Записки иеромонаха - 4. Тося

Была в моем приходе маленькая помощница Тося. Таисья. Девочка лет 12. Помогала она в приходе, подметала, мыла полы, свечи собирала. Мать её Маргарита Егоровна сама привела девочку, на помощь и для воспитания в наиболее благостном месте. Было Тосе тогда 7 лет. Маленькая росточком, светленькая, глаза большие, синие, словно небеса. Волосики в завитках, щечки с ямочками. Ангелочек. Каждую службу Тося помогала, не пропускали ни один церковный праздник. Спустя столько лет, выросла на моих глазах и  подумать я не мог, что у Тоси что либо черное может быть на душе, ни единой тени не заметил на милом личике, хотя знал её с малых лет.

Мать Тоси Маргарита работала бухгалтером у местного фермера, каждый день на работе, всё хозяйство на Тосе. Муж Маргариты ушел от них, когда Тосе было всего три годика, высылал алименты наверное, а сам и на глаза не показывался, обзавелся другой семьей и о Тосе не тосковал, как говорила её мать.

Хозяйство было по меркам села не большим, гуси, утки, кролики. Но для маленькой Тоси достаточно трудоемким  и я всегда интересовался у нее, не устает ли она, нравится ли ей с животными возиться. Тося отвечала всегда кратко, да или нет, без объяснений и подробностей. Она с годами стала всё менее и менее разговорчивой, часто одна дома, мать на работе, братиков и сестричек не было, а с детишками из села я её никогда не видал.

Стояла осень, октябрь. Мелкий дождик моросил. Я проходил мимо забора Маргариты. Я бывал у них во дворе и знал расположение всех строений, знал, что вдоль забора стоят клетки с кроликами. Воображение нарисовало образы белых кроликов с серыми пятнышками. Все клетки были подписаны: «Лапочка», «Чернушка», «Степашка», остальных я не помнил. Это было так забавно, как мини-зоопарк, милые пушистые создания радуют глаз и душу. Всем кроликам давали имена и подписывали, так забавлялась Таисья. Вдруг я услышал голос Тоси. Но не тот голос, который знал – детский, мягкий. Я услышал злой, жестокий, со скрежетом голос уже не девочки Тоси, а казалось ожесточенной взрослой женщины.

- Каждый раз, как ты будешь стучать лапами, я буду тебя бить палкой. Каждый раз, Чернуха, я тебя до смерти забью. Тебя первой зарежем! Ты будешь у меня послушной! На тебе! На! Получи, тварь!

Послышался характерный стук задних лап кролика. Единственная защита кролика испугать врага ударом задних лап, из клетки никуда не деться. Затем я услышал звук удара тупым предметом и какой-то краткий стон, я не знал, что кролики могут издавать такие звуки. Я замер, прислонил ладонь к забору и слушал. Услышал судорожные метания -  прыжки, кролик бился о стены клетки и в страхе снова стучал лапами. Тося вновь ударила и ударяла. Кролик прыгал по клетке, слышался звон металлической чашки, снова и снова удары, и стук лап.

Я вскрикнул.
- Тося! Тося! Что ты, что ты делаешь?

Тишина. Видно Тося испугалась…

Я обошел вокруг, открыл калитку, вошел во двор и направился к клеткам. Тося стояла у клетки «Чернушка». Лицо ее горело огнем, глаза синие потемнели, сверкали. На лбу испарина, она была испугана и зла одновременно. Личико пропало, на месте прежнего милого детского лица была маска, маска монстра, маска зла.  В правой руке - палка, в левой - железная миска. Я подошел к клетке, кролик, дрожа от страха, забился в дальний угол клетки, глаз с расширенным от ужаса зрачком смотрел на меня. Струя мочи стекала через прорези сетки.

- Таисья. Что же это ты? Зачем? Это Божьи создания. Они беззащитные. Маленькие. А ты? За что?

Тося молчала, стоявшие слезы в глазах сверкали, но не катились по щекам. Слезы зла, а не раскаянья. Он была застигнута врасплох и маска зла, маска монстра еще не сошла с лица. Если бы она себя увидела сейчас в зеркало…

- Тося, пойдем в дом, и ты мне всё расскажешь.

Мы дошли молча до хаты. Вошли в кухню. Я подвел ее к умывальнику. Она умылась, обтерла лицо и села подле меня за обеденный стол.

- Расскажи мне дитя, что тебя заставило кролика так пугать. Зачем? Может ты устаешь, по хозяйству? Давай маме скажем, чтобы часть птиц она отдала, или, может, тебе в помощь кого подыскать? Ты от усталости так поступила?

- Нет.

- Ну что же тогда, расскажи. Ты же понимаешь, что они беззащитны и не могут спрятаться, убежать от тебя. Ты не в первый раз так кролика пугаешь?

- Нет.

- Ты только с Чернушкой не можешь общий язык найти или с другими животными также.

- Нет. Я…со Снежинкой еще так же.

- Снежинка, кто это, утка?

- Нет. Кошка. Котенок.

- А котенок чем не угодил? И Чернушка также, расскажи.

- Снежинка бесит, и Чернуха тоже.

- Бесит…слово то какое, ты выбрала, дитя моё, ребенок Божий, разве так можно, что же это, расскажи, что они делают такого плохого, и что в ответ делаешь ты…

-Бью их. Они не слушают. Не делают так, как я хочу, и  я их бью. Чернуху бью, а Снежку…

Тут я услышал какой то звук. Это не было «мяу», это было «ме», обрывистый жалобный звук. Рядом со входом прошла кошечка. Маленькая трёхцветка, огромные глаза, полные страха смотрели на Тосю. Кошечка хотела выйти, но боялась. Тося едва повернула голову и посмотрела в её сторону и котенок пулей улетел обратно в комнату.

- Так. Дитя. Расскажи, что ты с кошкой делаешь.

- Я за дело. Если не слушает. Я скажу ей на месте сидеть, а она не сидит.

- Милая моя, это кошечка, это не собачка, она не выполняет команды.

 - Снежинка мои команды выполняет.

- Ну, раз выполняет, так за что ты её бьёшь, за что обижаешь. Такая маленькая, такая красивенькая.

- Ну и что, что маленькая, я её кормлю, убираю за ней, и Чернуха эта. Я ей ничего не делала сначала,  а она на меня начала стучать лапами, звук такой, как по голове молотком, вот я и стала в ответ палкой её. Или миской по голове, дашь ей два раза, со всей силы и она забьется в угол и сидит, больше не прыгает, как ненормальная. Она стукнет  лапами, а я ей в ответ по боку или по спине, чтобы и ей так же бум-бум по голове. Стараюсь даже её клетку в последнюю очередь убирать. У нормальных кроликов уберу, а потом к ней иду, сразу палку беру. Так бы и била её пока она не…

Я внимательно смотрел на ее личико. Меня пугал блеск, злой блеск в ее глазах. Я понимал, что это не просто одноразовая жестокость, это методично возрастающая, каждый день увеличивающаяся ярость. Но ярость на кого и за что?...

- А Снежка эта, я её погладить хочу, а она убегает, или я её зову, а она не идёт, а вчера она мою сосиску сперла. Со стола сперла, хотя ей нельзя даже на стул запрыгивать. Я её схватила за задние лапы и со всего размаху об стол её, об стол, чтобы зубы об стол, и выкинула. Но вчера дождь шел и я её пожалела, позвала назад, а она не идёт, целый день во дворе под дождем. Под вечер сама пришла, села у двери. Я открыла дверь, она не заходит. Я её зову, а она не идёт. Я её схватила за голову, забросила в дом, схватила её за хвост и била её об пол… Иногда вот возьму её глажу, а потом возьму за шею, сжимаю, у нее глаза испуганные, пищит, и так хочется прямо сильно сдавить, задушить её!

Тося вся дрожала, злая гримаса застыла на лице, рот страшно исказился, щеки горели, она с удовольствием рассказывала, как мучила животных. По моей спине пробежал холодок. Как в этой головке могли родиться такие идеи, как её ручки могли так жестоко…Что сказать ей…

- Милая моя, дитя, с малыми братьями нашими, нельзя так. Они не могут себя защитить. Ты их любить должна, они же маленькие, ласковые, красивые такие, мягкие, а главное это живые существа, такие же, как ты и как я.

- Да! Как я! Я тоже маленькая, я тоже красивенькая, меня тоже любить надо. А меня никто не любит…

Тося расплакалась.

- Как не любит? Мома тебя любит, папа любит, я тебя люблю, а главное Бог тебя очень любит.

- Нет. Мама может и любит, а папа нет, не любит. У него другая дочка есть, а я не нужна.

-Да кто ж тебе сказал такое?

- Я услышала, как мама с тетей Верой говорила.

- Милая моя, папа просто далеко уехал, это не значит, что он тебя не любит. Но, милая моя животные то твои в этом нисколечко не виноваты. Ты же тоже маленькая еще, представь если бы и тебя беззащитную, загнали в комнату и били, или посадили в клетку и тыкали в тебя палкой. Это как же было бы, тогда, а?

- Нет, они бы меня не загнали, они меньше, а я больше. Кто больше, тот и сильнее, тот и бьёт…

Долго мы тогда еще говорили, я объяснял, она возражала. С тяжелым сердцем ушел я тогда. Потом с Маргаритой поговорил, та совсем в ум не взяла, что тут такого, что её Тоська дрессирует животных, главное, что в доме порядок и животные на месте. В школу я сходил, с учителями поговорил, напросился уроки провести, о добре детям рассказать, о братьях наших меньших. Прошло несколько месяцев, забылись многие события, Тося также помогала в приходе.

В тот летний день Тося задержалась в приходе, всё поглядывала в мою сторону и я понял, что на сердце у нее тоска, печаль, исповедоваться душа жаждет. Подозвал её и мы поговорили, вот её рассказ.

- Всё началось с одного удара. Я ударила кролика, удалила сильно, и кролик как то шейку уронил и не двигался. Я испугалась, ушла, переживала, что кролика забила до смерти. Вечером подошла к клетке, а кролик вновь прыгает. Я тогда пообещала, что никогда не буду больше руку подымать. Но буквально через пару дней вновь. Кролик меня уже боялся и стучал лапками, как только я дверцу в клетке открывала. А мне обидно стало. Я же вычищаю всю грязь из клетки, за травой хожу, кормлю, убираю каждый день, а кролик стучит, как будто я враг.
Я терпела, но не выдержала и начала бить палкой. Сначала слегка, потом сильнее. И так каждый раз. Я старалась не думать об этом, но в голове по утрам перед чисткой клетки уже крутилась мысль: все клетки почищу, а Чернушкину в последнюю очередь, потому она стучать начнет, а я на ней оторвусь. Оторвусь, как бы всё выплесну. А что выплесну, не знаю…

А потом… потом поняла, что это мне мало. Тут мама котенка принесла…С ней ещё хуже. Сначала я с ней игралась, гладила, а потом. Мне не нравилось, как она лежит на руках моих, или что от нее шерсть остается, я начала я её с рук сбрасывать. Потом за голову её брать и переносить с места на место, потом за лапы подымать, за хвост, и чем больше они пищала, тем сильнее на меня гнев находил. Бесило меня это до невозможности. Страшно бесило. Я уже представляла заранее, как её схвачу, как душить буду, как об стол ударю, как… Одним словом мне всё больше и больше стало этого…стало этого хотеться. Иногда с силой обнимала её, она как будто плакала, пищала. Я потом как бы раскаивалась…но уже поздно, Снежинка ко мне на руки уже не идёт, я её специально дверью прихлопнула и у нее теперь задняя лапка вывернута…

Она вздохнула и замолчала. Я глядя на неё понял, что что-то страшное случилось. Она была спокойна, абсолютно спокойна. Как будто…как будто весь гнев, который в ней был, исчез, а вернее сказать, вырвался наружу.  У меня пересохло во рту…

- Тося, а мама где, почему её сегодня не было?...

Тося посмотрела на меня, большими спокойными глазами.

- Сегодня я проснулась от того, что услышала, как она ругается по телефону, старается шептать, но почти кричит. Она с папой ругалась, запрещала ему приезжать, говорила, что не даст ему меня не только забрать, а подойти ко мне и близко не разрешает. Она мне врала. Врала, что он не хочет, что он не любит меня. Врала всё это время. У меня как то в голове зашумело, я вскочила, побежала в кухню, взяла скалку и …

- О, Господи, Тосенька…