Безымянная птица

                Безымянная птица.

          Что-то не пошла сегодня охота. С утра хмурое небо с тяжёлыми низкими тучами не предвещали ничего хорошего. Но жалко было терять выходной день, тем более, что дома никакой срочной работы не предвиделось. Была ещё затаённая мечта настрелять к тридцатилетнему юбилею жены десятка полтора рябчиков. (Не за раз, конечно!) Она прекрасно научилась готовить рябчика-табака. Хотелось удивить-порадовать всех приглашённых друзей.
          Поэтому, чуть забрезжил рассвет, натянув на спину рюкзак и повесив на плечо ружьё, я отправился на свою любимую охоту на рябчика. Патроны взял заряженные дробью №7 и всего несколько с крупной дробью.  Рябчик придерживается мест с густым еловым подростом, захламлённые берега лесных ручейков и речек, черемушники и другие им подобные, где другую боровую птицу встретить можно лишь случайно. Охота же на зайцев ещё не открылась.
          Охота с манком добычлива, и обычно к обеду я возвращался домой, отстреляв разрешённую норму. Для рябчиков – это пять штук. Сегодня же не везло. Птицы отзывались плохо и подлетали неохотно. Отозвалось семеро. Хорошо подлетели двое и я их добыл. Третий сел  в густую еловую крону, и пока я его разглядывал, узрел меня первым и улетел. Ещё один пришёл пешком, причём сзади. В сухую погоду лист шуршит под шагами даже такой, сравнительно небольшой птицы, и охотник успевает её услышать. Но на этот раз рябчик неслышно подошёл почти вплотную, обнаружил подставу, заверещал, и мгновенно скрылся за ёлочками. Три рябчика не подлетели вовсе, а вскоре и отзываться перестали.
          Время подходило к обеду, и я решил перекусить и немного отдохнуть. На краю болота у ручейка мне была известна старая избушка вздымщиков, это совсем рядом, и я   направился к ней. Она была на месте, только крыша ещё более заросла мхом. Окно и дверь исчезли, как впрочем и печурка-буржуйка. Но столик и скамейка рядом с избушкой сохранились. На них я и расположился.  Принёс воды из ручья, в раздвижном стакане, достал из рюкзака нехитрую снедь. Расстелил газету, порезал хлеб и колбасу.
          Но спокойно отобедать не удалось. Послышались голоса и по тропинке к избушке вышли два охотника. Замолчали, увидев меня, но не остановились, подошли.
          -- А я-то думал, что я один это место знаю! – весело воскликнул один из них, приглядываясь ко мне – Привет охотнику! Хотели здесь передохнуть!
          -- Здравствуйте! – ответил, тоже приглядываясь – Присаживайтесь, места хватит.  Вас я, кажется, не раз видел, хотя и не знаком, а вот товарища -- впервые.
          -- Так, так, Вы ведь директор лесхоза Светашов, -- обрадовался он, узнавая, -- а я в милиции работаю, и виделись мы в обществе охотников. Я там частый гость, как впрочем, и Вы, а это мой друг из Свердловска.
          -- У Вас я больше, чем уверен, охотбилет и путёвка есть, а у друга?
          -- Конечно, у меня путёвка сезонная, на уток и боровую дичь, а у друга гостевая, разовая, на эти выходные. Женя – покажи!
          Второй охотник как-то неохотно полез за пазуху и достал документы, завёрнутые в полиэтилен. Я посмотрел.  Членский билет ВООиР, продлённый на этот год; путёвка, действительная на сегодня и завтра.
          -- Всё в порядке, -- я вернул документы хозяину, -- присаживайтесь, я думаю, мы друг друга не стесним.
          -- Какое там, поместимся! --  первый развязал рюкзак, первым делом  достал и расстелил кусок плёнки, затем принялся доставать свёртки и вдруг спохватился, как-то смущённо протянул мне руку, -- Владимир…
         Я пожал руку – Вадим!
         -- Евгений, -- представился его друг.
         -- А знаете что, давайте объединимся, а то как-то даже неудобно, чтобы за одним столом каждый свой кусок жевал, – предложил Владимир и подмигнул, -- Женя доставай!
         Евгений снял висевшую через плечо брезентовую сумку, достал из неё плоскую жестяную фляжку и два раздвижных пластмассовых стакана, как братья-близнецы похожие на мой.  Во фляжке подозрительно булькнуло.
        -- По пять капель за знакомство! Не возражаете?
        Я не возражал.
        Евгений отвинтил крышку и поднёс фляжку к моему стакану. – Оп-па! А что у Вас тут налито?
        -- Вода из ручья.
        -- Володя, ты ж сожалел, что хорошей воды близко нету и придётся пить болотную! Далеко ручей-то?
        -- На задах у избушки, шагах в двадцати, сразу вон за теми ёлочками, -- показал я рукой, -- малюсенький, в полметра шириной не будет, зато вода очень вкусная. Он ведь из-под земли выбегает в сотне метров отсюда, а за избушкой в болото впадает.
        -- Здорово, а мы и не знали! Хоть и нередко здесь останавливались и даже ночевали два раза. Избушку только в этом году раскурочили. Подъехал трактор, даже без телеги, печку, дверь и оконную раму погрузили на подвеску и увезли. Вот ведь жлобы какие!
        -- Женька у тебя рука не устала? Стаканы до сих пор пустые! Да выплесните Вы эту воду! – обратился ко мне Владимир – Надо будут – наберём…
          Я так и сделал.
          Евгений наклонил фляжку. Из неё потекла густая тёмная жидкость.  – Коньяк, не пятизвёздочный, конечно, но в лесу и такой хорош.
        Чокнулись, выпили. Владимир подсунул мне кусок пирога. – Попробуйте, со щукой. Вы не подумайте, что Женька коренной горожанин. Он местный, Тугулымский. Мы с ним с первого класса дружим. Нашу школу вместе окончили.
        -- Ага, -- с полным ртом констатировал Евгений, -- потом в армию вместе пошли. Только поcле наши пути разошлись. Володька в менты подался, а я в институт поступил, в Плехановский. Мы ведь с Володькой даже женились на сёстрах, так что теперь мы вообще родственники. Сейчас я в Свердловске в НИИ (он назвал аббревиатуру, которую я тут же благополучно забыл) работаю. В Тугулым, к родителям, приезжаем не часто, но регулярно. Если охота открыта, то один день с Володькой обязательно охотимся. Я даже одно ружьё здесь постоянно держу.
        -- Чой-то вы разболтались, -- Владимир взялся за фляжку, -- давайте по второй, за неудачную охоту!
        -- Что, и у вас неудачный день? Я, например, только двух рябчиков добыл за полдня.
        -- Я так вообще одного, и то шумового, а Женька сбил какую-то совершенно неизвестную нам птицу. Вылетела у него чуть ли не из-под ног, он думал – тетёрка, и стрелил. Удачно. А когда поднял, сделал удивлённую физиономию и меня подозвал. Птица явно из куриных, но такую мы никогда не видели. Женька, покажи. Может Вы опознаете?
        Евгений достал из сумки свёрток из плотной серой бумаги, положил на стол, развернул. Моему взору предстала тушка птицы, ранее мной невиданной. Размером поменьше тетёрки, но крупнее рябчика. Я взвесил на руке. Граммов семьсот будет. Тетёрка весит килограмм, рябчик и до полкило не дотягивает. Форма тушки, лапы, клюв – как у тетёрки. Цвет оперения тоже схож, хотя рыжего оттенка больше. Под горлом едва заметное большое чёрное пятно. Но спина была не пепельно-серая, как у рябчика, а пятнистая. По краю хвоста проходила чёрная полоса. Появилось смутное впечатление чего-то знакомого.
        -- Знаете, мужики, -- не очень уверенно начал я – когда я учился в УЛТИ мы изучали биологию лесных птиц и зверей. Даже сдавали экзамен по этому предмету.  Так вот, в учебнике одноимённого названия были музейные фотографии межвидовых помесей куриных птиц. Тетерева с капалухой, рябчика с тетёркой, рябчика с белой куропаткой.  Помесь тетерева и капалухи (глухарки) мне приходилось видеть, называется она межняком. А ваша птица очень похожа на фото помеси рябчика и тетёрки, только названия у неё не было. Хотя могу и ошибиться, так как в натуре вижу первый раз. Я могу предложить за неё своих двух рябчиков. Дома я могу точно её определить и сделать чучело.
         -- Нет, Вадим, не пойдёт! – Евгений взял тушку у меня из рук и аккуратно завернул в бумагу. -- У меня в Свердловске есть знакомый таксидермист, он сделает очень хорошее чучело. Может быть, я предложу его областному краеведческому музею.
         После этого разговор принял несколько натянутую форму, мы быстро дожевали еду, собрали остатки и разошлись в разные стороны.