В солнечных лучах

Они всегда были вместе: старая, но ещё крепкая кобыла, немного неуклюжая от груза прожитых лет, с тёмными царапинами на грубой коже, и её маленький жеребёнок, лёгкий, почти воздушный, на тонких ножках с аккуратными копытцами.

Их видели в разных местах: у опушки, на пшеничном поле, на лугу у реки, возле разбомбленного амбара. Никто не знал, чьи они, но всем миром старались подкармливать эту тихую маленькую семью.

Любаша, двенадцатилетняя дочь агронома, особенно привязалась к лошади и её детёнышу. Каждый день навещала их на поле, приносила вкусную морковку, кожуру от картофеля, репу. Бегала с жеребёнком  наперегонки, плела причудливые косички из непослушной гривы кобылы.

За этими играми наблюдал старый воробей Мороз, прозванный так селянами за стойкий характер, за способность переживать лютые зимы. После беготни и веселья Мороз с Любашей  заваливались под какой-нибудь стог, отдыхали. Жеребёнок крутился рядом, его мать, благодарно охраняла девочку от слепящих лучей полуденного солнца. А лучи, непослушные, как и Любаша, норовили пощекотать её веснушки, поиграть в соломенных девчачьих волосах да запятнать золотом каурого жеребёнка.

Было так покойно, так благостно вокруг. В небе висели жаворонки, летний зной растекался по долам, растворяясь в прохладной речке за околицей. И, казалось, нет в мире страшной войны, не убивает человек человека, не страдает от пулемётных очередей, от взрывов и людского плача земля.

Однажды случился у села жестокий бой. В безлунную, беззвёздную ночь, как днём, было светло от вспышек снарядов и мин. Острые, холодящие сердце звуки взрывали тишину природы. То тут, то там взвывали холодным басом тяжёлые мины, щипали траву и тонкий кустарник шальные пули. Казалось, не будет конца этому бою. Деревенские выбежали из своих домов и все, кто был, прямо на улице, под гремящими взрывами, творили молитвы.

Утром землю залило медово-красное, не знавшее о ночной беде солнце. Игриво касалось оно разрушенных домов, изломанных яблонь, цветов, разбитого колодца, и, будто слепое, не замечало случившейся трагедии. Солнце выполняло свою работу.

Только в полдень смогла Любаша выйти из сеней. Украдкой, чтоб не увидели родители, пошла на поле, проведать лошадь с жеребёнком. Любаша долго искала друзей. Их нигде не было. Наконец смогла она разглядеть знакомую гриву среди поредевших колосьев пшеницы. Девочка бросилась навстречу лошади, да через несколько шагов резко остановилась вдруг и застыла, словно неживая. Подлетел Мороз, тихо сел на плечо к Любаше, своим птичьим сердцем не понимая, но чувствуя беду.

Среди спелой пшеницы в лучах янтарного солнца стояла кобыла, а рядом лежал погибший её сын. И не видела девочка большего горя, чем горе, расплескавшееся в глазах матери, потерявшей ребёнка. Так и стояли они: человек и животное, и долго ещё звучал в летнем зное их молчаливый разговор. Плакал, задевая раненые колоски, ветер, носившийся над истерзанным полем.

Потом Любаша подошла к лошади, погладила её седую гриву и повела к реке – надо было напоить кобылу. Так шли они, медленно и скорбно, переживая горе и потерю маленького безвинного существа. Шли в лучах жаркого солнца.