ВОСПОМИНАНИЯ О ВОСПОМИНАНИЯХ МОЕГО ОТЦА ПРО ВОЙНУ
Папа рассказывал мало о войне. Если только когда выпивал за праздничным столом. И то рассказывал в основном всякие курьёзные истории. Когда я слушала всё это, то мне казалось простым кощунством со смехом и шутками рассказывать об этих великих годах войны.
Но вдруг, после того, как он прочитал мою первую книгу «Девять сказок Птаха», он сказал: «Я тоже хотел сказать людям те же слова, что ты написала в этой книге, но у меня всегда не было свободного времени. Только, Надя, надо писать прозу более изящным языком, чем ты…»
Несмотря на то, что наш папа окончил национальную школу на татарском языке, он отличался исключительно правильным построением предложений на русском языке, удивительной логикой изложения фактов, изящным слогом и замечательной образностью речи. Его письма из санаториев мы всегда читали по несколько раз вслух. А когда он начинал что-либо рассказывать, то буквально очаровывал слушателей. Этот редкий художественный дар передался по наследству только моей младшей сестре и моей старшей дочери. Я, к сожалению, не унаследовала этого таланта от отца.
За месяца два или три до своей смерти, когда мы с папой сидели и читали газеты в зале, он вдруг оторвался от чтения и стал мне рассказывать. Его воспоминания о войне очень потрясли меня. Я сидела, слушала папу и беззвучно плакала. Потом он ещё несколько раз целыми вечерами придавался воспоминаниям об этих страшных событиях. Ещё несколько раз он рассказывал кое-что о войне моей подруге Люсе Гусевой, её внучке Ирочке и люсиному зятю Сергею Дедушкину.
23 февраля 2002 года за праздничным столом отец очень оживился. Его младшая внучка Наташа и её жених Борис подарили ему 23 гвоздики. Он рассказал им несколько эпизодов, наверное, самых безобидных о военных действиях. Но когда они ушли, папа рассказал мне о финале войны и о самых трагических фактах своей фронтовой жизни. И в заключении добавил: «Ты, Надя, пишешь что-то постоянно, постарайся записать рассказанное мной поточнее, чтобы люди знали цену нашей победы в Великой Отечественной войне. Напиши, пожалуйста. Что получиться, то получиться. Только ничего не переври».
После просьб об уточнении его участия в военных операциях он только составил таблицу-выписку из приказов Верховного Главнокомандующего о даче салютов в Москве в честь отмеченных боевых операций, в которых участвовал отец в период ВОВ СССР (1944 – 1945 г.г.)
ТАБЛИЦА
Выписка из приказов Верховного Главнокомандующего в период ВОВ СССР (1943-1945 г.г.) военных действий, в которых участвовал подполковник в отставке Хисметов Фаткул Арифович
Страницы,№ приказа,дата,салют(кол-во залпов/орудий), благодарность отцу лично, за что, комсостав
Стр. 104, №80, 19/01/44, к.з.224/20, личной благодарности "Нет", Красное село, Командующий 8-й армией генерал-лейтенант Стариков Ф.Н.
Стр. 110, №87, 01/02/44, 124/20, личной благодарности "Нет", Кингиссеп, Командующий 21-й армией генерал-полковник Гусев Д.Н.
Стр. 151, №113, 21/08/44, 224/20, личная благодарность "Да", город Выборг, Командующий корпусом 45 генерал-майор Трубачёв В.А.
Стр. 192, №150, 28/07/44, 224/20, личная благодарность "Да", город Нарва, Командир 125-й дивизии ККСД генерал-майор Фадеев Н.Н.
Стр. 240, №190, 20/09/44, 224/20, личная благодарность "Да", Западная Нарва, Командир 125-й дивизии ККСД генерал-майор Фадеев Н.Н.
Стр. 241, №191, 21/09/44, 324/20, личная благодарность "Да", город Таллин, Командир 125-й дивизии ККСД полковник Зиновьев В.К.
Стр. 355, №270, 06/02/45, 224/20,личная благодарность "Да",Форсирование Одера, Командир 125-й дивизии ККСД полковник Зиновьев В.К.
Стр. 408, №305, 22/03/45, 224/20, личная благодарность "Да", город Оппельн, Командир полка 749 полковник Карпов
Стр. 410, №307, 24/03/45, 224/20, личная благодарность "Да", город Мейссе, Командир ИПТБ, Капитан Хисметов Ф.А.
Я быстро записывала, как конспект, общие факты, которые сообщил мне отец. Но описать эпизоды военных действий у меня не хватило душевных сил. Я почему-то каждый раз начинала плакать. И папа, не зная, причины всегда очень пугался и спрашивал: «Что-то случилось? О маме вспомнила?..»
Я отвечала: «Да, о маме вспомнила». Он махал рукой и уходил в маленькую комнатку хрущёвской двухкомнатной квартиры, ложился на мамин диван и долго смотрел в потолок.
Я выписала из папиного военного билета все документальные факты. Переписала на отдельный лист все папины награды:
1. Два ордена «Отечественной войны» первой степени. Первый орден был получен отцом на фронте, второй – в мирное время. На нём написано: «Фронтовик 1941-1945 г.г.»;
2. Два ордена «Красной звезды»;
3. Знак гвардейца «Гвардия»;
4. Медаль «За боевые заслуги»;
5. Медаль «За оборону Ленинграда»;
6. Медаль «За победу над Германией».
Кстати, оказалось, что отцом получено много медалей в мирное время:
1. Медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В. И. Ленина»;
2. Медаль «За доблестный добросовестный труд. Ветеран труда СССР»;
3. Знак «Победитель соцсоревнования. 1973»;
4. Знак «Победитель соцсоревнования. 1975»;
5. Знак «Победитель соцсоревнования. 1976»;
6. Знак «Победитель соцсоревнования. 1978»;
Памятные знаки и медали:
1. «XXV лет. Советский комитет ветеранов войны»;
2. «Юбилейный знак. XXX лет СКВВ»;
3. Знак «Ветеран 2-й ударной армии 1941-1945», как участник боевых операций в её составе»;
4. «Защитник Ленинграда»;
5. Знак «Ветеран Волховского фронта – участник битвы за Ленинград. 1941-1944 г.г.»;
6. Медаль «В ознаменование тридцатой годовщины Советской Армии и Флота 1918-1958 г.г.»;
7. Медаль «Двадцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945. ХХ»;
8. Медаль «25 лет победы в войне 1941-1945 г.г.»;
9. Медаль «Георгий Жуков. 1896 -1996 г.г.»;
10. Медаль «Вооружённые силы. За 15 лет безупречной службы»;
11. Медаль «В ознаменование сороковой годовщины Вооружённых сил СССР 1918-1958 г.г.»
12. Медаль «Пятьдесят лет Вооружённых сил СССР, 1918-1968»
13. Медаль «Участнику войны. ХХХ лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г.»;
14. Медаль «Шестьдесят лет вооружённых сил СССР»;
15. Медаль «Городу-герою слава. 250 лет. В память 250-летия Ленинграда»;
16. Медаль «Участнику войны. 40 лет победы в Великой Отечественной войне. 1941-1945»;
17. Медаль «50 лет победы в Великой Отечественной войне»;
18. Медаль «70 лет Вооружённых сил СССР. 1918-19»,
которые я подарила внукам.
Очень хорошо, что я это сделала сразу после папиных воспоминаний, так как отцовский «Военный билет» после его смерти забрали в архив Ульяновского областного военкомата. Переписала все награды и поощрения, а через месяц, 23 марта 2002 года на праздник Рамадан, отца не стало. Он умер в Ульяновском госпитале ветеранов Великой Отечественной войны. Врачи всю ночь боролись за папину жизнь, но утром его не стало. 24 марта, тоже на праздник Рамадан, его похоронили на родине, на семейном кладбище в древней деревне Старо-Дрожжаное, которую я теперь считаю своей малой родиной, так как на своей настоящей малой родине, в городе Бутурлиновке Воронежской области я прожила только три месяца и в грудном возрасте покинула её. Говорят многие, что Бутурлиновка – очень живописное место. Но мне так и не удалось там побывать…
После смерти отца у меня было такое ощущение - будто рухнула мощная, монолитная стена. Я боялась одна заходить в квартиру. Там было очень холодно без папы даже в сильную жару, хотя тело папы не заносили в квартиру после смерти. Все прощались с ним около подъезда. И ушёл он из дома своими ногами, но после его смерти весь наш дом и вещи в нём приобрели для меня какое-то другое значение. Я стала вспоминать мельчайшие детали в жизни родителей за последнее десятилетие. Как они с радостью встречали меня у порога, какими вкусными обедами они кормили меня, как я с ними ходила в сад. Последние три года моя младшая дочь жила с моими родителями. 1996-99 годы считались в городе Ульяновске достаточно криминальными. Дедушка постоянно оберегал свою внучку, встречая с работы и учёбы. Вечером, пока она не зайдёт в квартиру, обходил дом круг за кругом со своим другом Григорием Филипповичем Руденко. Отец, вообще, не боялся никого: ни начальства, ни хулиганов. Как-то мы вместе с ним возвращались в жаркую погоду из сада. Папа сидел у открытого окна, ему было очень душно. Ему тогда было 75 лет. В автобусе было много свободных мест. Но две очень милых девушки почему-то стояли около кабины водителя автобуса. К ним в очень грубой форме стали приставать трое верзил. Они непристойным образом их хватали за интимные части тела. Девчонки стали кричать и звать на помощь. Но никто не реагировал на их призывы. Вдруг папы попросил меня пропустить его к выходу. Я встала и дала ему дорогу, сначала не понимая, что он собирается делать. А он, слегка покачиваясь, подошёл к двум верзилам, схватил их за затылки, столкнул лбами и вышвырнул их в открывшую на остановке «Посёлок Дачный» дверь. Оба упали прямо на асфальт, ободрали лицо и руки. Третий попытался обратиться к отцу с бранью. Но папа так посмотрел на него, что он сам выпрыгнул из автобуса спиной и тоже упал. Дверь захлопнулась. Автобус поехал дальше. Все пассажиры одобрительно загудели. Девушки вытирали слёзы. Я почему-то очень перепугалась за папу. Папа почти всегда в сад ездил один. Уезжал с первым автобусом, возвращался - с последним. Хулиганы могли встретить отца одного, могли избить его и даже убить. Я рассказала о произошедшем маме. Мама только рукой махнула: «Да кто его тронет!»
Через месяц я поинтересовалась у папы: «Ты этих троих парней не встречаешь?» Отец вначале не понял: о ком я говорю. Когда я разъяснила ему, кого я имею в виду, он спокойно ответил: «Встречаю».
- Ну и что они, - с беспокойством спросила я. На что отец безразлично сказал: «Здороваются…»
Видимо, эти хулиганы не были полными отщепенцами…
Папа с мамой были очень смелыми людьми, как все представители этого удивительного поколения, которое выстояло в войну, подняло страну из разрухи, содержало своих родителей, так как у них были мизерные пенсии, а потом все оставшиеся силы вложили в своих детей, внуков, правнуков. Они очень были дружные, весёлые, помогали друг друга. Да и чужим совершенно незнакомым людям они делали всё, что было в их силах. Они не были наивными. Они были очень мудрыми… И меня постоянно мучило чувство вины перед родителями из-за того, что я так мало для них сделала хорошего, когда они были живы. Когда папы не стало, я после работы часами слонялась по Засвияжью пешком, ходила к реке Свияге, к Чёрному озеру, в гости к свекрови. Часто ходила пешком в «Молодёжный парк». Домой возвращалась к часам десяти вечера, принимала душ и, часто не поужинав, ложилась спать. Лежала и думала о папе и маме, упрекала себя за то, что так мало любила их, недостаточно ценила. А ведь рядом со мной жили необыкновенные люди. Теперь я стала понимать, что мой отец – Великий Человек! О, ужас! Почему всё это дошло до моего сердца так поздно!.. Почему я стала понимать величие папиной жизни только после его смерти?.. Я очень любила отца. Но моя любовь к нему была всего лишь любовью дочери к очень хорошему отцу, который для меня, как ребёнка, смог сделать всё!
Меня, кстати, нельзя назвать очень удачным ребёнком. Из-за меня в его жизни было, наверное, больше огорчений, чем радости… Я довольно часто огорчала родителей.
Меня всегда очень удивлял один факт: люди часто негативно относились ко мне. Но больше всего меня обескураживало то, что они об этом говорили не мне, а моим родителям. При этом, говорили о таких фактах, которых, вообще, не было в действительности, мне приписывали поступки, которых я не совершала, от моего имени говорили такие слова, до которых я просто бы и не додумалась. Папа никогда не ругал меня за это. Видимо, как мудрый человек понимал, что я не способна на это. Но папа не ругал меня даже тогда, когда я этого заслуживала. Другой отец избил бы дочь за это. Он, возможно, жалел меня за всю мою никчёмность. Если у некоторых родителей неудачные дети вызывают раздражение, то у папы по отношению ко мне превалировала жалость к дочери-неудачнице. Если быть честной, то можно уверенно сказать, что благодаря своим родителям я прожила нелепую, но очень счастливую жизнь. То есть, благодаря им, всю жизнь за своей спиной я чувствовала крепкие тылы и всегда с надеждой смотрела в завтрашний день, вырастила двух прекрасных дочерей, дала им образование, устроила их в жизни. И вот я совершенно одна… И поговорить даже дома не с кем, и из каждого угла комнаты на меня холодными глазами смотрит укор. Ближе к осени я уже спокойно вечерами сидела в квартире и даже стала заниматься хозяйственной деятельностью. Вечера стали очень долгими тёмными, и я решила дописать окончательно материал, используя папины рассказы. Тем более с приходом Путина к власти о Ленинграде, о Ленинградской области стали больше говорить, и я поняла, папины воспоминания нужны людям. Кроме того, Ленинград был любимым папиным городом. Он его не только защищал. Папа там учился в Высшей офицерской школе, закончил её с отличием, там они с мамой провели, наверное, лучшие дни совместной жизни. Там была зачата моя младшая сестра.
Ну, что ж я собралась с мыслями и стала тщательно шлифовать написанное, но вдруг поняла, что без отца я не имею права исправить ни одно слово, а на военные эпизоды у меня, как и прежде не хватало душевных сил. Но я поняла, что я обязана издать этот материал о всех этих ужасах. Иначе, многое из папиных рассказов я могла бы просто позабыть. И я стала набирать рукопись без исправлений. А потом её, всю в расплывшихся от слёз строках, сдала в архив "Новой истории" города Ульяновска.
Война. Отец ни секунды не сомневался, что СССР победит в этой страшной бойне.
Попав в зону боевых действий, он постоянно испытывал полнейший дискомфорт и постоянный голод, к которому привык ещё с детства. Тяжелое крестьянское детство в Поволжье и невероятная жажда знаний, которую я редко встречала в людях в такой степени развитой, уже в юности сделали из него воина.
Он привык терпеть, прощать и очень много работать. Я всегда удивлялась его необыкновенно высокой нравственности, честности и необычайно развитому чувству долга. Его высокая моральная стойкость и невероятное стремление к справедливости всегда восхищали меня. Откуда это в простом деревенском пареньке? Он с отличием окончил среднюю школу, работал с невероятным рвением учителем математики в старших классах средней школы, с отличием окончил артиллерийское училище. И после училища, необстрелянный попадает в такое страшное пекло войны – Волховский фронт. Как он смог выжить там чисто физически в страшные морозы, голодный, немытый, под постоянным обстрелом противника, которого видел на позициях невооружённым взглядом. Их часто разделяли только непроходимые топи. Папа ещё раньше рассказывал всем в Тригуляе, что где-то до 50-х годов его раздражал звук губной гармоники, который постоянно преследовал его под Ленинградом. Что не помешало ему затем купить мне в подарок дорогую ГДР-ую губную гармошку в 1956 году. Правда, играл больше на ней покойный Вадим Кузнецов.
Ну что же, приступим к воспоминаниям.
Вероятно, историки в написанных мною воспоминаниях найдут много неточностей, возможно, даже ошибок, но я начну изложение рассказанных отцом фактов с того обзора, что дал мне папа кратко о Ленинградской области с начала войны.
Ледогорский монастырь города Пскова…
Там был расположен штаб фашистской группы «Север». Оккупанты планировали к осени расположиться в Ленинграде, так как руководителем этой компании являлся прославленный человек – Вильгельм Фон Лейб, сильнейший в мире стратег обороны. Для меня только кажется странным одно обстоятельство: зачем для захвата такого заболоченного района, который сама природа уже охраняла, был назначен сильнейший стратег обороны?
Большинство же командиров Советской Армии – недавние выпускники училища. Мой папа тоже окончил ускоренный курс Пензенского артиллерийского училища. Кроме того, как рассказывал папа, Ленинграду угрожала с севера Финляндия, которую нам не удалось победить в недавней войне.
Маршал Маннергейм – яростный антибольшевик (22 июня 1941 года Финляндия объявила СССР войну).
То есть угроза со всех сторон. Десятки тысяч жителей Ленинграда рыли окопы. Жданов Андрей Александрович в момент начала войны отдыхал с семьёй в Сочи. В июне 1941 года он прибыл в Ленинград прямо из Сочи, не заезжая в Москву. Жданов расценивал это назначение в Ленинград, как опалу, так как всё время искал в Германии союзника.
200 тысяч собирающихся оборонят город – ленинградцы-ополченцы. Инженеры, техники, учёные, студенты, профессора вышли защищать город после двухнедельных курсов военной подготовки. И что очень удивило многих – им это удалось: на Лужском рубеже немцы впервые перешли к обороне (город Луга). Ополченцы и пехотинцы регулярных войск останавливают немецкие танки-«Тигры». В Сольцах ополченцы и пехотинцы собрались с духом и остановили корпус Манштейна. Если Климент Ефремович Ворошилов, командующий Ленинградской обороной в полной растерянности, то танк «Клим Ворошилов» буквально приводит в панику немецкие войска. Его броня почти непробиваемая. Фон Лейб вынужден бросить силы на освобождение корпуса Манштейна из окружения. Через четыре недели стало ясно, что Ленинград это надолго. Легендарный пулемёт Дягтерёва, который в Финляндии ещё вовремя локальной войны признан лучшим в мире, очень помог отбиваться от противника защитникам города. Но силы защитников и наступающих не равны.
120 километров фронта невозможно удержать своими силами. Слишком большая протяжённость и в тоже время мало людей даже на случай, если их не будут убивать…
Ставка требует: «Ни шага назад!!!». Выборг занят финнами. Старая Русса, Новгород, Чудово 1, 2, 3 августа отдаются фашистам с большими потерями с нашей стороны. 2 сентября взята Мга. Ленинград в блокаде. К 1 сентября финская граница соответствует черте 1939 года (от моря до моря – от Финского залива до Ладоги). По реке Сестре проходила старая граница между государствами. И финны восстановили её к началу осени. Но вдруг неожиданность, очень важная для защитников Ленинграда. 3 сентября и 14 сентября пришли донесения: «Солдаты-финны готовы защищать родину, но не готовы воевать на чужой земле». В сентябре фашистами был взят Таллин. Военный Морской флот не был готов к быстрой сдаче города. 28 августа расстрелян – ошибка командующего Балтийским флотом. Корабли сгрудились и стали просто мишенью для вражеской авиации. И как результат жуткие, ничем не обоснованные потери: 65 кораблей потоплено, 12 тысяч моряков и офицеров спасено, 10 тысяч человек осталось в водах, 20 тысяч человек попало в плен. Военный Морской флот практически перестал существовать. К началу сентября половина состава наших войск уничтожена. С 6 сентября Гитлер считает Ленинград второстепенным городом. Главная цель для него теперь Москва. Но и Ленинграду помощи ждать неоткуда. Все силы Советской Армии тоже стянуты к Москве. 15 сентября сдана Стрельна. Ильеши защищали зеки, находившиеся там в тюрьме: атаку сдерживали, не покидая позиций, оборонялись вместе со своей охраной. Во время обороны Ленинграда устанавливались рекорды Гиннеса. Колобанов Зиновий Григорьевич в финскую войну получил звание «Героя Советского Союза» за прорыв линии Менергейма. Этого звания его лишили за братание с финскими солдатами после прекращения военных действий. Ни советские, ни финские солдаты не знали языка противника. Они просто обменялись рукопожатиями, поменяли сигареты на махорку. Больше ничего не было. Только Зиновий Колобанов после этого был отдан под трибунал и помещён в застенки. Началась война. Колобанова выпустили из заключения в звании старшего лейтенанта. Подразделение, которым командовал бывший «Герой Советского Союза», находилось около покинутой птицеферме. Солдаты поймали бегавшего около оружия гуся и сварили его в ведре, а потом съели и так умело скрыли стволы своего орудия, что наступавшие немцы его не обнаружили до конца боя, а потом подбили рекордное до сих пор количество танков. Бой продолжался полтора часа. 22 танка подбиты. Никаких потерь со стороны Советского военного подразделения не было. Зиновий Колобанов получил за это сражение только орден «Красного Знамени». Хотя любая другая страна дала бы своим воинам за этот подвиг высшие награды. Но Колобанову, как разжалованному и сидевшему офицеру, высшая награда государства не могла быть дана ни при каких условиях. Но папа был совершенно уверен, что Колобанов не расстраивался из-за этого, так как люди не думали о наградах. Для каждого бойца была одна цель – любыми средствами задержать врага.
Ещё одно неожиданное обстоятельство спасает Ленинград. Линкор «Марат» не успели спустить на воду. И теперь он с суши защищает Ленинград из своих орудий. Гитлер в бешенстве обещает, что линкор «Марат» закопает в землю. Но линкор «Марат» обычными снарядами не разбомбить. И, конечно, он находится под постоянной бомбёжкой авиации. И лучшему лётчику фашисткой авиации Руделю удаётся сбросить на линкор тысячекилограммовую бомбу. Сразу погибают на линкоре 600 человек. А что творилось на Пулковских высотах, участники боёв папе потом и не пытались словами описать весь кошмар, который происходил там из-за постоянных бомбёжек. Там не осталось ни одного строения, ни одного дерева. Выжжена была вся земля. Но сдавать их было нельзя ни в коем случае. Пулковские высоты небольшие, всего 75 метром, но они были последними высотами на пути к Ленинграду.
Осенью Сталиным в Ленинград отправляется правительственная комиссия в составе: Молотова, Маленкова, Косыгина, чтобы срочно была выработана хоть какая-то тактика военных действий. Ворошилов – сам очень храбрый человек, но боялся лично принимать решения, поэтому у командующего Ленинградским фронтом начались сплошные заседания и бесполезные дискуссии, а кольцо блокады уже замкнулось. Шлиссельбургский замок в руках фашистов. Немецкий фельдфебель установил на цоколе замка флаг с фашисткой свастикой. Но неприступным бастионом становится Орешек.
Ноябрь. Героическая оборона крепости Орешек вдохновляет защитников Ленинграда. Крепость Орешек является для фашистов крепким орешком.
Шлиссельбург сдан. Советские войска отступают к Пулковским высотам. Отступление происходит по очень неудачной дороге – траншее, которую буквально расстреливают немцы из огнестрельных орудий в упор, а авиацией сверху. По траншее по мёртвым телам отходят бойцы, таща по погибшим телам товарищей свои пулемёты, не имея никакой возможности обороняться наземными средствами. В Ленинграде собираются деморализованные моряки и солдаты.
В Ленинград почти секретно прибывает новый главнокомандующий Ленинградским фронтом 49-летний Георгий Константинович Жуков. И он жёсткостью, жестокостью и строжайшей дисциплиной налаживает оборону в почти деморализованном городе. Потому что положение в Ленинграде почти безнадёжное. Два фельдфебеля и лейтенант немецкой армии останавливают на конечной остановке трамвай и даже собираются проехаться на нём по городу в районе Кировского завода. А Рогатка ближе всего к Ленинграду. И немцы уже там. У Ленинграда никаких шансов. Бодаевские склады разгромлены. Дети собирают обломки сахара под непрерывной бомбёжкой…
Жуков принимает экстренные меры. Балтийский флот реорганизуется в шесть бригад. Начинается мужественная оборона Пулковских высот. Отстаивают до последней капли крови Лигово, Урицк, Колпино, Пушкино.
А на Вороней горе немце видели уже Ленинград как на ладони. Всего 20 километров до него.
В Ленинградской битве сложилась очень оригинальная ситуация. Встретились, столкнулись лбами два выдающихся военачальника: Жуков, лучший специалист в тот период по нападению, и фон Лейб, лучший специалист по обороне. Только Жуков защищал город, а фон Лейб пытался захватить его. Гитлер в связи со сложной обстановкой под Москвой собирается забрать у фон Лейба часть дивизий. Фон Лейб откладывает передачу танков и решается предпринять новое наступление. Но город был готов даже к уличным боям. А защитники Ленинграда совершают всё новые и новые чудеса. Советским войскам удалось форсировать Неву на одном из участков маленький участок земли и закрепиться там. Невский пяточек – маленький участок длиной от 2-х до 3-х километров и шириной 600 метров в глубину. В начале операции только первой группе удалось переправиться через реку. Из 300 человек осталось в живых 6 человек. Но наши войска закрепились там прочно. Там были юнги с острова Валаама. Немцы прозвали наших морских пехотинцев «Чёрная смерть». Это подразделение было смешанным десантом из моряков и ремесленников. Десант держался с 3 по 15 октября. Погибло более 1000 человек. Было убито 10 человек на один квадратный метр.
Положение ленинградцев было трагическое. В октябре были съедены кошки и собаки.
С 17 ноября начинаются массовые голодные смерти. Нет света. Для снабжения города были использованы только 50 самолётов «Дуглас». Каждый перевозил 1,5 тонны груза. Но разве этим накормишь многомиллионный город. 8 ноября немцы берут Тихвин. (Интересный факт. Пока в церкви находилась икона «Тихвинской Богоматери» ни один снаряд не попал в здание. И только после того, как икона была вывезена в Германию, в церковь стали попадать снаряды и бомбы. Ни один снаряд не попал и в Ленинградскую синагогу).
16 ноября немцы форсируют Волхов. Штаб 4-й армии чудом избежал плена. Командование 4-й армией возлагается на опального, сидевшего в застенках Мерецкова. В финскую войну командарм Мерецков прорвал линию Маннергейма. Весь свой опыт он применяет для остановки вражеских войск. Мерецков грамотно руководит боевыми действиями в 4-й армии и как-то налаживает оборону на этом участке. Под Тихвином 61-й французский полк. Он устремляется на соединение с финскими войсками. Но Мерецков сдерживает их наступление. Ведь Астрача – последняя надежда, ещё 100 километров и немцы бы встретились с финнами. Кроме того, у немцев появляется ещё один противник – «Генерал Мороз».
30 градусов мороза в этих местах обычное явление природы. А зимой 1941-42 годов в этих местах морозы жестокие, до 50 градусов. Копать блиндажи невозможно, шалаши из еловых ветвей не спасают немецких солдат. Земляные укрытия, которые можно хоть как-то утеплять, рыть в такие морозы невероятно. МГ 34 – отличный немецкий пулемёт, но не для русской северной зимы. Он не пригоден для боевых действий в такие морозы. Чтобы им пользоваться, необходимо стрелять из него каждые полчаса. 8 декабря разведчики, а потом и войска берут Тихвин. Тихвин первый город поражения немецких войск. В январе 1942 года фон Лейб отправлен в отставку. В январе 1942 года предпринимается наступление советских войск с целью прорвать блокаду. Прорыв просто необходим. Голодают и жители города, и солдаты.. Зимой 1941-1942 года умирали в день до 4,5 тыс человек. Весной 1942 года смертность достигла максимума. Уже не было сил хоронить мёртвых. Кирпичный завод стал использоваться как крематорий. В 1942 году на Кирпичном заводе было сожжено 117 тысяч ленинградцев. Труппы складывали в вагонетки и в них же сжигались. Только 2,5 миллионов ленинградцев осталось в живых после пережитой зимы 1942 года в городе. Ладжскую дорогу жизни можно было в тот момент считать, как дорогу смерти. С 12 декабря 1941 года отложили эвакуацию.
Но подразделение 4-й истерзанной армии Мерецкова всё-таки продолжали делать попытки прорыва блокады и в декабре 1941 года и в начале января 1942 года.
Об одной из декабрьских попыток прорвать блокаду отец рассказал следующее: «Голодные, обмороженные, но не сломленные духом мы ринулись в наступление на нашем участке. Перед началом наступления я написал заявление: «если я погибну в этом бою – считайте меня коммунистом». Как разумный человек и кадровый офицер я понимал, что блокаду необходимо прорвать любой ценой, иначе и мы, и жители Ленинграда просто умрём от голода и холода. В результате артподготовки лёд над водой болота раскрошился и превратился в огромные глыбы, и плавал в воде, сталкивался и превращался в крошево, которое смешивалось с болотной жижей. Гать задышала. Фашисты были вынуждены принять навязанный им нашими солдатами рукопашный бой в ледяной воде, так как в результате артобстрела со стороны советских войск они оказались в эпицентре живого дышащего болота. По грудь в талой воде обе стороны бились на смерть. Когда бой начинался утром, было темно. Закончился он вечером также в полной темноте. Сопротивление фашистов было сломлено. Мы перебрались на узкую, чудом уцелевшую после бомбёжек полоску, которую ранее занимал противник. Больше половина состава нашей батареи при построении не обнаружилось. Было принято решение вернуться на прежние позиции к орудиям и при возвращении подобрать погибших и раненых. В полной темноте мы вытаскивали тела убитых и раненых. Среди убитых больше было немецких солдат. Мы вынуждены были доставать их тела из болотного месива, чтобы похоронить всех погибших товарищей. Тут же писались похоронные. Когда из талой воды мы достали последнего товарища и написали последнюю похоронку, я уже не мог стоять на ногах. Похоронили мы своих товарищей в той же жиже, где они сражались, как героев. Нарубив веток с чахлых уцелевших случайно деревьев, мы повались без сил на единственно сухое место на плацдарме – обледенелые труппы немецких противников. Через два часа солдаты моей батареи еле-еле отодрали меня от них, так как моя одежда была обледенелой и примёрзла к этой жуткой кучке мертвецов. В бой я вступил молодым романтиком. Когда меня отодрали от обледенелой массы мёртвых тел, я чувствовал мудрым и одновременно очень растерянным стариком. Не было сил двигаться, а я должен был опять командовать бойцами, которые наводили свои орудия для нового артобстрела. В этот день я понял очень главный аргумент для того, чтобы жить дальше – человеческие силы порой бывают неисчерпаемы».
Только 22 января 1942 года была разрешена массовая эвакуация.
В это время эту дорогу жизни через Ладжское озеро оборонял мой отец со своей противотанковой батареей. А по дороге жизни взад вперёд ездил отец моей подруги Леонид Тузов. Что он мог рассказать своим детям? Только кошмары и поэтому молчал. Уже на пенсии, незадолго до смерти он сказал: «Самое тяжёлое в этих рейсах было ехать по людям. Столько холодных трупов лежало на этой дороге жизни». Дядю Лёню знают многие жители Ульяновска. После войны до глубокой старости этот человек работал водителем «Скорой помощи». Он и в мирное время продолжал спасать людей. У него была прекрасная семья. Сам дядя Лёня был хорошим сыном, отцом, дедом. Все члены его семьи отличались исключительной порядочностью. Да, наверное, иначе не могло и быть, когда рядом с тобой такой добрый, честный, хороший человек. Мы до сих пор корим себя с подругой Людмилой Птицыной-Тузовой за то, что не познакомили своих родителей. Им-то уж точно было о чём поговорить…
Ленинградский и Волховский фронта, а также Северный флот постоянно устремлялись к Пскову, чтобы прорвать блокаду соединёнными силами. Но попытка голодных, истерзанных войск была тщетной.
К январю 1942 года Волховский фронт состоял из одной трети состава. Сейчас сложно представить, что такое был Волховский фронт по дислокации. Морозы, болота, мхи.
Я лично не представляю, как выжили эти люди, не знаю откуда у них взялись силы. И среди этих очень мужественных людей был и мой папа… Мерецков, командующий Волховским фронтом, недавно вышел из-за стенок. Он понимал, что за неповиновение приказу ставки в Москве ему пощады не будет. Так что наступление должно было начаться в массовом порядке, несмотря на то, что войска замороженные и голодные. Был приказ: в январе Ленинградский и Волховский фронта обязаны соединиться любой ценой. Любань – Волховский фронт. Это одно из жутких воспоминаний ВОВ. Гитлер был очень недоволен фон Лейбом, которого отправил в отставку. Но Карл фон Кюхлер, принявший в январе 1942 года командование группой «Север», постоянно приводит его в бешенство. Гитлер не может понять, как можно быть такими бездарными? Неужели нельзя сломить оборону этих голодных защитников, которые получают на морозе по одному сухарю в день. Но мало того, Мерецков организует наступление 23 февраля. Брошены все силы Волховского фронта. Каждому воину дают паёк: 5 сухарей, 5 кусков сахара, и 10 патронов. Волховский и Ленинградский фронта должны были встретиться в районе Любани и прорвать блокаду. В этом наступлении очень пострадала 2-я Ударная армия, под командой генерала Власова. Власов прибыл, чтобы принять командование армией, после ряда успешных операций (возможно, в этом и не было его заслуги… Но при его участии были выведены войска из кольца окружения под Киевом. При его участии был освобождён Волоколамск.) Но на Волховском фронте он повёл себя совершенно бездарно. Бойцы 2-й ударной армии были в ужасном состоянии. «2-я ударная армия умирая от голода, болезней потеряла большое количество солдат и офицеров. На 4 мая 1942 года в её составе было только 40 тысяч человек. Сам Власов с женщиной-медврачом сдались в плен, как утверждал отец, оставив армию без руководства. Один Мясной бор в истории ВОВ – одно из жутких мест. 40 тысяч человек под непрерывной бомбёжкой немецкой авиации двигались с непрерывными боями в неизвестном направлении. Бомбы летят в человеческий рост. Но чудо бомбы перестали взрываться. Болотная ряска их поглотила молча, иногда слегка побулькивая. И тут прозвучала команда. Какой-то полковник скомандовал: «Мы в окружении. Можно только оборонять занятые позиции. Продвигаться вперёд запрещаю. Кто надеется пробиться к своим за мной, направо!!!» И Мой папа решил не сдаваться обстоятельствам и пошёл за полковником.
Мясной бор. Даже название этого места кажется кровавым. Сколько человек пошло пробиваться к своим, папа не знал. Но вся его батарея подчинилась командиру и пошла за ним. Папа рассказывал: «Мы начали идти в 5 утра. Шли по пояс в воде, а потом по плечи. Весь путь был непрерывной рукопашной схваткой. Мы даже не боролись, а хватали друг друга за горло. Я лично не чувствовал дыхания смерти. И в немцах я не видел людей. Мы просто хватали друг друга за глотки и ломали гортань. Побеждал тот, кто был сильней. Я не знаю, откуда у меня голодного, в холодной воде брались силы. Но я был абсолютно уверен, что мы прорвёмся. Этот непрерывный рукопашный бой порой по горло в воде продолжался до 5 часов вечера. Так как мы ринулись на прорыв одними из первых, то первые добрались до берега, который был довольно твёрд и уже бежали по земле и сшибали немцев с ног. Мы прорвались. Я выстроил свою батарею и пересчитал уцелевших. Их было не так уж и мало. Срочно переписав их в единый список, я хотел упасть и заснуть. Но мы должны были помочь прорваться тем, кто шёл за нами. Возвращаясь на опорный пункт, мы просматривали территорию, чтобы найти своих погибших солдат и офицеров, так как это было необходимо для написания похоронок на погибших и для оказания помощи раненым и обессиленным. Пока я стоял на ногах и ещё что-то соображал, то дал команду всем выйти к сборному пункту и построиться. Я был настолько рад, что вышел из окружения и жив, что недопонимал, что вышли только люди, что у меня нет ни лошадей, ни орудий, и даже плохо соображал, где мы и к каким войскам, какой армии вышли. Нас даже не накормили, потому что было нечем. Любаньская операция была проиграна. И в этом я виню командование, которые давно уже не командовали нами. Надя! Я абсолютно уверен, что 2-я Ударная армия не сдалась в плен. Весь её истерзанный состав или погиб, или утонул в рукопашных боях, пробиваясь к основной части войск. Таких, как бойцы моей батареи, которым удалось пробиться к нашим - единицы. Но я чётко осознавал: то что я жив – это чудо. По разным сведениям нас, вырвавшихся из кольца окружения и дошедших до регулярных войск, было не то 8 тысяч, не то 10 тысяч человек...» - закончил папа дрогнувшим голосом рассказ.
«Закрою глаза и вижу кровавое месиво этого жуткого болота», - сказал папа с такой горечью, что я сразу поняла, почему люди не любят вспоминать о боевых операциях.
Уже после папиной смерти, я нашла в одной из его записных книжек запись: "Я, л-т Хисметов Фаткул Арифович, зам. к-ра батареи 751 С.П. 165 С.Д. В начале июня 1942-го года под Мясным Бором был ранен. При эвакуации с передовой от разрыва снаряда получил контузию.
Поездом от ст. Малая Вишера эвакуирован до ст. Оксоги Октябрьской ж.д. и там госпитализирован 5-го числа июня (примерно). Находился на излечении до конца июня 1942 года".
Место, где проводилась Любаньская операция считалось гиблым страшным и называлось Долиной Смерти. Ручьём смерти считали «Невский пятачок». Вот из таких малых побед прежде всего над собой ковалась будущая победа защитников Ленинграда. Наши войска гибли от голода и непрерывных кровопролитных боёв, а под Ленинградом вершились вопросы большой политики.
В День рождения Маннергейм (ему исполнился 71 год) он за свой счёт напоил коньяком всю армию. Гитлер хотел лично поздравить с Днём рождения Маннергейма и отправился в Осло на самолёте. Но Маннергейм, узнав об этом, отправился на поезде к войскам и уехал из места запланированной встречи. Гитлера в Осло принимали официально члены правительства, а Маннергейм, объяснив свой отъезд словами: «Маршал не будет встречать ефрейтора», отправился к действующим войскам. Гитлер догнал Маннергейма в дороге и был принят им в вагоне в обычной обстановке.
А фашисты готовили новую наступательную операцию «Северное Сияние». «Северное Сияние» для командующего группой «Север» Манштейна давало возможность оправдаться перед Гитлером. Манштейн ранее в войне добился огромных успехов под Керчью, взял Севастополь. В это время у Ленинградского фронта появился новый командующий Леонид Александрович Говоров, который планирует новую операцию для прорыва Ленинградской блокады. Синявинская операция должна была начаться в августе. В результате Синявинской операции должны были объединиться войска Ленинградского и Волховского фронта. Но Ленинградский фронт не смог использовать плацдарм «Невского пяточка» и воссоединиться с Волховским фронтом. Синявинские болота поглотили очень много людей в общей безымянной могиле. В результате этой операции очень пострадала 2-я Ударная армия. Она опять попала в окружение. Густой лес после этой операции становится голым полем. Погибли 20 тысяч бойцов, 25 тысяч попали в плен. Мой отец, участвовавший в этой операции, опять остался в живых. Синявинскую операцию хотели довести до успешного прорыва блокады и 4 сентября, и 17 сентября. Но немецкие войска провели массированное контрнаступление и прорыва блокады не получилось.
Как писал в первом послевоенном письме от 16.06.87 папе его фронтовой друг Заки Нуриевич Сулейманов с отцом произошли следующие события в синявинских операциях:
"Здравствуйте, дорогой фронтовой друг Фаткул Арифович !
Сегодня совершенно неожиданно узнал Ваш адрес. Его мне прислал из Чемкентской области Нузчетов Ю.М. История такова: в апреле в нашей краевой газете "Красноярский рабочий" прочитал объявление об организации встречи ветеранов 22-й ОСбр в п. Мга по случаю 45-й годовщины Синявинской наступательной операции (август-сентябрь 1942г.) и сразу написал Нузчетову письмо. Он в своём ответе мне сообщил: время, место и порядок проведения встречи.
Вот сегодня получил его второе письмо с Вашим адресом, где он упомянул, что Хисметов Ф.А. был командиром 3-ей батареи ОППТД. В моей памяти сразу восстановилось, как в начале августа 1942 г. я прибыл к Вам на должность комиссара батареи, как мы начали подготовку к этой операции, вспомнил наши боевые действия в районе "Чёрной речки" и "Круглой рощи", а затем - вывод бригады из боя и передислокация в район Кириши. Там, по-моему, после вашего ранения я вступил в командывание батареей.
Вот ведь как получается?! Почти через полвека нашли друг друга. Невероятно!"
Выписавшись из госпиталя, отец прибыл опять в состав 22-й ОСбр бригады и вместе со своей батарей осуществлял оборону вдоль реки Волхов.
С конца ноября 1942 года бойцы Ленинградского и Волховского фронтов набрались в жутких условиях ведения войны огромного опыта.
2 декабря ставкой была запланирована новая операция прорыва «Искра». 62-я армия Ленинградского фронта и Волховский фронт должны были соединиться около станции Мга, чтобы прорвать блокаду. В этой операции должны были участвовать 52-я и 54-я армии. В 54-й армии, командующим которой был Куликов, сражался мой отец. Но эта попытка не была успешной.
Николай Павлович Симоняк очень долго оборонял остров Ханко. 8-я бригада Симоняка была легендарной на Ленинградском и Волховском фронтах. Он прорвал линию Маннергейма. И силы его солдат были очень нужны для прорыва блокады. Утром 12 января 1943 года началась небывалая по мощи артподготовка. Была включена в эту операцию вся артиллерия двух фронтов. Бойцы пошли на форсирование реки. И с большими потерями советским солдатам удалось закрепиться на другом берегу. Жители Дубровки и те, что были ещё ниже по течению, долго не могли зачерпнуть воды из реки, так как она очень долго была алой от крови погибших солдат.
Говоров и Мерецков встретились в рабочих посёлках №4 и №5.
18 января 1943 года над Шлиссельбургом был поднят красный флаг. Была прорвана блокада. Но многие города, деревни и посёлки Ленинградской области были под немцами.
Немцы очень хорошо освоились в Пскове, который стал столицей «Севера» в Ленинградской области. (В октябре 1941 года столицей группы «Север» стала Гатчина. В ноябре 1042 года столица переносилась в Лампово, затем в Псков). В 1943 году они в Пскове даже начали выпускать газету. В ноябре 1942 года в Лампово, Стрельне, Пушкино немцы заставили местное мирное население работать на уцелевших предприятиях, не давая им при этом никакого пайка. Если в Ленинграде получали паёк – 125 граммов хлеба, то на оккупированных территориях немцы заставляли работать повсюду мирное население голодным. В Ленинградской области умерло огромное количество людей от голода. Умерли от голода писатель-фантаст Александр Беляев, историк Чернов. Умерщвлены были фашистами все пациенты больницы Кащенко под Псковом. Им просто сделали уколы и сбросили в ров. Только в Гатчинском военном фашистском госпитале от истощения умерло 17 тысяч человек. 65 тысяч человек погибло в лагерях Ленинградской области. Что равно количеству населения довоенного населения города Пскова.
Немцы отстаивали на смерть каждый участок, занятой ими территории. Но, несмотря на сильное сопротивление противника, наши войска в кровопролитных боях отвоёвывали всё новые и новые населённые пункты. Но в «Красном боре» войска Ленинградского фронта останавливаются. Продолжение операции «Искры» приостанавливается. Батареи засели в глубоких Синявинских болотах. Планируется прорыв к станции Мга, который унёс огромное число человеческих жизней. Про эту операцию отец сказал, что не сможет говорить об этой операции без слёз. Мне стало очень жаль его, и я сказала, что не надо о ней рассказывать. Как раз на станции Мга войска, в составе которых сражался отец, прорвали Ленинградскую блокаду. Погибло очень много солдат и офицеров. Отец и в этот раз остался жив. Очень тяжёлым был штурм высоты 43-3. Солдаты прозвали её «Чёртова высота». Лично папа получил приказ о взятии высоты в такой трактовке: «Если высота не будет взята – расстрел на месте». Отец и сам понимал, что пока не будет артиллерийских орудий на верхней площадке высоты, штурмующие будут непрерывно гибнуть под шквальным огнём противника. Высоту взяли – папа опять остался жив. Прорыв 27 января 1943 года отец считает был осуществлён на очень узком участке. Полное снятие блокады было осуществлено не 30 января 1943 года, как считается официально, а в конце февраля.
Слушая папу, я не выдержала и воскликнула: «Папа – ты же герой! Как ты это всё выдержал? Почему тебе не присвоили звание Героя Советского Союза?»
- Все мы там были такие, стояли насмерть, ничего не боялись… Выбора ни у кого не было… Либо ты – герой, либо – покойник… - с горечью ответил папа и добавил:
- В начале войны и, вообще, под Ленинградом такие были люди! Железные люди! Добрые люди! Отзывчивые люди! Очень ответственные! Никогда я больше не встречал такой надёжности, неустрашимости. Голодные, холодные, а как держались!!! Никакой паники! Я ни секунды не боялся отдать свою жизнь за Родину. И, несмотря на столько неудачных попыток в прорывах блокады Ленинграда, я был уверен, что даже если погибну, наши прорвутся!!! Как мы отстаивали свои позиции! Какие мы были непобедимые!!!
Но уже с прорывом блокады войска стали снабжать хорошим питанием и обмундированием. Для орудий выдавалось достаточное количество снарядов. Стало легче. У нас за спиной буквально выросли крылья! 2-я Ударная армия в 1943-44 годах перебрасывается в Оренбаум. В 1944 году опыт бойцов 2-й армии больший, чем у войск Вермахта. 14 января 1944 года со стороны Ропши 2-я Ударная и 42-я армии встретились. Уже наши и Стрельна, и Красное Село, и Петергоф. Отец участвовал в освобождении Красного Села. После освобождения этого населённого пункта 19 января 1944 года впервые салют проводился в Ленинграде, а не в Москве. (Говорят, после этого салюта в Ленинграде вылетели все уцелевшие на этот момент в Ленинграде стёкла). Папа лично не получил благодарности за участие в этой операции, но он был счастлив, что именно его армия освободила Красное Село. 18 января 1944 года в этом районе немцы потеряли одну треть состава. И той, и другой стороне был приказ: «Ни шагу назад!!!» Но с невероятными усилиями 1 февраля 1944 года освобождён город Кингиссеп 21-ой армией, командующим которой был Д.Н. Гусев. Отец воевал в составе этой армии, активно сражался при штурме Кингиссепа, но личной благодарности за участие в этой операции не получил. Но ему было очень приятно, что в честь этой победы был салют в Москве.
В феврале 1944 года Финляндия начала вести мирные переговоры. И фактически стала стараться выходить по возможности из военных действий. Ленинградский и Карельский фронта, особенно корпус Семюника, 23-я армия очень активно и результативно использовали артиллерию. Отец начал участвовать в освобождении городов.
Во всех остальных ниже перечисленных военных операциях, в честь которых дали в Москве салют, отец всегда получал личную благодарность.
24 июня 1944 года. Освобождён город Выборг. Когда наши войска взяли этот город – он был совершенно пустой. Генерал-майор Трубачёв был командующим 45-й корпусом, взявшим Выборг.
Наши войска стали перемещаться по территории Финляндии. Финны, укрывшись в листве деревьев, бросали бесшумно ножи в спины советских офицеров. Шли к линии укрепления Салпа, более мощной, чем линия Маннергейма. Командующий Ленинградским фронтом Говоров просит у ставки подкрепления.
Но 19 сентября 1944 года Финляндия выходит из войны.
А после того, как стали освобождать родные города, опять стали звучать салюты в Москве за освобождение Нарвы 26 июля 1944 года, Западной Нарвы 20 сентября 1944 года, города Таллина 21 сентября 1944 года.
Отец с горечью рассказывал: «Когда наши войска шли по Прибалтике, с каждой крыши хуторов им в спину строчили пулемёты. Было очень гадко на душе из-за этих подлых ударов в спины победителям».
В честь папиного подразделения и его лично звучал в Москве салют и 6 февраля 1945 года за форсирование реки Одер. Но этот день был одним из самых горьких в его военной жизни. В этот день папа похоронил своего верного ординарца, с которым прошёл всю войну.
22 марта 1945 года звучал в честь папиного 749-го полка салют в Москве за взятие города Оппельн.
А 24 марта 1945 года в Москве звучал салют в честь лично моего отца, командира ИПТБ, капитана Хисметова Фаткула Арифовича за удачную операцию в городе Нейссе. Но папа рассказывал об этой победе со слезами на глазах. Благодаря своей смекалке, он расположил орудия своей батареи так, что фашисты и не поняли, что их атакует одна батарея.
«Артобстрел был очень мощным. Снарядов было очень много. В тиски попало подразделение в составе 1500 человек. Они были совершенно беззащитны, а орудия батареи неуязвимы. Происходил расстрел огромного количества людей на ровном месте. Люди стали поднимать руки и сдаваться в плен. Складывали оружие… Но я не мог взять их в плен. Так как, если бы они поняли, что нас меньше ста человек, то мгновенно ликвидировали бы нас. И я со слезами на глазах отдавал приказ расстреливать людей с поднятыми руками. Так у меня было на душе горько! Но мы были в безвыходном положении. Конец войны… Убивать наповал жалко даже беззащитного врага. Город был взят без единого выстрела, так как регулярная армия была уничтожена на подступах к нему. Моё командование было потрясено исходом этой операции. Мирное население города было жалкое и запуганное. Мужчин не было видно. Только попадались на встречу одни голодные женщины, старики и дети», - закончил своё повествование папа с такой горечью в голосе...
Через 57 лет в этот день на Рамадан 24 марта 2002 года папа был похоронен на Старо-Дрожжановском кладбище.
Закончил папа войну в Злато Праге, помогая Чешскому народному восстанию. Папа до последних дней своей жизни очень тепло вспоминал словаков, чехов, болгар, австрийцев, которые радостно встречали советские войска. Да и о немцах, живших в Германии, он не говорил с особой злостью. После капитуляции Германии немцы не нарушали перемирия. И не вредили советским войскам. Со стороны мирного населения не было никакого вредительства и диверсий на освобождённой СССР территории. Как рассказывал дядя Шаги, мой родной дядя: «Если поляки по ночам обстреливали советские патрули. Нападали в лесу на группы военных, если они по численности были меньше десяти человек, то в Германии этого не было».
Как уже рассказывал папа: «Сопротивление оказывали только эссоцевцы, засевшие в подвалах и особняках».
Папа занимался чисткой пражских подвалов и особняков, где его встречали по несколько офицеров с автоматами. Но он вышел и из этой схватки живым.
Папа закончил войну в составе легендарной бригады Чаволы, которая участвовала в параде победы на Красной Площади. Трое солдат из папиной батареи бросили знамёна фашистских армий на Красной Площади. Фотографии этих солдат до сих пор хранятся в нашем семейном альбоме. Всё остальное я передала на хранение в архив, так как всё, что связано с именем папы, мне очень дорого, и я боюсь, что эти памятные моему сердцу предметы могут потеряться.
Слушая папины воспоминания о войне, я порой только удивлялась его редкой осведомлённости о делах на Ленинградском и Волховском фронтах. Я не выдержала и прервала папу вопросом о его редкой компетенции в делах фронтовых перемещений. На что папа ответил, что он только теперь стал таким осведомлённым и всезнающим из военных мемуаров военных начальников. А в 1941, 1942, 1943 годах он сидел в жутких болотах и морозился на сильнейших северных морозах, зарабатывая себе на всю жизнь туберкулёз.
В это время он даже боялся задуматься: «Есть ли где-то жизнь? Потому что там, где я воевал не пели птицы, не летали бабочки. На деревьях круглый год не было листьев, так как их все срывало ударной волной от постоянно разрывающихся снарядов, да и сами деревья везде были разбиты в щепки. Трава была вся выжжена, пеньки обуглены. Всё время или воевали, или постоянно рыли окопы, чтобы хоть как-то сдерживать немецкие танки. Если оставалось время, то рыли себе окопчики. Чем глубже окопаешься, тем надёжнее от снарядов спрячешься. Кроме того, постоянно строили блиндажи, очищали одежду и себя от белых вшей. Их на нас было как насыпано. Кроме того, все мы были постоянно голодные, холодные. Дадут один сухарь, разделишь на три части. Утром съешь одну часть, а в обед какой-нибудь просит поделиться, так как утром не выдержал и съел один сухарь сразу на завтрак. В болотах нужно было добывать питьевую воду, в сильные морозы растапливать снег. Постоянно вызывали на командный пункт, почти каждый день надо было писать похоронки, хоронить погибших товарищей, готовить бойцов к операции. А сколько в этих болотах комаров. И жужжат над ухом, и жужжат. Всё пропало в зоне военных действий, только вшей и комаров становилось всё больше и больше.
А иногда так было голодно, что потихоньку отрезал с сапог и портупее кусочки кожи и варил их в котелке. Потом отваром поил бойцов и раздавал кусочки варённой кожи, чтобы жевали. Съедали все ягоды, все листочки, все травинки, которые уцелели после бомбёжки. Кроме того, постоянные проблемы с ранеными, которых было очень сложно эвакуировать в госпиталь. А поспать было некогда. Целый день крутишься как белка в колесе, и ночью никогда нет покоя. Только в госпиталях и отлёживались… Потом родителям писали письма… Верили, что дойдут когда-нибудь…
А про Сталинград толком только и узнали после прорыва блокады. Вот когда прорвали блокаду, только себя и почувствовали людьми. Когда наступила весна, смотрим листья на деревьях, птички на ветках деревьев, рыба в реке.
Правда, и война иногда делает подарки. Один раз наткнулись на какой-то домик, весь разбитый снарядами, а погреб уцелел. А в погребе и грибы, и ягода, и картошка, бочки с соленьями. Чуть не объелись с голода. Иногда немцы неточно кидали пайки в свои подразделения. Один раз как на голову свалились галеты, шоколад, даже шнапс. То есть, люди хоть что-то иногда имели, пусть редко, но что-то им перепадало. Очень жаль было лошадей в подводах, которые возили орудия и снаряды. Я не знал чем их кормить, ни травы, ни листвы. А самое страшное, если лошадь убьют, всё приходилось тащить на себе».
Папа считал войну самым страшным безобразием на земле. Он вернулся с войны очень добрым и душевным человеком. Никогда не бил себя в грудь и не говорил, что он воевал, хотя имел много ранений и контузий. Отец очень тепло отзывался о медицинских сёстрах, которые вынесли его из боя и лечили в госпиталях. Каждый раз, возвращаясь из госпиталя, он вёз своей спасительнице подарок, но ни разу не вручил его. К его выздоровлению сестричку уже убивали. И он дарил подарок новенькой, потому что она также как и предшественница выносила раненых с поля боя.
Папа был очень верен фронтовой дружбе. До последних дней переписывался с оставшимися в живых однополчанами. Ездил к ним на встречи в Ленинград. А в 50-е и 60-е годы они просто приезжали друг к другу в гости. Встречи были очень весёлыми, говорили только о мирной жизни. Так как о войне, наверное, было страшно вспоминать: много народа они похоронили на полях Родины и за рубежом с 1941 по 1945 годы. Про папу часто говорили, что он родился в рубашке. 5 июля 1919 года его мать пошла жать рожь в поле - и там родила его. Ребёнок родился в рубашке (в плёнке, в кожаном мешочке). Моя бабушка Бадриджамал, родив сына, продолжала работу, перекладывая его с полосы в полосу, и дожала весь участок до конца. Домой вернулась с ребёнком, с серпом и с рубашкой, в которой родился сын. Она хранила её в сундуке. После смерти бабушки рубашку хранили в сундуке папины сёстры. После похорон папы все говорили, что он прожил очень счастливую жизнь, вспомнили о рубашке, в которой он родился, открыли сундук, а её там нет…
Я записала, как смогла папины воспоминания. Некоторые я не сумела просто написать, потому что они наводили на меня ужас, некоторые я не смогла воспроизвести в записи, так как они очень сложны были в изложении из-за военных терминов. Некоторые я просто плохо запомнила и боялась записать неточно. Конечно, мне очень стыдно перед папой за то, что я не смогла выполнить свою миссию до конца. Стыдно не только перед папой, но и перед его боевыми товарищами, перед всеми сражавшимися с ним бок о бок солдатами войны. Кроме того, они, наверное, как и папа молчали о своих боевых подвигах на фронтах Великой Отечественной войны. Я живу в Ульяновской области, которая отдала очень много своих сынов на Ленинградский и Волховский фронты. И я могу с уверенностью сказать, что все они пережили те же испытания, которые описаны в этих воспоминаниях. Многие из них остались в Синявинских болотах, водах рек, умерли от голода, но не сдали великий город. Так что те, кто знает, что его родные и близкие воевали в тех местах, о которых написано в этом повествовании мысленно поклонитесь их подвигу и восхититесь великими воинами, которые, мало рассказывая о себе, быстро впряглись в мирный труд, восстановили разрушенную войной страну и жили очень честно и скромно, потому что понимали, что оставленная им жизнь – это чудесный подарок судьбы. Они жили не только за себя, но и за своего друга, который не вернулся из боя. В папиных воспоминаниях описан малый участок боевых действий. На других участках было не легче. А, может быть, даже труднее… Мы должны осознать все, что мы - потомки великих людей. И как наши родители помнили, что они должны жить и работать за не вернувшихся из боя товарищей. Так и мы должны понимать, что мы должны быть похожими на тех детей, которых должны были вырастить великие солдаты, отдавшие жизнь за счастье детей и внуков их товарищей, которые вернутся с войны, обзаведутся семьями, от них родятся дети. Кроме того, погибшие семейные солдаты были уверены, что страна и их живые боевые друзья, помогут их семьям, поднимут их детей. Так всё и случилось. Всё это должно быть для нас, живущих теперь, большим уроком для выживания и спасения своей души…
Папа похоронен рядом со своим старшим родным братом, который воевал и был на фронте с 1941 по 1946 годы. 1945-1946 годы мой дядя Шаги служил в Польше. И считал, что тяжелее всего ему было хоронить товарищей в Польской земле в мирное время. Он дембелизовался 20 мая 1946 года. А начал военную фронтовую службу Мухаметшаги Арифулович Хисметуллов на пограничной заставе у слияния рек Прут и Серит. Двое суток держали пограничники оборону, запрудив телами фашистов обе реки, вода в которых стала красной от крови румынских солдат. Отошли от границы, когда кончились патроны, а так бы ещё держались, сумели догнать регулярные войска. Дядя отступал от Молдавии (Бесарабии) до Сталинграда. Он был простым рядовым пехотинцем, но до самого Сталинграда нёс в руках деревянный сундук с архивом полка. А своё тело обернул знаменем полка. Только в Сталинграде он смог передать командованию знамя и архив полка в целостности и сохранности. За этот поступок командование представило его на получение знания «Герой Советского Союза». Но это представление, возможно, затерялось в штабных документах в очень непростое время Сталинградской битвы. А, может быть, ещё найдёт эта награда посмертно своего героя.
А раз знамя сохранилось, то и полк тут же был сформирован в новом составе. В «Красноармейской книжке» дяди Шаги есть две благодарности, написанные лично Сталиным красными чернилами. Чернила, видимо, очень качественные.
Померкли и побледнели все записи в «Красноармейской книжке» - только записи благодарности Сталина ярко алые. Одна запись за оборону тракторного завода, вторая – за пленение Паульса, в котором дядя Шаги участвовал лично. У дяди Шаги остались очень тёплые воспоминания об этом человеке, после встречи с ним, когда тот вышел из своего бункера: «Этот человек имел очень интеллигентный и подтянутый вид, был очень худощавого телосложения. Во время сдачи в плен он был очень спокоен, держался без вызова и высокомерия. Достойный мужчина».
Дядя Шаги рассказал мне легенду, которой я пока не нашла подтверждения. Якобы Гитлер предложил ему сделку: «Застрелишься – посмертно получишь звание фельдмаршала». Но Паульс выбрал плен.
На Сталинградском тракторном заводе дядя Шаги держал оборону 50 дней простым рядовым пехотинцем.
Умер он 12 января 2003 года, не дожив до 60-летия победы под Сталинградом три недели. В это период показывали очень подробно документальные кадры о Сталинградской битве. Умер он скоропостижено на 87 году жизни, когда смотрел телевизор, сидя в кресле.
Он не видел, наверное, кадров, которые подтверждали правдивость его рассказов о войне. В отличие от папы дядя Шаги много рассказывал о войне. И как я теперь знаю – рассказывал только правду. Очень интересными были рассказы дядя Шаги о том, как красноармейцы ходили в разведку. Вести бои на территории разбитого и разрушенного до основания города стало очень сложно. Поэтому командование советских войск старались ликвидировать фашистские войска на подходах к городу. Поэтому постоянно посылались группы солдат на поиски подразделений противника. Вокруг Сталинграда покрытые белым снегом степи. Чтобы найти дорогу назад, солдаты ставили заледенелые трупы фашистских солдат в вертикальное положение на определённом расстоянии. Определив дислокацию и место расположения противника, солдаты возвращались в свои подразделения и легко указывали войскам дорогу для неожиданной атаки. Фашистские труппы стояли как вехи.
Лежат теперь рядышком в родной земле мои победители. Государство поставило на их могилы хорошие, дорогие памятники. Над их красивыми могилами цветут яблони. На ухоженных могилах всегда будут цветы, так как мы – послевоенное поколение нашей дружной семьи, очень гордимся ими.
Я написала только военную историю папы и немного упомянула о родном дяде Шаги. Хотя на фронте у папы были все родственники, мужчины призывного возраста: дядя Каюм воевал на Малой Земле. Он был связистом. Дядя Башир дошёл до Австрии. Они с папой даже встретились в Австрии. Даже дедушка Арифулла 1985 года рождения рыл постоянно окопы, то под Казанью, то в районе Сталинграда. Моя двоюродная тётка Соня, которая рыла под Москвой окопы, попала в плен.
Но папины родственники все вернулись с войны. А маминых родственников война не пощадила. Почти все мамины двоюродные братья погибли на войне. Живым остался только один двоюродный брат-ленинградец Яков Алексеевич Алексеев, который вернулся инвалидом с морского флота. Мамин младший и единственный брат тоже получил очень тяжёлое ранение в голову. 4,5 месяца пролежал в госпитале, а потом поехал на Дальний восток на войну с Японией. Он обслуживал легендарные катюши. Его забрали на фронт, когда он учился в десятом классе средней школы.
Дедушку Сергея Андреевича Никитина с окопов полуживого притащил на себе сосед из-подо Ржева. После этого голодного состояния дедушка никак не мог прийти в себя. Еле-еле выходил из дома. Но как только смог передвигаться без посторонней помощи тут же вышел на работу.
Бабушка Наталья Алексеевна Никитина, урождённая Алексеева, работала день и ночь ткачихой на Вышневолоцкой ткацкой фабрике. Две её дочери овдовели во время войны. Оба погибших зятя – лётчики. Подполковник Виктор Лапичев погиб в воздушном бою над Москвой в воздушном бою. Капитан Пётр Кононенко упал в Тверские болота вместе с самолётом. Все три послевоенных зятя воевали. Евгений Акимович Филяев был артиллеристом, Анатолий Иванович Желтов всю войну - военным кинооператором, о своём отце я уже всё подробно написала. Короче говоря, война очень потрепала мамину семью. Да и мамочке моей очень досталось в войну. Вот уж кто хлебнул горя, так это - она.
Поэтому воспоминания о войне у меня очень печальные. Мне до сих пор очень жалко моих родственников, как вспомню о них, так сердце кровью обливается.
Но когда я папу спросила о том, что жалеет ли он о тех потерях, что испытал в годы войны. Он спокойно ответил:
- Нет! Всё готов пережить ради спасения Родины. И если бы погиб, то значит так надо! Ведь все лучшие остались там, на войне…
10 февраля 2003 года.
P.S.
Весной этого года на сцене нашего драматического театра был поставлен спектакль о войне. Наш актёр Илья Поляков играл в этом спектакле капитана-фронтовика. Он так мне напомнил моего молодого отца в молодости. Они даже лицом и фигурой, и причёской похожи. Я смотрела на артиста и плакала. Что-то так стало жалко папу. Вот бы был он живой и посмотрел на себя молодого со стороны.
2.04.2010 г.
9 мая 2010 года я ездила на папину родину, на его могилу. Огромный букет гвоздик был у каждого, кто садился в маршрутное такси. Все везли цветы на могилы своих родственников. Молодые люди толком не знали, где находятся могилы, и изучали в пути планы и схемы, нарисованные родственниками на листах бумаги. Подъезжая к своей деревни, уточняли у водителя такси самую короткую дорогу к кладбищу. Все разговаривали между собой и вспоминали своих родных – участников ВОВ. Слушая разговоры пассажиров, я думала: «Вот она национальная идея, которая может объединить всю Россию. Ведь нет семьи, где нет своего героя, нет семьи, где бы до сих пор не вспоминают погибших на войне дедушку, бабушку, маму, отца, брата, сестру, дядю, тётю. Война в этом вопросе никого не обошла стороной… Но, несмотря на потери и утраты, все россияне ощущают себя потомками победителей, которые отстояли родную землю и освободили народы Европы от страшного духовного ига фашизма». Наши родственники: и верующие люди и атеисты, - считают День Победы главным праздником страны, благодаря которому мы все встречаемся на могилах участников ВОВ, которые прославили наши семьи да и весь род. Моя двоюродная сестра Роза в этом году в одиночестве навела на кладбище идеальный порядок. (Её муж – Рамис и мой двоюродный брат Нурислам заболели и не смогли участвовать в этом юбилейном празднике). Я возложила ото всех своих родственников цветы на могилы фронтовиков. Потом мы с Розой пошли к ней домой и долго рассматривали военные реликвии дяди Шаги. Вернувшись домой в Ульяновск, я стала искать папины реликвии. И, представляете, нашла ленинградскую газету «Красная заря», в которой были опубликованы папины военные воспоминания о Синявинской операции. Я обязательно издам их в альманахе «Гончаровская беседка». Кроме того, я обнаружила черновики папиного письма к своему другу однополчанину. Я обязательно их напечатаю, как только смогу набрать текст на компьютере.
9.05.2010 г.
Воспоминания участника ВОВ Хисметова для Красной з
Надежда Никищенкова
Воспоминания участника ВОВ Хисметова для газеты "Красная заря"
Фаткулрахман Арифович Хисметов родился 5 июля 1919 года (согласно документу «Свидетельство о рождении »), согласно всем другим документам 7 июля 1919 года в деревне Старо-Дрожжаное Дрожжановского района Татарии. С отличием закончил среднюю Дрожжановскую школу. После окончания один год преподавал математику и физику в старших классах родной школы. В 1941 году с отличием закончил Пензинское артеллерийское училище. Как указано в «Военном билете» участвовал в Отечественной войне с 1941 по 1945 годы.
Непосредственное присутствие на передовой:
1. Волховский фронт - зам командира противотанковой батареи, Командир противотанковой батареи.
2. Ленинградский фронт – командир противотанковой батареи полка.
3. 3-й Белорусский фронт – командир противотанковой батареи.
4. 1-й Украинский фронт – командир противотанковой батареи.
В 1950 году окончил Ленинградскую высшую офицерскую школу.
В 1960 году демобилизован из рядов Советской Армии по состоянию здоровья.
Умер Фаткул Арифович 23 марта 2002 года. Похоронен рядом с родителями и со своими родственниками на Старо-Дрожжановском кладбище. Он прожил жизнь очень счастливого человека. У него была прекрасная жена – Екатерина Сергеевна Хисметова, урождённая Никитина. После него осталось на земле две дочери, два внука, две внучки, которые будут всю свою сознательную жизнь хранить о нём добрую память.
На страницах альманаха "Симбирские дали. Второй выпуск" я решила напечатать фрагменты из статьи о попытках прорыва Ленинградской блокады «Два фронта – одна победа».
«10 сентября 1988 г. в ознаменование 46-й годовщины Синявинской наступательной операции 1942 года и в память о павших товарищах на территории бывшего Невского «пятачка» ветераны Великой Отечественной войны посадили 100 молодых кедров четырёх-пятилетнего возраста, выращенных Екатериной Карловной Бело-конь на своём садовом участке и безвозмездно переданных для увековечения памяти защитников Невской твердыни. Автор этих строк был также удостоен чести принять участие в торжественной церемонии.
…
19 августа Ленинградский фронт, а 27 августа Волховский начали наносить встречные удары по немецким укреплённым позициям, стремясь преодолеть неширокую около пятнадцати километров полоску земли, отделявшую их друг от друга. Началась Синявинская наступательная операция 1942 года, целью которой было снятие блокады Ленинграда. Одновременно войсками обоих фронтов решалась и другая задача: срыв плана гитлеровцев по захвату Ленинграда, известного под кодовым названием «Нордлихт» («Северное сияние»).
…
Ленинградский фронт не имел удобного плацдарма для развития наступления.
…
Единственным подходящим местом для нанесения удара по обороне немцев был Невский «пятачок», захваченный незадолго до августовской наступления. Однако отводившейся ему роли он по ряду причин сыграть не смог.
…
Войска Волховского фронта рвались к Неве, встречая ожесточённый отпор немцев и нес крупные потери в живой силе и технике. Пересечённая лесисто-болотная местность, где окопы мгновенно заполнялись болотной водой, долговременные оборонительные сооружения немцев, возведённые за год стояния под Ленинградом, и полное господство в небе их авиации с первого же дня наступления стали причиной того, что каждый метр родной земли, отвоёванный у врага, был обильно полит солдатской кровью. И всё же, несмотря на исключительно тяжёлые условия боёв, успех наступавших войск стал обозначаться весьма рельефно. Им удалось на довольно широком участке фронта вклинились в расположение войск противника на пять-шесть километров, пройдя треть к пути к Неве. Однако дальше этого рубежа нашим наступавшим частям продвинуться не удалось. Опасаясь реальной угрозы прорыва нашими войсками немецких укреплений в районе Синявина, командование вермахта сумело скрытно перебросить в этот район из Крыма 11-ю армию Манштейна. Немцам удалось сначала остановить продвижение наших войск, а затем начать оттеснять их к исходным рубежам.
Наши войска были обескровлены в многотрудном наступлении, командование частично утратило функции управления. Стройная в начале наступления система взаимодействия система частей и соединений стала распадаться. Образовались от-дельные очаги сопротивления. Именно в этой ситуации некоторым нашим частям пришлось вести бои в окружении, из которого далеко не всем удалось прорваться к своим
…
18 сентября возобновились кровопролитные, изматывающие бои, в ходе которых мы вновь пытались выполнить поставленную перед нами задачу и по-прежнему несли огромные потери. Наши усилия успеха не имели.
19 сентября, совершенно неожиданно для нас, немцы сами предприняли мощное контрнаступление и отсекли наши сильно ослабленные передовые части от основных сил и от тылов…» (Ю. Попов – участник Великой Отечественной войны. Статья «Два фронта – одна задача», № 72 (3991). Пятница, 16 сентября 1988 года, газета «Красная заря», орган парткома, профкома, комитета ВЛКСМ и дирекции Ленин-градского научнопроизводственного объединения «КРАСНАЯ ЗАРЯ», основана в ноябре 1927 года).
Автор статьи прислал этот номер газеты моему отцу в знак благодарности за присланные моим папой материалы, которые помогли в написании этой статьи.
Кроме того, в той же газете, в продолжении изложения материалов о попытках прорвать блокаду, был напечатан фрагмент воспоминаний, написанный отцом о предшествующей Синявинской попытке прорыва блокады многострадальной 2-й удар-ной на Волховском фронте, где Ф. А. Хисметов также лично участвовал. Предлагаю читателям альманаха материал, автором которого является мой отец. Воспоминания опубликованы в газете «Красная заря», № 73 (3992). Четверг, 22 сентября 1988 года.
Ф. А. Хисметов:
«В июне 1942 года, после выписки из госпиталя, я был направлен на должность командира батареи отдельного истребительного противотанкового дивизиона 2-й ударной армии. В третьей батарее, которой я командовал, политруком был Сулейманов Заки Нуриевич, заместителем по строевой части — лейтенант Умерихин.
В начавшихся вскоре боях под Синявином наш дивизион поддерживал наступление стрелкового батальона бригады, которому были приданы пять танков. С первых же минут бои носили исключительно ожесточенный характер. Батальон потерял весь личный состав. Пять танков, которые поддерживали пехоту, были подбиты фашистами. Мы стояли у Рабочего поселка № 6, где пришлось на протяжении нескольких дней вести ожесточенные бои с фашистами. Немцы, чувствуя своё превосходство и в людях, и в технике, всё время атаковали наши позиции, но дивизион не отступил ни на шаг.
В дальнейшем немцам удалось захватить три наших подбитых танка и установить в них пулемёты. Это ухудшило наше положение: днём из траншей появляться стало невозможно. Сложной была и окружающая обстановка: связей с соседями не было. Никаких указаний из штаба дивизиона не поступало. Управление войсками нарушилось. Фактически руководить дальнейшими боевыми операциями приходилось мне.
В исключительно сложной боевой обстановке отважно действовали командир второй батареи лейтенант Слепченко, комиссар этой же батареи Макаров, комиссар нашей батареи Сулейманов. В этих боях мы потеряли большую часть личного состава и техники. Погиб мой заместитель по строевой части лейтенант Умерихин.
Однажды утром на наш наблюдательный пункт пришёл связной с пакетом, в котором был приказ командира дивизиона сдать рубеж обороны другой части и вывести оставшихся людей и технику в новый район сосредоточения. Смена должна была произойти в 23 часа. Немногие попали в новый район сосредоточения, так как до 23 часов в этот день мы отразили шесть атак фашистов, которые хотели во что бы то ни стало уничтожить остатки нашего дивизиона. В последней, шестой, атаке немцам удалось в некоторых местах вклиниться в наши боевые порядки. Завязалась рукопашная схватка. Но и на этот раз мы вышли победителями.
Ровно в 23 часа (число не помню) ко мне подошёл незнакомый младший лейтенант и сказал, что ему приказано принять наш рубеж обороны. Я ознакомил его с обстановкой на местности и поинтересовался: «Сколько у тебя людей?» Он ответил, что у него одиннадцать человек и два ручных пулемета.
Я понял, что судьба наших рубежей решена... Оформив сдачу рубежей обороны актом, мы двинулись к новому месту сосредоточения. Лошадей мы потеряли, и оставшиеся орудия нам надо было тащить на себе около 10 километров.
На нашем пути располагался штаб стрелкового батальона, с которым мы взаимодействовали в начале наступательной операции. Зайдя туда, я увидел пять человек во главе с командиром батальона. Доложил ему обстановку и из дальнейшего разговора понял; что он не имеет никакого понятия о создавшейся ситуации.
Двигаясь в указанном приказом направлении, мы вскоре встретили подполковника, размахивающего пистолетом. Он сообщил, что мы в окружении. Я показал ему приказ командира дивизиона, на что он ответил: «Вам не выйти к новому месту сосредоточения. Занимайте оборону здесь».
Сказав это, он ушёл, а мы стали размышлять: что делать? Мнения разделились, и группа, которую возглавлял я, двинулась дальше. Остальные остались.
Нам удалось найти лощину, не занятую немцами. Через эту лощину мы вывели из окружения две батареи и выполнили приказ».
В альманахе также опубликованы черновики письма Фаткула Арифовича своему фронтовому другу Данило Павловичу с воспоминаниями о боевых действиях 22-й ОС бригады, которые ему были необходимы для издания книги.
Старшему лейтенанту Фаткулу Арифовичу Хисметову в январе 1943 года удалось прорвать блокаду Ленинграда со своими боевыми товарищами в районе станции Мга. Основная часть его друзей-защитников Ленинграда не дожили до этого светлого дня, отдав для этой победы самое ценное – свою жизнь в многотрудных, непрерывных боях для освобождения города-героя. Их тела похоронены в топях болот, а души уже давно, наверное, на небесах.
Черновик письма фронтовому другу
Надежда Хисметова
Хисметов Фаткул Арифович
ЧЕРНОВИК ПИСЬМА ФРОНТОВОМУ ДРУГУ
Здравствуйте, Дорогой фронтовой друг Данило Павлович!
Я получил от Вас письмо, где Вы просите написать воспоминания о боевых действиях 22-й ОС бр. (бригады, прим. Ник.)
Я был направлен в бригаду в конце июня 1942 года к-ром (командиром, прим. Ник.) батареи ОИИТД. В этот период бригада находилась на формировании после выхода из боёв. Из рассказов сослуживцев мне стало известно, что бригада участвовала в боях Любаньской операции, где понесла большие потери.
Первым я встретил из ОИПТД техника л-нта (лейтенанта, прим. Ник.) Лысенко. Потом стали получать пополнение, но из прежнего состава в ОИПТД после формирования батарея была менее 30 человек. В 3-й батареи, которой командовал я, комиссаром был назначен ст. (старший) политрук Сулейманов Заки Нуриевич. Зам. (заместителем, прим. Ник.) по строевой л-т (лейтинант, прим. Ник.) Умерихин. После формирования наша бригада принимала активное участие в боях Синявинской наступательной операции в августе-сентябре 1942 года.
Наша ОИПТД в полном составе поддержала наступление стрелкового батальона. Бои были ожесточённые. Батальон потерял личный состав. 5 танков, которые поддержали наступление стр. б-на (стрелкового батальона, прим. Ник.), были подбиты. Наш дивизион оказался на переднем крае в р-не (районе, прим. Ник.) Чёрной речки под рабочим пос. 6 (рабочим посёлком номер 6, прим. Ник.). Там вели ожесточённые бои несколько дней. Немцы в день по несколько раз атаковали наши позиции. Но наш дивизион ни шагу не отступил. В это период дивизион был 3-х батарейного и 2-х ротного (рота ПТР) состава, личный состав до 150 человек. Немцам удалось занять наши три подбитых танка и установить там своих пулемёты. Это очень затруднило наше положение. Днём из траншей появляться стало невозможно.
К-р стр. б-на (командир стрелкового батальона, прим. Ник.) от обороны самоустранился и находился с группой из несколько человек в своём штабе, никаких боевых распоряжений не отдавал. Так мы не знали ни соседей, не имели чётких команд со стороны штаба дивизиона, несколько дней сражались на самом переднем краю этой наступательной операции. Связные, посылаемые штабом дивизиона, не достигали наших наблюдательных пунктов, они погибали. Их посылали днём. На переднем краю у нас ни разу никого из командования не было. Фактический командовать боями приходилось мне. Отважно действовали к-р (командир, прим. Ник) 2-й батареи л-т Слепченко, комиссары 2-й батареи т. Макаренко, 3-й батареи т. Сулейманов З. Н. (ныне полковник в отставке – адрес 660025 г. Красноярск, ул. Коммунальная 24, кв.12).
В этих боях погиб мой зам. по стр. л-т (заместитель по строевой лейтенант, прим. Ник) Умерехин.
Однажды утром дошёл до наших НП связной, и я получил письменный приказ к-ра (командира, прим. Ник.) дивизион: приказано было в 23.00 часа (числа не помню) сдать рубеж обороны такой-то части (№ не помню) и вывести дивизион в р-н (район, прим. Ник.) сосредоточения.
Но до 23.00 часов время было немного, а день был самым тяжёлым. Шесть раз немцы нас атаковали. В Последней шестой атаке с наступлением темноты они ворвались местами на наши позиции. Завязалась рукопашная схватка. Но и на этом раз мы вышли победителями. Контратакой отбросили их от наших рубежей.
Равно в 23.00 подошёл ко мне мл. л-нт (младший лейтенант, прим. Ник.) и сказал, что ему приказано принимать рубеж обороны. Я его ознакомил с обстановкой на местности. Приём и сдача рубежа обороны оформляли актом.
Я у мл. л-нта (лейтенант, прим. Ник.) спросил: «Сколько у него солдат и какое вооружение?» Он мне ответил: «11 солдат и два ручных пулемёта». После этого я понял, что судьба рубежа бороны решена, и о наступлении думать нечего.
Трудности ещё есть впереди. У нас конского состава не было, орудия надо на себе нести, расстояние более 10 км. Мы начали отходить, по пути я зашёл в штаб стр. б-на (стрелкового батальона, прим. Ник.), там находились 5 человек во главе к-ром б-на (командиром батальона, прим. Ник.). Я доложил ему обстановку, но он, вообще, был не в курсе дел и остался в своём штабе без войска и без рубежа обороны.
Отходили км 4, переходили через небольшие речки. По пути нас остановил один подп-к (подполковник, прим. Ник.) с пистолетом в руках и сообщил, что мы в окружении. Я ему показал приказ, и акт о сдаче обороны.
Он нам сказал: «Вам не выйти в р-н (районе, прим. Ник.) сосредоточения. Займите оборону, и ушёл от нас».
После этого у нас началось размышление: я, мой комиссар Сулейманов, к-р (командир, прим. Ник.) 2-й батареи и его комиссар Макаренко были за то, чтобы выполнить приказ до конца, а остальные к-ры (командиры, прим. Ник.) за то, чтобы остаться до утра, сориентироваться и выйти потом в р-н (район, прим. Ник.), указанный в приказе. Мы обнаружили лощину, которая немцами была не занята и не обстреливалась.
Мы шли вперёд, пули летели с обеих сторон, впереди нас, а потом над головой, но и немцы, и пули оказались сзади, так мы вывели две батареи из окружения, выполнили полностью приказ; об этом я доложил командованию. А те, которые остались там, об этом потом…
В час дня меня и к-ра (командира, прим. Ник.) 2-й батареи вызвал к себе к-р д-на (командир дивизиона, прим. Ник.) в штаб (около штаба бригады) и приказал тем же путём пройти через кольцо окружения и вывести оттуда остальных. Я назначался старшим. А где заместители, где нач. (начальник, прим. Ник.) штаба? С наступлением темноты мы пошли туда 28 человек из двух батарей и подкрепление фельдшер дивизиона. Тёмная ночь, дождь, но мы дошли до их (попавших в окружение, прим. Ник.). Положение их было не весьма хорошее. Одно орудие их оказалось в р-не (районе, прим. Ник.), занятом немцами. 8 человек потеряли убитыми, более 10 раненых (из них 8 тяжело). Орудие у немцев взяли кратковременной ночной атакой. Орудия, раненых и весь личный состав вывели из окружения.
Так кончились наши боевые действия в Синявинской наступательной операции.
22 ОСБр. была выведена из боёв, потом местные бои в р-не (районе, пим. Ник.) Кириши.
После Кириши бригада занимает оборону на берегу Ладожского озера от Новой Ладоги до Кобоно. Штаббригады в Новой Ладоге, штаб ОИПТД в Кивгода. Я со своей батареей на мысе д. (деревне, прим. Ник.) Чёрное, там же пулемётный батальон. Бригада при прорыве. После снятие блокады Ленинграда 22 Остр. Бригада расформирована. Я получил назначение в 125 ККСД к-р (командир, прим. Ник.) ИПТБ.
Вот и все, что у меня осталось в памяти. Многие детали – даты, места, фамилии забыты.
С боевым приветом к Вам Хисметов Фаткул Арифович. 10.07.87.
ЧЕРНОВИК ПЛАНА ТЕЗИСОВ ДЛЯ НАПИСАНИЯ ОБЗОРНОЙ СТАТЬИ, ОБЗОР ПОЛОЖЕНИЯ ПОД ЛЕНИНГРАДОМ
Обзор положение под Ленинградом.
- 8-го сентября блокада сухопутная.
- Планы немецкого командования и их провал.
Зимние бои
- Любаньская операция 2-я, 52-я, 59-я армии.
- Положение под Мясным бором.
Синявинская наступательная операция.
- Силы и средства сторон: 8-я армия, ЧСК, 2-я Ударная армия - 1СД одна СБ.
- Задача фронтов.
- Начало операции.
- Контратаки Манштейна.
- Результаты.
Операция по прорыву блокады.
- УН «Искра»
- Положение фронтов
Л.Ф. (Ленинградский фронт, прим. Ник.) : 42-я, 55-я, 67-я, 23-я армии, 55 стр Б.
Приморская опер. Группа.
Балтийский флот (вице адмирал Трибуи)
13 Воз А.
- В Ф (Волховский фронт, прим. Ник.) 300 км от Ладожского до Ильмень.
От Н. Ладож. Какнала до Гаиталова 4 ОД 2-я Ударная армия
- Задача фронтов 8 декабря директива Ставки.
- Подготовка операции.
Положение Ленинграда и меры по обеспечению (38830 ч. 1587 т.)
- Силы и средства.
2-я Ударная Армия (Романовский, Кузнецов)
12 СД, 2 сб и ЛБ, 4 т бр 2100 ор. (орудий, прим. Ник.) и мин. Около 300 танков, 450 самолётов.
67-я армия (Духанов) 7 СД 6 с. л бр. 3 т. бр. (танковых бригады, прим. Ник.) 1900 ор. И минном. (миномётов, прим. Ник.) около 200 танков, 450 самолётов.
88 к.к. пушки Бал. Флота.
- Противник (18 армия – 26 ПД ) с Севера 4 ф. дивизии.
От Л. Озера до Мги оборонялся 5 Пд (10-12 т. ч.) 700 ор. (0рудий, прим. Ник.) и мин. 50 танк.
- Обеспеченность БК 1,5 – 2 стр ор.
3-4 Д. 3 арт.
2 заправки 5-6 армейских
- Партийная политическая работа:
Принято в партию 27858 человек.
Клятва л.с. (личного состава, прим. Ник.) ВФ (Волховский фронт, прим. Ник.)
«Наступил долгожданный час. Мы идём к тебе многострадальный Ленинград… Мы будем идти вперёд и только вперёд. Среди нас не будет трусов и малодушных. Мы будем равняться по вашей доблести и мужеству, дорогие ленинградцы, другого пути у нас нет. Смерть или победа! Мы клянёмся тебе Ленинград: только победа».
- Утром 12 декабря 9.30 арт. подготовка В Ф (Волховского фронта, прим. Ник.) - 1 ч. 45. Л Ф (Ленинградский фронт, прим. Ник.) - 2 ч. 20 м.
- Положение к исх. (исходу, прим. Ник.) 14.01
- Утром 18.01 блокада была прорвана.
- 9000 с. Вылетов 15500 к к. СН
- 136 СД (Симоняк), 327 СД(п-к Поляков)
- Утром 7 февраля прибыл 1-й поезд в Ленинград
- О героизме говорил генерал Мерецков.
ДЯДЯ ШАГИ, ПАПА, ДЕДУШКА СЕРЁЖА, ДЕДУШКА АРИФУЛЛА, ИЛИ ПЕРВЫЕ СОПРИКОСНОВЕНИЯ РЕБЁНКА С ФАКТАМИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ (Мемуары)
У дяди Шаги в 1957 году были какие-то неприятности на работе. Папа предложил ему не трепать нервы, уволиться и приехать к нам в Тригуляй строить дом знакомым. Недалеко от нашего дома была сложена огромная куча золотистых сосновых брёвен, из которых в течении полутора месяцев дядя Шаги построил дом. Работал он осенью. Погода была дождливая. Вставал он очень рано, когда на улице было темно и работал где-то часов до пяти вечера. А потом приходил домой обедать и рассказывал маме, моей сестрёнке и мне о войне. Его рассказы о войне мне не нравились. Дядя Шаги с гордостью рассказал нам, что, когда на рассвете 22 июня 1941 год румыны попытались перейти реки Прут и Серит, пограничники дали им такой отпор! Бои шли двое суток! Вода в реках была красной от крови падавших в неё фашистов! И он с гордостью сказал, что в конце концов из тел наступавших фашистов получилась запруды, реки разлились, что облегчило оборону границы, но в живых от всей заставы остались только он, рядовой боец, и командир заставы. Когда кончились патроны им очень повезло. Немцы не поймали их, и через несколько часов они вышли к регулярным войскам и не попали в окружение. Потом дядя Шаги подробно рассказывал маме, как они, советские солдаты, один за другим сдавали наши города, как много успели всего взорвать, пока оставляли Киев. Короче говоря, он почти месяц рассказывал нам о том, как они отступали до Сталинграда. Мне было очень стыдно за дядю, что он оказался у меня таким трусом. Тогда в моём восприятии война была такой, какой я её видела в фильмах: “Жди меня”, “Два бойца”, “Звезда”. Слушая рассказы дяди я думала, что он наговаривает на себя и на Советскую Армию. Я никак не могла понять: «Как же можно было столько отступать, а потом в конце концов выиграть войну?» Один раз я не выдержала и сказала:
- Дядя Шаги! Папа никогда не рассказывал нам о том, что он отступал! Почему же вы тогда так долго отступали?
На что дядя Шаги спокойно ответил:
- А он и не отступал. Он сразу начал воевать на Волховском и Ленинградском фронте. Там блокада была. Они прорвались из неё только на станции Мга в начале 1943 года.
- Куда прорвались?
- К нашим войскам...
- А вы почему отступали?
- Не могли сдержать немцев...
- И вам не стыдно?
- Нет! Я - простой рядовой! Мне нужно было окопы рыть поглубже да за танком бежать побыстрее, чтобы в плен не попасть. Эх, девонька!
Потом дядя Шаги стал говорить с мамой про Сталинград. Он рассказывал маме про тракторный завод, на территории которого сражался пятьдесят дней. Подробно объяснял ей, как на территории тракторного завода наши солдаты и немцы строили из замёрзших трупов бастионы, как вели тяжелейшие бои за каждую убитую лошадь. Но больше всего его удивлял факт: почему обмороженные почти в летней одежде немцы так упорно сопротивлялись и бились на смерть на чужой территории.
- Я-то сражался за Родину, за Сталина, а они-то что так упирались? Никогда я этого не пойму, - несколько раз повторял он маме эту фразу.
Мама с благоговением смотрела на дядю Шаги и восхищалась его здоровьем. Как он голодный выжил в такие морозы. Дядя Шаги только отмахивался от её восторгов руками и говорил:
- Я-то, что... Дети и женщины выжили в этом кошмаре.
А меня удивлял тот факт, как мог дядя Шаги кричать: “За Родину, за Сталина!”, несмотря на то, что последнее время в школе все говорили о культличности Сталина. Сталин для меня последнее время был очень загадочной личностью. Сначала с нами, маленькими детьми разучивали стихи:
Я на вишенке сижу,
Не могу накушаться,
Дядя Сталин говорит:
“Надо маму слушаться”.
Мне казался очень странным тот факт: что совсем недавно авторитет этого человека был столь велик среди взрослых, а теперь все говорят о каком-то съезде и культличности Сталина.
Я хорошо помнила, как плакала бабушка Наташа, когда умер Сталин. Когда через несколько лет я спросила её:
- Бабушка, зачем ты плакала и жалела Сталина, он ведь тебя раскулачил?
На что бабушка сурово ответила:
- Раскулачили не меня, а свёкра. И не Сталин раскулачил свёкра, а наш сосед. А потом он ещё донёс на твоего дедушку Серёжу за то, что он похоронил отца, когда тот, 78-летний старик, умер от разрыва сердца при раскулачивании. Твой дедушка Серёжа от отца не отказался, из-за этого мы и пострадали...
Папа, присутствовавший в тот вечер при разговоре, приказал мне молчать и не соваться во взрослые разговоры, строго сказав:
- Ни тебе Сталина судить!
Потом дядя Шаги продолжал уже рассказывать про победы. Он поведал маме об уголовниках, которые шли на немцев без оружия и одним только своим решительным видом наводили ужас на немцев и в бою добывали оружие, о том, как пленяли Паулюса, о том, какой у этого фрица был очень интеллигентный вид. О том, что после освобождения Сталинграда дядя Шаги был переведён опять в погранвойска, так как он сумел после освобождения Сталинграда передать Чуйкову знамя полка и сейф с документами личного состава, о том, как его Чуйков поблагодарил за совершённый подвиг и приказал представить к званию "Герой Советского Союза", ещё о том, как он охранял старший комсостав немецких офицеров, о том как немцы выбрасывали на мороз слабых товарищей только из-за лишней порции ужина. Дядя Шаги говорил об этом с таким ужасом:
- Мы занесём его, а они опять выбросят. А ведь им давали паёк больше, чем мне рядовому. Я совершенно голодный сколько раз вытаскивал своих раненных товарищей во время боя. Странный народ.
Потом он рассказывал, как расчищали от трупов Мамаев курган. Весна была очень ранняя. Трупы начали смердеть. Мы – советские солдаты работали в противогазах, а немцы – с открытыми лицами и голыми руками. Нужно было разделять трупы на советских и немецких погибших. Составлять списки погибших.
- Мне их было так жалко. Толщина слоя трупов в некоторых местах доходила до десяти метров. Но потом, когда всех перехоронили, и я с войсками пошёл в наступление и увидел разрушенные деревни и города, такая ярость охватила меня... Но особенно тяжело стало в Польше. Очень страшно ходить в ночной патруль по городу. Если патрулировать уходило менее шести человек, то ребята, вообще, исчезали бесследно. 46-й год. Война давно окончилась, а люди гибли и гибли. Погибших однополчан на территории Польше мне больше всего жалко. Даже их тела мы не могли предать земле. Почему поляки так относились к нам – мне до сих пор непонятно? Столько советских людей полегло в их земле. Старались при наступлении не бомбить города. Бой вели за каждый дом. Но никакой благодарности.
Мама всё слушала и вздыхала:
- Наверное за то, что царская Россия насильно удерживала Польшу в своём составе... Но ведь после революции Польша получила независимость. Да и территорию ей значительно расширили после войны за счёт Германии... В прошлом году и Венгрия бунтовала... Что их не устраивает?..
Да что Румыны, что Венгры – они ведь фашистские государства были во время войны. Ничего нет удивительного. Польша меня больше удивляет. Такое было антифашистское сопротивление у поляков. Столько их уничтожили в концлагерях. Мы их освободили, столько крови пролили солдатской – такая неблагодарность... Германия в этом отношении - другая страна. Подписана капитуляция – всё! Никакого сопротивления.
Папа приходил со службы на полигоне очень поздно. Дядя Шаги к этому времени обычно уже ложился спать. Папа, вообще, никогда не говорил о войне в присутствии мамы. Даже когда к нему приезжали однополчане: Анатолий Кричевский, Воронов. Даже с другом детства Гурлиным он никогда не говорил о войне. Он во время разговоров в основном слушал рассказы друга о Нормандии-Неман, в которой летал и служил во время войны Гурлин. Он всегда очень восхищался французами. Своего старшего сына Артура он назвал в честь погибшего друга-француза. Иногда папа рассказывал некоторые моменты о войне, когда на него давили. Например, он часто рассказывал о том как хорошо встречали советские войска в Чехословакии:
- Особенно радовались нам в Словакии, в Братиславе. В старинных замках из погребов доставали самые дорогие вина, очень радовались, если советские офицеры оставались в их домах на ночлег.
У папы было очень много фотографий чешских детей, девушек, стариков, которые ему дарили и чехи, и словаки в далёком 45-м. И ещё я один раз слышала за праздничным столом на День артиллерии 19-го ноября папин рассказ о том, как ему пришлось чистить пражские подвалы от засевших там эсэсовцев. У папы был только пистолет. До этого папа стрелял по врагу только из артиллерийского оружия или стрелял по цели на большом расстоянии. Видел, что человек упал и больше не поднялся. А тут он видел лица фашистов. Я сидела на кухни, не видела ни папиного лица, ни лиц офицеров. Папа говорил глухим голосом и рассказывал обо всём очень лаконично:
- Открываю дверь. Стоят трое с автоматами. Что выражало моё лицо не знаю. Но они становились словно загипнотизированными. Фашисты не успевали сделать ни одного выстрела. Я делал три смертельных. Открываю вторую дверь – там двое с автоматами. И опять всё повторяется. И так дверь за дверью. Стрелял как будто по мишеням. Не запомнил ни одного лица. Когда я вышел живой все были потрясены. Солдаты долго выносили трупы фашистов. До сих пор мне кажется, что это было не со мной. Потом со мной фотографировались на память руководители повстанческой чехословацкой армии. У меня есть эти фотографии. Но у меня почему-то так и не появилось ощущения, что я убивал живых людей. Потом попросили рассказать подполковника Пыжова за что ему дали Героя Советского Союза. При рассказе он употреблял много специальной терминологии и говорил обо всём как-то очень неохотно. Потом рассказывал о страшных боях при отступлении командир части Соловьёв... За столом сидели офицеры старшего комсостава, которые были на передовой почти всю войну. И та война, о которой они рассказывали, была совершенно не похожа на войну, о которой я слышала по радио, смотрела в кино... Папа иногда употреблял о некоторых офицерах странный термин: да он не воевал... И ещё он всегда избегал в компаниях Геннадия Васильевича Поспелова, прежнего командира части. Геннадий Васильевич - бывший генерал. В начале войны он со своим подразделением попал в плен. Воевал затем в Белоруссии у Ковпака. За то, что его подразделение попало в плен, его разжаловали. На пенсию он вышел в должности командира части, в чине полковника. Фронтовики никогда не приглашали его в свои компании. А папа прямо-таки избегал его. Мама иногда пыталась заступиться за него. Но папа никогда не принимал ни одного её довода в защиту полковника в отставке Поспелова.
Папа говорил только одно: "У меня несколько десятков раз была ситуация безвыходная. Только сдавайся в плен. Но ни я, ни мои подчинённые даже не мыслили об этом. Я понимаю, когда в плен попадали тяжело раненные. Но и те при первой же возможности бежали из плена, а потом воевали в штрафных ротах. Я бы застрелился, ведь после того, что по моей вине столько людей попало в плен: не смог жить спокойно. Только на одних Синявинских болотах сколько наших полегло, но никто не дрогнул. И снаряды кончались, но шли и шли вперёд".
Мне ученице начальных классов было столько загадочного во всех этих рассуждениях...
На папином полигоне Сергей Бондарчук снимал фильм «Судьба человека». Боевые действия. Бондарчук произвёл на папу очень сильное впечатление. Я тоже запомнила на всю жизнь этого очень красивого человека. Весь Тригуляй ждал с нетерпением выход на экран этого фильма. После просмотра фильма папа очень резко изменил отношение к Геннадию Васильевичу Поспелову. Перестал избегать его при встречах. Несколько раз принимал его приглашение в гости. Но Геннадий Степанович всегда немного стеснялся моего отца.
В разговорах с дядей Шаги папа редко участвовал. Но если случайно оказывался дома, то слушал его внимательно и всегда утвердительно кивал головой. Папа согласился с братом, что немцы после капитуляции не стреляли в спину. И папа, и дядя Шаги были единодушны в том вопросе, что то население, которое они видели в Восточной Германии, кроме жалости никаких ассоциаций не вызывало. Когда дядя Шаги при нём рассказывал о поляках, папа тоже кивал в знак согласия головой. Я до сих пор помню его очень неожиданные для меня слова:
- Когда мы, Шаги, шли от Ленинграда к Кёнинсбергу на каждом хуторе, который мы проходили в Прибалтике, с чердака нам в спину строчил пулемёт. Так развернуть оружие на 180 градусов и бабахнуть по этому чердаку...
Мама никогда не смотрела фильмов о войне. Только на два фильма они ходили с папой: «Летят журавли» и «Чистое небо». После просмотра фильма «Летят журавли» мама очень осуждала Веронику. Папа молчал. После просмотра фильма «Чистое небо» мама неделю плакала, а папа молчал и был очень сердитый. К фильмам у нашей семьи было особое отношение. Когда я посмотрела очень жуткий фильм «В огне брода нет», где сестра и брат были злейшие враги, мне стало очень страшно. Я спросила папу:
- Пап! Почему была гражданская война?
- Да из-за царского золота... Неслучайно после окончания гражданской войны сразу подняли головы такие государства, как Япония, Турция, Манжурия, Чехословакия, Франция, Шанхай (в Китае), Гонконг и многие другие. Случайно, Надя, такие вещи не происходят...
Ответ был очень неожиданный и долгое время непонятный мне. Но я постеснялась расспрашивать папу, боясь, что он решит, что я тупая девочка.
Ещё меня часто удивляли рассуждения о дореволюционном времени.
Я очень многого не понимала из разговоров взрослых... Мне было странно слышать, как дедушка Арифулла с восторгом вспоминал о Первой мировой войне, когда он служил у подпоручика денщиком. Дедушка был полиглот. Он знал 12 языков. Где бы он не жил, он мгновенно начинал говорить на языке местного населения. Когда он служил денщиком,(служить в строевых частях мусульмане в царской армии не призывались, так как пять раз в день должны были совершать намаз, правда, из добровольцев дворянского сословия и горцев была сформирована Дикая дивизия, как исключение), дедушка быстро выучился польскому языку. Благодаря этому он мог торговаться на рынке с поляками и покупал своему начальнику дешёвые высококачественные продукты. Дедушка очень нравился женщинам. По-русски он говорил без акцента, был очень словоохотлив и умел договориться с женщинами разных национальностей, к тому же, ни русские, ни польские кухарки не подозревали, что он - татарин, принимали его за своего и охотно соглашались за небольшую сумму денег готовить его подпоручику вкусные обеды и стирать бельё. Потом он и сам от женщин многому научился и уже обходился без их услуг. Как только кончился срок его службы в царской армии, он тут же вернулся в деревню Старо-Дрожжаное и в гражданской войне не участвовал.
Дедушка Ариффулла осуждал раскулачивание. В их деревне было два кулака. Обычно у крестьян хлеба хватало до апреля-месяца. Некоторым удавалось сохранить семенной фонд, а некоторые, вообще, съедали к посеву всё. Начиная с апреля-месяца, больше половины деревни жили впроголодь. Все шли занимать к кулакам. Кулаки давали взаймы, но осенью односельчане отдавали занятый хлеб с нового урожая. Некоторые, у кого было много детей, отрабатывали долг в поле у кулаков. Так и жили. Когда раскулачили богатеев, то наступила опять весна. А хлеба ни у кого нет. Ничего есть, нечем сеять... За два года очень много народа в деревни умерло от голода. Объединение в колхоз не спасло людей. Долго деревня выправлялась после этого потрясения... Дедушка Арифулла считал, что кулаков нужно было поставить руководителями. За это предложение чуть не поплатился жизнью..
Воспоминания о Второй мировой войне у дедушки Арифуллы были кошмарными. Он, родивший в 1885 году, рыл окопы долгое время и под Казанью, и под Сталинградом. Зимой были жуткие морозы. Только благодаря своему искусному плетению лаптей дедушка и выжил. За сплетённые лапти ему давали кусочки хлеба. Эти крохи спасли его и его дочь, мою родную тётю Даляру от голодной смерти. Он, вообще, считал себя спасителем тёти Даляры. Когда в феврале 1942 начались жестокие морозы, и у тёти Даляры не было ни чулок, ни даже хоть каких-то тряпок, чтобы обернуть под лаптями ноги. Он приказал ей бежать с окопов в любую сторону, потому что знал, что её схватят и посадят в тюрьму в какое-то помещение. Так и случилось. Тётю Даляру тут же схватили, осудили на два месяца (вроде) к тюремному сроку, а потом отправили опять на окопы, но уже наступила весна... Сам дедушка ни на минуту не отрывался от рытья окопов, так как считал себя мужчиной-защитником. Он с гордостью рассказывал маме, что несмотря на то, что после работы он делал лыко и плёл лапти, очень уставал при этом, сам не пропустил ни одного намаза и молился за победу и за жизнь сыновей, поэтому, несмотря на много ранений, контузий, они вернулись с фронта живыми. Всё это дедушка говорил с такой гордостью, а мне было так стыдно за него из-за того, что постоянно молится и очень гордится своим мудрым поступком, научив тётю Даляру убежать из окопов. Мне казалось это очень не патриотичным. Кроме того, мусульманские молитвы часто пугали меня своей непонятностью, когда я оставалась с дедушкой Арифуллой и бабушкой Бадриджамал одна дома.
- Иначе бы она околела бы там от холода... - со вздохом заканчивал он обычно свой рассказ о тёте Даляре.
Как я поняла рытьё окопов в страшный холод было для него самым страшным воспоминанием Великой Отечественной войны.
Кроме этих событий он некогда ничего не повторял дважды.
Мама всегда задумчиво слушала его и хвалила всегда за его мудрость.
Мой второй дедушка Серёжа, родившийся в 1892 году, воевал в Первую мировую и в гражданскую войну в Красной Армии. Очень не любил об этом вспоминать...
Был репрессирован в 1933 году, валил лес 7 месяцев на Севере РФ, был отпущен.
В Великую Отечественную войну также рыл окопы на Калининском фронте. Там в окопах свалился полумёртвым. Сосед, по улице, который знал его только в лицо, дотащил его на себе до дома и положил на кровать умирать. В Вышнем Волочке моя мама уговорила начальника эвакогоспиталя положить его хоть куда-нибудь и оказать хоть какую-нибудь медицинскую помощь. Начальник госпиталя пожалел маму и принял больного, пострадавшего в окопах. Мама в это время работала медсестрой по внутривенным вливанием. Начальник госпиталя перевёл маму диетической медсестрой, чтобы она снимала пробы, а свой паёк отдавала отцу.
Мама рассказывала, что она не взяла в рот ни одной лишней ложки за четыре месяца, пока отец лежал в госпитале и не пришёл в себя, а потом пошёл своими ногами, через месяц вышел на работу в столярную мастерскую. Мама тут же была переведена начальником эвакогоспиталя на прежнее место, медсестрой по внутривенным вливаниям. Бабушка работала ткачихой на ткацкой фабрике. Если была у неё хоть какая-то свободная минута от работы на фабрике осенью, то она бежала добровольно собирать картошку. Бабушка Наташа была невероятно ловкой женщиной. Была норма: если соберёшь десять мешков картошки, то одиннадцатый был твой. Бабушка всегда собирала норму и бежала с мешком полным картошки каждый раз домой. Никто ни разу не пытался у неё отобрать этот заветный, таким тяжким трудом доставшийся ей мешок картошки. Они рассказывали друг другу с дедушкой о своих подвигах... Но я не понимала тогда, что это и были рассказы о невероятных подвигах голодных измождённых людей... Я считала дедушек и бабушек меркантильными, приземлёнными в своих поступках людьми. Но ни дедушка Арифулла, ни дедушка Серёжа, ни бабушка Наташа никогда не ругали ни советскую власть, ни правительство. А жили вместе с народом и тянули общую лямку нужды и трудностей.
Моя мама часто рассказывала мне, что несмотря на то, что вышла за папу замуж вскоре после войны, и папа был майором, ей каждую ночь снился один и тот же сон. Она идёт по дороге и находит буханку хлеба, бежит с ней домой, и её мучает мысль: сразу отломить свою часть и съесть по дороге или донести всё до дома и есть свой кусок хлеба вместе со всеми. И от этих мыслей она просыпается. Такие сны ей снились каждую ночь до 20 ноября 1950 года, пока у неё ни родилась вторая дочь...
Потом дядя Шаги продолжал уже рассказывать про победы. Он поведал маме об уголовниках, которые шли на немцев без оружия, и одним только своим решительным видом наводили ужас на немцев, сообщил он нам и о том, как пленяли Паулюса. И о том, какой у этого фрица был очень интеллигентный вид. И о том, что после освобождения Сталинграда дядя Шаги был переведён опять в погранвойска, и о том, как он охранял в концлагере старший комсостав немецких офицеров, и о том как немцы выбрасывали на мороз слабых товарищей только из-за лишней порции ужина. Дядя Шаги говорил об этом с таким ужасом. Он говорил:
- Мы занесём его, а они опять выбросят. А ведь им давали паёк больше, чем мне рядовому. Я совершенно голодный сколько раз вытаскивал своих раненных товарищей во время боя. Странный народ.
Потом он рассказывал о том, как расчищали от трупов Мамаев курган:
- Весна была очень ранняя. Трупы начали смердеть. Мы, советские солдаты, работали в противогазах, а немцы – с открытыми лицами и голыми руками. Нужно было разделять трупы на советских и немецких погибших. Составлять списки погибших.
- Мне их было так жалко. Толщина слоя трупов в некоторых местах доходила до десяти метров. Но потом, когда всех перехоронили, и я с войсками пошёл в наступления, и увидел разрушенные деревни и города, такая ярость охватила меня... Но особенно тяжело стало в Польше. Очень страшно ходить в ночной патруль по городу. Если патрулировать уходило менее шести человек, то ребята вообще исчезали бесследно. 46-й год. Война давно окончилась, а люди гибли и гибли. Погибших однополчан на территории Польше мне больше всего жалко. Даже их тела мы не могли предать земле. Почему поляки так относились к нам – мне до сих пор непонятно. Столько советских людей полегло в их земле. Старались при наступлении не бомбить города. Бой вели за каждый дом. Но никакой благодарности.
Мама всё слушала и вздыхала:
- Наверное за то, что царская Россия насильно удерживала Польшу в своём составе... Но ведь после революции Польша получила независимость. Да и территорию ей значительно расширили после войны за счёт Германии... В прошлом году и Венгрия бунтовала... Что их не устраивает?.. Ведь, если говорить честно, что румыны, что венгры были по сути своей из фашистских государств, которые во время войны воевали против СССР. Ничего нет удивительного. Польша меня больше удивляет. Такое было антифашистское сопротивление у поляков. Столько их уничтожили в концлагерях. Мы их освободили, столько крови пролили солдаты – такая неблагодарность... Германия в этом отношении другая страна. Подписана капитуляция – всё! Никакого сопротивления.
Папа приходил со службы на полигоне очень поздно. Дядя Шаги к этому времени обычно уже ложился спать. Папа, вообще, никогда не говорил о войне в присутствии мамы. Даже когда к нему приезжали однополчане: Анатолий Кричевский, Воронов. Даже с другом детства Гурлиным они никогда не говорил о войне. Папа во время разговоров в основном слушал рассказы друга об эскадрилии «Нормандии-Неман», в которой тот летал во время войны. Гурлин всегда очень восхищался французами. Своего старшего сына Артура он назвал в честь погибшего друга-француза. Иногда папа рассказывал некоторые моменты о войне, когда на него давили. Например, он часто рассказывал о том, как хорошо встречали советские войска в Чехословакии. Особенно радовались нам в Словакии. В старинных замках из погребов доставали самые дорогие вина, очень радовались, если советские офицеры оставались в их домах на ночлег. У папы было очень много фотографий чешских детей, девушек, стариков, которые ему дарили и чехи, и словаки в далёком 45-м. И ещё я один раз слышала за праздничным столом на День артиллерии 19-го ноября папин рассказ о том, как ему пришлось чистить пражские подвалы от засевших там эсесовцев. У папы был только пистолет. До этого папа стрелял по врагу только из артиллерийского оружия или стрелял по цели на большом расстоянии. Видел, что человек упал и больше не поднялся. А тут он видел лица фашистов. Я сидела на кухни, не видела ни папиного лица, ни лиц офицеров. Папа говорил глухим голосом и рассказывал обо всём очень лаконично:
- Открываю дверь, стоят трое с автоматами. Что выражало моё лицо не знаю. Но они становились словно загипнотизированными. Фашисты не успевали сделать ни одного выстрела. Я делал три смертельных. Открываю вторую дверь – там двое с автоматами. И опять всё повторяется. И так дверь за дверью. Стрелял как будто по мишеням. Не запомнил ни одного лица. Когда я вышел живой все были потрясены. Солдаты долго выносили трупы фашистов. До сих пор мне кажется, что это было не со мной. Потом со мной фотографировались на память руководители повстанческой чехословацкой армии. У меня есть эти фотографии. Но у меня почему-то так и не появилось ощущения, что я убивал живых людей. Потом попросили рассказать подполковника Пыжова за что ему дали Героя Советского Союза. При рассказе он употреблял много специальной терминологии и говорил обо всём как-то очень неохотно. Потом рассказывал о страшных боях при отступлении командир части Соловьёв... За столом сидели офицеры старшего комсостава, которые были на передовой почти всю войну. И та война, про которою они рассказывали, была совершенно не похожа на войну, о которой я слышала по радио, смотрела в кино... Папа иногда употреблял о некоторых офицерах странный термин: да он не воевал... И ещё он всегда избегал в компаниях Геннадия Васильевича Поспелова, бывшего командира части. Геннадий Васильевич - бывший генерал. В начале войны он со своим подразделением попал в плен. Воевал затем в Белоруссии у Ковпака. За то, что его подразделение попало в плен, его разжаловали. На пенсию он вышел в должности командира части, в чине полковника. Фронтовики никогда не приглашали его в свои компании. А папа прямо-таки избегал его. Мама иногда пыталась заступиться за Поспелова. Но папа никогда не принимал ни одного маминого довода в защиту полковника в отставке, говорил всегда одну и ту же фразу: «У меня несколько десятков раз было ситуация безвыходная. Только сдавайся в плен. Но ни я, ни мои подчинённые даже не мыслили об этом. Я понимаю, когда в плен попадали тяжело раненные люди. Но и те при первой же возможности бежали из плена, а потом воевали в штрафных ротах. Я застрелился бы на его месте: ведь по моей вине столько людей попало в плен, не смог бы жить спокойно. Только на одних Синявинских болотах сколько наших полегло, но никто не дрогнул. И снаряды кончались, но шли и шли вперёд.
Для меня, ученицы начальных классов, столько загадочного было во всех этих разговоров...
В пятидесятые годы на папином полигоне Сергей Бондарчук снимал фильм “Судьба человека”. Бондарчук, как человек, произвёл на папу очень сильное впечатление. Я тоже запомнила на всю жизнь этого очень красивого человека. Весь Тригуляй ждал с нетерпением выхода на экран этого фильма. После просмотра фильма папа очень резко изменил отношение к Геннадию Васильевичу Поспелову. Перестал избегать его при встречах. Несколько раз принимал его приглашение в гости. Но Геннадий Степанович всегда немного стеснялся моего отца.
В разговорах с дядей Шаги папа редко участвовал. Но если случайно оказывался дома, то слушал его внимательно и всегда утвердительно кивал головой. Папа согласился с братом, что немцы после капитуляции не стреляли в спину. И папа, и дядя Шаги были единодушны в том вопросе, что то население, которое они видели в Восточной Германии, кроме жалости никаких ассоциаций не вызывало. Когда дядя Шаги при нём рассказывал о поляках, папа тоже кивал в знак согласия. Я до сих пор помню его очень неожиданные для меня слова:
- Когда мы, Шаги, шли от Ленинграда к Кёнинсбергу на каждом хуторе, который мы проходили в Прибалтике, нам в спину строчил пулемёт. Так хотелось развернуть оружие на 180 градусов и бабахнуть по этому чердаку...
В те же пятидесятые годы, когда в нашей семье были большие материальные трудности (папа болел туберкулёзом), мама с папой подписались на «Всемирную историю» и «Малую советскую энциклопедию». Книги этих подписных изданий очень повлияли на формирование моего мировоззрения и на отношение к отечественной истории.
Ещё я запомнила постоянные папины рассуждения о том, что генерал Власов сдался в плен один. А его 2-я Ударная Армия погибла на болоте*.
Выписка из приказов Верховного Главнокомандующего
в период ВОВ СССР (1943 - 1945 гг.) военных действий,
в которых участвовал подполковник в отставке
Хисметов Фаткул Арифович
* Ленинградские следопыты нашли останки солдат 2-й Ударной Армии, которые почти все погибли, но не сдались. Об этом подробно писала “Комсомольская правда”. Было много передач по телевидению, но папа не дожил до этого мгновения.
Первый номер Городского журнала, наконец увидел св
Надежда Хисметова
Рубрика «Презентации»
Первый номер «Городского журнала», наконец увидел свет (Статья)
16 января 2012 года на квартире главного редактора первого номера «Городского журнала» состоялась презентация нового ульяновского издания, о выпуске которого сотрудники издательства «Вишня» мечтали с 2006 года. Все, собравшиеся на этом мероприятии, были очень рады этому событию. Объём первого номера «Городского журнала» 263 страницы. Подробно была обсуждена каждая рубрика нового издания. А их было достаточно много для обычного городского издания: «Публицистика», «Премьеры», «Гастроли», «Творческие встречи», «Секреты мастерства», «Твой современник», «Презентации», «Фестивали», «Поэзия», «Эссе», «Проза», «Воспоминания», «Туризм». На презентации подробно обсуждались каждая из рубрик. Наибольший интерес у собравшихся вызвала рубрика «Воспоминания», который был посвящён воспоминаниям ветеранов Ленинградского и Волховского фронта, что было очень важно для Ульяновска, уроженцы которого принимали активное участие и в обороне и в снятии блокады Лениниграда. Презентация состоялась в канун важного события, которое отмечается ежегодно 27 января, - прорыв Ленинградской блокады в районе станции Мга. Участниками этой сложнейшей операции, осуществлённой в крепчайшие морозы, были ульяновские воины Волховского фронта, среди которых сражался капитан-артиллерист Фаткул Арифович Хисметов. Воспоминания, документы и фотографии были взяты из семейного архива подполковника в отставке Хисметова. Скоро исполнится 10 лет со дня смерти ветерана ВОВ (23 марта 2002 года ушёл из жизни этот человек). Наверное, уже не осталось в живых и всех однополчан этого мужественного человека, который за месяц до смерти попросил меня записать эти воспоминания о мужестве и стойкости советских солдат в эти великие и трагические времена. Почти у всех участников обсуждения этой рубрики родители были участника этих важных для истории страны событиях. У Александра Леоненко отец участвовал в кровопролитных боях в районе Брестской крепости, был в этом сражении тяжело ранен, отцы Галины Ивановны Новиковой и Татьяны Александровны Труновой воевали с японскими милитаристами в августе 1945 года, отцы Юрия Серёгина и Галины Андаевой-Андреевой принимали участие в эвакуации из Москвы в Ульяновск автомобильного завода и долгие годы ковали победу в холодных цехах, выпуская автомобили. Анатолий Басов и Юрий Серёгин — дети войны. Много горя принесла война семье поэтессы Нины Михайловны Егоровой, она так и не встретилась со своей сестрой, которая потерялась в годы войны. У молодых участников презентации воевали деды и бабушки. У Сергея Руденко погиб родной дед на фронте. Его родители-подростки пережили тяжёлое бремя эвакуации. Очень сложно было скрываться на Украине от угона в Германию. Его мама — Зоя Макаровна, скрывалась долгие месяцы в холодном подполе... Все вспоминали погибших дядей, тётушек, дедушек и бабушек на фронтах этой жуткой мировой бойни. У многих появилось желание написать статьи о своих родственниках, участниках ВОВ. Ульяновская область отдала столько своих сынов ради Великой победы советского народа над фашистской Германией. Военная тема, широко представленная в рубрике «Воспоминания», глубоко тронула сердца всех присутствующих на презентации. Очень заинтересовала слушателей презентации поэзия, а также материалы о театре.
Все присутствующие отметили работу дизайнера Ольги Морозовой, которой удалось сделать очень привлекательный внешний вид журнала. Все без исключения отметили высокое качество издательской работы ООО «Вектор-С», где был напечатан первый номер. Большое участие в издании первого номера приняли фотографы: Любовь Зайцева, Наталья Ковеленова, Ксения Пунтус. Очень интересные публикации были опубликованы Евгением Щербаковым. Все участники презентации пожелали «Городскому журналу» долгих лет жизни, а известный ульяновский поэт, член Ульяновской организации Российского союза профессиональных литераторов Анатолий Васильевич Басов посвятил этому мероприятию стихи. На память об этом событии главный редактор подарил каждому присутствующему экземпляр первого номера «Городского журнала». Участники мероприятия долго общались друг с другом, никому не хотелось расходиться.
20.01.2012
Надежда Никищенкова
Ветераны войны и фильмы о войне
Надежда Хисметова
Посвящается Ивану Малову
"У него, у ветерана,
В аппаратной тишина.
Три звонка –
И вот с экрана
В зал врывается война.
Кадры прожитым повеют.
Бой. Фашисты. Вражий клин.
Взвод защитников редеет,
Тает и... в живых один.
– Продержись! – его, родного,
Просит бывший фронтовик
И в карманах ищет снова
Валидол в смертельный миг.
Но подмоге путь неблизкий
В тихий, медленный рассвет.
...Как расстрелянные диски,
Ряд прокрученных кассет."
"Киномеханик" Иван Малов
Очень точно подмечено, Иван. У фронтовиков совершенно другое отношение к фильмам о войне.
Мама, урождённая Екатерина Сергеевна Никитина, работавшая в годы войны в эвакогоспитале, никогда не смотрела фильмов о войне ни в кинотеатрах, ни по телевизору. Только на два фильма ходила она в кинотеатр: "Летят журавли" и "Чистое небо". После просмотра фильма "Чистое небо" даже бедненькая заболела: её первый муж лётчик Пётр Кононенко погиб в 1943 году.
Папа, подполковник в отставке Хисметов Фаткул Арифович, смотрел фильмы молча и сосредоточенно, никогда не комментируя...
После просмотра фильма "Горячий снег" возвращался из кинотеатра очень угрюмый. Когда я попыталась его расшевелить, то он тихо сказал: "Помолчи..."
Он не любил говорить о войне. Когда я его один раз достала своими расспросами, папа ответил: "На войне, как в фильме "Они сражались за родину". Там только в перерывах между боями ножом с себя вшей не счищают." За месяц до смерти, 23 февраля 2002 года, попросил меня записать свои фронтовые воспоминания, сказав: "Ведь всё переврут... Пусть хоть правнуки прочитают как это было..." Я записывала воспоминания, заливаясь слезами. Набрать текст я смогла только через несколько лет, сердце заходилось от ужаса... Так и появились "Воспоминания о воспоминаниях про войну"...
8.05.2015
© Copyright: Надежда Хисметова, 2015
Свидетельство о публикации №215050801207
Список читателей / Версия для печати / Разместить анонс / Редактировать / Удалить
Другие произведения автора Надежда Хисметова
Рецензии
Написать рецензию
Отлично, что успели записать его память, а мы не успели))) с теплом и уважением.
Лена Дубровская 13.05.2015 05:37 • Заявить о нарушении / Удалить
+ добавить замечания
Лена! Сложно было записать воспоминания ветеранов. Начнёшь расспрашивать, а они молчать. Только перед самой смертью и разговорили отца...
Спасибо, за отклик. Ещё раз с праздником великой Победы. Для моего отца война ещё не окончилась 70 лет тому назад. Он в это время ещё помогал Пражскому Восстанию, а потом дошёл до Вены, где советских воинов встречали с такой радостью, считая их освободителями. А мой родной дядя ещё воевал потом с Японией. С благодарностью и признательностью. Надежда.
Надежда Хисметова 13.05.2015 07:38 Заявить о нарушении / Удалить
Да, сложное и тяжелое было время; много всего им пришлось пережить))
Лена Дубровская 13.05.2015 10:18
Олегу
© Copyright: Надежда Хисметова, 2020
Свидетельство о публикации №220102800728
Свидетельство о публикации №220102800728
Рецензии