Цветы в сердце воина 6

***
— Леонардо! — Алефтина произнеся эти слова и резко села в кровати.
Раздался вздох, скрип от стула, приближающиеся шаги заставили позабыть о всяком сне. Испугавшись, что кто-то желает ей зла, сибирячка легла, так же как и спала, свернувшись калачиком. Все её надежды рухнули, когда кровать прогнулась под чьей-то тяжестью тела. Она надеялась, что человек найдёт её спящей, удалится.
Максимилиан откинув балдахин ещё смотрел некоторое время на спящую девушку. Под одеялом отчётливо выделялся женский силуэт и его взгляд невольно скользил по стройным ножкам, где из-под одеяла выглядывала изящная ступня. Одна наго была чуть согнута в колене и от того придавало приятную окружность в области бёдер, ему казалось, что он уже ощущает как его рука ласкает стройные ноги, поднимается к изгибу талии и кладёт ладони на плечи, прижимая всю её к себе. От этих мыслей он провёл тёплой широкой ладонь по её руке, от локтя до плеча и не мог заметить того, как девушка напряглась. Она его боялась, а ему не хотелось, чтобы женщина, с которой он хочет провести свой остаток жизни, боялась его. Снимая с себя вамс и оставшись лишь в шоссах, бриджах и распахнутой сорочке, он прилёг рядом с Роземари так, чтобы она была повёрнута к нему лицом.
Алефтина боялась самого худшего, приставаний, пошлых заигрываний и напряглась готовясь к борьбе, но ничего не происходило. Вскоре раздался храп и она поняла, мужчина уснул. Сама же она не могла уснуть, вопросы не имеющие ответа мучили её. Она пыталась понять куда, попала, и одна догадка была хуже другой. Она лежала, лицом к мужчине и пытавшись отодвинуться от него, но он тут же притянул к себе ещё ближе. Такая близость рядом с незнакомым ей мужчиной волновало её. Она не могла не отметить, что даже если мужчина не нравился, ей всё же было приятно то как незнакомец притягивает её к себе, как коснулся руки и что-то было необычное в том и вызывало новые чувства.
“Стокгольмский синдром. Стокгольмский синдром”, — повторяла она сама себе и всё же не могла преодолеть в себе волнительные чувства к рядом лежащему. Проведя рукой по гладкой коже его груди удивилась наличию большого шрама. Шрам был косым и начинался от правого плеча и заканчивался где-то далеко внизу. Она вела рукой всё ниже и ниже, пока её пальцы не остановились под мужской грудью. Она не знала, что Максимилиан собирал всю волю в кулак, чтобы подавить в себе желание овладеть ею. Её ладонь остановилась и тут же поднялась вверх гладя широкую грудь касаясь шрама. Некоторое время она гладила его, словно пыталась разгладить шрам и окутанная теплом его тела, заснула вдыхая мужской аромат.
Максимилиан не мог уснуть рядом с девушкой, мысль о Роземари волновало его. Он пытался сконцентрироваться на поставленной задаче, обдумать как было бы лучше поступить, уехать уже этим утром или обождать день, пока капитан и граф Гофман подоспеют. И даже сейчас, когда она была так близко, когда её рука гладила его шрам, полученный в неравной схватке, он не мог себе даже позволить думать о том, чтобы овладеть девушкой.
“Я не могу отречься от клятв данных Марии, но не могу запретить ей отдаться мне. Она такая нежная, юная. Её аромат будоражит меня, её присутствие сбивает меня с мыслей…” — девушка двинулась и он сильнее притянул её к себе.
Тело Роземари было мягким и расслабленным. Максимилиан понял, что девушка уснула. Проводя рукой по волосам и приподнимая её лицо за подбородок вверх, легко и нежно поцеловал в горячие губы. Был соблазн на этом не останавливаться, но всё же он удержался и отошёл к камину.
Языки пламени не могли успокоить в нём растущее желание, обладать единственной девушкой, что сейчас лежала в постели. Что могло остановить его и овладеть ею? Лишь только клятвы и данные обеты удерживали его от искушения поддаться страсти.
Максимилиан посмотрел на странные вещи разложенные на спинке стула возле камина и больше всего у него вызывал интерес к вещи, что напоминала женскую грудь. Протянув ладонь к полукруглости нижнего белья, ему представлялось, как его ладони касались нежной кожи, как он ласкает её соски и подловив себя на распутных мыслях одёрнул руку, словно это были раскалённые угли, а не вещи Роземари.
“Что же это со мной? Ещё прежде ни одна женщина не обладала надо мной такой власти как графиня Нойманн”, — генерал собрал высохшие вещи в один мешок и кинул в угол комнаты к своей поклаже. Он не желал видеть свою жену в странных мужских одеждах, что не скрывали, а лишь подчёркивали её изящную фигуру, что притягивала к себе взгляды мужчин.
Утро для Алефтины настало не слишком рано, но и не поздно. В комнату вошли несколько слуг и раскрыв шторы и балдахин, помогли ей встать. Они разговаривали на странном диалекте, который напоминал ей примесь славянского языка и иностранного диалекта. Разговоры слуг напоминали ей больше немецкий или украинский, который понимала лишь часть по интонации голоса и интуитивно.
Одевшись в скромную, но чистую одежду, сибирячка требовала от слуг отчёта, куда они подели её вещи, но они лишь пожимали плечами или отвечали, что не понимают её. Тогда ей оставалось лишь одно, просить слуг, чтобы привели к ней верзилу именующего себя генералом.
Лохань вынесли, постель застелили и чувствуя женское недомогание, Алефтина пролежала на кровати почти весь день. Ей не хотелось двигаться и всё что хотелось это оставаться в тепле и уюте. Одна из служанок сделала ей компресс из трав и прикладывая к ушибам, сибирячка очень радовалась тому, как они постепенно исчезали с её лица. Боль в боку постепенно проходила. Ожоги на ноге ей помазали мазью из жира и трав, запах был противным, но результат её значительно порадовал. Ближе к вечеру в комнату вошёл генерал. Он вошёл без стука и предупреждения, словно был хозяином этого замка и имел полное право ходить где хотелось.
Вставая с кровати сибирячка стала за спинку стула, что стоял рядом с полукруглым столиком за который уселся Максимилиан. Алефтина не решалась заговорить первой. Ей казалось что стол и стул между ними защитит её от предстоящего разговора. Она весь день думала, как пояснить в какой непростой ситуации оказалась.
— Прошу меня простить, но могу ли я к вам обратиться, ваше превосходительство?
Максимилиан оторвался от своего ужина и приподнял одну бровь вверх. Он ел молча и старался не смотреть на девушку, но был вынужден взглянуть, когда она к нему обратилась. Простое платье, подпоясанное красивым вышитым поясом подчёркивал её аппетитную грудь. Сцепив зубы и издав сдавливающий рык, когда сделал глубокий вдох и не заметил, как девушка напряглась. Жестом он указал, чтобы она присела, но Алефтина истолковала это как знак “продолжать”.
— Прошу выслушайте меня спокойно и постарайтесь не перебивать. Мне кажется вы всё напутали. Я не знаю по какой причине вы так слепо убеждены, что я есть ваша некая Роземари, но моё настоящее имя Алэн. Сейчас идёт две тысячи шестнадцатый год, а не тысяча пятьсот шестнадцатый. От Рождества Христова конечно же. Как видите, я не прошу от вас много. Я лишь прошу вернуть все мои вещи, браслет в том же числе, и дать мне возможность вернуться в тот самый лес, в котором вы меня нашли. Скорее всего браслет может подействовать, когда я буду находиться вблизи места моего прибытия и возможно вернусь обратно. Если же нет, и мои догадки о перемещении во времени не приведут к сжиганию на костре как еретика или же колдунью, — заметив как Максимилиан поднял вверх брови слушая её не отрываясь от еды, она поспешно продолжила, — всё дело в том, что я проходила некий тест, эксперимент по перемещению во времени и пространстве и каким-то странным образом оказалась тут. Если верить данным, которыми меня снабдила юная леди Рошильд, то я переместилась ровно на пятьсот лет назад в место, которое именуется как Бурния, — видя что мужчина доедает свой ужин спешила скорее завершить своё небольшое повествование, пока он был занят едой и не мог ей ответить. — Я прошу немногого, всего лишь вернуть мне мои вещи. Дело в том, что я не ваша Роземари и если она благородных кровей, то знайте я не благородных кровей, я не знаю ни этикета, не всех этих ваших аристократических примудростей, — Максимилиан откинулся на спинку стула и внимательно слушал её. Алефтин разнервничалась и начала ходить по комнате заламывая, перед собой руки, — и может случиться так, что кто-то кто знает вашу Роземари в реальности. Он объявит меня самозванкой и меня посадят в темницу или чего хуже обезглавят.
Девушка остановилась. Произнеся последние слова, она невольно коснулась шеи, словно проверяя на месте ли голова. Посмотрев на генерала и заметив как его глаза блуждали по её фигуре немного смутила и решила скрыться, но единственным её спасение была лишь невысокая спинка стула.
Спокойно встав со своего места Максимилиан направился к двери и остановившись не глядя произнёс:
— Завтра на рассвете мы покинем замок Херис. Вам стоит как следует приготовиться к длительной поездки, ваше высочество.
Максимилиан плотно закрыл за собою двери и последние слова особенно подчеркнули то, что он не верит ни единому её слову. Алефтина должна была понять и разобраться, что же тогда ей делать дальше:
“Так! Не паникуй. Сперва разберись со всем, а потом уже будешь паниковать. Если тебе никто не верит, можно поступить следующим образом или найти того кто поверит, или найти способ самой сбежать и отправиться в леса, но там волки и медведи к встречи с которыми я никак не готова, но лучший вариант будет для меня, пока плыть по течению и посмотреть куда меня дальше занесёт. Наверняка есть способ вернуть и свои вещи и вернуться к тем камням. Так может тот лабиринт и есть портал…”
Её мысли прервали слуги. Они вошли, чтобы унести остатки еды и помогли ей раздеться. Алефтина не собиралась спать, но усталость накопившаяся за пару дней и женское недомогание сделали своё дело и едва она закрыла глаза, как её тут же подняли на ноги. Ей казалось, что она лишь только прилегла и не успела уснуть, как её тут же разбудили.
Одна единственная служанка крутилась вокруг сонной принцессы и не смущаясь присутствия генерала быстро помогла справиться ей по-женски и надеть всё необходимое. Что можно было сказать, в неловкие моменты, девушка не знала. Видя как мужчина смотрел в окно не обращая никакого внимания на неё позволила служанке одеть себя.
Голову обмотали платком и прикрыли неглубокое декольте, накинули на плечи плащ с меховой подкладкой и дали в руки плед. Когда девушка была готова Максимилиан взял из её рук плед и вывел из комнаты крепко держа под локоть.
— Меня посадят в тюрьму? — спросила Алефтина ощущая как от страха у неё сосёт под ложечкой.
“Возможно они сверили мои слова, и свои данные и найдя расхождение решили наказать”.
Максимилиан зарычал, ему не нравилась новая игра разыгранная его женой. В этом всём он видел проделки тётки Роземари и сердился на самого себя, что не мог предоставить своей жене более надёжную защиту, находясь на службе у короля.
— Вы рычите. Значит меня казнят? — внутри сибирячки всё похолодело от собственных слов.
Генералу не нравилась ложь, которую он слышал от своей жены и считал, что ему это терпеть осталось совсем недолго, всего два года раздельной жизни с Роземари и его брак будет расторгнут. Много дочерей лордов и рыцарей были представлены ему, но он ни с кем не хотел связывать свою судьбу, считая что слишком долгое время находился в браке с человеком который всё это время был в монастыре. Пару раз он присылал письма, но они возвращались к нему непрочитанными. Вот и сейчас он смотрел на Роземари и сердце его сжималось, она манила его, она влекла его, но не желала его. С тех пор как он нашёл её в ужасном овраге, не мог оторвать от неё взгляда и сейчас ведя к карете, что ожидала их во внутреннем дворе. Он злился, за то что не может предъявить свои права мужа. Максимилиан сердился на себя за то что не может сохранить брак с племянницей короля. По воле судьбы ему придётся забыть её. Лишь слабая надежда оставалась у него, но для этого он должен суметь добиться её расположения.
Как только девушку усадили в карету, в которой сидел раненый граф Гофман, они тронулись в путь. Было ещё темно когда они выехали из замка Херис.
— Граф Гофман. Как вы... тут… Как ваша рана? — спросила Алефтина.
— Благодарствую, ваше высочество. Рана заживает благодаря лекарским способностям капитана. Я благодарен вам за вашу помощь, если бы не ваша лёгкая рука…
Граф наклонился, чтобы поцеловать руку девушки, но тут же застонал не договорив своих слов.
— Вам не стоит двигаться! Скорее всего у вас сейчас жар.
Только она хотела прикоснуться к его лбу, как рука в перчатке опередила её действие.
— Вам не о чем волноваться. Рана сущий пустяк.
— Если это шестнадцатый век, волноваться есть о чём. Вы тут, а это означает, что я не задела жизненно важных органов, но ваше состояние желает быть лучшего. Скорее всего у вас лихорадка, и инфекция попала в ваш организм. Рану нужно осмотреть, хорошо промыть и обработать. Как только остановимся, я прикажу немедленно осмотреть вас.
— Этому не бывать.
— Это ещё почему?
— Потому что мы будем ехать всю ночь и весь день. Мы будем иметь лишь короткие остановки, чтобы сменить лошадей. Ваша жизнь в опасности юная принцесса.
Алефтина устало плюхнулась на спинку сиденья кареты и устало закрыла глаза. Ей порядком надоели все эти рассказы о королях и принцессах, она наверняка подумала о том, что попала в сказку, если бы не было всё так ужасно. Медведь, ушибы, волки и покушение на жизнь.
— Вот, возьмите.
Граф подал ей пару подушек и заботливо подоткнул плед с мехом. Окна кареты, были плотно закрыты шкурами, но из них сильно дуло. Уже в начале пути девушка пыталась утихомирить свой желудок. Её укачивало. Она ехала спиной к дороге и решив, что сев рядом с графом ей станет легче, не заметила как тот удивлённо посмотрел на неё. Она была бледной.
— Кажется тут плохо не только мне?
— Меня всегда укачивает. Даже если я еду в машине рядом с водителем и смотрю вперёд. Только на поезде могу нормально переносить путешествие, но разве тут есть рельсы? — с издёвкой в голосе сказала Алефтина и не глядя на графа положила руки на живот, чтобы немного успокоить его.
— Вы позволите?
— Что?
Не дожидаясь позволений граф взял изящную ладонь девушки, снимая перчатки нажал точку между пальцами.
— Это вам должно помочь. Надавите тут некоторое время и вам станет легче.
— Граф Гофман, скажите, почему все думают что я принцесса?
— Потому что вы Роземари графиня Нойманн.
— А эта ваша графиня, она обладала какими особыми чертами? Потому что, я не могу взять в толк, — “Ведь я девчонка со стороны, которую все приняли за Роземари”: подумала Алефтина и решила пока промолчать, зная что они всё равно ей не поверят.
— Всё дело в вашей тётке Марте.
— А что с ней?
— Восемь лет вы пробыли под её попечительством и теперь вы твёрдо убеждены в том, что никакая вы не принцесса. Она воспитывала в вас ложь.
— Тут немного другое, но расскажите мне о вашей графине Нойманн.
— Вас выдали замуж в десять лет и дабы сохранить вашу добродетель отправили в монастырь святого Мунго. Этот монастырь никто не мог взять, даже во времена многолетней войны с англо-саксами.
— Напомните мне, англо-саксы это англичане или нет?
— Нет. Это племена южных берегов саксонов и северных племён Германии. Уже более двухсот лет они держат под контролем Северное море и пока лишь Испании удалось противостоять им. Поняв, что англо-саксы не могут свободно передвигаться по морю начали осваивать территории. Так они основались на Юге Англии и берут дань с торговых судов. Англо-саксы процветают, в то время как люди живут впроголодь. Особенно после великой бури.
— А что за великая буря?
— Вы уж точно должны её знать.
— Ну допустим, я не знаю.
Граф глубоко вздохнул и продолжил.
— В тот год... Два года назад, всё небо потемнело, и мы ожидали самого Небесного суда. Море накрывало нас своими волнами, и ветра кружили словно сама смерть вырывая деревья с корнями. Посевы были уничтожены и настал страшный год голода и разрушения. Еды вовсе не было и люди умирали. Страшная чума распространялась слишком быстро, люди не справлялись с мёртвыми и хищники поедали их. Больных и мёртвых увозили в лес, не думая о том, что будет завтра. Люди голодные, потому мы все помогаем им чем, можем. Снижаем налоги, заботимся о них, даём еду, одежду.
Граф замолчал и пересел на противоположное сиденье подальше от девушки. Близость с ней могло побудить в нём чувства противостоять которым он не мог.
— Из ваших слов я поняла, что было цунами, а ещё смерч. После чего настал голод и от разложения трупов пошла чума. Мда… Шестнадцатый век. Как же я могла позабыть о “великой” чуме. Это же Европа,— Алефтина ударила себя по бедру, будто это была некая игра, — а что же графиня Нойманн?  Что меня никак нельзя вывести на чистую воду? Ну там, воспоминания из прошлого, как я провела своё детство, кто были мои родители или может какие-то отличительные родинки, родимые пятна на коже при рождении, как в Индийских фильмах?
— Никто не осмелится спросить вас о прошлом, ваше высочество.
— Это ещё почему?
— Всем известно, что вашу мать лорд Радзимилл удерживал силой. Когда вашу матушку призвали ко двору, ваш отец согласился отпустить Марию, но оставил вас при себе в качестве пленника.
— И что же? Может отец Роземари, посмотрит на меня и скажет, что я не его дочь? — не унималась своими расспросами Алефтина, в надежде прояснить всё до конца, чтобы не закончить жизнь на виселице.
— От лорда Радзимилла никто не ожидает честного и порядочного слова. Это мерзкий человек, который добился места в совете короля нечестным путём и лишь благодаря вашему мужу, мы можем облегчённо вздохнуть от его присутствия в нашем королевстве.
— Что вы имеете в виду?
— Когда закончилась война с англо-саксами и мы добились покровительства Испании, после того как король Карл Великий отправил своего второго сына Августа в плен королю Испании, лорд Радзимилл женился нечестным путём на сестре короля, то есть на вашей материи. Этим браком он добился места в королевском совете. Лорд Радзимилл плёл свои интриги. Есть подозрения, что именно он убил многих при дворе, что мешали ему приобрести власть. Ваш отец считал, что женившись на сестре короля он имеет полное право претендовать на трон, но он просчитался. По законам Бурнии, титул графини Нойманн не передаётся мужу после смерти жены, а передаётся по наследству её детям, то есть титул графини Нойманн, вы получили от своей матери. Своё нынешнее положение при дворе вы приобрели благодаря цвету глаз.
— А что если ваша принцесса родилась с карими глазами? — спрашивала Алефтина, не понимая того, как они определяют её причастность к Роземари.
Прежде чем ответить граф сделал глубокий вдох, и открыв меха выпил немного красного вина.
— У всех рождённых королевских кровей дети рождаются с зелёными глазами. Их жёны и мужья так же приобретают зелёные глаза, если имеют детей от представителя королевской крови. Ведь вы наверняка помните легенду о королеве Радиславе.
— Нет.
— Тогда расскажу немного позже. Я устал, и хочу немного отдохнуть.
Алефтина с грустью посмотрела на графа. В полутьме кареты невозможно было разглядеть лица графа и почему-то была уверена, что лицо его было болезненным и его лихорадило. Стоило ей только коснуться лба, как граф тут же взяв её руку в свою, попросил этого не делать.
Карету шатало из стороны в сторону, холод проникал под плед и кутаясь сильнее сибирячка пыталась согреться. Зимы в Сибири были сильными и привыкшая к холодной поре года, она не боялась замёрзнуть. Чувствуя дурноту, Алефтина время от времени нажимала точку между пальцами и ей становилось много легче. Так они ехали некоторое время, пока карета наконец-то не остановилась.
Дверцу открыла тёмная фигура и протянутая рука схватила девушку и с силой вытащили из кареты. Алефтину аккуратно придерживали за талию. Она уже догадывалась, кто это так тесно прижимал её к себе, но и не спешила отталкивать его от себя. Всюду лежал снег и выходя из тёмной кареты, девушке потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к яркому свету, после тёмной кареты. Солнце стояло высоко и зов природы звал её, считая что ещё немного и она опозорится перед мужчинами.
— Прошу меня простить. Мне нужно уединиться, — её тут же подхватили на руки и понесли в сторону деревьев, — я могу и сама идти.
— Ваша обувь не предназначена для ходьбы по снегам и мне не хотелось бы, чтобы вы простыли  и умерли, моя королева цветов.
Генерал опустил девушку, у широкого ствола дерева, чтобы она справила свою нужду. Алефтина нахмурилась и посмотрела на Максимилиана всем недовольным взглядом, ей не нравилось как он её называл и в то же время ей было очень приятно. Она испытывала противоречивые чувства к этому человеку. С одной стороны она была безмерно благодарна ему и искала в нём заботу и поддержку, которую одаривали её всё это время, а с другой стороны она желала убежать от него как можно дальше и ударить как можно сильнее.
Справившись со своими делами её вновь понесли к карете, несмотря на все протесты.
— Это омерзительно. Я же не старая женщина, чтобы меня носили на руках.
— Вы обворожительны. Мне предоставляет огромное удовольствие служить вам, ваше высочество.
На это замечание Алефтина не знала как ей реагировать и всё, что оставалось это лишь молчать. Всю жизнь её учили сопротивляться мужчинам, не давать им повода и держаться от них подальше, ведь всем мужчинам нужно было лишь одно. Не зная как себя вести с Максимилианом и как ей стоит отвечать на его слова, решила просто промолчать.
Когда её высочество поставили возле кареты, девушка обратилась к генералу:
— У графа жар. Ему нужна перевязка. Он болен.
— Капитан уже позаботился о нём. Можете не переживать. У него рана не такая серьёзная, как та, которую вы мне оставили в лесах Дэншира.
— Ложь и клевета. Я вам ничего не оставляла. К тому же я трупов боюсь до ужасов. Вряд ли могу кому-то нанести вред. Даже новая мода на зомби и вампиров меня никогда не привлекала. Не думайте, что я способна на по бодное.
Девушке помогли забраться в карету.
— Ваши сказки можете оставить для детей.
— Надеюсь не ваших.
Со злостью сказала Алефтина и скрестив на груди руки уселась вглубь кареты. Генерал заботливо помог укутать ноги девушки и посмотрел на неё глазами полные сожаления.
“Она будет моей, — думал про себя генерал усаживаясь верхом на гнедого, — На это существует множество причин, чтобы она стала моей. И я пойду на всё ради этого.”
Алефтина осмотрелась и заметила некие изменения. Граф Гофман лежал напротив неё укутанный в меха и подоткнут подушками. В карете была зажжённая свеча в стеклянном футляре и при свете она заметила небольшую корзинку с едой и кувшином вина. От свечи исходил истошных запах копоти и жира, скрыв нос под мантией, она старалась вдыхать как можно меньше и погрузилась в сладостный сон.
Как и было обещано, они ехали почти всю ночь. Было решено ненадолго остановится в пригороде. Алефтина очнулась от сильного грохота и спросонья не могла сразу разобраться, где она находится и что происходит вокруг.
В тесной комнате было темно и холодно. Где-то снаружи раздавались голоса. Понимая, что она находится в карете, словно в темнице, Алефтина принялась тут же колотить в двери. Ей казалось что снаружи обсуждают дальнейший сценарий. Девушка продолжала считать, что всё это розыгрыш, что её обманывают, что там находятся сценаристы режиссёры и словно в панике начала колотить двери. Алефтина не могла знать, что дверь открывается снаружи и не понимала, почему под её натиском дверь не поддавалась. Налегая на дверь всем весом, карета чуть пошатнулась и открылась. Девушка тут же упала в объятия мужчины, так и не поняв, что двери открыли снаружи.
Поймав девушку, Максимилиан взвыл от боли в ноге и от резкого удара ему в шею. Девушка не просто вывалилась из кареты, а намеренно пыталась выбраться вышибая дверцу кареты ногой так, что когда он её открыл, удар пришёлся ему по чувствительному месту. Боль была не сильной, но этого было достаточно, чтобы он взвыл как медведь.
Испугавшись его сибирячка скорее вернулась в карету и забилась в самый дальний угол. Поняв, что своим рычанием, он испугал её, тихо выругался. Ему сейчас следовало напротив, добиться того, чтобы девушка перестала его бояться.
Генерал взвалил на сиденье напротив что-то тяжёлое и громоздкое, прежде чем сам взобрался в карету. Сев рядом с Роземари, он протянул к ней руки и заметил, что она не сильно его испугалась. Руки почти не дрожали, а при слабом свете догорающей свечи, её лицо выражало уверенность и гнев. Она, нехотя, вырвала свою холодные ладони из его тёплых и горячих рук. Ей показалось, что в этом было что-то интимное и неприличное.
— Вы вновь пытаетесь сбежать? Это вам вряд ли удастся, учитывая то, сколько людей вас сейчас охраняют.
— Я требую немедленно режиссёра! — Почти выкрикнула она эти слова, грозно смотря в лицо своего похитителя.
— Режиссёра? Прошу меня простить, но я не знаю никакого лорда Режиссёра.
— Придурок. Я говорю не о сэре и не о лорде, а о режиссёре, о продюсере. Кто вас спонсирует, немедленно ведите меня к нему. Я требую! Вы не имеете право удерживать меня тут…
Алефтина готова была расплакаться в любое мгновение, но всё же надежда, что, рано или поздно, это всё закончится, придавало ей сил.
— Я прошу у вас прощение, ваше высочество, но мне не до конца ясны ваши изречения. Возможно вы имеете в виду кого-то из своих знакомых? Так как мне не ведомы такие имена как Режиссёр или Продюсер. Если вы подскажите мне, я попытаюсь отправить кого-то на их поиски.
Видя искренность в глазах похитителя, студентка юрфака всё ещё продолжала воспринимать это всё как талантливую игру актёра.
— Ах, значит так!
Скрестив на груди руки, она отвернулась высказывая всем своим видом протест, против всего того, что ей говорят.
— Если вы не против я заменю свечу и принесу немного угля, чтобы вы согрелись. Простите за неудобство, ваше высочество.
— Высочество! Увольте! Ваши карты раскрыты. Я уже разгадала ваш план. И так, давайте ка разберёмся граф… или как вас там, Макс?
— Генерал Андерсон или просто ваш возлюбленный, — спокойно отвечал Максимилиан, видя как девушка развернувшись к нему всем телом, решительно приготовилась к убеждению того, что они принимают её за другую.
— Во первых мне всё равно кто вы. Хоть Папа Римский. Во вторых, вы не мой возлюбленный. Я вас вообще впервые вижу и надеюсь в последний. В третьих, вы прокололись. Я не видела как ранили Тома и скорее всего, что вы намеренно в него выстрелили, зная мой талант и умение того, что я уже однажды вынула пулю из раны отца. Это кто вам рассказал? Кэт всё подстроила? Она дала вам такие сведения? Так вот. Скорее всего, что Том сейчас лежит где-то и вы его обрабатываете антибиотиками, чтобы у того не было заражение крови. К тому же я больше чем уверена, что если открыть сейчас эти двери, то скорее всего, что я увижу там не природные декорации, а кучу камер для съёмок и съёмочную группу…
Не успела она договорить своей речи, как Максимилиан со спокойным лицо открыл дверцу показывая то, что находится снаружи.
— Я не знаю что такое “декорации”, “камер”, “съёмок”, но я знаю одно, если вам дорога жизнь, то не стоит выходить из кареты.
— Это ещё почему?
Дверцы кареты закрылись, чтобы не впускать ночной холод.
— Потому, что вокруг кареты стоит стража и охраняет вас. Люди вашего отца знают, что вы едите во дворец к королю и попробуют напасть на вас. Сейчас граф Гофман сидит в таверне, показывая всем, что он граф, который путешествует со своей стражей. Это единственное, что мы можем сделать, ввести в заблуждение преследователей, если таковы имеются. Но вы своими речами и своими претензиями можете всё испортить и привлечь к себе нежелательное внимание.
— Ладно. Так уж и быть. Я поиграю ещё в вашу дурацкую игру. Но знайте, меня так легко не провести. Я разгадала вашу тайну и чем быстрее вы откроете свои карты, тем лучше будет для всех нас.
Генерал не стал слушать до конца всё, что хотела сказать принцесса Бурнии и поспешил удалиться. Девушка тут же кинулась к дверям, но, к её огорчению, они были заперты. Сидя в карете, она заметила, что напротив неё лежали шкуры разных животных.
Через некоторое время дверцы кареты вновь открылись и на шкуры поставили каких-то два горшка. Сибирячка взобралась на сиденье с ногами и дыша на свои руки пыталась согреться, а когда дверцы открылись, от неожиданности, чуть ли не упала.
Максимилиан сел рядом с девушкой и лишь когда она поджала ноги, понял, что сел на её подол платья, а её ноги касаются его бёдер.
— Почему вы не укрылись шкурами, чтобы согреться.
Сибирячка подняла одну бровь и удивлённо посмотрела на него.
— Те что я принёс вам. — повторил Максимилиан указывая на шкуры, что лежали напротивоположном сидении.
— Мне?
— Да, вам.
— А вы типо не знаете?
— “Типо”? Так вас обучали говорить в монастыре?
— Нет. Ведь я никогда не была в монастыре и даже близко рядом с ним не стояла.
— И даже с вашими сёстрами, с которыми вы жили? Которые отправились с вами в лес и умерли в том же овраге, в котором я вас нашёл?
— Спорный вопрос.
— Мы же с вами разговариваем, а не спорим.
— Я бы так не утверждала, — язвительно и с металлическими нотками отвечала она ему.
Максимилиан решил больше не продолжать этот странный разговор и принялся за светильник. В полутьме Алефтине было сложно разглядеть действия мужлана, что находился рядом с ней. Она попробовала опустить ноги вниз, но её удерживал подол платья, на котором сидел мужчина и постаралась поджать ноги так, чтобы они его не касались.
— Что вы делаете?
— Меняю свечу, чтобы вы могли при свете поужинать. Я принёс вам немного согревательного напитка и еды.
Раздались искры и сибирячке вновь показалось, что верзила использовал зажигалку.
— Вот! Вот я видела!
Она попробовала выхватить из его рук то, чем он поджигал свечу, пока он не успел его спрятать. Странная изогнутая железка оказалась в её руках.
— Что это?
— Это кресало ваше высочество.
— Кресало? Это что ещё такое? А где зажигалка? Я же точно видела. Вы использовали…
И тут девушка умолкла, так как генерал быстро поджёг свечу, в небольшой карете стало светлее. Теперь она, отчётливо, могла разглядеть в его руках камень и кресало.
— Вот и использовал “зажигалку”. Вы это имели в виду?
— Нет!
— Я принёс вам немного тушёных овощей. Вам стоит поесть горячей еды.
— С мясом?
— Нет. Здесь лишь корнеплоды и только.
— Никакой рыбы, птицы, яиц или то что имеет глаза?
— Да, моя королева цветов.
— А ложка?
— Возможно вам подойдёт это? — Максимилиан показал подобие деревяшки с небольшой выемкой на конце.
— Ладно и это сойдёт.
Девушка и сама не знала на сколько сильно была голодна, пока не начала есть. Максимилиан осторожно достал сперва одну её стопу, затем другую и прижал к своему животу, снимая мягкие сапожки.
— Что вы делаете? — сибирячка хотела вырвать ноги и сильно ударить наглеца, но боялась пролить на себя свой поздний ужин.
— Вам нужно согреться. А ещё мне необходимо проверить как заживает ваша рана и наложить мазь.
— Ага. Как же. Кто вам поверит, старый извращенец. Я и сама могу намазать себе мазь. Оставьте меня. И знаете, я была бы вам очень благодарна, если вы позволили бы мне немного умыться. Желательно тёплой водой. И ещё мне необходимо сходить в туалет, то есть облегчиться. Ваш режиссёр надеюсь предусмотрел этот момент?
— Как только вы доедите, я посмотрю, что можно будет сделать.
Он оставил девушку с её ужином и когда вернулся, оставил ей все необходимые принадлежности. Для неё принесли большой кувшин, который был использован как ночной горшок и приведя себя в порядок тёплой водой, Алефтина всё ещё ощущала себя грязной. Такое ощущение она испытывала каждый раз путешествуя и карета мало чем отличалась от поездок на машине или автобусе.
Дверцы кареты вновь открылись, Алефтина тут же проснулась. Два больших кувшина и горшок были вынесены и дверца вновь закрылась. Но не успела пленница кареты подремать, как дверца вновь открылась и вошёл генерал.
Как и тогда сел у ног своей возлюбленной он тронул одну из лодыжек девушки. Как он и думал её ноги были холодными. Быстро, но бережно, ожидая сопротивления или строптивой речи, он поднял вамс и рубаху, и разувая её ногу тут же положил себе на живот.
— Что вы делаете? Отпустите! Оставьте меня! — кричала Алефтина, и на её затылке пошевелились волосы.
С раннего детства ей рассказывали о том, как обесчестили то одну девушку, то другу девушку из соседних поселений, как быстро беременели девушки в её юном возрасте. Бабушка частно говорила о том, что мужчинам нужно лишь одно. Рядом с ней жила женщина фельдшер, с которой она очень сдружилась и много чему у неё научилась, но с ней приключилась беда. Всех подробностей Алефтина не знала, но знала какая, была соседка после изнасилования, после чего раз и навсегда покинула их края оставив ей, все книги по медицине.
Испугавшись что её возьмут силой, сибирячка вырываться, но крепкие руки верзилы, легко удерживали её ступни. Вот уже вторую ногу ему удалось разуть и теперь она касалась голыми ступнями чего-то тёплого и живого. Каждый раз, когда она пыталась вырваться, его живот напрягался и она отчётливо ощущала силу и мощь всех его мышц. Понимая, что силой ей его не одолеть, она решила попробовать использовать свой язык и гибкость ума.
— Отпустите меня!
— Вы замёрзли. Вам нужно согреться. Моя вина в том, что я недостаточно позаботился о вашей защите и теперь вы вынуждены всё это терпеть.
— Что вы делаете?
— Мне нужно осмотреть ваши раны.
— Я же сказала, что мазь сама наложу и наложила. И сама перевязку сделала. Благо с этим у меня никогда проблем не было. Ната меня хорошо с этим поднатаскала. Говорила, что у меня отец егерь, значит это мне может ещё и как пригодится и не ошиблась. Особенно после того как уехала.
— Ната? Отец? Ваш отец не егерь, моя королева цветов, а лорд. Холодный и расчётливый убийца. Ибо воином его никак нельзя назвать.
— Лорд? — сибирячка издала смешок. — Не смешите мои трусы. Вы ещё скажите король.
— Он не король, но очень к этому стремится. Но что значит “трусы”?
— Ммм… Да… — протяжно проговорила Алефтина. — Отпустите. Я уже согрелась.
Вместо того что бы отпустить ступни, Максимилиан прижал чуть сильнее одной рукой на ступнях девушки, а другой рукой повёл чуть выше щиколотки. Её голени были не такими тонкими и худыми, как у большинства придворных дам, что стремились попасть к нему в любовницы, в них он ощущал силу, выносливость и мягкость женских форм. Ему было приятно проводить рукой по гладкой кожи и представлял, как она отвечая ему взаимностью, позволяет ему коснуться заветного местечка. В его жилах горячилась кровь, хотя прилагал все усилия, чтобы скрыть своё желание. Но сейчас он мог коснуться её коленей, коснуться самой соблазнительной части женского тела. Вид голых коленей разжигали в нём страсть сильнее, чем самые откровенные ласки.
Руки незнакомца двигались плавно, то вверх, то вниз и от этих ощущениях у девушки пробежала приятна тёплая волна. Ей казалось, что его руки обжигали её кожу. Внизу живота что-то завибрировало, что-то нарастало и было так необычайно тепло и приятно, отчего полностью погрузилась в эти приятные ощущения. Сама того не замечая приоткрыла рот, дыхание её участилось, к лицу прилил румянец и это никак не могло ускользнуть от внимания Максимилиана. Он старался двигать рукой всё выше и выше не сводя внимательного взгляда к лицу возлюбленной. В её глазах он видел страх и просыпающуюся страсть. Ему не хотелось пугать девушку.
Как только руки генерала едва коснулись коленей, сибирячка поняла, что тот заходит слишком далеко и поспешила убрать его руки и прикрыть свои ноги. Но Максимилиан не позволил этого сделать. Он придержал её руки, и выдохнул на ноги девушки от чего ей стало нестерпимо приятно. Ей казалось, что его дыхание обжигает ей кожу.
— Прошу вас! Не надо, — тонным голосом сказала Алефтина и не поняла, что этим, сильнее, распалила в нём желание.
Максимилиан сделал глубокий вдох, прежде чем смог поднять глаза и посмотреть на неё. Ему потребовалось всё самообладание, чтобы суметь удержать ту страсть, что распалила она в нём всего несколькими словами.
— Я не трону вас, Роземари. Вы мой свет. Вы моя жизнь.
— Хорошо, что не смерть и не тьма. Отпустите же меня.
На этот раз он послушался и отпустил ступни девушки. Алефтина тут же потянулась за сапожками, но её тут же остановили и взяв шкуры укутал ей ноги.
— Вам не стоит меня бояться.
— То есть стоить.
— Нет. Не стоит.
— Подсознание не воспринимает частицу “не”, а это означает, что вас стоит бояться.
— Как вам будет угодно. Я лишь оберегаю вас, как самый драгоценный клад.
— Ага. А как же. По-моему, вы отличные актёришки. Вас наняли. А остальных просто ко мне не подпускают, потому что знают, что я их быстро проколю.
Брови Максимилиана сошлись на переносице в задумчивости и девушку это не испугало.
— Чем вы собираетесь прокалывать? Если есть оружие, сейчас же отдайте его мне. Иначе, обещаю, что не буду к вам милостивым, как сейчас.
Генерал уже склонился и завёл свои руки ей за пояс, считая, что оружие спрятано именно там. Он считал, что она вполне могла обзавестись оружием в замке Херис, когда там останавливались на пару дней.
— Стойте! Что вы делаете! У меня нет оружия, — Алефтина упёрлась руками в плечи верзилы склонившегося над ней.
— Если нет оружия, то и проколоть вам больше нечем.
— Блин. Это капец какой-то. “Проколоться” — это означает не колоться и не колоть кого-либо.
— А что же означает ваши странные слова?
— Просто… Блин! Как же это вам пояснить то… Разоблачить во лжи, чтоли?
— Странные у вас слова, Роземари.
— Впрочем, как и у вас. Вы сами очень и очень странные. Ведёте себя, словно рождены в прошлом веке. Что за моразм.
Она возвела руки вверх и закатила глаза.
— Без вашего на то согласия, я не смею прикоснуться к вам.
— А причём тут моё согласие?
— Я дал слово вашей матушке, что не трону вас. Что приложу все усилия, чтобы сделать вас счастливой.
— Хм… — Алефтина задумалась, — В силу своего общения с людьми, с которыми мне пришлось столкнуться, вы по-моему чего-то не договариваете. Это я сразу ощутила, как только вас встретила. Выкладывайте мне сейчас или перестаньте нести эту чушь.
— Вы очень проницательны, любовь моя. Но я думаю, это не имеет значения, так как я уже принял решение и не собираюсь его менять.
— Очень мило с вашей стороны, что вы считаете меня неким не воодушевлённым предметом, на чей счёт вы принимаете те или иные решения. Но знайте, на ваш счёт я тоже приняла одно из важных решений, которые я не намерена менять ни при каких обстоятельствах.
Сказав последние слова, она отвернулась в сторону и не заметила как скрещивая руки на груди немного приподнимая свои соблазнительные формы. Генерал издал рык и сцепив зубы отвернулся в сторону, чтобы не воспользоваться ситуацией и своим преимуществом над девушкой. Её беззащитность и уединённость с принцессой, выводило его из равновесия. Ещё прежде он гордился тем, что ни одна женщина не могла вывести его из равновесия, но сейчас он не мог ни о чём другом думать, кроме как о соблазнительных женских форм. Сейчас ему хотелось больше всего вернуть время назад и не давать никаких клятв и обещаний.
Услышав рык, Алефтины строго посмотрела на генерала истолковав этот звук по своему.
— Не нравится? Я вас тут не держу. Можете уходить. Я не нуждаюсь в вашем обществе. Если вам необходимо сторожить меня, можете посторожить снаружи.
Максимилиану совсем не хотелось покидать девушку, особенно после того как она стала чуть мягче и спокойнее вести себя в его присутствии. В его планы не входило оставлять её одну, он надеялся остаться с ней наедине, под предлогом покровительства, но всё обернулось иначе. Он жалел того, что так мало знал о женщинах и в то время как многие придворные уделяли внимание стихам и ухаживанием за великосветскими дамами, он продвигался по службе, желая всеми путями отомстить своему злейшему врагу, лорду Радзимиллу. Судьба распорядилась им совсем иначе и теперь он женат на дочери своего врага и хотя она своими чертами была похожа на Марию, но характером и габаритными размерами удалась в отца.
Видя затяжное молчание генерала, Алефтина не выдержала и произнесла:
— Раз так, значит уйду я.
Она попыталась встать, чтобы натянуть сапожки и удалиться, но тут же оказалась на руках генерала.
— Что вы позволяете я… — ей не дали договорить и накрыли её губы своими.
Генерал удерживал сопротивляющуюся девушку и ему не составило труда держать в своих крепких объятиях. Её ноги оказались зажатыми между его бёдер, одна рука притягивала её за плечи, другая рука взяв за подбородок притянул к себе лицо. Он не собирался её целовать, но губы были в такой опасной близости к нему, что не выдержав такого соблазна и снова накрыл её рот своим.
Девушка вырывалась, она била кулаками ему в грудь, оттягивала его за волосы, за воротник. Алефтина задыхалась, его рука легко легла ей на грудь и от этих ощущений, она стала вырываться ещё сильнее, но, вместо того чтобы ослабить хватку, мужчина притянул её к себе ещё крепче. Ей было сложно дышать ещё немного и ей казалось, что он раздавить ей рёбра. Застонав от боли в боку мужчина ослабил хватку. Все методы борьбы были тщетными и испугавшись самого ужасного она заплакала.
Ощутив солёный вкус на губах Максимилиан отстранился. Девушка больше не вырывалась из объятий, она плакала и больше всего он испугался, что причинил ей боль. Максимилиан не мог терпеть женских слёз, так как ощущал свою слабость, а этого он не мог себе позволить.
— Ну... Шшш… Я не причиню вам зла.
Слёзы прекратились и отталкивая от себя генерала, она как можно сильнее ударила его в грудь и понимала, что это ей не поможет.
— Вы урод! Скотина! Мразь! Ублюдок! Отпустите меня!
Генерал смотрел на неё и не желал отпускать девушку. Она была не такая хрупкая и нежная как придворные дамы, в ней чувствовалась сила и ему хотелось укротить эту силу. Вместо того чтобы отпустить из своих объятий, он поднял её изящные ступни на сидение и укутал в шкуры. Девушка плакала сжившись в его руках. На этот раз он действительно испугал девушку, и чтобы хоть как-то успокоить поцеловал её в лоб, в нос, в уголки губ и когда он накрыл губы своими, удивился, как она податливо открылась ему.
Сейчас в его объятиях была совсем иная девушка. Максимилиан не мог теперь девичьих слёз, от которых ему было не по себе и научился быстро успокаивать девушек целуя их и заключая в свои объятия. И сейчас вместо ожидаемого сопротивления он ощущал нежность и податливость. Генерал престал понимать что происходит и просто поддался чувствам. Сейчас в его объятиях была чувственная и нежная девушка, которая требовала от него любви и ласки и он не мог устоять перед более смелыми ласками. Его рука скользнула под подол платья и поднималась всё выше. Поцелуи становились более настойчивыми.
Алефтина пыталась остановить его руки, она даже не замечала, как он ласкал её губы своим языком. Ей было важно скорее избавиться от настойчивых ласк, но почему-то они ей нравились. Ей нравилась сила и мощь, которая была в его объятиях. Пытаясь оттолкнуться от него, положила руку на его волосы и ей пальцы скользнули в жёсткие локоны, словно она ими игралась. Её губы приоткрылись и она прильнула к его губам желая большего. Нежный трепет окутал её всю и лишь когда его горячая рука коснулась её ягодиц, вспомнила о женских днях.
— Нет! — резко сказала она и выпрямилась упираясь ему в грудь.
“Что я делаю. Я не должна этого делать. А как же беременность. Нет. Я не могу… Я не знаю его. Он чужой Он использует. Он, как и все, ему лишь бы секс. Не будь наивной дурой. Ты не собираешься от него рожать. А сейчас пока…” — говорила сама себе Алефтина смотря куда-то отвернувшись в сторону.
— Оставьте меня! Я не желаю вас видеть! Вы мне противны.
Говоря это сибирячка попробовала соскользнуть с его рук на сиденье, но без его помощи ей это удавалось с трудом.
— Мы скоро отправляемся, сказав это генерал вышел.
Максимилиану не верилось в услышанное. Сперва она мягкая как цветок, затем жёсткая и колючая, а потом снова мягкая. И эти странные разговоры, он никак не мог понять, почему эта девушка так странно выражается.
Расхаживая недалеко от кареты, он пытался утихомирить свою страсть. Ему не составит большого труда вновь соблазнить её, но разве ему нужно было именно это? Ему хотелось, чтобы она сама отдалась ему, отдалась и сердцем и душой. Потому что именно от такой женщины он может ожидать верности и преданности, но что будет после того, как он убьёт её отца? Сможет ли она, суметь, простить его за это?
“Где она научилась так целоваться”, — промелькнуло в голове генерала и одна догадка была хуже другой.
— Проклятье!
Выругавшись он пошёл к графу. В его голове одна идея была хуже другой.