Импланты и гринкарта. глава 20

В полицейском участке. Коп не может  правильно произнести фамилию Михаила. Михаил перечисляет содержимое бумажника. Полицейского настораживает слово «порнография». Почему Михаил не хочет переходить на фамилию жены. Ономист или онанист? Полицейскому трудно понять этих ненормальных русских.

В ярком свете солнечного дня дома обычно выглядят даже красивее, чем они есть на самом деле. Особенно если окна в них мытые. Чего, к сожалению, нельзя сказать о здании полицейского департамента Детройта. Его можно охарактеризовать одним словом – никакое. Одноэтажное, серое, с зарешеченными, давно не мытыми окнами, кроме унылости других ассоциаций не вызывает. Даже стенд с фотографиями разыскиваемых преступников не придает ему привлекательности. Михаил и Ина, убедившись, что среди персонажей стенда их нет, неторопливо входят вовнутрь. Ина в джинсах, заправленных в белые сапоги,  с непокрытой головой и в распахнутой дубленке. На лице лучезарная улыбка, цветом очень соответствующая белоснежному свитеру с огромным, от шеи до талии, воротником. Михаил в наглухо застегнутой черной дубленке и норковой шапке. Джинсы и черные ботинки на шнуровке. Выражение лица хмурое, соответствующее цвету ботинок и дубленки.

Сидящий за перегородкой из толстенного плексигласа полицейский, симпатичный розовощекий парень в выглаженной форме, приоткрывает окошко из того же материала, что и перегородка, и одаривает вошедших дежурной улыбкой. – Здравствуйте! Чем я могу вам помочь?

Ина  опирается на прилавок и пытается просунуть голову в окошко. – Офицер, нам действительно нужна ваша помощь!

Офицер делает обеими руками движение, как бы пытаясь помочь даме пролезть к нему за перегородку. – Буду рад вам ее оказать, если это в моих силах! В чем проблема?

Ина тычет пальцем в сторону Михаила. – В моем муже!

Полицейский делает стойку как гончая, почуявшая добычу.  Глаза сузились, отутюженные складки на рубашке стали еще острее. Хищно смотрит на Михаила. – Домашнее насилие?

Что этот сопляк себе воображает? Домашнее насилие над ней? Идиот! Да она сама кого хочешь изнасилует! Ина уже было собралась все это высказать копу, но во-время одумалась. Она просто гордо вскинула голову. – Ну что вы, офицер! Я обычно с этим сама справляюсь!

– Становится интересно! - офицер разочарованно показывает на Михаила. -Это ваш муж?

А кто же еще? Неужели этот болван думает, что она разгуливает по полицейским участкам с любовниками? Ина  даже не стала ничего говорить дураку. Ограничилась только коротким «Йес»!

Взгляд офицера меняется на индифферентный. Плечи опадают. Складки на рубашке разглаживаются. –  И что же натворил этот достойный джентльмен?

Ина с презрением кивает в сторону  Михаила. – Этот достойный джентльмен умудрился потерять бумажник с абсолютно всеми документами!

Становится понятно, почему у спутника этой прелестной женщины такое безрадостное лицо. Конечно, какая радость, когда нет документов? Без документов ты, можно сказать, никто.  Офицер делает скорбное лицо. – I’m sorry about that! – Но служба есть служба. - Нужно составить протокол. - Обращается к Михаилу - Ваше имя?

– Майкл.

Полицейскому это слово мало что говорит. Например, есть Майкл Джексон, и есть Джордж Майкл. Ему нужно знать точнее.  – Ферст нейм ор ласт нейм?

Михаил раздражается непонятливость копа. – Ферст!

Полицейский идет дальше. – Ласт нейм, плиз!

– Сванидзе.

Полицейскому это буквосочетание напоминает слова из языка навахо, который лучшие немецкие криптографы во время войны не сумели расшифровать, даже если они передавались открытым текстом. – Вы не могли бы продиктовать вашу фамилию по буквам?

– Ноу проблэм! Эс лайк Сэм, Ви лайк Виктор, Эй лайк ... - Михаил поворачивается к жене. -  Ина, лайк что?

Ина делает саркастическую улыбку. – Лайк Эйприл.

- Спасибо, Ина! Эн лайк Нэнси, Ай лайк ... – Опять ждет подсказку от жены. - Ина, ай лайк что?

Ина посмеиваясь, апелирует к копу. – Офицер, теперь вы поняли?
 
Похоже, все американские копы лишены чувства юмора. Вот и этому Инин сарказм совсем непонятен. – По-моему, догадался. Его фамилия Свайн? Я правильно понял?

Нет, он точно дебил! Надо же такое сказать – Свайн. Он хоть знает, что значит на идиш «свайн»? Свинья! Может быть ее Миша и свинья, раз потерял все документы, но это определение только для внутреннего пользования.  – Да нет же! Офицер, я спросила: - вы поняли, с кем я живу? Лучше дайте бумагу, и я вам сама напишу его фамилию. - Ина берет протянутые офицером ручку и бумагу, пишет и возвращает листок полицейскому.
 
Полицейский с усилием читает, морща лоб и шевеля губами.. – Свейнайдез? Я правильно произнес вашу фамилию?

Как только не коверкали его фамилию! Свейнайдез так Свейнайдез! Назови хоть горшком, только в печь не клади! Михаил даже перестал на это реагировать. Поэтому он краток. – О’кей!

Полицейский пытается продолжить формальную часть допроса Михаила. – При каких условиях вы потеряли бумажник?

Но вмешивается Ина. – Он не помнит!

Полицейский недоволен вмешательством. Или это дама считает себя адвокатом? – Я его спрашиваю!

– Он не говорит по-английски.

– Понятно! Пусть перечислит, что было в бумажнике, а вы, пожалуйста, переведите.

– Миша, перечисли все, что было в бумажнике.

Михаил перечисляет, путая русские и английские слова. Ина переводит. – Кредитные карточки: Американ экспресс голд, Ситибанк, Хоме Депот. Гринкарта, Сошел Секюрити намбер, Драйверс лайсенс, Карточка Трипел Ай, страховой полис, фотография голой жены...

По инерции Ина начинает переводить последние слова, но во время останавливается. – Кретин! Еще не хватает, чтобы тебе приписали распространение порнографии!

Ну Ина дает! Порнография – это когда для всех, а если единственно для мужа, то это только укрепляет семью! – Причем здесь порнография? По твоей фотографии легче всего будет найти мой бумажник! Кредитки есть у всех, а твоя голая фотография, я надеюсь, только у меня! Железная улика!

Ина очень ласково обещает. – Выйдем отсюда, я тебе покажу улику!

Полицейский с интересом вслушивается в незнакомую речь, в которой проскальзывают знакомые слова. – На каком языке вы разговариваете?

 – На русском!

Офицер снова воодушевляется. – О какой порнографии вы говорили?

Приходится выкручиваться. – Ну что вы, офицер! Мы говорили о фотографии его детей, которая была в его бумажнике. Просто в русском языке фотография и порнография созвучны. Запишите, пожалуйста, еще и фотографию в протокол.

Офицер дописывает протокол и дает на подпись Михаилу. Ина благодарит офицера и тянет упирающегося мужа к выходу. – Ина, куда ты спешишь? По-моему, еще не все.

– А что еще?

 – Нет, если ты сама собираешься вести наш грузовик по сугробам, тогда все!

– С какой стати?  - возмущается Ина.

 – А с такой, что у меня нет драйверс лайсенс!

Ина останавливается как вкопанная. - Вот черт! Действительно! – Поворачивается к полицейскому, который заканчивает что-то писать. – Офицер, нам завтра ехать в Канаду, а у моего мужу нет драйверс лайсенс! Как нам быть?

Офицер удивленно таращит глаза. Действительно, все русские немного чокнутые! – А как же вы собираетесь ехать заграницу, если у вашего мужа вообще нет ни одного документа?

 – С документами нет проблем! Мой сын уже выслал из Лос Анжелеса его украинский паспорт, а паспорт туриста я успела у него отобрать!

– Тогда другое дело! Возьмите копию протокола, и можете спокойно ехать. Я надеюсь, проблем не будет!

Довольные, что так быстро все закончилось, Ина и Михаил одновременно благодарят полицейского. - Сенк ю вери мач, офицер! - и выходят из офиса.

Ина толкает мужа кулаком в бок. – Миша, ну хоть в полиции ты можешь быть человеком?

Михаил даже не отрицает, что в участке он был не совсем как человек, но иначе поступить было выше его сил. – Ина, я не специально. Оно само вырвалось! Ситуация спровоцировала!

– Когда нибудь я тебя удавлю этими руками! - Ина пытается руками показать, как она это сделает. Садится в машину.

Мишино лицо застывает в неистовом экстазе. – О, Ина! Это будет самая прекрасная смерть, о которой только может мечтать человек! - Садится в машину.

Ина от души смеется. – Даже не сомневайся! Когда-нибудь твоя мечта сбудется! – Неожиданно смех прекращается. – Миша, ответь мне, почему ты не хочешь поменять свою фамилию на мою? Ведь ни один американец не в состоянии ее произнести! Сколько из-за этого мы имеем проблем! Или ты думаешь, что я это предлагала всем своим мужьям? Много им чести! Только тебе! А ты даже не можешь оценить, на какие жертвы я иду ради моей любви к тебе! Последний раз предлагаю: смени фамилию!

Михаил серьезно обдумывает предложение. Наконец чесание затылка прекращается. Он делает вид, что не решается с чего начать. Его рот беззвучно то открывается, то закрывается. Ина начинает терять терпение. Наконец Михаил набирает полную грудь воздуха, как искатель жемчуга перед очередным погружением. – Ина, когда ты пытаешься зарегистрировать имя нового бизнеса, что в первую очередь сделает регистратор?

Ина не понимает, к чему клонит муж, поэтому отвечает осторожно. – Ну..., проверит, нет ли еще бизнеса с таким именем, или чтобы название не было неприличным, или чтобы оно не оскорбляло чьи то чувства, или....

Михаил правой рукой притягивает к себе жену, ладонью левой закрывает ей рот. – Больше никаких "или". Остановимся на двух последних. Ответь, ты сделала такую проверку, когда свою замечательную фамилию Бурхартова методом двойного обрезания спереди и сзади превратила в Харт? Во первых, это против еврейских традиций. У евреев обрезание производится только с одного конца. Если бы ты следовала многовековым традициям нашего народа, твоя фамилия была бы Бурхарт. Как у какого-нибудь швейцарского банкира. Это во первых. Но это можно пережить. – Ина мычит и пытается укусить мужа в ладонь. Михаил легко пресекает попытки и продолжает. – Но вот во-вторых будет посерьезнее. Как могла ты, профессиональный переводчик, защитившая дипломную работу по химии на английском, не поинтересоваться, что в этой стране означает слово «харт»?

Увлекшись лекцией, Михаил неосторожно ослабляет хватку. Ине удается освободить рот. Пытается вырваться из объятий. – Отпусти, гад! Что ты несешь! Ничего не означает моя фамилия! И вообще, на коленях будешь валяться, упрашивать дать тебе мою фамилию и хрен ты ее получишь, ономист несчастный! Имя мое ему не нравится! Может быть, и я тебе уже не нравлюсь?

Михаилу снова удается закрыть жене рот. - Конечно, ты мне нравишься! Больше всего на свете! Была бы ты Бурхарт, я бы с удовольствием взял твою фамилию. Несмотря на то, что ты назвала меня ономистом! Хотя отлично знаешь, что я этим не балуюсь. Зачем мне это, если у меня есть ты? Но взять себе фамилию Харт? Ни в коем случае! Извини, не могу!

- Мо помему? - удается промычать Ине.

- Помому! – передразнивает ее Михаил. – Помому что слово «харт» переводится на русский как олень-самец с большими раскидистыми рогами. Я раньше тебе это не говорил. Щадил твои чувства. Но ты представляешь, что будет, если я перейду на твою фамилию?

Фто? – пытается спросить Ина, но попытки освободится становятся менее энергическими.

- А будет то, фто я стану всеобщим посмешищем. Все будут показывать на меня пальцем и говорить: "Вот идет идиот, который женился на красавице Ине, заранее зная, что будет рогоносцем!" – Михаил отпускает жену. – Теперь тебе понятно, почему я не хочу перейти на твою фамилию?

- Из всего, что ты сказал, я поняла только одно: ты сам признался, что ты идиот! А раз ты идиот, то оставайся при своей фамилии. С такой фамилией рога получишь быстрее. Я тебе обещаю! Профессор кислых щей! Ты хоть знаешь, кто такой ономист?

Ну как не сделать жене приятно, не показать ей, что и она не лыком шита. - Конечно знаю! Это мужик, тихо сам с собой получающий удовлетворение.

Ина громко хохочет и шлепает мужа по лбу. - Хоть ты и профессор, но украинский. Только хохлы не знают, что онанист и ономист это не одно и то же. Так вот знай - онанист это ты. А ономист - это ученый, изучающий имена. Учись, пока я с тобой! Цени!

Михаил делает восхищенное лицо . - Ина, да ты кладезь учености! Ты случайно не участвовала в передаче "Что? Где? Когда?" Рекомендую! - Критически осматривает окрестности околотка. - Но ценить тебя здесь? Мне кажется, не тот антураж! Нас не поймут! Ограничимся полумерами. - Притягивает к себе Ину и от всей души целует отбивающуюся жену в губы.

Полицейский из окна с интересом наблюдает за происходящем в машине, готовый в любой момент прийти на помощь даме, явно подвергающейся насилию.  Но машина трогается, увозя этих хохочущих придурков прочь от ничего не понимающего в русской душе копа.