Три круга самодознания толкование рассказа ф. м. д

Владимир Сабиров, Ольга Соина
ТРИ КРУГА САМОДОЗНАНИЯ (толкование рассказа Ф.М. Достоевского «Кроткая»)

Рассказ Ф.М. Достоевского «Кроткая», сюжетную основу которого составляет 
Ф.М. Достоевский в своих произведениях многократно обращался к теме убийства и самоубийства человека. Она интересовала его не с точки зрения остроты сюжета и как способ привлечения массового читателя. Через эти трагические события он не только пытался постичь драматизм человеческих  взаимоотношений, тайну человеческой личности, но ему удавалось также с гениальной проницательностью изображать глубокое душевно-духовное преображение людей. Рассказ «Кроткая» относится именно к такого рода сочинениям великого писателя.
Мы вынуждены обратиться к анализу этого произведения, потому что по какой-то таинственной причине данный рассказ оказался ложно истолкованным. Из-за жалости к погибшей  «кроткой», ее муж, закладчик ростовщической конторы, ставший неожиданно вдовцом, воспринимается как отрицательный персонаж, и эта тенденция, к сожалению, преобладает во многих литературоведческих, психоаналитических, философских работах, что, отнюдь, не приближает нас к тем глубочайшим смыслам и обобщениям, которые заложены в рассказе, раскрывающем великую тайну, драму и трагедию отношений между мужчиной и женщиной во все времена. С нашей точки зрения, требуется новая интерпретация рассказа Ф.М. Достоевского, более соответствующая его амплуа «не психолога, но реалиста в высшем смысле этого слова»[1], имея в виду духовный реализм произведений писателя и мыслителя («Здесь дьявол с Богом борется и место битвы сердца людей»[2]).
            Если судить по названию рассказа, то главный герой этого произведения – это «кроткая», тем более, что ее неожиданное  самоубийство является главной темой произведения. Однако рассказ ведется от лица ее мужа, которого она сделала вдовцом, вызвав в нем своим роковым поступком необыкновенно экспрессивную рефлексию, в которой яростное самооправдание и не менее жесточайшая самокритика взаимно переходят друг в друга, будто потоки разных вод, ввергающиеся в один стремительный водоворот безысходной человеческой трагедии. В таком случае на роль главного героя претендует именно хозяин ростовщической конторы, т.е. муж «кроткой». И здесь проявилось величайшее литературное новаторство Ф.М. Достоевского, который психологически достоверно показал, как муж женщины, сведшей счеты с жизнью, не избавившись еще от пережитого шока от совершенно безрассудного поступка жены, шаг за шагом расследует свое собственное поведение в отношениях с ней, первоначально оправдывая, затем обвиняя себя и, наконец, делая глубокие религиозно-философские и духовно-нравственные выводы и обобщения.
            Попытаемся проследить по тексту рассказа за движениями мыслей и чувств главного персонажа рассказа, которые разворачиваются у тела покойной как воспоминания и одновременно как саморефлексия, попытка понять причины рокового события и свою роль в нем.
            Уже в первые визиты в ростовщическую контору ее хозяин обратил внимание на скромную девушку, названную им «кроткой», потому что она не торговалась, а смиренно принимала любую плату за сданные ею вещи. Однако в этом ее поведение просматривалось не столько смирение, сколько обостренное чувство гордости, не позволявшее ей опускаться до споров за цену сдаваемой вещи с человеком, занимающимся столь «позорным» делом, как ростовщичество. Однако она вскоре вновь пришла к нему в контору, и он невольно принял у нее в заклад камей, хотя до этого кроме золота и серебра прежде ни у кого ничего другого не брал. Этот поступок удивил его самого, и он, по сути дела, означал ни что иное как зарождение особого чувства мужчины к юной девушке. Следующим шагом уже была сознательная мысль о ней, закладчик стал разузнавать обстоятельства жизни «кроткой» и с каждым разом ждал ее все с большим и большим нетерпением. Что это, как не пробуждающаяся любовь мужчины к юной девушке. Она, конечно, не могла не сопровождаться желанием мужчины обратить и на себя внимание «кроткой».
            Однако ее внимание было весьма специфическим: «кроткая» увидела в поведение закладчика, который попытался с ней заговорить и выразил сентенцию о том, что не нужно презирать таких, как он, вынужденных заниматься позорным в глазах людей делом. Реакция «кроткой» была мгновенной: «Вы мстите обществу? Да?»[3] Это фразой «кроткая» еще раз дает понять, что, несмотря на бедственность своего положения, она в нравственном плане ставит себя выше его. Однако последующие рассуждения закладчика, показавшие наличие в нем определенной эрудиции и способности к не совсем тривиальному мышлению, поставили «кроткую» в некоторый интеллектуальный тупик, поколебав в ней сложившееся мнение о хозяине ссудной кассы. «И главное, я тогда смотрел уж на нее как на мою и не сомневался в моем могуществе. Знаете, пресладострастная это мысль, когда уж не сомневаешься-то»[4]. Удивительно, но в этой фразе многочисленные толкователи данного рассказа усмотрели садистские наклонности главного героя и его желания грубо властвовать над «кроткой»?! В то время как здесь мы являемся свидетелями первой победы мужчины над сердцем женщины, вселившей в него веру в свое грядущее счастье!
            Далее, события развиваются вполне логично: закладчик делает предложение «кроткой», которая после некоторого раздумья, взволновавшего главного героя рассказа возможностью отказа, приняла его предложение, по поводу которого он выразился искренне в том духе, что это он, а не она, оказался облагодетельствованной стороной грядущего бракосочетания.
            Данный факт подтверждается, в частности, тем обстоятельством, что все связанное со свадьбой стало осуществляться не по сценарию закладчика, а «кроткой», решившей соблюсти все атрибуты «нормального» бракосочетания, связанного с почтением тетушек, у которых она снимала угол, приготовлением приданого для невесты, правда, все за счет жениха.
            Однако в дальнейшем эти идиллически развивавшиеся события начали разбиваться из-за некоторых странностей, которые стал проявлять муж по отношению к юной жене, выразившиеся в том, что он методически гасил ее вполне оправданные и естественные в той ситуации порывы благодарности и любви напускной сдержанностью и холодной расчетливостью.
            Почему же муж кроткой так повел себя?
Вот как сам закладчик объясняет это.
Во-первых, он решил изображать из себя большую загадку, отвечая на ее порывы любви и ласки многозначительным молчанием, чем и остудил ее пыл. «Вот именно потому, что я не половинщик в счастье, а всего захотел (т.е. и ответной любви тоже. – В.С., О.С.) , — именно потому  я и вынужден был так поступить тогда: «Дескать, сама догадайся и оцени!» Потому что, согласитесь, ведь если б я сам начал ей объяснять и подсказывать, вилять и уважения просить, — так ведь я все равно что просил бы милостыни…»[5]. Здесь, несомненно, в поведении главного героя наблюдается также и присутствие гордости, свойственной людям, пережившим в своей жизни много унижений и оскорблений не только уязвленного самолюбия, но и человеческого достоинства.
Во-вторых, осознавая себя хозяином и старшим по возрасту, он решил, что стратегия строгого отношения к юной жене – самая подходящая, чтобы не избаловать и не развратить свою спутницу жизни, в особенности по части денег. Здесь тоже была своя логика, ибо мечтой закладчика было накопление определенной суммы денег для того, чтобы, бросив постыдное дело, уехать куда-нибудь в Крым, приобрести или построить там дом и обрести все атрибуты спокойной, размеренной, достойной семейной жизни с любимой женщиной, возможными и желанными детьми.
В-третьих, ощущая себя презренным существом, он хотел бы, чтобы его полюбили как человека, личность. Он воспринял пылкие выражения чувств со стороны «кроткой» как выражение всего лишь благодарности, но не любви. И так построил дальнейшую жизнь с ней, чтобы она именно полюбила его: «А я хотел широкости, я хотел привить широкость прямо к сердцу, привить к сердечному взгляду, не так ли?… Я хотел, чтоб она узнала сама, без меня, но уже не по рассказам подлецов, а чтобы сама догадалась об этом человеке и постигла его! Принимая ее в дом, я хотел полного уважения. Я хотел, чтоб она стояла предо мной в мольбе за мои страдания – и я стоил того. О, я всегда был горд, я всегда хотел или всего или ничего»[6].
            Как мы уже писали выше, «кроткая», несмотря на свое зависимое положение в чужой семье, где она жила до замужества, и откровенную бедность, в нравственном отношении ощущала себя выше закладчика. Эта ее уверенность поколебалась после первого разговора с ним, показавшем его эрудицию и некоторый ум. Она, хоть и не без труднообъяснимых колебаний, но все же вышла замуж за ростовщика, доверила ему свою судьбу и, видимо, готова была даже искренне его полюбить. Однако этого не произошло из-за описанного выше поведения мужа, которое оскорбило ее чувства и вместо ожидаемого закладчиком постепенного узнавания ею его человеческой сущности и ответной любви в «кроткой» стал рождаться бунт против него, переходящий в стойкое чувство презрения и даже ненависти.
            Последние чувства стали формироваться в ней не без влияния посторонних и отнюдь не достойных людей, через которых она узнала некоторые подробности жизни своего мужа.
            Кульминационные события в рассказе начали разворачиваться после того, как «кроткая» пошла на свидание с Ефимовичем – бывшим сослуживцем и однополчанином закладчика, из чьих грязных уст она и услышала историю своего мужа (его отказ от участия в дуэли, считавшийся позором в офицерской среде и трех годах нищенского существования вплоть до получения небольшого наследства), который сумел разузнать об этой встрече и стал тайным свидетелем разговора этих двух случайных людей, сошедшихся с совершенно разными целями: один с грязными развратными намерениями, другая – чтобы развлечься от постылой жизни с нелюбимым мужем. «Кроткая», несмотря на свою юность, сразу поняла, с кем имеет дело, и подвергла своего «ухажера» самой остроумной словесной порке, приведшей закладчика в состояние восторга и умиления от ее интеллектуального превосходства и душевной чистоты. Свое   поведение в дальнейшем закладчик описывает в позитивных тонах, ибо, вовремя выйдя из своего  укрытия и прервав бессмысленную встречу, он не сказал ни одного слова упрека своей жене, фактически застав ее с несостоявшимся любовником. Тем более у него и мысли не было о разводе и возвращения жены на свои прежние житейские основания. Всю дорогу домой они промолчали, а по приходу закладчик лег спасть, видимо, от пережитых впечатлений. Проснулся он уже утром, почувствовав у своего виска дуло пистолета, который всегда лежал на столе как средство защиты от возможных воров. Пистолет был в руках «кроткой». Если бы закладчик был трусом, каковым объявляли его сослуживцы, то, скорее всего, он совершил бы какие-либо беспорядочные и судорожные движения, пытался бы отобрать оружие, а то и воспользоваться им как средством защиты от посягательства на свою жизнь. Ничего этого не произошло, ибо муж, открыв глаза, тут же мужественно закрыл их, как ни в чем не бывало, отдавшись, так сказать, року событий. «Кроткая», однако, не выдержала этого психологического поединка и, строго говоря, была побеждена морально: она убедилась, что ее муж, совсем не тот человек, за которого его выдавали другие люди. Она лично убедилась и в том, что он отнюдь не трус. Из-за осознанной грубой ошибки в близком человеке у нее началась истерика, перешедшая в шестинедельную болезнь, во время которой закладчик проявил сострадание к больной и показал себя заботливым и нежным мужем. Все произошедшие события укрепили убеждение мужчины в том, что он одержал окончательную моральную победу над юной женой, что она, наконец-то, убедилась в том, что имеет дело с достойным человеком, приобретшим полное право рассчитывать на ее ответные чувства. И вдруг после всего этого… «кроткая» совершает самоубийство. На этом этапе переживаний и осмысления произошедшей трагедии, воспринятой сугубо рационалистически, закладчик восклицает: «Что ж, я скажу правду, я не побоюсь стать перед правдой лицом к лицу: она виновата, она виновата!..»[7] Это первая реакция на произошедшее, в которой главный герой однозначно оправдывает себя. Однако эта адвокация своего поведения длится у него недолго. Его память движется дальше и упирается в самый переломный момент повествования.
***
«Кроткая» выздоравливала, а ее муж строил радужные планы на ближайшее будущее, как вдруг произошло для него нечто трагически невероятное. И это странное открытие знаменательно (как это почти всегда бывает у Достоевского!) исключительной экзистенциальной достоверностью: «кроткая» внезапно запела слабым и надорванным голоском как запертая в клетке птичка; и тут-то доселе гордый «маленький Наполеон», ростовщик и приобретатель, рационалист и «теоретик-воспитатель» вдруг почувствовал, что его любовь навеки может оказаться безответной: «Поет, и при мне! Забыла она про меня, что ли?»[8]. Только тут он понял, насколько сильно он любит свою несчастную жену.
Для закладчика это был чудовищный духовно-нравственный шок, фактически изменивший всю его антропологическую природу («Падала, падала с глаз пелена!»[9]). Решив разом порвать со своим ремеслом, он вдруг понял, что прежде всего ему надо заняться подорванным здоровьем молодой жены, на которое уже решил не жалеть никаких денег, скопленных с таким трудом и унижением: «Я всё ей говорил, что повезу ее в Булонь, купаться в море, теперь, сейчас. Через две недели, что у нее такой надреснутый голосок… что начнется всё новое, а главное, в Булонь, в Булонь!»[10] При этом он не вняв тому, что между ним и «кроткой» существует целая пропасть непрощенных обид, слез и недоумений, вдруг разом, без подготовки жены к новым обстоятельствам их совместной жизни обрушился на нее с безудержным потоком любовных чувств, с почти нескрываемой мужской страстностью: «Она смотрела на меня большими глазами. Эта строгость, это строгое удивление разом так и размозжили меня: «Так тебе еще любви? любви» — как будто спросилось вдруг в этом удивлении, хоть она и молчала. Но я всё прочел, всё. Всё во мне сотряслось, и я так и рухнул к ногам ее»[11]. При этом в душе его родилось понимание, что ему не столько важна ее любовь и уважение к нему, которых он ранее добивался весьма странными и изощренными способами (более подробно о них скажем ниже), сколько именно она сама, такая, какая она есть, что без нее он вообще уже не мыслит своей жизни.
Всю эту вдруг открывшуюся ему правду любви и обновленной жизни он разом изложил жене, без обиняков и экивоков, как муж и хозяин их совместной, заново определявшейся судьбы, при этом совершенно не заметив, что жена, по-видимому, не только не поверила его преображению, но и ничего не забыла и не простила, в особенности, осуществленного над нею некогда нравственно-педагогического насилия и потому в этом новом обрушившемся на нее приступе любви и благодеяний почувствовала возможность очередного «эксперимента», жертвой которого не захотела стать ни при каких уже обстоятельствах.
И вот преображенный и очистившийся в своих намерениях и побуждениях закладчик наблюдает поистине роковое событие: самоубийство молодой женщины, выбросившейся из окна его дома… с иконой Богородицы в руках как раз в тот момент, когда он, окрыленный и счастливый, возвращался домой паспортами для их заграничного путешествия.
Увлеченный своим благородством и проснувшимся чувством к обездоленной жизнью девушке, он и сам не заметил, как совершил две роковые ошибки, со временем приведшие их брак к трагическому финалу. Так он явно не придал должного значения одной роковой черте в характере своей будущей жены, о которой его предупреждала не мудрствующая сердцем служанка Лукерья: «Бог вам заплатит, сударь, что нашу барышню милую берете, только вы ей это не говорите, она гордая»[12](Курсив наш. – О.С., В.С.).
Далее, многозначительно аттестовав себя будущей жене в качестве Мефистофеля, делающего зло в интересах предполагаемого будущего блага, он вполне по демонически, т.е. благородно внешне, но с некоторым ощутимым инфернальным подтекстом начал постепенно и неуклонно ломать гордую и чистую душу своей жены, заставляя ее полюбить и признать в нем именно холодного и безжалостного ростовщика, т.е. своего рода финансового Наполеона, величественного и загадочного, и сокрыв от нее все чистое, благородное и душевно-незапятнанное, что несомненно имелось в его характере и душе.
Таким образом, первые восторги любви молодой жены были им неожиданно пресечены; и вместо ожидаемого «медового месяца» быстро возникла холодная и рациональная проза жизни со скупо отмеряемыми расходами на потребительские нужды молодой семьи, расчетливой размеренностью быта и привычек, а главное – усаживанием молодой и чуткой женщины за ссудную кассу, т.е. почти принудительным ее вовлечением в весьма сомнительное ремесло мужа.
Вообще, результаты такой воспитательной (и поистине «мефистофелевской» практики!) не замедлили сказаться чрезвычайно быстро. Сначала «кроткая» попыталась взбунтоваться против мужа разного рода домашними способами; затем начала внимательно, кропотливо и с истинно полицейским энтузиазмом исследовать его прошлое и уж когда была поймана им «на месте преступления», т.е. за беседой с Ефимовичем, некогда оскорбившим и предавшим его сослуживцем и принудительно возвращена домой, муж не замедлил прибегнуть к окончательному и полностью ломающему ее гордость и достоинство уничижению: покупкой ей отдельной кровати, которую она истолковала как отказ ей в статусе жены и хозяйки и возвращение ее в прежнее положение «оскорбленной и униженной» приживалки.
 Далее, результаты этого поистине инфернального воспитательного эксперимента над молодой и гордой душой не замедлили сказаться самым чудовищным образом. Попытавшись убить своего мучителя, а затем внезапно осознав, что он понял ее намерение (и потому, следовательно, отнюдь не трус, а просто несчастный и оклеветанный человек), она, не выдержав такого испытания, заболевает нервною горячкою, во время которой доселе гордый и рациональный муж вдруг внезапно осознает, что любит свою жену самой искренней, нежной и выстраданной любовью и уж, разумеется, готов простить ей решительно все: и «бунт» против выдуманной им системы воспитания, и слежку за ним, и встречу с некогда оскорбившим его человеком, и уж, конечно, попытку убить его.
Надо заметить, однако, что с окончательным «прощением» «кроткой» и вновь возвращением ее в положение супруги и хозяйки, муж промедлил самым роковым образом, пока вдруг не обнаружил, что она приучилась жить так, как будто его вообще не существует на свете. Однако это «открытие» было сделано слишком поздно и проявлено перед «кроткой» не вполне должным образом, лишь подтолкнув ее к роковому для себя и своего мужа решению.
Итак, во втором круге самодознания закладчик не просто глубоко осознал свои непростительные ошибки в отношении «кроткой», но испытал также муки стыда и совести, роковую вину перед своей юной женой: « Измучил я ее – вот что!»[13] Тем самым он сделал себя главным виновником несчастья с «кроткой», окончательно разрушив в себе гордость, эгоизм и, таким образом, пережив глубокое экзистенциальное страдание («экзистенциальный вакуум», по выражению известного австрийского логотерапевта В. Франкла):«А теперь опять пустые комнаты, опять я один… Нет никого – вот беда!»[14], сам того не подозревая создал в себе предпосылки для будущего духовного перерождения.
                ***
Почему Ф.М. Достоевский назвал свой рассказ «фантастическим»? Фантастическим ведь был у него и рассказ «Сон смешного человека».
Что же тогда может быть охарактеризовано в рассказе как фантастическое?
Нам представляется, что фантастическим этот рассказ Ф.М. Достоевский назвал не случайно, ибо, во-первых, заложил в нем некий провокационный смысл, совершенно не соответствующий характеру главной героини: ведь никто, кроме закладчика, не называет ее «кроткой»; во-вторых, писателя, особенно в последние годы его жизни, не покидала мысль, которую он выразил устами «смешного человека» из одноименного рассказа: «Я не хочу и не могу верить, чтобы зло было нормальным состоянием людей»[15]. Действительно, как можно объяснить, что два в принципе нравственно добродетельных человека, с чистыми душами, не запачкавшихся среди морально нечистоплотных людей, не смогли вовремя понять друг друга, испортили под конец взаимоотношения до такой степени, что они закончились столь непредсказуемо и фатально? Результат этого трагического непонимания – самоубийство молодой женщины, с одной стороны, а, с другой, — несчастье и погубленная жизнь зрелого мужчины. Вот это, действительно, фантастично, невероятно и невозможно!
            Кстати, между «Кроткой» и «Сном смешного человека» наблюдается вполне очевидная идейная преемственность, которая выражается в изгойничестве главных действующих лиц: закладчика презирают окружающие, а над «смешным человеком» потешаются все, кому не лень. Можно сослаться также на одну очень важную деталь обоих произведений, в которых фигурирует пистолет, который является важным атрибутом сюжетного хода упомянутых рассказов, символизирующим переломный момент в жизни персонажей. Еще одна связующая нить – «кроткая» и маленькая девочка, которую «смешной человек» сначала обидел, а потом нашел после своего духовного преображения и, судя по всему, не оставил ее без своего попечения, заботы и любви. То, что не удалось сделать закладчику, выполнил «смешной человек».  Так что мысль о том, что «смешной человек» — это нравственно и духовно переродившийся закладчик из рассказа «Кроткая», не является слишком натянутой, тем более, что эта перемена явно вызрела к финалу рассказа «Кроткая», написанного за год до появления в «Дневнике писателя» рассказа «Смешной человек». Еще одним веским аргументом в пользу этой версии служит тот факт, что «смешной человек» познал Истину, а о закладчике сам Ф.М. Достоевский в предисловии к рассказу «Кроткая» пишет: «Ряд высказанных им воспоминаний неотразимо приводит его наконец к правде: правда неотразимо возвышает его ум и сердце… Истина открывается несчастному довольно ясно и определительно, по крайней мере для него самого»[16]:«Люди на земле одни – вот беда! «Есть ли в поле жив человек?» — кричит русский богатырь. Кричу и я, не богатырь, и никто не откликается. Говорят, солнце живит вселенную. Взойдет солнце и – посмотрите на него, разве оно не мертвец? Всё мертво, и повсюду мертвецы. Одни только люди, а кругом них молчание – вот земля! «Люди, любите друг друга» — кто это сказал? чей это завет?… когда ее завтра унесут, что ж я буду?»[17] — последняя фраза, сказанная героем трагического рассказа Ф.М. Достоевского во всей ясности и полноте утверждающая мысль о мертвенности обезбоженной жизни человека, оторвавшегося от Евангельской Истины, суть которой – Любовь, искупительная и спасительная. Трагедия двух главных персонажей рассказа, именно в том и состоит, что их любовь, с точки зрения Ф.М. Достоевского, не была одухотворена и не отвечала критериям, сформулированным в свое время ап. Павлом: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит»[18]. Не эту ли мысль символизирует также тот факт, что «кроткая» выбросилась из окна с крепко прижатым к груди образом Богородицы, и, возможно, именно это обстоятельство пробило в сердце закладчика брешь, куда пролился луч божественной Истины.
Литература:
1. Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Достоевский Ф.М. Полн. собр.соч. В30-ти т. Т. 14. Л., Наука. 1976.
2. Достоевский Ф.М. Кроткая. Фантастический рассказ // Достоевский Ф.М. Полн.собр.соч. В 30-ти т. Т. 24. Л., Наука. 1982.
3. Достоевский Ф.М. Сон смешного человека. Фантастический рассказ // Достоевский Ф.М. Полн.собр.соч. В 30-ти томах. Т. 25. Л., Наука. 1983.
4. Достоевский Ф.М. Из записной тетради 1880-1881 гг.// Достоевский Ф.М. Полн. собр.соч. В30-ти т. Т. 27. Л., Наука. 1984.
________________________________________
[1] Достоевский Ф.М. Из записной тетради 1880-1881 гг.// Достоевский Ф.М. Полн. собр.соч. В30-ти т. Т. 27. Л., Наука. 1984. С. 65.
[2] Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Достоевский Ф.М. Полн. собр.соч. В30-ти т. Т. 14. Л., Наука. 1976. С. 100.
[3] Достоевский Ф.М. Кроткая. Фантастический рассказ // Достоевский Ф.М. Полн.собр.соч. В 30-ти т. Т. 24. Л., Наука. 1982. С.9.
[4]  Там же. С. 10.
[5]  Достоевский Ф.М. Кроткая. Фантастический рассказ // Достоевский Ф.М. Полн.собр.соч. В 30-ти т. Т. 24. Л., Наука. 1982. С. 14.
[6]  Там же.
[7]  Достоевский Ф.М. Кроткая. Фантастический рассказ // Достоевский Ф.М. Полн.собр.соч. В 30-ти т. Т. 24. Л., Наука. 1982. С.17.
[8]  Там же. С.27.
[9] Там же.
[10]  Там же. С.28.
[11]  Там же.
[12] Достоевский Ф.М. Кроткая. Фантастический рассказ // Достоевский Ф.М. Полн.собр.соч. В 30-ти т. Т. 24. Л., Наука. 1982. С.12.
[13] Там же. С.35.
[14]  Там же. С.34.
[15] Достоевский Ф.М. Сон смешного человека. Фантастический рассказ // Достоевский Ф.М. Полн.собр.соч. В 30-ти томах. Т. 25. Л., Наука. 1983. С. 118. Перекличка между двумя этими рассказами просматривается в частности и в употреблении писателем выражений «…соберу в тоску мыслей» (Кроткая), «И останавливаешься лишь на точках, о которых грезит сердце» (Сон смешного человека).
[16]  Достоевский Ф.М. Кроткая. Фантастический рассказ // Достоевский Ф.М. Полн.собр.соч. В 30-ти т. Т. 24. Л., Наука. 1982. С.5.
[17] Там же. С. 35.
[18] 1 Кор. (13; 4 -7)