Газовик. Начало

Газовик. Начало

Когда мне позвонил Толя Полетов, а это было в конце мая 2015-го, я уже почти год не работал, и поначалу мне это даже нравилось. Не работать, я имею в виду. Праздная жизнь, что ни говори, имеет свои привлекательные стороны. Главная из которых, на мой взгляд, состоит в том, что человек свободен в своих действиях. Ну, относительно, конечно, свободен. Не один же на свете живет. Но в целом, да, свободен.
Эта свобода, если конечно не сильно умничать, в конечном итоге сводится к простым, можно даже сказать банальным вещам.
Например, теперь можно было спать не до 6 утра, а сколько хочет организм. Можно было утром не приходить в одну и ту же точку, которая называется твоим рабочим местом, а рвануть туда, куда потянуло этот самый организм, или вообще никуда. Кстати, насчет рабочего места. В моем случае, последние годы это был кабинет военного комиссара города (понятно, что рабочее место руководителя не ограничено его кабинетом). Так вот, мое рабочее место генерировало неприятности непрерывно. Отсюда еще одно важное преимущество отказа от работы, отсутствие постоянно действующего источника огорчений.
В общем, приятных вещей, которые с пенсией получает пенсионер, не так уж мало…
Надо честно сказать, что для многих людей (не для всех), кто работает, пенсия, то есть возможность не работать, это маяк, к которому они, как корабли, плывут большую часть жизни. Это нормально. Ведь жизнь человека ограничена по времени и рано или поздно наступает старость, когда работать он уже не может. Во-всяком случае так же эффективно, как работал раньше. Причем определяется это не в индивидуальном порядке, а простым достижением определенного возраста. Не буду уточнять какого, потому что возраст пенсионера – категория неустойчивая и можно не угадать…
Слава Богу мы живем в мире, в котором социальный прогресс достиг такого уровня, что обеспечивает нам в старости возможность жить не работая. Это ведь не всегда было. И хотя говорят, что первые пенсии своим подданным платил еще Юлий Цезарь, но в качестве постоянных выплат на государственном уровне пенсии появились только в конце 19 века в Германии. Канцлер Бисмарк ввел эту статью расходов в бюджет. А у нас, в России, до революции вообще пенсий не было. Только с 1928 года появились, и то только для определенных отраслей производства. А до этого, живи-выживай, как хочешь. Здоровья и сил уже не хватает, чтобы заработать себе на кусок хлеба? Так тебя на этом свете никто и не держит.
Так, что повторюсь, нам повезло жить сейчас, когда пенсии выплачивают всем. Дело за малым, надо просто дожить.
 Но до маяка-пенсии доплывают не все корабли…
 И вот мне показалось, что я доплыл и был уверен, что работать мне больше не захочется. Ну ее, эту работу!
Когда же еще пожить в свое удовольствие? Заняться любимым хобби, собирать свои модели бронетанковой техники, читать новые книги и перечитывать старые, самому писать рассказики. Ну и что, что их мало кто читает, я ведь и не претендую на лавры графа Толстого. Разобраться наконец с мужскими домашними делами. А чего, дома для мужчины дел полно, делать не переделать…
Из неприятных последствий отказа от работы я видел только потерю денежного потока в виде зарплаты. Как ни крути, а безденежье не очень способствует тому образу жизни, о котором мечтаешь, принимая пенсионное удостоверение.
Но не все измеряется рублями, хотя некоторые утверждают, что как раз ими, рублями, все и измеряется. Вопрос дискуссионный и предметом этого очерка не является, но мое мнение, все на рубли не переведешь. Лучше в равных долях, в рублях, долларах, евро… Ладно, сам знаю, что не смешно…

Но вернусь к своей истории…
Где-то с начала 2014 года я стал задумываться об окончании трудовой деятельности вообще, и карьеры военного комиссара в частности.
Шаг серьезный, поэтому надо было все взвесить. Причем взвесить, что называется по гамбургскому счету, с расчетами и обоснованиями, с обязательным учетом и материальной составляющей и моральных ценностей. Взвесил. Но то ли весы были неисправны, то ли тяга к безделью оказалась у меня настолько могучей (может врожденная была), но неработа победила работу за явным преимуществом. Да что там…нокаутом победила.
После взвешивания я занялся зондированием командования областного военного комиссариата на предмет моего возможного увольнения. Облвоенком Сергей Иванович Лисицов на мои поползновения поначалу отреагировал очень резко. Он приказал мне перестать валять дурака. Приказным порядком валять дурака запретить вроде бы невозможно, но я на всякий случай на месяц затаился, потому что Сергей Иванович командир суровый и легко делает невозможное возможным. С нами он, как бы сказать помягче…не няньчился. Его оценки деятельности подчиненных отличались простотой и прямотой. Первая оценка - справляется, вторая – не справляется. Исходя из этой доктрины Сергей Иванович определил, что увольняться могут только военкомы из 2-й категории, т.е. которых он сам хотел бы уволить. Остальные должны работать пожизненно. Переместить утратившего доверие районного военкома из первой категории во вторую облвоенкому было проще простого, а вот чтобы кто-то проследовал обратным маршрутом, из второй в первую, я что-то не помню. Справедливости ради надо сказать, что в основном районным военкомам Сергей Иванович доверял. В группе несправляющихся за все время, что я знаю, было 3-4 человека. И долго они в должностях не задержались.
Так что я, справляющийся пока со своими обязанностями, не должен был по мнению облвоенкома даже думать об увольнении. А думать я должен был, ясное дело, исключительно об укреплении обороноспособности страны.
Выждав месяц, я понемногу возобновил свои изыскания и при случае периодически заводил с ним эту пластинку, мол устал, пора давать дорогу молодым, да и сил моих в укрепление обороны страны вложено столько, что пора бы ей уже крепко стоять на ногах и без меня, но он все не соглашался. Кто-то может сказать, что крепостное право отменено в нашей стране еще в 1861 году, и что любой человек может уволиться спустя 2 недели после написания соответствующего заявления и никто не вправе его задерживать после этого. Это правда, но я провел в военных комиссариатах 21 год, из них 14 лет был военным комиссаром и мне очень не хотелось уходить, оставляя за собой негативный шлейф…
Наконец, в июне 2014-го выяснилось, что Сергей Иванович в скором времени сам собирается оставить должность военного комиссара области. Узнав об этом, я возобновил свои атаки на облвоенкома и он наконец признал, что обороноспособность страны находится в достаточно устойчивом состоянии и нет оснований полагать, что с моим уходом в этом отношении стране станет хуже. После этого я со спокойным сердцем уволился из военного комиссариата и принялся ничего не делать…
Ну, ничего не делать, это слишком сильно сказано. Так жить не получиться, даже если захотеть. Я всего лишь сменил деятельность, за которую платят зарплату на ту, в которой только пенсия, но этого хватило, чтобы первое время жизнь казалась мне сказочной. Главное волшебство было в том, что я на законных основаниях наслаждался этой сказкой, не будучи еще в том возрасте, когда уже ничем наслаждаться не получается. А то ведь по-всякому бывает…
Некоторые называют это заслуженным отдыхом. Название красивое, хотя что такое отдых? Это та же работа, но от которой еще не устал. Причем, если этот процесс затянется, то от отдыха тоже можно устать.

Так прошел месяц, потом другой, потом я перестал их считать. Потому что мне это стало надоедать. День был похож на день и я не всегда мог даже вспомнить какой сегодня день недели. Да какая разница, какой…
Все чаще мне стало казаться, что может быть я поспешил с решением вступить в клуб пенсионеров. Периодически себе повторял, как мантру, что я пенсионер и буду пенсионерить всю оставшуюся жизнь, но это не сильно помогало.
Хотя, я никогда не понимал людей, которые по возрасту уже перегнали черепаху Тортиллу, но продолжали ходить на работу. Вернее, не одобрял, понимать то понимал. Человек пенсионного возраста по разным причинам может продолжать работать. Может по материальным соображениям. Прожить на среднюю пенсию в нашей стране может только муравей, а человек вряд ли, особенно если он привык к тому уровню жизни, который предполагает наличие у него жилья, одежды и трехразового питания. Если на что-то из перечисленного пенсии хватать не будет, то придется работать.
Кроме того, человеку может деть себя некуда, никому он не нужен, а работа, она какой-то смысл жизни придает.
В этом случае дело не в деньгах, а в том, что человек РАБОТАЕТ. Это повышает его самооценку, позволяет ему думать, что он по-прежнему бодр и здоров. Вот и ходит такая Тортилла на работу покуда ноги носят и будет ходить, пока не помрет.
Но продолжу о себе.
Итак, к концу мая 2015 года я уже маялся от безделья и, как говорят спортсмены и чиновники, созревал для нового вызова.
Все больше и больше крепло убеждение, что, пожалуй, если мне поступит интересное предложение о работе, то поскольку я все еще несколько моложе Тортиллы, может быть и рассмотрю таковое предложение. А может даже и приму. Почему бы нет, пенсию уже никто не отнимет…

Теперь вернусь туда, с чего начал…
На момент звонка Толи Полетова, я морально, да и физически был готов впрячься в работу…
 Анатолий Валентинович Полетов, бывший в начале 2000-х военным комиссаром города Вичуги в одно время с моим комиссарством в Тейкове, рано уволился и ушел в газовые структуры. В период службы мы с ним были в хороших отношениях, хотя и близко не приятельствовали. К моменту нашего разговора он занимал в системе газовых служб довольно солидное положение, был в ранге начальника отдела.
Толя сообщил мне, что руководство ОАО «Газоснабжение» подыскивает кандидата на должность директора Тейковского филиала предприятия и спросил, не готов ли я возобновить трудовую деятельность в этом качестве. Он знал, что я с год уже как вольный казак, потому что мы с ним как-то созванивались по какому-то вопросу из жизни военкоматов, и я сообщил ему о своем нынешнем статусе. Правда, тогда же я довольно убежденно сказал ему, что собираюсь сохранить этот статус пожизненно. Но он, видимо, поверил не до конца, раз позвонил.
Я ответил, что довольно смутно представляю себе работу газового хозяйства в части газоснабжения. Толя пояснил, что это тот же горгаз, только под другим, более красивым названием. Подумав, я сказал, что так же смутно представляю себе и работу горгаза. Ну, кроме того, что они периодически отключают газ в доме, и жене приходится готовить пищу на электроплитке. А еще иногда спрашивают, как работает газовая плита, причем вне зависимости от ответа, они ее все равно не смотрят. Впрочем, газовый котел Vaillant всегда осматривали и даже немного в нем ковырялись…
Директора горгаза (может предприятие и тогда уже называлось по новому, но в городе говорили «горгаз») Александра Николаевича Довгаля я знал еще будучи военкомом, но знал плохо, только в лицо, даже имя-отчество без подсказки не назвал бы и уж точно не интересовался, завершил он свою карьеру или нет. Ну, значит, завершил…
Анатолий предложил мне подумать и перезвонить ему, если надумаю. Надумал я уже к вечеру того же дня. Немного пугала неизвестность и полное незнание не то что работы газового предприятия, но и вообще работы любого промышленного предприятия. Жизнь, проведенная в армии, как-то не дала мне возможности изучить эту сторону бытия, но она же, эта жизнь научила не скажу ничего не боятся, просто делать дело, за которое взялся.
- И не такие дела заваливали,- так иногда напутствовал нас, районных и городских военкомов наш облвоенком Лисицов Сергей Иванович перед выполнением каких-либо сложных задач. Что не мешало ему нас разделывать нас как треску на рыбзаводе, если мы и правда заваливали дело…
Через несколько дней мне позвонил приятный женский голос и пригласил меня на собеседование к генеральному директору ОАО «Газоснабжение» Мажарову Сергею Владимировичу. Приятный голос принадлежал начальнику отдела кадров Денисовой Ирине Евгеньевне. Я решил, что если голоса там у всех такие, то может, и работа не такая уж каторжная. Дело в том, что пытаясь найти в интернете хоть какую-то информацию о деятельности газовых предприятий, я то и дело натыкался на сообщения о взрывах бытового газа в домах и квартирах. Редкая неделя обходилась без снимков в интернете с развороченными стенами домов и выбитыми стеклами окон. Раньше на это особого внимания как-то не обращал, но теперь все новостные колонки сначала обшаривал, нет ли где очередного взрыва или хлопка газа, а уж потом читал остальные новости. Крепло убеждение, что газовые службы комплектуются исключительно из саперов, причем без дополнительной подготовки. А если человек до армии был газовиком, то в армии это готовый сапер…
Утром я надел новый костюм, который берег и надевал только в исключительных случаях, вроде свадьбы сына и событий этому равных. Старый костюм был не так уж плох, и для повседневного ношения вполне пригоден, но все же значимость предстоящей встречи заставляла меня скрупулезно отнестись к своему внешнему виду, так что выбор костюма в данном случае был очевиден.
Вообще внешний вид человека способен решать многие проблемы. Или их создавать. Например, как в этом случае…
Как то, еще лейтенантом я был вызван к начальнику штаба полка подполковнику Полищуку. Причину вызова дежурный по полку старший лейтенант Зайцев, нашедший меня по телефону в технической зоне полка, не знал, но и так было ясно, что не для дружеской беседы за чашкой чая. Помню, боялись мы Полищука панически, как бандерлоги тигрового питона Каа и вызов к нему обычно снабжал эмоциями офицеров полка надолго.
Пока  шел к штабу, перебрал в памяти все свои воинские преступления за последний месяц, о которых он мог пронюхать, но их было так много, что я решил не гадать. Тем более, что пред очи подполковника Полищука еще нужно было предстать, причем в таком виде, который позволит не быть удавленным на месте.
Тут нужно кое-что пояснить.
Полк, конец октября, грязь непролазная. В полку тогда еще не было всех этих асфальтовых дорожек, ухоженных аллей, которые там есть сейчас. Была дорога из бетонных плит, ведущая от казарм к штабу полка, остальная территория была грунтовой. Куда бы ты ни пошел, если не по бетонке, придешь в пункт назначения по колено в грязи. Особенно, если идешь из технической зоны в штаб, там и по пояс в грязь можно влезть. Но в штаб тебя дежурный не пустит, потому, что наш начальник штаба, живой устав внутренней службы, не выносил военнослужащих, не похожих на картинку стенда на строевом плацу.
Я подошел к штабу перепачканный, как трактор, только что вспахавший гектар целинных земель, а вход в штаб полка в сапогах, на каждом из которых налипло по тонне глинозема, как вид наказуемого деяния тянул на гауптвахту. Поэтому я стал искать способ приведения юфтевых сапог в соответствие с нормами подполковника Полищука в отношении обуви военнослужащих. Как я это делал описывать не буду, это отдельный рассказ, но спустя каких-то полчаса сапоги, как и ноги в них, были чистыми и мокрыми.
Наконец я предстал перед начальником штаба и что же…
Он, выпучив глаза, как африканский страус, минут пять орал, что я не-стрижен и небрит. Потом еще столько же бесновался заметив, что эмблема на правой петлице у меня немного покосилась. Но вдруг начальник штаба неожиданно затих и я осторожно посмотрел на него (до этого я упорно разглядывал карту района за его спиной). Полищук таращился на мои сапоги. Я скосил глаза вниз и тоже уставился на свои сапоги. Там было на что посмотреть. Сапоги подсохли и были в ярко-белых, как у мельника, разводах и радовали бы глаз любому, кто любит стильную расцветку обуви. Только вот наш начальник штаба был последним человеком на планете Земля, которого признали бы обувным стилистом, и я, судорожно глотнув, подумал, что лучше было бы мне глинозем на сапогах оставить. Не расстрелял бы он меня за это, в край отсидел бы пару дней на губе, отоспался бы хоть. А за разноцветные сапоги Полищук, если его раньше не хватит родимчик, может и расстрелять. Хуже этого могло быть только одно, прибыть к нему в ботинках, потому что ношение ботинок в полку приравнивалось к госизмене. Босым, и то лучше…
Тяжело вздохнув, я открыл было рот, чтобы признаться, что да, это мои бойцы-дембеля три дня назад погнули ворота в автопарке, когда ночью пьяные катались на Камазе с неисправными тормозами.
В этот момент дверь в кабинет начальника штаба отворилась и вошел капитан Свидовой из второго дивизиона.
Я посмотрел на него и рот закрыл. Нет, не потому, что Свидовой нестрижен и небрит (это ладно, в нашем полку по убеждению Полищука у офицеров голова должна быть как у колобка), и не потому, что звездочки на погонах шинели были вкривь и вкось, а один погон вообще был надорван. Просто капитан был в ботинках...
 Кстати, уже вываливаясь из его кабинета, я узнал, что начальник штаба вызывал не меня, а другого офицера, лейтенанта Смирнова, а этот валенок дежурный все перепутал…
А вы говорите, внешний вид человека не имеет значения…

 На встрече с возможным работодателем хотелось выглядеть соответствующим своим амбициям. Для начала хотя бы внешне, ведь все знают, что встречают по одежке. Галстук выбирала жена и остановилась на черном. Не то, чтобы мне было все равно, но я как-то привык полагаться в таких вопросах на ее вкус. Впрочем, в зеркале я себе понравился. Важный такой, хоть и с хмурым взглядом.
- Я бы тебя взял! - сказал я зеркалу и пошел к машине.
Рандеву было назначено на 10 утра, выехал в 8.00, чтобы исключить опоздание, приехал к 9-ти. Отыскал место для парковки машины недалеко от строения с въездными воротами, по виду КПП. Выйдя из машины, позвонил Ирине Евгеньевне с мобильного в ее кабинет. Отозвался женский голос, тоже приятный, но вроде не тот.
- Некто Семенов беспокоит,- представился я,- Ирина Евгеньевна?
 - Ольга Александровна,- в ответ назвал себя женский голос,- Ирина Евгеньевна у генерального директора. Вы сейчас где?
Я сказал, что на КПП, потом сообразил, что скорей всего слово КПП здесь не в ходу и задумался. По молчанию Ольги Александровны я понял, что действительно засекретил свое местонахождение и она перебирает в памяти, что такое КПП и где оно может у них находится.
 Пока я рылся в своем словарном запасе в поисках подходящего синонима к слову КПП на гражданский манер (проходная? вахта?), она неуверенно спросила,
- Может вы на пропускном пункте?
- Точно, на пропускном пункте,- обрадовался я.
Когда 30 лет говоришь КПП, не сразу вспомнишь, что КПП это не слово, а аббревиатура начальных букв воинского термина Контрольно-Пропускной Пункт.
- Хорошо, оформите там пожалуйста пропуск,- предложила Ольга Александровна,- и проходите в административное здание. Которое справа от пропускного пункта. Ирина Евгеньевна скоро будет.
Я так и сделал. Зашел в административное здание, потоптался у входа и пошел искать отдел кадров. Узкий коридор привел меня к Т-образному перекрестку. Повернул налево и пришел то ли в буфет, то ли в столовую.
- Рано вы, что-то,- сказала мне женщина, выглянув из-за прилавка.
Я не стал с ней спорить, только спросил, где отдел кадров. Оказалось, что нужно вернуться обратно и двигаться по коридору все время придерживаясь левой стороны. Мимо пройти не должен.
Я все-таки, видимо, прошел мимо, потому что уперся в дверь, ведущую на улицу. Но не в ту, через которую входил. Повернул обратно, размышляя, удастся ли мне отыскать отдел кадров без поводыря или нет. Навстречу быстро шла женщина и внимательно смотрела на меня.
- Владимир Алексеевич? - спросила она.
- Да,- ответил я,- а вы, Ирина Евгеньевна?
- Она самая,- засмеялась она,- немного разминулись…пойдемте в мой кабинет. У нас еще 45 минут…поговорим.
Ирина Евгеньевна меня впечатлила. Красивая женщина, с приятными манерами, доброжелательная.
Мы зашли в ее кабинет. Мне этот кабинет напомнил мой собственный, когда я был начальником 4-го отделения военного комиссариата. Такой же скворечник для скворцов-лилипутов. У меня там стоял стол, два стула, один на котором сидел я, другой для посетителей и сейф. Когда в кабинете одновременно находился я с посетителем, больше туда не влезла бы даже кошка.
У Ирины Евгеньевны было примерно то же. За те 40 минут, что мы сидели у нее, пару раз заходили женщины из ее отдела с документами. И каждый раз мне приходилось вставать, чтобы пропустить их столу. Иначе им бы пришлось через меня перелезать.
Немного поговорили. Ирина Евгеньевна сказала, что поиск директора в Тейковский филиал несколько затянулся. По причине отсутствия кандидатов, отвечающих всем требованиям к этой должности. Я пожал плечами. Хотя и знаю себе цену и заниженной самооценкой не страдаю, утверждать, что моя кандидатура на кресло директора филиала это то, что им позарез нужно, я бы не стал. И то, что я не единственный и неповторимый кандидат на эту должность, понимал  достаточно ясно, и даже всерьез не рассчитывал, что мне ее предложат, поскольку…ну какой я газовик…
Потом она спросила меня, как я насчет физкультуры и спорта. Я насторожился, причем здесь физкультура, не в охранное агентство устраиваюсь, но не просто же так она спрашивает. Может, у них тут на должность директора могут претендовать только бойцы с краповыми беретами…
А вообще, я еще не встречал людей, отвечающих на вопрос об отношении к спорту – нет, не люблю. Все всегда лихо отвечают, любим, обожаем, жить без спорта не можем, даже если последний раз заходили в спортивный зал еще в школе.
Пришлось чистосердечно признаться, что хотя и спорт и физкультуру ценю, все мои спортивные достижения остались в юношеском прошлом. А сейчас… ну разве что могу поиграть в футбол, если против меня будут хромые инвалиды.
А еще припомнил, что по шахматам у меня в золотые студенческие годы был первый взрослый разряд, хотя сейчас наверное уже не обыграю даже Остапа Бендера…
 Ирина Евгеньевна пояснила, что все руководство ОАО играет в хоккей, причем не в настольный, а в настоящий, с шайбой. И вообще спорт здесь в почете…
В свою очередь, я старался вытянуть из Ирины Евгеньевны актуальные сведения о возможной работе. Она уклончиво отвечала. А может и не уклончиво. Возможно просто у нее этих сведений было ненамного больше, чем у меня самого. Конечно, она могла просветить меня по штатной структуре, но с чего бы она стала бы это делать? Рано.

За оставшееся до собеседования время мы с ней поругали погоду, обсудили когда в этом году пойдут грибы и поспорили о Норвегии, ставшей модной страной для российских отпускников. Сошлись на том, что Норвегию, пусть там холодно даже летом, посмотреть стоит.
Уже перед тем, как пойти в приемную генерального директора, я спросил у нее, нет каких-либо нюансов, которых следовало бы избегать в разговоре с генеральным. Ну, может он не любит, когда претенденты на должность ему говорят «а у вас тут ничего, миленько», как сказал один отставник, зашедший ко мне в военкомат узнать, нет ли для него должностишки, чтобы денег платили побольше, а работы было поменьше. Когда он узнал, что есть, но только наоборот, работы много, а денег мало, рванул от меня как Усейн Болт. Или может генеральный не переносит, когда в разговоре употребляют слово штык-нож, как не переносил это слово наш командир полка подполковник Штыхно. Может из-за фамилии, может порезался как-то об него, но если поблизости от него кто-нибудь произносил «штык-нож», мог полыхнуть.
- Или вот еще…,- начал было новую историю я.
Ирина Евгеньевна улыбаясь, сказала, что сомнительно, чтобы сегодня разговор зашел о штык-ножах, и вообще она не слыхала о каких-либо запретных словах или темах в беседах с генеральным директором. Ну разве что исключено использование ненормативной лексики, но это и так понятно.
Я согласно кивнул.
- Нервничаете?- спросила она.
- Нет,- соврал я.
До приемной идти было недалеко. Даже не переходя на бег, за минуту дошли. В приемной за барьером сидела та самая Ольга Александровна, с которой мы беседовали о КПП.
- Увидев нас, она сняла трубку внутреннего телефона и сказала:
- Сергей Владимирович, Владимир Алексеевич Семенов здесь…Ирина Евгеньевна тоже…хорошо.
Положив трубку, Ольга Александровна, предложила нам зайти в кабинет генерального директора.
Размеры кабинета меня не поразили, я видел и побольше. У облвоенкома был раза в два больше. А в кабинете командира дивизии, что дислоцируется в нашем городе, можно стометровку сдавать. Не поражал кабинет и роскошным убранством. Ничего такого, что заставило бы челюсть отвалиться, кроме возможно мебели. Мебель была серьезная. Стол, изготовленный как минимум из Сандала или Бакаута, приставной столик из того же материала, два стула, которые не портили бы вид и в Букенгемском дворце, по бокам. У меня в военном комиссариате стоял стол из ламинированного ДСП, который хоть и не был верхом мебелестроения, но вполне подходил для размещения на нем бумаг, телефонов и моих локтей. Мебель из Сандала я раньше живьем никогда не видел и вынужден был признать, что выглядит она лучше, чем из ДСП. Впрочем, может это и не Сандал вовсе, мало ли ценных пород дерева? Мне трудно назвать себя знатоком технологии производства мебели.
Я с трудом отогнал от себя эту дурацкую фразу «а у вас тут ничего, миленько» и сконцентрировал внимание на хозяине кабинета.
Генеральный директор ОАО «Газоснабжение» Мажаров Сергей Владимирович вышел из-за стола, подошел ко мне и пожал руку. Он был высок, крепок. Не толст и не худ. Рука сильная. Обычно характер людей выдает их рукопожатие. У людей вялых и рукопожатие вялое. У равнодушных и безразличных ко всему людей и манеры такие…мимоходом сунул лапу и пошел. У нервных людей рукопожатие влажное. У генерального рука соответствовала его должности, крепкая, но пожатие было без намерения мою руку сломать. Я сам обычно стараюсь людям руки так пожимать.
Мажаров внимательно посмотрел на меня, в ответ я постарался удержать на лице умное выражение, а то может собеседование после одного взгляда-рентгена и закончится. Потом он предложил нам с Ириной Евгеньевной присаживаться.
Я сел на стул, стоящий ко мне ближе. Ирина Евгеньевна чего-то ждала, не садилась.
- Сходить за Дмитрием Александровичем?- спросила она у генерального.
- Не надо, сам придет,- ответил Сергей Владимирович.
Через секунду в кабинет зашел высокий мужчина с худощавым лицом. Никто нас друг другу не представил, но в ходе дальнейшей беседы я узнал, что это был первый заместитель генерального Дмитрий Александрович Решетников, а кто я и причину моего здесь нахождения, он, видимо, и так знал.
Собственно беседа продолжалась минут 40, не больше. Поначалу показалось, что вопросы, которые мне задавались, преследовали цель сверки моих ответов с той информацией, которую они уже обо мне получили. А может и нет. Но какое учебное заведение я закончил и жизненный путь я сам им отправлял в качестве резюме. Повторил еще и на словах.
Генеральный директор поинтересовался причинами моего увольнения из военного комиссариата и я их изложил примерно теми же словами, что написаны в начале этого очерка.
Потом Сергей Владимирович немного рассказал о Тейковском филиале. По его словам филиал был, как филиал, не худший в области.
Не зная критериев оценки филиалов области, мне трудно было понять формулировку «не худший», поэтому я просто слушал. Да и не пришел я сюда с неприменным условием, что возглавлю только лучший филиал, остальные не предлагать…
Потом, с помощью Дмитрия Александровича я узнал, что по финансово-экономическим показателям за прошлый год филиал занял второе место. Снизу. Значит, все правильно, не худшие… Сейчас там дела идут примерно по прошлогоднему графику… хуже не стало, но и лучше тоже не стало.
Я поинтересовался укомплектованностью филиала кадрами и оснащением техникой. Генеральный директор ответил, что и с людьми и с техникой надо разбираться. Есть проблемы, о которых, правда, говорить пока преждевременно. Я осознав, что еще не директор филиала, чтобы выпытывать сведения, не подлежащие обсуждению с зашедшими с улицы кандидатами, расспросы прекратил.
Дмитрий Александрович спросил, какие у меня взаимоотношения с мест-ной администрацией. Нет ли взаимной неприязни. Я ответил, что с главами администраций (у нас их две, городская и районная. Обе автономные), будучи военным комиссаром, жил мирно и, приходя в их кабинеты по служебным надобностям, бронежилет не надевал. При встрече может и не обнимаемся, но здороваемся вполне дружелюбно. Сергей Владимирович переглянулся со своим заместителем.
- Евгений Леонидович нам тут своего кандидата на должность директора предлагает,- пристально глядя на меня, сказал Решетников.
Евгений Леонидович Нестеров был главой администрации города Тейково и я не врал, что у нас были хорошие отношения. Во-всяком случае, камнями в друг друга не кидались. Конечно, люди могут и не конфликтовать открыто, а так… слегка недолюбливать. Но не в этом же случае. По моей части Нестеров видел только позитив, даже пару почетных грамот за призывную работу получил от губернатора. А я только одну, хотя призывом занимался я, а не он. Так, что если после этого глава администрации города мог затаить ко мне неприязнь, значит нет на земле справедливости.
- Я не обсуждал с ним возможное назначение на филиал,- ответил я,- но не думаю, что он будет резко возражать против моей кандидатуры. Правда, в душу к нему не заглянешь…
Ожидаемо поговорили о спорте. Дмитрий Александрович Решетников поинтересовался моим отношением к спорту.
Я ответил, что по утрам делаю зарядку и обязательно прочитываю новости в Sports.ru. Дальше этого мое участие в большом спорте не простирается. Можно, конечно, занести в свой актив футбольный матч трехлетней давности, в котором я в составе команды военкомата играл против команды милиции, только ставшей полицией, но вспоминать об этом не люблю, потому что мы позорно проиграли 2-10.
Хоккей тоже люблю, но только по телевизору, и только если в нашей команде играют Овечкин и Малкин.
В шахматы играл когда-то за свой институт. На последних досках, конечно, но все же. Про первый разряд говорить не стал, а то вдруг Сергей Владимирович вытащит сейчас из стола коробку с шахматами и предложит сыграть. А мне опять придется вспоминать, как ходит конь, потому что последний раз я играл в шахматы еще в полку, в 80-х годах прошлого столетия. Причем и там похвастать было нечем, командир авторемонтного взвода Воронин без всякого разряда выигрывал у меня две партии из трех. С тех пор мое шахматное мастерство точно не возросло…
Сергей Владимирович спросил, с чего я начну свою деятельность в качестве директора филиала, если мне будет предложена эта должность.
Правильного ответа на этот вопрос не существует, как и неправильного. Ну если только не ответить, что поставлю в кабинете кресло-качалку, надену халат и пляжные шлепанцы и буду подремывать. Ответ важен только своей интонацией. Всегда предпочтительней простой энергичный ответ, чем мямлить может быть даже дельные слова. Перебарщивать с энергией тоже не стоит, потому что обещание разогнать телегу до скорости мерседеса, может вызвать у работодателя естественное подозрение, что ты попросту трепло…
- Разберусь с положением дел в филиале,- бодро отрапортовал я,- и с организацией труда, и с экономической составляющей. И особое внимание на воин…трудовую дисциплину. Поскольку это основа…
Не говорить же генеральному директору, что я больше ничего и не умею. Только выстраивать порядок и дисциплину.
Генеральный директор, выслушав мою оптимистическую реплику, в свою очередь несколько минут говорил о том, что в настоящее время на первый план выступают вопросы безаварийной и бесперебойной поставки газа потребителю. Что, конечно, не отменяет обязанность получения прибыли от своей деятельности, ибо получение прибыли есть в конечном итоге основное предназначение ОАО «Газоснабжение».
Потом Сергей Владимирович Мажаров немного помолчал и спросил, есть ли у меня уверенность, что я справлюсь с работой в этой должности. Я тоже немного помолчал, потом ответил:
- Клясться, что справлюсь, не буду, но постараюсь справиться. Если не потяну, цепляться за должность не буду, сам приду к вам и скажу, не справился..
На этом собеседование закончилось и мы с Ириной Евгеньевной ушли. Я не стал у нее допытываться, выросли мои шансы или наоборот снизились, она тоже не стала излагать свои впечатления от собеседования, вежливо улыбнулась и пообещала позвонить, если будет о чем поговорить.
Я уехал и с неделю ждал. Ну, не сидел у моря и ждал погоды, конечно. Активно ждал. Дело в том, что мне поступило еще одно предложение. Предложение состояло в том, чтобы я возглавил вновь создаваемое предприятие в Тейкове. Предприятие собиралось делать в нашем городе фанеру. Дело хорошее, конечно, только мои знания  об изготовлении фанеры были не глубже знаний о природном газе. На всякий случай почитал про фанеру. Узнал, что она (фанера) в отличии от газа, не взрывается, хотя горит тоже хорошо.
Встреча с потенциальными фанерными работодателями состоялась в офисе Тейковской агропромышленной компании на Першинской улице, где планировалось арендовать один из производственных корпусов. После респектабельности газовиков, встреча и разговор с фанерщиками показались мне несерьезными. Московские молодые ребята, лет по 30-35, офицеры запасники, были твердо убеждены, что директором их детища должен стать неприменно офицер в звании не ниже подполковника, а лучше полковник, поскольку руководить предприятием и командовать воинской частью, это одна и та же работа. Разница только в том, что на предприятии не носят военную форму. Суть же одна, отдал приказ, проверил исполнение. Отличившихся поощрить, виновных наказать. Остается только найти офицера, способного командовать и вперед. Ну и желательно из местных, но это не обязательно.
А тут как раз кто-то из городской администрации подсказал им, что местный военком, полковник, хоть и уволился в запас, но еще вполне боеспособен. Так они и вышли на меня.
Пока шла наша беседа, я так и не понял, кто у них босс, а кто нет. Один, который внешне выглядел чуть постарше и представительней, по имени Михаил Михайлович все время настаивал, чтобы я называл его просто Миша, другой откликался на Дмитрия.
Сразу озвучили мою будущую зарплату, видимо, чтобы я даже не думал трепыхаться и, высунув язык, внимал их грандиозным планам. Для начала 150 т.р. в месяц, а там, как пойдет. Я высовывать язык не стал, но слушал внимательно.
По их замыслам я должен был участвовать в реконструкции цеха (бывший авторемонтный цех) и монтаже оборудования. На мой вопрос, как они себе это представляют, если я ни бельмеса в этом не понимаю, ребята пояснили, что они меня всему научат. Мне это не показалось убедительным, но я решил пока не спорить, а дослушать до конца. В перспективных планах ребят значилось строительство собственных производственных помещений, если дело пойдет так, как они рассчитывают.
Беседа в общей сложности продолжалась часа два и закончилась взаимным обещанием все обдумать и встретиться в ближайшее время для окончательного решения…
Был еще один вариант трудоустройства, на котором я останавливаться не буду. Оно представляло собой предложение вернуться в кадры Вооруженных Сил, что для меня на тот момент было неприемлемым, и я всерьез его не рассматривал.

В пятницу 12 июня позвонила Ирина Евгеньевна и тем же приятным голосом сообщила, что руководством принято решение предложить мне должность директора филиала общества в Тейкове. Как и положено, с испытательным сроком в 3 месяца. Поэтому мне необходимо прибыть в управление и подписать контракт. Но, чтобы все это состоялось, мне нужно пройти медицинское освидетельствование. Это стандартная процедура, предшествующая приему нового работника в любой структуре, ничего не поделаешь…
С понедельника я отправился в турне по медицинским учреждениям областного центра. Посетил пару специализированных учреждений, вроде нарко и психдиспансеров, взял там справки, что я им не знаком, потом в поликлинике РЖД, что на улице полка Нормандия-Неман, врачи довольно дотошно проверили мое здоровье и пришли к выводу, что на отряд космонавтов я не уже тяну, но директором еще вполне…

17 июня 2015 года в 8.30 я, держа в руке свой коричневый портфель, с которым сроднился еще на военной службе, постучал в дверь скворечника Ирины Евгеньевны. В портфеле лежали документы, подтверждающие мои притязания на должность директора филиала, паспорт, военный билет, диплом об окончании энергетического института, трудовая книжка и медицинское заключение о моей годности к данной работе. Ирина Евгеньевна, предложила мне присесть на одинокий стул для посетителей, что я и сделал. Потом она забрала у меня эту кипу документов и взамен выдала мне свою кипу. Там были образец написания заявления о приеме на работу, два экземпляра трудового договора и еще приличная стопка бумаг, которые я должен был подписать, предварительно изучив. Особенно меня привлек кодекс корпоративной этики. В армии такого документа не было. Я с любопытством прочел его, несмотря на предложение Ирины Евгеньевны максимально сократить время на чтение документов, потому, что времени и так мало, а документы можно почитать и после.
Разделавшись с подписанием первоочередных бумаг мы с Ириной Евгеньевной пошли в другое здание, стоящее рядом с зданием управления. Здесь были сосредоточены службы по подчиненности относящиеся к компетенции главного инженера управления. Самого главного инженера Боровикова Сергея Александровича, который был в ранге заместителя генерального директора, мы встретили у входа. Он был одет в светлый костюм с ярким галстуком и выглядел довольно молодо для такой серьезной должности. В моем представлении главный инженер областного управления газового хозяйства должен был быть не моложе 90 лет с бородой, как у Конфуция и палкой с набалдашником, чтобы лупить главных инженеров помельче. Мы пожали друг другу руки, и Сергей Александрович, пожелав мне всяческих успехов, сел в стоящую рядом машину и уехал.
Проводив меня до дверей здания, Ирина Евгеньевна сказала, что дальше я потеряться уже не должен, а здесь, в этом корпусе мне необходимо пройти вводный инструктаж по охране труда, что-то еще изучить и в чем-то расписаться. Потом назвала мне кабинеты, в которые для этого мне нужно проникнуть. Кабинеты здесь не номерные, а по фамилиям хозяев этих кабинетов, поэтому перепутать трудно. Уточнив все ли я понял, Ирина Евгеньевна попросила сильно тут не копаться, потому что первый заместитель генерального директора Дмитрий Александрович Решетников уже запланировал выезд в Тейково для представления меня коллективу филиала на 10 часов. Я, хотя немедленно забыл фамилии кабинетов, потому что больше глазел по сторонам, чем ее слушал, сказал, что все понятно. После этого Ирина Евгеньевна пошла обратно, а я, поскольку и сам копаться тут не собирался, решительно открыл дверь.
Фамилии на дверях кабинетов я хоть и забыл сразу, но счел, что пока буду ходить по коридорам и глазеть на дверные таблички, какие-нибудь фамилии всплывут в перегруженной памяти. Так и получилось. На втором этаже споткнулся о табличку с надписью Мухина Елена Борисовна. Она точно была в списке.
Я постучал в дверь, услышал отзыв в виде короткого «да», повернул дверную ручку и зашел в кабинет.
Поздоровался. Назвал себя и цель своего прибытия. В кабинете за столом сидела женщина приятной наружности с умными живыми глазами. Этими умными глазами она посмотрела на меня, поздоровалась в ответ и предложила присесть. Стульев было три и стояли они в разных местах кабинета. Один у стены за шкафом, два у противоположной стены. Я уселся на тот, что был за шкафом и огляделся. Кабинет был такой же крохотный, что и у Ирины Евгеньевны, только немного отличался формой. Там был узкий, вроде пенала, здесь квадратный. Позднее, когда я побывал во всех или почти во всех кабинетах управления, выяснил, что и у Ирины Евгеньевны и у Елены Борисовны вполне приличные по размерам кабинеты…
Елена Борисовна сказала, что знала о моем предстоящем визите, что рада познакомиться и что с моим приходом она надеется на положительную динамику развития Тейковского филиала. Я ответил в таком же политкорректном стиле. Потом Елена Борисовна предложила мне чаю, от которого я отказался, но согласился на кофе. Мелькнула, правда, мысль, что своим кофеем сорву сейчас все планы первого заместителя генерального. Скосил глаза на часы, нет не сорву … еще только 9.30.
За чашкой кофе (Елена Борисовна пила чай) поговорили за жизнь. Я рассказал ей, откуда взялся, она рассказала свои впечатления о моем (теперь уже) филиале. Впечатления были месячной давности, но актуальности по ее уверению не утратили и носили довольно сложный характер. Каждый в отдельности там (в филиале) неплохой специалист, но собранные вместе действуют как лебедь, рак и щука. Она назвала мне несколько фамилий, которые поначалу шевелились и выглядели перспективными ребятами, но постепенно скисли. Что тому причиной, отсюда не разобрать, посетовала она, но мне придется с этим разбираться, почему толковые ребята там превращаются в бестолковых…
- Разберемся,- пообещал я.
Потом Елена Борисовна достала журнал и открыв его примерно на середине, принялась заполнять графы. В последней графе я расписался, что вводный инструктаж мной был получен. Правда Елена Борисовна тут же сообщила, что в ближайший месяц мне необходимо пройти обучение в учебном центре по предмету «промышленная безопасность и охрана труда». А потом сдать здесь экзамен, что будет соответствовать допуску к самостоятельной работе.
Ну надо, так надо. Обучимся. Сдадим…
Зазвонил телефон. Елена Борисовна сняла трубку, послушала немного и ответила, что да, он здесь, все еще инструктируется. Потом положила трубку и с улыбкой сказала, что Ирина Евгеньевна интересуется, где я застрял...
Я еще успел забежать в соседний с Еленой Борисовной кабинет, на бегу расписался в каких-то ведомостях и влетел в кабинет Ирины Евгеньевны.
Оказывается, Дмитрий Александрович уже три раза спрашивал, куда меня от него спрятали и почему я до сих пор не стал перед ним, как лист перед травой. Но теперь уже идти к нему поздно и моя с ним встреча состоится перед посадкой в авто, на котором мы отправимся в филиал.
- Я на своей машине,- сообщил я.
Ирина Евгеньевна задумалась. Потом сняла трубку телефона.
- Владимир Алексеевич прибыл сюда на своем автомобиле,- сказала она и замолчала. Потом трубку положила обратно.
- Тогда езжайте своим ходом. Мы с Дмитрием Александровичем за вами,- объявила Ирина Евгеньевна,- там и встретимся.
Я согласился, что так будет лучше и пошел к своей машине. Выезжая со стоянки подумал, что не уточнил у Ирины Евгеньевны, какой дорогой они поедут, но потом успокоил себя, что она может этого и не знать.
Мне самому нужно было выбрать оптимальный маршрут к Тейкову. От улицы Окуловой города Иваново до улицы Линейной города Тейково можно добраться двумя путями. Утром я поехал по прямоезжей дороге Тейково-Иваново через Балино и центр и пожалел об этом, потому что дорога была в сплошных пробках, хорошо еще выехал с запасом.
Другой путь лежал через автовокзал, Жуково и Лежнево. Немного длиннее, но кажется свободнее от транспорта. Я решил поехать этим другим путем и опять не угадал. До выезда из Иваново плелся в колонне таких же черепах, как и я. Медленно и осторожно. С полчаса держался рядом с пенсионеркой, топающей с палками для ходьбы по-скандинавски, потом отстал. Наконец я вырулил на трассу Иваново – Владимир и прибавил скорость, надеясь, что автомобиль с руководством ползет где-то за мной. Если, конечно,  они не поехали другим маршрутом, через Балино. Как потом выяснилось, они так и сделали и не прогадали, потому что приехали в филиал на полчаса раньше меня.
Когда я ворвался в ворота филиала, Дмитрий Александрович с Ириной Евгеньевной уже устали гулять по территории предприятия, которая для пеших прогулок подходила меньше всего. Ямы в дорожном покрытии, называвшемся когда-то асфальтом, куски бетона с торчащей арматурой на каждом шагу, битые стекла. Готовая полоса препятствий для учебки ВДВ…
Сопровождал первого заместителя генерального директора и начальника отдела кадров управления Макаров Алексей Николаевич, главный инженер филиала. Если в его планы входило ликвидация части руководства ОАО «Газоснабжение» то маршрут был построен верно.
Но не думаю, что Алексей Николаевич, находясь в здравом уме, мог предложить погулять по территории, где по виду только что закончились ожесточенные бои. Скорее Дмитрий Александрович сам предложил осмотреть некабинетную часть филиала, пока я не появлюсь на горизонте.
Так, что косвенно в том, что эта опасная прогулка состоялась и даже затянулась, виноват был я.
Дмитрий Александрович ничего мне не сказал, но выражение его лица говорило, что если директора из меня не получится, курьером не возьмут точно…

Руководящий состав филиала был уже собран в кабинете профессиональной подготовки, который в нужных случаях служил также и актовым залом.
Зашли в этот актовый зал. Столы были сдвинуты в квадрат, вокруг которого сидели люди и смотрели на нас. Под этими любопытными, тревожными, безразличными взглядами (мне показалось, что я вижу все перечисленные варианты взглядов) присутствующих мы прошли за Макаровым и уселись на отведенных нам местах. Я посмотрел на Алексея Николаевича, ожидая какой-то озвучки происходящего, но по его виду похоже было, что он не собирается ничего озвучивать. Может ждал того же от прибывших, мол сами объявят, зачем приехали. Дмитрий Александрович Решетников тоже посмотрел на главного инженера филиала, потом на Ирину Евгеньевну, потом на меня. Потом наверное понял, что здесь протокольных церемоний не бывает, и поднялся.
Насчет Макарова мы оба ошиблись. Алексей Николаевич вдруг тоже поднялся и голосом, каким английский дворецкий в кино объявляет присутствующим, что сэр Томас только что застрелился, сообщил, что в филиале находятся должностные лица управления в лице Решетникова Дмитрия Александровича и Денисовой Ирины Евгеньевны. Объявлять, что и я тут нахожусь он не стал, логично рассудив, что лучше об этом скажет первый заместитель генерального директора. После этого слово взял Дмитрий Александрович.
- Добрый день, уважаемые коллеги,- сказал он,- представляю вам директора филиала ОАО «Газоснабжение» в городе Тейкове Семенова Владимира Алексеевича.
Когда прозвучала моя фамилия я тоже встал, чтобы народ мог увидеть меня в полный рост и в дальнейшем опознавать меня по внешнему облику.
Дмитрий Александрович сказал еще пару предложений и повернулся ко мне.
- Скажете что-нибудь?- спросил он.
Я кивнул и посмотрел на людей, с которыми мне теперь предстояло работать. Надо было обязательно что-нибудь сказать, чтобы к своему облику добавить и голос, и чтобы мероприятие перестало напоминать поминки.
- Почему такие угрюмые лица?- поинтересовался я, чтобы как-то их взбодрить.
На эту реплику некоторые улыбнулись, некоторые помрачнели еще больше. Но так всегда и бывает, всех не улыбнешь, если ты не Жванецкий. А впрочем, кажется, что и Жванецкий здесь бы не помог…
Тогда я сказал, что горд возглавить столь значимое для города пред-приятие, каким безусловно является Тейковский филиал. И что приложу все силы, знания и опыт, чтобы соответствовать…
Рассчитываю, что коллектив меня поддержит и сообща мы свернем горы.
Потом под гробовую тишину я еще раз оглядел присутствующих и спросил, есть ли вопросы. Тишина стала еще более гробовой.
- Может есть вопросы к Дмитрию Александровичу?- спросил я,- наверное не каждый день вы видите у себя руководителя такого ранга…
Вопросов не было и к нему. Нелюбопытный народ, подумалось мне.
На том представление и закончилось. Ирина Евгеньевна сказала, что зайдет в кадровую службу, а нас с Дмитрием Александровичем главный инженер проводил в директорский кабинет. Проводил и сразу ушел, сославшись на неотложные дела. А почему нет, пусть теперь директор (я) развлекает гостей…
Кабинет оказался довольно большим и светлым. Пока мы бродили из угла в угол, вернулась Ирина Евгеньевна и стала бродить вместе с нами. Дмитрий Александрович притормозил возле одного из двух окон и спросил меня, чей это трубопровод по виду напоминающий теплотрассу, проходит прямо под окнами. Я уверенно ответил, что наш. Дмитрий Александрович ответом удовлетворился и даже не стал уточнять, как я это понял, будучи  директором де-факто от силы минут пять. Потом, после их отъезда я задал Макарову тот вопрос и узнал, что теплотрасса принадлежит Тейковскому хлопчатобумажному комбинату и проходит по территории нашего предприятия с 60-х годов прошлого столетия. Почему и зачем, спрашивать давно не с кого, но наш филиал имел с этого некоторые преференции, вроде бесплатной опрессовки нашей отопительной системы соответствующими службами комбината, которую они все равно не делали…
Если хочешь, чтобы гости поскорее исчезли, предложи им чаю. Я, наконец, вспомнил это правило и, широко улыбаясь, внес соответствующее предложение. Правило сработало, и Дмитрий Александрович и Ирина Евгеньевна от чая дружно отказались и уехали.
А я остался. Часы показывали 11.30.