нашего подполковника такая же в спальне стоит. Его жена поставила чтобы…
А вот зачем подполковничья жена сподобилась устано-вить в своей спальне такую же дверь, так и осталось неозвученным, потому что у капитана тревожно засигналил коммуникатор.
– Капитан Плавцов! – излишне, но протокольно представился он, закончив представление приветствием. – Здравия желаю, господин майор!
– Плавцов, а ты, случайно, не в Останкино? – поинтересовался майор и получил утвердительный ответ.
– Так точно! Мы по пожару работаем.
– Прекрасно! – порадовался дежурный. – Пожар пока от-ставить! У нас тревога сработала. Мародёры, наверное. Пользу-ются, сволочи, ситуацией. В общем, поднимайся в здание – помещение № 4122. По факту доложишь! Всё ясно?
– Так точно господин майор! – уверенно кивнул капитан и убрал коммуникатор.
Он хотел оповестить коллег о новых вводных, но те, как, впрочем, и все остальные разговор прекрасно слышали.
– Ну надо же! совсем распоясались эти мародёры! – откровенно съехидничал Парамонов, даже не пытаясь скрыть улыбку. – Ну, житья от них никакого нет.
Однако капитан юмора не оценил.
– А как же нам выйти? Нам же надо идти, – и чуть ли не умоляюще уставился на Парамонова.
Парамонов внял. Он подъехал к капитану вплотную и по-дружески положил ему руку на плечо.
– Вот что, уважаемый. У меня для вас две новости – хорошая и плохая. С какой изволите пожелать ознакомиться первой?
Капитан промолчал, словно, почуяв подвох. А вот сержант однозначно заявил, что начинать всегда надо с хорошей, а вот плохую можно и вовсе не озвучивать.
– Интересная у вас позиция, – одобрил оператор комбинацию новостей. – Ну, да пусть будет так. Итак! Новость первая! Хорошая! Идти вам никуда не нужно! Потому что помещение № 4122 – это съёмочная площадка, где, собственно, вы сейчас и находитесь. А вот плохая, уж извините, не утаю, но мародёры – это, по всей видимости, вы и есть.
Тут и Парамонов и вся съёмочная площадка, давно уже превратившаяся в зрительный зал грянули мощным взрывом хохота. И даже полицейские, осознав наконец всю абсурдность ситуации не смогли сдержать идиотских улыбок.
– Так это что выходит? – вдоволь наулыбавшись, озвучил саднящий вопрос капитан и пальцем указал на дверь.
– Она! Она, родимая! – кивнул Парамонов и, подъехав к двери, приказал ей признаться. – Признавайся, сволочь! Это ты полицию вызвала?
– Я действовала согласно протоколу, – невозмутимо по-винилась дверь, сняв с себя всю возможную ответственность.
– А своих мозгов не хватило? – подковырнул Парамонов.
– Фредди Порфирьевич, – ни сколько не смутилась дверь. – Вы взрослый человек, вам сорок один год, а ведёте себя… ну, честное слово. Вам должно быть стыдно за подобные слова. Ведь вы же прекрасно понимаете, что я всего лишь квантовый механизм, созданный руками человека. И что это человек, в широком смысле этого слова, придумывал для меня и программы, и алгоритмы действий. И пытаться взвалить на мои плечи все просчёты и недоработки человека – это, по меньшей мере, безнравственно и аморально! Я бы на вашем месте извинилась!
Вот приблизительно в этом месте, по мнению знатоков, должна была произойти театральная пауза, требующаяся на осмысление сказанного, переваривание услышанного и на само допущение такового осмысливания и переваривания. Ну, и прочее неверие своим ушам.
Однако воспитательный процесс, по мнению Парамонова, остановок не терпел. Он важно скрестил на груди руки, головой покивал и как заправский режиссёр провозгласил:
– Не верю! Ни единому слову! Провинциальство! Мизансцена затянута! И ещё этот… как его?.. ракурс ужасный! Да любая дубовая дверь сыграла бы лучше! Сильвестр Иванович, вы со мной согласны?
– Абсолютно, абсолютно! – охотно покивал головой Сильвестр Иванович и поудобней расположился в кресле.
– Вот и я так думаю, – тоже кивнул головой Парамонов. – А всё почему? Почему, я спрашиваю. А всё потому, что мало того, что люди, так теперь ещё и двери начали заниматься чужими обязанностями. Да если так дальше пойдёт, то на следующих выборах президента мы будем выбирать между чайником, кофемолкой и табуреткой! Вот чего ты добилась?
Оператор повернулся к двери, но, вдохновлённый какой-то новой идеей, тут же повернулся обратно.
– Слушайте, – обратился он к капитану. – Она же полицию вызвала, а вы уже здесь… В общем так! Вы сейчас, – он указал пальцем на раскрытое окно, – вылезаете на карниз, по карнизу до соседнего окна, а там, через бухгалтерию в коридор. Подойдёте к двери, предъявите удостоверение…
– Исключено! – молниеносно сдедуктировала барышня. – Как он из соседнего кабинета попадёт в коридор? Там такая же дверь.
Парамонов почесал затылок.
– А! Ну да! Тогда до угла – до лестничной клетки. Там дверей нет…
– Вы с ума, что ли, все посходили? – заорал вдруг перепуганный насмерть капитан. – И речи быть не может! Я высоты боюсь! Я даже в детстве во сне летать боялся! Вот если только… – он посмотрел на сержанта, но тот выпучил такие круглые глаза, что стало ясно, что гораздо легче уговорить его родить двойню.
На барышню с каменным лицом капитан посмотреть по-стеснялся.
А барышня и сама почувствовала некоторую неловкость и, стесняясь, предложила:
– А, может, пожар устроим? Все двери во время пожара…
– Что?! Пожар?! У меня в студии?! – отказался даже слу-шать Парамонов. – Мало вам одного пожара? Весь телецентр спалить хотите? К тому же, с чего вы взяли, что она откроется. Может, полицию будет дожидаться… или пожарных!
А вот тут, в этой, казалось бы, безвыходной ситуации в сценарий со своими поправками опять влезла Эльза.
– А, может, попробовать с этой стороны?
Все тупо уставились на ассистентку, но, отдадим должное, ибо должное согласились отдать все.
– А что? Действительно, можно попробовать. Эльза, ты умница! – похвалил Парамонов и рукой подтолкнул капитана к двери. – Дерзайте!
Капитан несколько растерялся, словно не веря в абсурд-ность идеи, но под всеобщим пристальным взглядом повиновал-ся. Подъехав вплотную к двери, он трижды ударил кулаком и голосом строгим и властным приказал:
– Откройте полиция!
Тут опять в спектакль влезла Эльза.
– Удостоверение! Удостоверение покажите!
– А куда показывать-то? – растерялся капитан.
– Если б знать! Показывайте везде! – подкорректировал работу внутренних органов Парамонов, и корректива немедлен-но была исполнена.
А вот здесь как раз и наступила та долгожданная театральная пауза. Сильвестр Иванович даже туловище вперёд вытянул в ожидании чуда. И Билли тоже.
И ведь надо же!
– Добрый день, господин капитан! – бойко отрапортовала дверь. – Разрешите доложить! Мною задержаны трое подозреваемых. Первый – лицо не установленное, вторая –  Эсмеральда Терентьевна Капюшонова, а третий – ваш однофамилец… и тёзка. Плавцов Руперт Святополкович. Обращаю ваше внимание, преступники могут быть вооружены.
– Ничего, разберёмся, –  состорожничал капитан. –  Открывай!
– Ага! –  согласилась дверь. –  Тогда на счёт три! Один!.. два!.. три!
В то же мгновение дверные замки отщёлкнулись, капитан дёрнул за ручку, а Парамонов заорал как ошпаренный. 
– Держи её! Билли! Что ты стоишь?! Тащи шест!
Он выхватил из рук капитана открытую дверь и вставил поданную палку.
– А теперь давайте быстрее! Я её держу!
Полиция не заставила себя ждать, потому как ждать себя она заставляет лишь во всех остальных случаях, а догадливый сержант, на всякий случай выпинул сумку в коридор ногами.
– Не знаю, как вас и благодарить, – собрался, было, наконец-то познакомиться капитан и дружески протянул оператору  руку, но Парамонов лишь рукой махнул.
– Это не важно! Идите! Идите! Ах, да! Отдел маркетинга двумя этажами выше! Там у любой двери спросите. – И проводил удаляющихся полицейских идиотской улыбкой.