БАМ 22 Ещё одно жильё

Под жильё нам выделили освободившийся из-за отъезда прежних хозяев сборно-щитовой дом контейнерного типа – КД в переулке Солнечном,5(см. Фото, только не было трубы, т.к. отопление было централизованное). В  нём была крошечная прихожая, кухонька и две комнаты. Аленку и Наташу сразу приняли в детский сад «Солнышко», которым заведовала Лида Папенко. Маму приняли ночным дежурным коммутатора. А мне места не нашлось. Единственная свободная должность оказалась – воспитатель общежития. На неё меня и оформили, но поручили работать бухгалтером. Это было еще то испытание! Калькуляторов еще не было, приходилось считать на счетах.  Почему-то у меня цифры перескакивали с места на место. Обнаружив за собой такую особенность,  я каждый итог перепроверяла по несколько раз. К вечеру голова гудела, как котел на костре. К счастью, это продолжалось недолго.  Освободилось место в кадрах, и я приступила к уже привычным обязанностям инспектора по кадрам. Спасибо  Тамаре Васильевне – здесь мои навыки оказались прочными и чувствовала я себя уверенно. Возобновилась моя дружба с Пироговыми Сашей и Валей, Лидой и Володей Папенко, Таней Хисной, сложились неплохие отношения с начальником отдела кадров Ждановой Раисой Ивановной, приехавшей из Бердичева,  и старшей телефонисткой коммутатора Светой Чайкой. Постепенно прошла горечь обиды на Ковалевых. Нет, не забылась, просто стала не такой острой и как бы отошла на второй план.
    Где-то недели через две после переезда, собирая Аленку в детский сад, я обнаружила у неё на животе расчесы. Сразу же повела в поликлинику, решив, что ребенок заразился чесоткой. В поликлинике был день профосмотра, и дерматолог отказалась принять ребенка. Но не знала, с кем связалась! За ребенка я прорвусь куда угодно!
    Далеко ходить не пришлось: уже зав. отделением прониклась необходимостью осмотра моего ребенка и привела её за руку, приказав: «Посмотрите этого ребенка». Но врач в это время стояла перед молоденькой девочкой-пациенткой, направив ей на лицо огромную лупу и объясняя столпившимся врачам: «Типичная красная волчанка, вот характерные высыпания!» Бедная девочка стояла красная, как рак, и готова была сквозь землю провалиться. Внутренне сжавшись оттого, что болезнь у этой несчастной неизлечима, и пожалев её, я не сдержалась и высказалась:  «Но это же не музейный экземпляр, чтобы рассматривать всей экскурсией, да еще и сквозь лупу!» На что врач была готова  меня осадить, но, глянув на зав. отделением, молча подошла к Алёнке, подняла платьице и небрежно бросила: «Клопы!», потеряв к нам всякий интерес.
   Всю дорогу до дома я еще не верила в этот диагноз. Однако, отвернув матрасик на Аленкиной кровати, ахнула: по всем швам торчали плотно прилегающие друг к другу клопы. Ими же были забиты и все щели кроватки, с такой любовью сделанной нашим плотником Сулевой. Конечно, мы всё сожгли. На следующий день договорились с Пироговыми переночевать у них после санобработки вызванной санэпидстанции.  Вызванная СЭС залила дезраствором все стены, потолок и пол. Сказали не входить в дом два дня. Когда я через два дня вошла в дом, обои искрились кристаллами высохшего дезраствора, на полу еще стояли лужи, и по одной из них деловито полз жирный клоп. Захлопнув дверь, я снова вызвала СЭС, и они снова сделали санобработку, усилив концентрацию и предупредив, что после этой обработки, придется сменить все обои и покраску.  Дети и мама жили у Пироговых, а мы с Толей и выделенными нам тремя малярами за три дня отремонтировали дом заново. Как люди до нас жили в таком клоповнике?
    Дождавшись июня, мы отправили маму с девочками в Брянск, а сами приступили к достройке дома. По Толиным чертежам мы пристроили кухню в 16кв.м, ванну, туалет и веранду. Так комфортно мы еще не жили на БАМе. А когда мы уехали, в этой нашей квартире разместили трестовскую гостиницу для высоких гостей.