Молочные реки кисельные берега 6

Глава 6
Представление началось, но закончилось как-то слишком быстро, слишком просто и совершенно неинтересно.
Главный омоновец попросту подхватил пресловутый стакан, повертел его в руках, подул и за пару глотков освободил ёмкость. Ещё и наглости хватило сказать кофемашине спасибо. Сильвестра Ивановича аж передёрнуло от созерцания, и он машинально схватился за сердце, а Парамонов в расстройстве чуть не перевернулся опять на живот.
– Ну, бронемашины… бронежилеты… это я ещё понимаю, но бронежелудки!.. – не успел договорить он, почувствовав, как что-то круглое железное с дырочкой упёрлось ему в лоб.
А майор даже повеселел как-то, расправился, раскрепостился, словно кофемашина его обманула и вместо известного напитка подлила ему обыкновенной воды с сахаром.
– Ну что! Продолжим! – с ехидной улыбкой ткнул он пальцем в народного артиста. – Ну-ка проверьте вот этого ряженого!
Двое омоновцев тут же кинулись исполнять приказ, но Апполинарий Савельевич отшатнулся от них, как от чумных и сердито замахал руками.
– Вы что? Издеваетесь? Не позволю!
– А кто тебя спрашивать будет? – только ухмыльнулись омоновцы и, ухватившись за машущие руки, ловко заломили их за спину.
– Оставьте его! Это же народный артист! – попыталась заступиться за него Эльза, но какой же мужик с автоматом послушает женщину.
А вот Сильвестр Иванович лишь вжался в своё кресло по-глубже и, бормоча что-то себе под нос, прикрыл глаза ладонью. Должное отдавать ему не будем, ибо никаких попыток спасти честь и репутацию народного артиста он не предпринял. Впрочем, остальные тоже.
– А вот это уже сопротивление властям при исполнении, – радостно продолжил главный омоновец, озаглавив список преступлений. – Это уже статья.
– Я буду на вас жаловаться! Вы у меня за это заплатите!.. – запричитал Апполинарий Савельевич, корчась от боли, но омоновцы не только отказались платить, но и уложили его ничком возле Парамонова. Чуть шарики не лопнули.
А вот до Эльзы, которую майор приказал отсканировать следующей, очередь не дошла. Помешал незаметно подошедший Лев Константинович. Он курсировал по Останкино в поисках Поплавкова и мимо выломанной двери и толпы каких-то омоновцев пройти не смог.
– А что это у вас здесь происходит? – недоверчиво поинтересовался он и глазами отыскал в толпе Сильвестра Ивановича. –  Ролик снимаете?
Сильвестр Иванович узнал голос. Он моментально убрал руку от глаз, открыл рот, чтобы объясниться, но в результате лишь безмолвно развёл руки в стороны.
– Да здесь и без нас есть кому снимать! Съёмщиков – хоть отбавляй! – раздался откуда-то снизу возмущённый голос Парамонова.
Лев Константинович опустил глаза и увидел мирно почивающего оператора.
– А-а?..– не успел задать вопрос гендиректор.
– Арестован! – тут же ответил на него Парамонов и, зевнув, заверил, что очень счастлив быть арестованным в компании с народным артистом Сидоровским. – Вот! – ткнул он пальцем влево.
Лев Константинович побагровел. Массивная челюсть его в поисках соответствующих ругательств отвисла, глаза заблестели, как у тигра перед броском, и даже руки упёрлись в бока сжатыми до хруста кулаками.
 – Какого хрена!.. – начал он издалека, по слогам и вполне печатно. – Что здесь происходит?!
Однако главного омоновца подобный напор не смутил. Он важно вышагнул навстречу и презрительно скрестил на груди руки.
– Спокойно, гражданин! Разберёмся! Вы кто такой?
– Кто я такой?! Это вы кто такой?! – медленно свирепел гендиректор. – И что вы  себе позволяете?! Да я вас, мать вашу, на пенициллин разложу!..
– Стоп! Достаточно! – прервал разложение майор и вытянул вперёд руку. – Оскорбление… угрозы при  исполнении… в общем, лет на восемь ты уже наговорил. Взять его!
И не успел Лев Константинович глазом моргнуть, как ка-кой-то омоновец с просвечивающей сквозь маску улыбкой выхватил из его рук коммуникатор, нечаянно уронил его на пол и случайно повертелся на нём каблуком. Потом подлетели ещё трое и, схватив гендиректора за руки за ноги, с размаху швырнули в общую кучу.
Пришлось точно на народного артиста. Апполинарий Савельевич под весом гендиректора как-то неестественно крякнул, вдавился в пол, а шарики на его груди, не выдержав нагрузки, один за другим…
Теперь трудно сказать, что и за чем последовало, но про-звучало приблизительно так:
Сначала раздался один шариковый хлопок, потом другой тоже шариковый хлопок, потом пара автоматных очередей и взрыв шумовой гранаты. Далее нецензурный вопль майора, целью которого было установить, какая сволочь стреляла, и напоследок резкое дребезжание громкоговорителя, оповещающего всех, что работает спецназ ФСБ, что следует немедленно побросать оружие и руками потрогать потолок.
Само собой, что всё это сопровождалось праздничной иллюминацией, фейерверками и жуткими ароматическими ингаляциями.
В общем, омоновцы и перекреститься не успели, как какие-то мужики в масках поотбирали у них автоматы, отбили почки, печень и дальнейшее желание работать в ОМОНе.
Секунд через восемь, когда всё было закончено, а все омоновцы повержены, уложены и обтыканы чужими автоматами, в студию зашёл какой-то полковник с рацией и прямо в неё доложил какому-то генералу, что операция прошла успешно, все террористы обезврежены, а заложники освобождены. Упомянул он и о том, что жертв и разрушений удалось избежать, что по некоторому мнению никак не соответствовало действительности, но на радостях все заложники простили ему вольность трактовки.
Жёлтый дым развеялся несколько быстрее зелёного, впрочем, возможно, что он просто мимикрировал. Тем ни менее в помещении несколько посвежело и предметы начали приобретать собственные очертания.
Первой, по мнению Парамонова, очертания приобрела чья-то голова в маске, склонившаяся над ним.
– Живой? – поинтересовалась она хрюкающим голосом и протянула ему руку помощи в угрожающих чёрных перчатках.
 – Да я ещё память о вас переживу! – абсолютно спокойным голосом заверил оператор и приподнялся без посторонней помощи. Но голос всё равно повысил. – Ну что вы стоите, как приклеенный! Помогите Льву Константиновичу и Апполинарию Савельевичу!
 И не дожидаясь, пока помощник разберётся кто из них кто, сам на себя возложил функцию спасателя.
–  Лев Константинович! Лев Константинович, с вами всё в порядке? – первым подвернулся под руку гендиректор. – Давайте руку! Вам ничего не сломали?! Пошевелите пальцами!
Лев Константинович грузно приподнялся, недоумевающе покосился по сторонам и, как и было предложено, пошевелил пальцами.
– Ну слава богу! – облегчённо схватился за грудь Парамонов. – Слух в порядке! Сейчас вам принесут стул…
В это время пара спецназовцев аккуратно приподняла тело народного артиста и попыталась поставить его на колёса. Получилось довольно неустойчиво, ибо ноги не слушались тела, а ботинки не слушались ног.
– Апполинарий Савельевич, ну как же так… – тут же посочувствовал ему Парамонов. – Дайте ему что-нибудь понюхать… Апполинарий Савельевич, сколько я пальцев показываю?!
– Да пошёл ты! – устало огрызнулся народный артист и ладонью отстранил руку оператора.
– Замечательно! – не расстроился Парамонов и тут же озвучил диагноз. – Зрение в норме! Ладно. Поеду проверю, как остальные.
– Остальные в порядке! – неожиданно раздался за спиной голос генерала.
Тот подошёл как-то бесшумно, словно каблуки на его ботинках были не плексигласовыми, а какими-то резиновыми – беззвучными. Вообще-то, при его звании дозволялось пользоваться управляемыми ботинками, но генерал подобное не жаловал и обувался постаринке.
– Мы проверили. Убитых и раненых нет. У одного только шок, – он указал рукой на Сильвестра Ивановича, но тут же заверил, что ничего серьёзного, что это обычное дело и что пострадавшему дали кислород.
– Ну слава богу! – с облегчением выдохнул Парамонов. – Хоть одна приятная новость за день. Что вы на меня так смотрите?
– Я? Нет-нет, – помотал головой генерал, пальцем указал на народного артиста и, оценив его костюм поинтересовался: – Они над вами издевались?
Апполинарий Савельевич только вздохнул молча и едва не пустил слезу, но за него нашёлся Парамонов.
– Издевались?! Да вы что? Издеваетесь?! – пискнул он, отряхивая Апполинария Савельевича. – Да не то слово!  Я даже вспоминать об этом кошмаре стесняюсь! Не представляю, как вы только выдержали, Апполинарий Савельевич. Это ж какое… А вы, кстати, что так долго?! – ультимативно перевёл он разговор в другое русло и укоризненно уставился прямо генералу в глаза.
– Извините, э… – вопрошающе извинился генерал, вытянув вперёд ладошку.
– Фредди Порфирьевич! – надменно представился оператор и кивнул.
– А! ну да! Конечно! Извините. Дымно очень. Не признал, – повинился генерал, отмахивая руками дым, и продолжил:  – Извините, Фредди Порфирьевич, сигнал поздно поступил.
– Какой-то умник воткнул карандаш в передатчик! – помог ему оправдаться другой какой-то умник и, подбежав, продемонстрировал всем присутствующим чайник. – Пришлось ему постаринке – азбукой Морзе… пока расшифровали… Осторожно только! Руками не трогайте… отпечатки пальцев.
– Да, да. Немедленно на экспертизу! – подтвердил генерал, но Парамонов тут же облегчил работу экспертам.
– Какую ещё экспертизу?! – хмыкнул он. – Что вы там хотите найти? Они же все в перчатках! И перчатки, наверняка, с программируемыми отпечатками пальцев. Этак ещё и я виноватым окажусь… или вот Лев Константинович…
А Лев Константинович, услышав, что может ещё и виноватым оказаться, округлил глаза и диким взглядом выразил своё негодование. Он даже рот пару раз открывал, однако  ни единого звука оттуда не просочилось.
– Лев Константинович! Да что же это!.. – вынужден был компенсировать недостачу звуков Парамонов и укоризненно посмотрел на генерала. – Я же просил стул человеку принести!
Генерал кивком продублировал команду, и все стулья аудитории немедленно были снесены к ногам гендиректора. Лев Константинович выбрал первый попавшийся и тяжело присел, обхватив руками разболевшуюся голову.
Хотел, было, оператор в свойственной ему манере при-звать всех к сочувствию, но нашёлся-таки человек, умудрившийся ему помешать.
В кармане у генерала зазвенел, что бы вы думали, настоящий телефон! Как в музее! С кнопочками! Он ловко выхватил его из-за пазухи, взглядом изучил порядок цифр абонента и обомлел.
– Тихо всем! – визгнул он внезапно осипшим голосом и даже лицо его вытянулось по стойке смирно. Дрожащим пальцем генерал нажал на зелёненькую трубочку и осуществил контакт. – Здравия желаю, господин президент!..
Тут все, естественно, притихли и напрягли слуховые нервы, пытаясь определить хотя бы тему разговора, впрочем, та и без того была понятна.
« Так точно, господин президент!.. Живьём взяли, господин президент!.. Освобождены, господин президент!.. Служу отечеству, господин президент!.. Одну секунду, господин президент, сейчас уточню…»
Генерал отнял аппарат от уха, и по лицу его с лёгкостью определилось, что это был тяжелейший разговор в его жизни. Выпученными глазами он быстро просканировал присутствовавших, тут же произвёл анализ сканирования и предположительно протянул трубку Парамонову.
– Вас… наверное… я так понял…
Коллеги оператора выпучили глаза, по подобию генерала, но законстатировать недоразумение никто из них не осмелился. Сам же Парамонов тяжело вздохнул, головой покачал и, пробормоча себе под нос «Ну ничего без меня сделать не может», вытянул вперёд руку.
Генерал аккуратно вставил в вытянутую руку телефон и, предвосхитив вопрос «А как этой штукой пользоваться?», пояснил: – Просто говорите.
 Парамонов  удивлённо хмыкнул, осмотрел невидаль со всех сторон и аккуратно поднёс к уху.
– Парамонов у аппарата, – надменно представился он.
Далее последовала неловкая пауза, но для кого эта пауза оказалась неловкой, я бы ещё поспорил.
Весь последующий разговор аудитория слушала с открытым ртом.
«Что значит какой?..
Фредди Порфирьевич…
Да. Здесь…
Извините, но этого я позволить не могу! Он сейчас не в том состоянии!
А то и значит! У человека шок! Он такое пережил, что… и врагу не пожелаешь.
Понимаю! Но здоровье важней! И пока его не осмотрит врач и… с психологом, может быть, пообщается… до той поры и речи быть не может!»
За всё время разговора аудитория, кажется, не моргнула ни разу. Стояли или сидели с вытянутыми шеями и жадно ловили обрывки диалога, каждый, рисуя собственную картину.
Голос оппонента, к сожалению, был не слышен и оттого картины эти в различном представлении сильно рознились, но фамильярность Парамонова к любому из рисунков добавляла полосатые тона.
Какой-то спецназовец  рискнул, было, прервать представление вопросом «Задержанных можно выводить?», но генерал поднятой ладонью и поворотом выпученных глаз дал понять о несвоевременности и неуместности данного вопроса.
Того, что пошедший на уступки президент окончил разговор словами «Хорошо. Даю вам тридцать минут. Через полчаса перезвоню», никто не услышал.
В трубке послышались гудки, но поскольку послышались они только Парамонову, то упустить такую возможность он не посмел. К тому же, наблюдать за изменяющимися лицами присутствующих, начиная от туповатой физиономии Ромашкина и кончая вытянутой по стойке смирно генерала, было забавно.
«Слушайте, Порфирий Денисович, да что мы всё о делах да о делах! Вы лучше скажите, как там супруга ваша поживает?.. Привет, кстати, ей от меня…», – сменил серьёзный тон оператор и вальяжно развалился на принесённом гендиректору стуле. Лев Константинович даже отодвинулся немного.
– Спасибо… – кивком поблагодарил его Парамонов и продолжил:
«А дети как?..
Это самое главное. Им тоже от меня привет. А что же вы, Порфирий Денисович, в гости не заходите. Совсем о нас забыли…
Ну-тк, у всех дела! Что вы думаете, у меня что ли их меньше?..
Да… да… с этим я согласен, но отдыхать-то тоже надо. Кстати, вы подумали над моим предложением о переносе столицы?..
Да что вы говорите…
И премьер-министр тоже?..
Это возмутительно! Нет, помяните мои слова! Когда-нибудь эта бюрократия погубит страну!
Ну, держитесь… держитесь, Порфирий Денисович. Сами виноваты! Ведь я же вас отговаривал от второго срока, а вы…
Вот то-то и оно, что дурак!..»
После подобной вольности и без того открытые рты слушателей как-то недоверчиво искривились, глаза вопросительно сощурились, и все, включая генерала, медленно переглянулись между собой.
Но Парамонова это нисколько не смутило.
«Ладно. Помогу вам ещё раз. А иначе, зачем нужны друзья?! Вы вот что! Подъезжайте ко мне в пятницу вечерком. Только охраны берите поменьше, а то в прошлый раз они мне все ковры истоптали. И пивка прихватите…
Что значит, не могу?..
Готовиться? К чему?..
А! Саммит Большой тридцатьдевятки…
Помощь нужна?..
Уверены?..
Ну хорошо, хорошо... Пусть будет по-вашему… Порфирий Денисович, вы уж меня ради бога простите, поболтать с другом, конечно, приятно, но тут у меня куча дел нарисовалась, и никто, сами понимаете, за меня их не сделает. Вы как вернётесь после саммита, наберите меня. Посидим, поболтаем, а местный инцидент, не беспокойтесь, я буду держать на контроле…
И вам тоже всего наилучшего… не забудьте привет передать…
Да! Порфирий Денисович, чуть не забыл. Минут через двадцать перезвоните-ка Льву Аркадичу на городской. Не забудете?
Ну как зачем? Надо ж определиться в каком свете мы будем освещать попытку захвата телестудии.
Да, да! Конечно.
Обязательно…
Тогда я полностью спокоен. Оставляю, так сказать, страну в надёжных руках. Алло!.. алло!..»
– Ну вот! Разъединили! – пожаловался он уже генералу, покачал головой и, вздохнув, вернул телефон владельцу. – Что вы на меня все уставились?
Снова последовала пауза и на этот раз она вообще могла не кончиться, если б в студию не вошёл какой-то подполковник и не доложил генералу, что все этажи прочесали, но террористов более нигде не обнаружили.
Генерал молча кивнул и, как показалось, даже расстроился.
– Дилетанты! – презрительно усмехнулся он и ногой подтолкнул близлежащего омоновца. – Тоже мне, террористы! Все в одной комнате собрались.
– Мы не террористы! Мы сотрудники четвёртого батальона… – попытался, было, оправдаться лежащий, но его грубо прервали.
 – Молчать, сволочь! Тебе слова не давали!
 А Парамонов ещё и дровишек в огонь подкинул.
– Дожили! – возмущённо фыркнул он, всем своим видом показав давнишнее недоверие к сотрудникам какого-то там четвёртого батальона. – Я, кстати, так и подумал, что из четвёртого. Они никогда не умели захватывать телецентры. Хотя… – тут оператор повернулся к генералу и восхищённо покивал головой. – А здорово всё-таки черти придумали! Сначала пожар устроили на стоянке, так сказать, отвлекающий манёвр, а сами под шумок…
Генерал поморщился.
– Вы полагаете, что пожар тоже они?
– Не удивлюсь. Не удивлюсь! В конце концов, не сам же он? Кстати! А вы слышали про аварию с молоковозом? Который в реку упал!
Генерал сморщился ещё сильнее.
– Но это же вообще не наш округ.
– Как знать, как знать… – вздохнул оператор. – Я бы на вашем месте хорошенько над этим подумал. Не нравятся мне подобные совпадения.
– Обязательно подумаем, господин Парамонов, – тут же заверил генерал и попросил позволения вывести задержанных.
– Да-да! Конечно! – не стал возражать оператор. – Только по одному, незаметно и без шума. И никаких журналистов! – предупредил он напоследок.
– Само собой! – уверенно кивнул генерал и жестом дал команду на вывод.
Спецназовцы молча повиновались, а генерал с разрешения Парамонова присел рядышком. Вид его был несколько растерянным, он долго подбирал слова и наконец решился.
– Фредди Порфирьевич, а вы откуда его знаете?
– Его-то? – многозначительно переспросил оператор, указав головой куда-то вверх.
– Ну да. Его, – подтвердил генерал. – Не родственник, случайно?
– Да что вы! – тут же вытянулся Парамонов. – Так. Просто. Друг моей матери… только это секрет! Не вздумайте кому-нибудь проболтаться!
– Да что вы! Как можно! – тут же ссутулился генерал, со-поставив в уме имя президента с отчеством оператора, но взгляда не опустил.
Парамонов повернул голову.
– Что-то ещё? Не стесняйтесь.
Генерал виновато прокашлялся и понизил тон.
– Фредди Порфирьевич, нам бы показания с ваших людей взять. Надо выяснить, что да как, опять же, кто главарь…
– А чего тут выяснять? – сразу понял необходимость выяснения оператор и с радостью покинул предыдущую тему.– Вот он, голубчик! Это он у них главный! – и пальцем указал на валяющегося майора.
– Вы уверены? – переспросил на всякий случай генерал, но Парамонов только усмехнулся.
– Да я его рожу на всю жизнь запомнил! Да и вы, Лев Константинович, – он повернул голову в сторону гендиректора, – думаю, тоже.
– Он! Он, скотина! – охотно подтвердил гендиректор и трансформировал мученическую физиономию в негодующую.
Генерал привстал, медленно подошёл к главарю и велел подчинённым того перевернуть.
Пара спецназовцев в точности исполнили приказ и силой перевернули майора с живота на спину.
– Ой… – мертвеющим голосом тут же ойкнул главный омоновец и попытался схватиться за живот, но спецназовцы быстро распознали подвох и тому воспрепятствовали.
– Лежать, сволочь!..
– Не хорошо мне! Умираю, кажется, – искренне признался майор, но признание тоже не возымело.
Парамонов, глядя на недавнего обидчика, даже посочувствовал мысленно и неожиданно для всех встал на его защиту.
– А ведь не врёт, сволочь, – сжал он губы и мелко покивал головой. – Действительно помирает. Не долго бедолаге осталось.
Он примирительно вздохнул и щедро отпустил майору грехи.
А вот генерал такой щедрости не понял и вопросительно уставился на Парамонова.
– Что значит «не долго»?
Оператор вздохнул ещё раз – чуть более убедительней и для верности махнул рукой.
– А-а! Чего уж теперь… в общем… – он виновато опустил голову и растёр лицо ладонями. – В общем, отравили мы его! Насмерть!
Генерал молча вытянулся, проглотил застрявший в горле ком и осторожно покосился на отравленного. Потом перевёл взгляд обратно на Парамонова, а затем вопросительно уставился на Льва Константиновича.
– Я здесь ни при чём! – моментально отшатнулся Лев Константинович и вжался в стул так, что заскрипели ножки. – Я вообще впервые об этом слышу!
Генерал несколько растерялся, но, видимо, поверил и просто дал команду санитару обследовать тело потенциального покойника.
Покойник к счастью оказался живучим и ещё не умер, хотя, лишь взглянув на его искорёженную физиономию, санитар тут же констатировал глубокую конфлюэнтную интоксикацию.
– Ого! А какой яд использовали? Или сразу несколько? – поинтересовался он, светя фонариком в очумевшие глаза майора.
– Ну, как какой?.. – не стал отпираться Парамонов. – Это ж очевидно! Чимбо-намбо!
– Молодцы! – похвалил оператора санитар, выключая фонарик. – Серьёзная штука! И как вам только удалось?!
– Ну-тк! – задрал нос оператор. – Мы тоже кое-что можем!.. Когда родина в опасности.
– И сколько вы ему подсыпали?
– Двести грамм! – уверенно кивнул Парамонов. – И ещё четырнадцать таблеток сахара!
Санитар даже рот приоткрыл от удивления.
– А сахар – он что?.. усиливает?.. или замедляет?..
– Ну-у, – предположил Парамонов. – Сначала, замедляет, но потом… – оператор кивком головы указал на майора и вздохнул, – сами видите.
Тут в разговор вмешался полковник.
– Поторопились вы!.. Как вас?
– Фредди Порфирьевич, – представился Парамонов.
– Очень приятно! Поторопились вы, Фредди Порфирьевич! Надо было его сначала допросить! И, кстати! А где вы взяли этот яд? Даже у нас такого нет!
– Да! Нет! – подтвердил генерал. – А противоядие к нему имеется?
Парамонов почесал затылок.
– Да чёрт его знает! Это ж новая разработка. Секретная.  Нам его только сегодня по кофемашине прислали…
– Кто прислал? – впился в него взглядом полковник и насторожился.
– А я почём знаю? Я вообще не в курсе, как там эта кофе-машина устроена. Это вам надо у Поплавкова уточнить. Он у нас этим заведует!
– Это киберинженер наш, – поспешил вставить реплику Лев Константинович. – Кстати, ни сколько не удивлюсь, если окажется, что он здесь замешан.
– Да однозначно! – подтвердил Парамонов. – Тут и думать нечего!
– Только его сегодня никто найти не может, – окончательно добавил подозрений гендиректор. – Как сквозь землю канул!
– Сразу после пожара! – уточнил Парамонов.
Тут, естественно,  все представители правоохранительных органов сразу же поменяли предмет своей заинтересованности и, соответственно, полностью потеряли интерес к присутствующим. Кроме отравленного майора, коего было решено отправить в медучреждение и на всякий случай спасти.
Парамонов не возражал, хотя объяснительную в соответствующие органы написать обязался. И проконтролировать, чтобы остальные написали, тоже. И похлопотать перед президентом, чтобы всем спецназовцам выдали премию. А генералу медаль. И премию тоже. А вот сфотографироваться на прощание с народным артистом, несмотря на уговаривание, отказал, за что был награждён от того сердечным поклоном.