Памяти собаки добермана Агаты

Когда мы пришли домой, она лежала под столом. Были видны ее длинные ноги. Сзади находилась небольшая  лужица мочи. Пасть была как-то неестественно приоткрыта,  бледный язык вывалился. Глаза оставались открытыми, зрачки расширенными. Она не дышала. Тело было еще теплое. Мы онемели…
- Милая моя собачка - только и сумела произнести жена.
Теща запричитала. У меня перехватило дыхание.  Вот так неожиданно мы подошли к тому, чего боялись, но не понимали, как это будет всем нам тяжело.
Еще утром, худющая, с  торчащими ребрами она, как обычно, вышла нас провожать в коридор. Косила своими собачьими  глазами, переминаясь с лапы на лапу. Я и не думал, что это все в последний раз. Похлопал ее по выгнутой дугой  спине,  погладил по ушам, по торчащим ребрам и что-то сказал утешительное. Мы ушли на работу, а она ушла из нашей жизни и унесла с собой свою любовь к нам.  Оказывается, эта собачья любовь витала среди нас и согревала. Покинув этот мир, она унесла с собой, что-то такое важное…
Уже никто, фыркая, не будет встречать нас у дверей, никто утром не ворвется  в спальню «поздороваться с мамой», никто за кусочек колбаски не подаст лапу.  Все ушло навсегда и это так больно.
Только с Агатой у меня была какая-то невидимая связующая нить. По каким-то законам природы я нуждался в ней,  она же любила меня, и давала это понять каждую минуту.  Агата  всегда была рядом, то лежала в ногах, то держала свою голову на моих коленях, то «требовала» почесать  себя «за ухом». Порой ее действия были назойливыми но, понимая, что это ее последние дни, все  терпел.
К концу ее жизни, когда она стала совсем больной, примешалась неодолимая жалость к ней. Однажды ей было так тяжело, что с прогулки «эту тетю» пришлось нести домой на руках. При этом, она  пыталась меня лизнуть, в знак признательности.
Я был готов к  ее смерти но, честно говоря, думал еще поживет. С лета она пребывала в состоянии «безнаказанности». Мы как могли, окружали нашу собачку теплотой и заботой. У нее был неплохой аппетит. Она всегда  была любительницей  «поотераться» на кухне, и ей часто перепадало. Даже сейчас, когда Агаты нет, «чешутся руки» ее угостить. Посмотришь на то место, где она всегда «дежурила», а  там никого нет….
Просто не выносил «прогнозов» жены по поводу болезней Агаты, сам все видел и понимал. Надеялся и все. Как это часто бывает в жизни, думал, а вдруг!? И жил этим. Она, между прочим, за два дня до смерти, еще играла в мяч, в обруч,  и ничто не предвещало ее  конца.  И этот конец наступил в как-то неожиданно.
А вот  мною овладело неведомое раннее ощущение одиночества. Хотя, слава Богу, все у меня пока хорошо. Не хватает только любви моей собачки. Но, наверное, отсутствие «собачей» любви  и показало мне как, я одинок, точнее, как я  в это одиночество вползаю.
Дочь от меня далеко и ее дальнейшая жизнь непредсказуема. Она сейчас «ищет себя» в Воронеже. Нет ясности в будущем. Нужна квартира, нужна семья, нужны дети, нужна специальность, которая могла бы прокормить. И все это пока повисло в воздухе.
А, могло быть совсем по-другому. Могла бы работать рядом с родителями, было бы жилье, специальность…. Но, неудачное первое замужество перечеркнуло все. То, от чего хотелось ее предостеречь, и виделось  во все глаза уже тогда, свершилось. Когда ее бывший муж на свадьбу не пригласил свою мать, я понял – этот союз временный. И теперь,  когда я думаю о дочери, она мне кажется беззащитной,  хотя и  пытающейся идти «своим курсом». Наташа меня  любит, и мы духовно стали более близки  после развода ее с мужем, но это делает меня еще более одиноким.
С сыном у меня,  «нормальные» отношения, так сказать «я ему не нужные», но это наказание за мое непонимание моего отца. Он тоже пытался общаться со мною, как-то сблизиться.  Помню, что ему всегда хотелось со мной поговорить, а  я  не знал, как все это сделать, мы были слишком разные. Во время его похорон было жутко досадно и стыдно за все это, и  я искренне страдал от случившегося и отца оплакивал. Теперь, я довольно часто о нем думаю, но увы….Господь  Бог наказывает меня  сыновним отчуждением. Словно какая то преграда возникла между нами. Он не нуждается в телефонных разговорах со мной, в нашем общении. А еще 10-15 лет назад было совсем по-другому. Наши отношения были теплыми, наполнены общими интересами и взаимопониманием. У сына часто сквозит  нетерпимость. Он  совсем не тот  Миша, который был мне когда-то другом.
Обидно, что все, что у меня есть сейчас, позволяло бы сделать наши отношения, даже в настоящее время, полноценным. И как странно, что для окружающих людей я интересен, как личность и они тянутся ко мне. А для общения с сыном этого мало.  Пройдет время и все переменится во мне и говорить моему сыну будет не с кем
  Вот еще одна причина для  глухой тоски.  А ведь все началось со смерти собаки добермана Агаты, ушедшей от нас


24-01-06 г