Европеец и азиат. Как построить зимовье. Отрывок

 Виктор, именно так с ударением на «О» звали с молодости друга. Откуда взялось это необычное ударение в обыкновенном, прозаическом имени сейчас никто не вспомнит. Быть может лёгкий намёк на Витюхину «европейскость».
 Матушка Виктора из семьи литовцев, сосланных в холодную Сибирь на исправление от вредной, по мнению большевиков привычки, много работать на себя. Европейскость это не хорошо и не плохо, это данность, как родинка на лице. Никто коротко не скажет что же такое «европейскость», но все её видят.
 Европеец всегда прав. Он центр вселенной. У европейца всегда всё самое лучшее: лучшая машина, лучший дом, лучшая жена, лучшие друзья. Если европеец поступает нечестно, в этом виноват не он.

 Кеха вспомнил, как Виктор покупал омуль у бурят.

 Отдыхали на Байкале возле МРС - маломорской рыборазводной станции, этот посёлок теперь называется Сахюрта. Семейный туризм — самый суровый вид туризма. Но если не ходить с места на место с женщинами, детьми, собаками, многочисленными пожитками цыганским табором, а жить лагерем, то вполне посильный.
 На природе дети обладают удивительной способностью растворяться в пространстве, завидным аппетитом и крепким сном. Где-то бродят сами по себе, строят «штабы», жгут костры. Надо только побеспокоиться, что бы у берега было мелко и рядом не было скал, откуда можно свалиться.
 Бухты Радости на Малом море как раз такое место. Если вы молоды, нищи, многодетны, у вас есть собака и вас не смущают пьяные вопли и туалет из куска тряпки — добро пожаловать!

 Омуль любят все, кроме рыбаков. Для рыбаков это просто заработок.
 Тогда ещё существовали рыболовные бригады. У нашего «рачительного» государства закупочные цены всегда были маленькие. Рыбаки, закрыв план, продавали остальной улов «налево» многочисленным, охочим до рыбки «перекупам» и отдыхающим. Дурные, бесконтрольные от семей деньги безжалостно пропивались.

 В пыли и грохоте на краю лабиринта из палаток остановился потрёпанный «Газик». Из кабины вылез высокий, важный бурят. Был он толст, меднолиц, черноволос и пьян. Алчным взором осмотрел беззаботных отдыхающих. Так его далёкие предки во времена Чингис-Хана и Судэбея-богатура смотрели на белокожих русичей. Это его добыча. Какую цену не заломит за свой товар — купят. Из кузова выпрыгнули и встали по обоим бокам старшего ещё два бурята. Свита.

 Свита несла ящик омуля. Важный бурят двинулся вдоль палаток, сквозь кухонный чад костров, рёв приёмников и магнитофонов из каждой машины, пышнотелых матрон и юных красоток, пьяненьких мужичков.
 Спрашивали почём его товар. Он называл. Люди делали удивлённые лица, качали головой, пытались сбить цену. Бурят не торговался, презрительно щурил узкие глаза и шествовал дальше. Могущественный азиат — повелитель ящика с омулем.

 Процессия приближалась. Поднялся Виктор. Приветливо и широко улыбнулся. Европеец встретил азиата.

- Рыбу продаёшь?- спросил Доктор. Словом не обмолвился почём товар.
-У тебя деньги хоть есть?- презрительно выдавил из себя богатый азиат. Круглое лицо лоснилось, как кусок масла. Европеец снисходительно улыбнулся и показал двадцати пяти рублёвую купюру.
 Фиолетовая бумажка золотой рыбкой мелькнула в руках Виктора и опять исчезла в кармане. В узких глазах азиата сверкнул жадный огонёк. Бурят сказал быстро что-то своей свите.
 Свита подошла ближе и широким, демонстративным жестом перевернула ящик. Серебристая рыба живым потоком рассыпалась по зелёной траве. Многочисленные малые дети радостно завизжали:
«Рыбка, рыбка!» Бурят снисходительно улыбнулся, довольный произведённым эффектом.
- Утренняя?- спросил Виктор.
- Два часа как сеть сняли, совсем свежая,- ответил бурят, вдыхая чистый воздух и выдыхая водочный перегар.
- Вижу, хорошая рыба — глаза ясные. Я сам рыбак,- сказал Виктор, - обычно беру лодочку и сетюшку, но не сейчас. Видишь сколько бутару на нашу ораву пришлось вести. Едва в машину влезли.
 
 Бурят сочувственно покивал головой. В ответ Доктор высоко оценил нелёгкий рыбацкий труд. Рыбак пожаловался, что уловы стали плохие, солярки выделяют мало, а в магазине купить не чего.
 Дружно ругнули власть. На миг труженики моря и интеллигенция ощутили единство.
 Потом Виктор сказал, что родился в бурятской деревне, так что они земляки. Азиат презрительно хмыкнул. Видал он таких земляков! Тогда доктор стал называть фамилии то ли вымышленных, то ли настоящих высокопоставленных знакомцев из Бурятии, называя их по-свойски «дядями».
 Виктор засыпал «земляка» именами, пока тот не сдался и то ли признал знакомое имя, или сделал вид, что он тоже знает всех тех важных людей, что вываливал на его голову Доктор.
- Давай, к столу,- пригласил нового знакомца Виктор, - мы, правда, недавно пообедали. Сейчас скажу, девчонки нам ушицы сварят.
Рыбак сделал отрицательный жест. Ушица его не интересовала.
- Кружки давай!- потребовал он, доставая из кармана широкой куртки бутылку водки, - хлеба порежьте и консерву открой. Бурят мотнул головой на банку сардин в масле.
 Тёплая водка противно продрала горло. Кеха отхлебнул из эмалированной кружки и кивнул Доктору, что бы он ему больше не наливал. Буряты проглотили свою водку жадно и дружно подставили кружки за новой порцией. Чуть колупнули ложками из банки.

 По пыльному просёлку к Газику подлетел мотоцикл с коляской. Мотоциклист яростно засигналил, привлекая внимание. Важный бурят досадливо поморщился. Ещё пили. Усталость, жара и водка делали своё дело.

 Мотоциклист влез в кабину машины и несколько раз нетерпеливо подал сигнал. Гости с трудом поднялись и побрели к подпрыгивающему от нетерпения вестнику. Пить им надо было прекратить пару бутылок назад.
 «Господи, как они в таком состоянии за руль садятся?»- изумился Кеха и полез в тень от палатки. Мотоциклист что-то сердито спросил важного бурята. Тот запустил руку в карман. Искал деньги за рыбу. Пусто.

 Бурята это страшно удивило. Он стал с настойчивостью, которую часто проявляют сильно пьяные люди, выворачивать по очереди многочисленные карманы на куртке и брюках. Результат прежний.
 Мотоциклист выматерился, толкнул главного в грудь, прыгнул за руль своего железного коня, и степь проглотила его вместе с пылью, треском и вонью от мотора.
 Азиат поднял ставшие беспомощными глаза на многочисленный, орущий, многоголовый, многорукий и многоногий муравейник одинаковых с лица, голых, белых людей, махнул рукой и полез в кабину.

 Европеец жёстко ухмыльнулся: «А денежка-то вот она! Завтра и не вспомнят кому рыбу продали. Пить надо меньше!»