Заговор слепых. 6

Глава VI. ВСЕ ГОРАЗДНО ХУЖЕ

К утру внезапно потеплело. Изрытвленный снег ещё лежал на тротуарных обочинах тощими кучами, но посреди мостовой совершенно раскис, превратившись в вязкую массу. Печальные пешеходы с тоской погружали в непролазную мерзость озябшие стопы и брели вершить дела, понурив унылые головы.  Талая жижа, капая с крыш, попадала за шиворот, и от этого на душе становилось совсем мерзопакостно.

«Не климат, а срань какая-то! Что с природой случилось? До Нового года рукою подать, до полярного круга палкой можно докинуть, а на улицах чёрти что! Хоть байдарку нанимай. Где метели? Где вьюги? Где этот грёбаный Дед Мороз со снежным бураном за его лапландской спиной?».

Глеб был не в духе. Голова от выпитого накануне раскалывалась. Из недр пищеварительного тракта рвалась наружу пельменно-яблочная муть, требуя экстренной эмансипации. Словом, похмелье. Одно утешало: измученный переживаниями минувшего дня, он спал как убитый - даже крысиная жизнедеятельность была не в силах ему помешать.

- Так, Львиный переулок, дом номер два. Это и есть, что ли, хоромы профессора?

Озадаченный пессимистичными думами, Глеб не заметил, как они умудрились добраться до цели.

- А что, неплохое местечко. Живописное, тихое, - похвалил Тимур, озираясь по сторонам, дислокацию поприща. – Ладно, Вергилий, ноги в руки и за дело - веди меня в чертоги сахарного короля.

Скорчившись перед замочною скважиной, Глеб громыхал ключами, пытаясь понять, какой из них предназначен для первой препоны, возникшей на их вероломном пути. Тимур стоял у него за спиной и терзал дверные звонки, оглашая жилищный простор истошными трелями. Больше всего на свете Глебу хотелось услышать за дверью шаги и с чистой совестью дать дёру. Квартира, меж тем, хранила предательски-гробовое молчание.

К счастью, сражаться с запорами не пришлось: выбранный наугад ключ плавно  вторгся в дверное отверстие и с мягким щелчком отворил коммунальное логово. Лишённый окон коридор был непроглядно тёмен. И мёртвая тишь! Похоже, старик оказался прав: в квартире действительно никого не было. Зажечь общественный свет они, однако, не решились - ограничились услугами карманного фонаря. Вскоре дрожащий луч наткнулся на белый прямоугольник, в котором Глеб опознал дверь профессорской каморки.

- Ты гляди, вот ведь уроды! Они даже опечатать комнату не удосужились! – усмехнулся Тимур. – Работнички, блин. Я ж тебе говорил: пока гром не грянет, менты не почешутся!

На этот раз с замком пришлось изрядно повозиться: он тужился и скрипел проржавевшим нутром, не желая сдавать оборонных позиций. Наконец, после пары минут настырных усилий, дверь уступила натиску.
В комнате царил сиреневый полумрак. Правая створка окна была настежь распахнута, однако сахарный Парнас заслонял могучей спиной источник тщедушного света. Нащупав на стене выключатель, Глеб щёлкнул его эбонитовым зубом.

- Вау!!! Ни фига себе! Матушки родные…

Рафинадная мощь, усугублённая стоваттным сиянием лампы, произвела на Тимура впечатление неизгладимое.

- Ну и размах у старичка! Почитай, пол микрорайона без глюкозы оставил. Может он был тайным агентом общества искоренителей кариеса и диабета?

Не доверяя собственным глазам, он подошёл к сахарной горе и пощупал её восхищённой рукою.

- Сюда бы пару вёдер дрожжей, да аппарат перегоночный – сухой закон вовек не страшен! А вот, похоже, и торба твоя драгоценная…

Чёрная сумка стояла в том самом углу, где оставил её Глеб накануне героического похода за сахаром. Тимур был прав – игра стоила свеч!

- Проверь, всё ли цело, и мотаем отсюда. Эта белоснежная краса плохо влияет на чуткую психику. Чего доброго, у нас самих крыша поедет.

Глеб произвёл инспекцию сумки: паспорт был на месте, прочие причиндалы тоже.
Вот и славно!
Подхватив навязанную утварь, он выключил свет и вышел в коридор вслед за Тимуром. Хотел запереть дверь, но не успел - до слуха его донеслись посторонние звуки: сначала шум голосов на лестнице,  затем скрежет ключа.
Тимур первым пришёл в себя: схватил подельника за шиворот, втолкнул обратно в комнату и захлопнул дверь. Очухавшись, Глеб сунулся было с ключом, торопясь защёлкнуть замок, но Тимур отпихнул его – поздно!
Нежданные визитёры были внутри. Скрипнула половица, и чьи-то грузные шаги направились к профессорской комнате.
Дверь отворялась наружу, в коридор, поэтому Тимур упёрся кулаком в косяк и, ухватившись за ручку, стал тянуть её на себя, имитируя запертость.

- Я же говорил ему, чтобы в десять был как штык, - пророкотал сварливый бас. Это был голос человека спесивого, привыкшего командовать, а между тем, он явно перед кем-то оправдывался. – Сами знаете, слесаря народ ненадёжный. Все поголовно пьяницы! Наклюкался, верно, подлец, и проспал…

По коридору зацокали подкованные сталью каблуки, и женский голос произнёс раздражённо:

- А что, без слесаря нельзя? Сами не справитесь?

- Да нет, куда там! Дверь прочная, дореволюционная. И замок в ней хитрый. Французской работы замочек! Я пробовал – без слесаря никак. Можно, конечно, вышибить её, но это шум, грязь, разговоры ненужные… Да вы не волнуйтесь, я вчера эту дверь слесарю показывал. Он клялся, что работы тут минут на десять, не более.

- А почему сразу не вскрыли?
 
Судя по скрежету обертонов, дамочка прибывала в запальчивых чувствах и едва сдерживала себя, чтобы не перейти на разгневанный визг.

- Вчерась никак, кругом же соседи! - проблеял собственник баса. – Если при них вскрывать, то всё по закону делать пришлось бы: понятые, опись имущества и прочая, извиняюсь за выражение, мутотень. А сегодня тут ни души! Тишь да гладь да божья благодать. Делай, что хочешь, и всё без свидетелей.

- Я вас умоляю! Только без этих ментовских штучек, пожалуйста. Какие ещё понятые, к чёртовой матери?! Что вы там описывать собрались? Кусковой рафинад? Не смешите меня!

Из-за двери донеслось смущённое сопение.

- Вы не тревожьтесь, всё будет путём. Сейчас слесарь придёт, и мы эту дверь как орешек раскокаем.

Глеб прильнул к замочной скважине. Он сумел разглядеть кусок синих форменных штанов с багровой лампасиной и край тёмно-серой шинели. Точно, мент. Вне всяких сомнений. «Молодец, нечего сказать, - похвалил себя Глеб, стирая со лба холодные капли трусливой испарины. – Сунулся в логово, блин. Проявил инициативу! Сейчас нас сцапают, да под белые ручки повяжут. Доказывай потом, что ты не верблюд».

От мрачных дум его отвлёк клокочущий яростью голос:

- Вы всё испортили! Понимаете? Всё!!! Зачем вы пришли к старику? И не надо качать головой, я знаю, что вы приходили - мне Лизка доложила. Это вы его напугали. Вы! Туполобый болван… От того он в окошко и выпрыгнул. Вы ведь прекрасно знали, что старик не в себе…

Дама прошлась по коридору, гремя стальными каблуками, точно вбивала гвозди в крышку гроба.

- Хотя,  догадываюсь, зачем вы припёрлись. Вам поручили пустяковое дело – за мальчишкой проследить. А вы его проворонили, правильно? Вот и явились выяснять, куда парень исчез. Умно, умно…

Очередная дюжина злобных гвоздей вонзилась в паркетную древесину.

- Учтите, мы покрывали ваши гнусности только потому, что вы были полезны нам. Теперь же я начинаю в этой полезности весьма сомневаться. В общем, так: парня вы должны отыскать. Когда найдёте – глаз с него не спускайте, понятно? Где он живёт, вы знаете. Где работает – тоже. Так что действуйте, дерзайте. И не дай вам бог провалить операцию! То, что мальчишка пришёл сюда сам – это хорошо. Впрочем, я в этом ничуть не сомневалась. Но дальше вы весь наш план испоганили: старик подох, пацан исчез. Этот щенок вас вокруг пальца обвёл, а вы хлеборезку раззявили! Гений говёного сыска…

«А ведь «щенок» – это я, – осенила Глеба шальная догадка. – Вот тебе раз... Выходит, всё было подстроено. И псих, и арест, и профессор придурошный… А мент? Не тот ли это фараон, что сцапал меня давеча? По голосу вроде похож. Одного не пойму – на кой ляд я им сдался?».

Внезапно каблучный цокот затих, и дверь застонала от кулачной затрещины.

- Где этот ваш ублюдочный слесарь?

- Да я… Да он здесь… Он, паршивец, в соседнем подъезде живёт, - затараторил блюститель законности, глотая концы перепуганных слов. - Душу из подлеца вытрясу, честное слово! Я мигом. Сейчас притащу его, гада. Вы подождите меня…

- Нет уж, дудки! Я здесь торчать не собираюсь, вместе пойдём, - распорядилась дама. – И учтите, сладкий вы мой: если ещё и книги на месте не окажется - вам прямая дорожка в окно, вслед за нашим Архимедом.

Каблуки зацокали к выходу. Мгновение спустя к их барабанной дроби добавилось шарканье сапожной кирзы. Послышалось брякание ключей, лязгнул запор. Входная дверь захлопнулась с грохотом.

- Уф! Кажется, пронесло, - пробормотал Тимур. – Бери добро, и валим отсюда. На всё про всё у нас минут пять. А то и меньше…

Глеб подобрал трофейную сумку, достал из кармана ключ, вставил в замок, однако закрыть не успел: Тимур схватил его за руку.

- Слушай, давай дверь открытой оставим, - зашипел он, давясь ехидным смешком. – Представляешь, какая тут буча начнётся, когда тётка обнаружит, что ворота не заперты?! Да она горло менту перегрызёт!

Глеб пожал плечами. После того, что он услышал, у него почему-то не было желания шалить.

- Ах да, вот ещё что! – похоже, Тимур раздумал торопиться. – Что это за книга, про которую тётка талдычила?

Час от часу не легче.

- Бог его знает. Я у старика никаких книжек не видел. У него там вообще ничего кроме сахара нет! Хотя…

Глеб вспомнил откровения дедушки по поводу «Последней Теоремы». Если профессор всё это не выдумал, книга должна быть где-то здесь, в этой комнате. С таким добром он вряд ли бы расстался.

– Вообще-то, одна книга у него имелась: что-то заковыристое, из области туманных сфер. Только зачем? Нам ноги делать пора, а не книги выслеживать.

- Дурак ты неумный! – ругнулся Тимур, и постучал костяшками пальцев Глеба по голове. – На хрена тебе башка, коли ты думать ей не умеешь? Эти уроды какую-то книгу разыскивают. Слыхал, как тётка кипятилась? Если им книга нужна, значит и нам она пригодится. Будем играть на опережение. А что к чему – это мы потом разберёмся. Вот тебе фонарь – иди, шмонай профессорскую хазу. Я на стрёме постою.

Комната старика только на первый взгляд казалась пустой. Мебели тут действительно не было: ни полки, ни секретера, ни шкафчика. Тем не менее, отыскать в сахарных россыпях такую мелочь, как книга, было штукой совсем не простой. Луч фонаря рассеяно скользил из угла в угол, всюду натыкаясь на груды рафинада. Похмельная голова соображала туго и в сыскной авантюре была не лучшим помощником.

С улицы донёсся рассерженный крик и шум невнятной возни. Обогнув сахарную гору, Глеб подобрался к окну и выглянул во двор. Там он увидел мента, волокущего за шиворот расхристанного мужичонку. Рядом, скрестив руки на груди, стояла дама, облачённая с ног до головы во всё чёрное. Даже глаза её были прикрыты солнцезащитными очками, несмотря на тотальную пасмурность небосвода.

- Да я не пил, вот вам крест! Ни в едином глазу! Это всё будильник, будь он проклят! – визжал мужичок, извиваясь как уж в милицейских объятиях. - Эти швейцарцы такую дрянь продают… Совсем на будильник нельзя положиться. Ай, я инструменты забыл… Отпустите.

Мент тормознул и, отвесив нерадивому слесарю оплеуху, прорычал:

- А ну, живо! Одна нога здесь, а другой чтобы не было!

За спиной у Глеба хрустнула дверь, он услышал отчаянный шёпот:

- Ну что ты возишься! Уснул, что ли? Валим отсюда…

И в этот самый момент он увидел её.
Книга лежала на подоконнике, под самым носом его. На выцветшей обёрточной бумаге кто-то заботливо вывел фломастером: «Последняя Теорема».
То что доктор прописал!
Схватив заветный трофей, Глеб кинулся прочь, но оступился, поскользнувшись на сахаре. Книга вырвалась из рук. Ударилась о паркет. Распахнулась. Наружу выскользнул глянцевый лист.
Фотография…
Нагнувшись, он поднял карточку и поднёс её к свету, чтоб рассмотреть.

Она!

Глеб видел её один только раз, но запомнил отчетливо. Ещё бы, не каждый день тебя навещают самоубийцы. Затравленный взгляд. Улыбка, застрявшая в трещине губ. Даже свитер, пушистый, как птичий подшёрсток, был на ней тот же самый.

«У тебя есть шанс». Он вспомнил слова, нацарапанные на обрывке бумаги.

Ну и дела! Знать бы ещё, что всё это значит…