Бонус

— Твоя внешность, кукла Лена, в принципе опасна для верховенства закона и поощряет коррупцию. А тут еще твоя кривоватая улыбка внушает мне серьезные опасения.
Речь идет о Двигателе забойном винтовом «Д-105». То есть, в случае успеха, нас ждет солидный бонус. Я готовился, выстроил тактику переговоров с учетом личности нашего контрагента...
— Мама чукча, папа геолог. Дети уехали в Израиль. Контрагенты твои все одинаковые.
— Судя по твоей ухмылке, кукла Лена, ты мне опять готовишь сюрприз, о котором большевики не говорили представителям Малых народов Севера.
— Ты когда-то работал в похоронном сервисе для секс-кукол, нехристь? Почему всё так мрачно?
— Я глубоко удручен твоим коварством, скажу тебе не тая, кукла Лена. Учитывая твою внешность это ранит особенно больно.
— Как говорит моя мама: «Обиженный еврей медлителен в своих движениях и сморит несколько исподлобья. Обрати на этот нюанс внимание, доченька».
— Причем тут мои обиды, кукла Лена? Хочу тебе напомнить, что наш гендир называет меня то просто «другом», а «дорогим другом». Но это — только пока я заключаю договоры на услуги нашей компании...
— Наш гендир настолько перестал следить за речью, что уже несет очевидную чушь. А твой полный огня рассказ о том, как без посторонней помощи стать импотентом не может не трогать за душу.
— Ты бы лучше концентрировалась на морально-этических аспектах того, что я тебе говорю, кукла Лена. А не на развратно-эротических.
— Как скажешь, милый. Мораль твоего спича: «У нас тут хорошо, хотя очень много сумасшедших и психически больных». А ты меня собираешься накажи за самовольство материально.
— Евреи любимых женщин материально не наказывают, кукла Лена. Так что не наговаривай на меня.
— Угу. Кто-то, скорее всего предпенсионного возраста, под вечер заговорил о превратностях судьбы. Ну, казалось бы, при чем тут евреи?
За свою страстную любовь ты мне закидываешь деньги на карточку ежемесячно. А за каждый заключенный договор ты мне платишь отдельный бонус, процент от того, что сам получил. Ну урежь мне мой бонус за самовольство — и я стану послушная как пластилин.
— Не урежу.
— Грозно то как сказал: «Не хочу!»! Мой христопродавец тоже страдает пантюркизмом, неосманизмом, панисламизмом оказывается, кто бы мог подумать.
Не хочешь — значит это тебя устраивает. А нотацию ты мне читаешь потому, что тебе просто мною поруководить хочется. У тебя же на лбу бегущей сторукой написано, что мужику просто охота бабу полуголую погонять.
Молчит он и лыбится. Над беззащитной девушкой повисла воинственная угрожающая пауза. И только налитые кровью глаза выдают его истинный замысел. Ох, чествует мое сердечко... Ну, и чего ты замолчал, обормот?
— Кукла Лена... ляг по стойке смирно. Кому сказал!
— Угу. Научную работу под названием «О взаимоотношениях полов в сельском хозяйстве» мог написать только еврей.
— Это ты к чему сказала, кукла Лена?
 — К тому, что ты очень предсказуем. Облапал меня, конечно!
— Стремление евреев к идеализированному прошлому и кардинально лучшему будущему неистребимо. Должна была уже к этому привыкнуть.
— Да куда я денусь. Как говорит моя мама: «Если самец плохо себя ведёт, доченька, то его надо кастрировать, а потом откормить и сожрать. Но если он исправно переводит тебе деньги на карточку — то это совсем другой дело!». Так что чего уж там. Только моя врожденная деликатность и мягкость...
— Просто я неисправимый романтик и верю в русалок истово, кукла Лена. Поэтому позволь мне с тебя снять вот это, любимая...
— «Это» называется «трусики» модели «стринги». Совсем в детство впал (см. картинку над текстом) от волнения... Предлагаю сгноить тебя в тюрьме, расстрелять и повесить, если ты мне их сейчас порвешь.
— Руки дрожат, кукла Лена, не могу сдержать своих чувств. Думаю про рваные раны невинных. Так что ты их лучше сама сними во избежание эксцессов...