Моя главная женщина

               
             

Я неподвижно лежу в кровати и смотрю на белый потолок больничной палаты. Передо мной, как в кино, мелькают кадры моей жизни.

…Мы с Олей поженились рано, обоим было по восемнадцать. Учились в одном классе, сидели за одной партой, а когда достигли четырнадцатилетнего возраста, дружба постепенно переросла в крепкую любовь. Чувства с самого начала были кристально чистыми. Все девчонки в классе завидовали Ольге, но в длительные отношения никто не верил. Оля была инвалидом детства, у нее одна нога была немного короче другой. Только я этого не замечал.

Небольшой рабочий поселок, куда меня направили после окончания техникума, 
нисколько не раздражал. Мне все нравилось: комнатка с подселением казалась раем, это было мое первое собственное жилище, а сосед – так совсем был «душка», он годился мне в дедушки, и звали его смешным именем Остап. Он был похож на старика Хоттабыча из известной сказки, такие же длинные редкие седые волосы, только без головного убора, с озорными серыми глазками и с необыкновенным чувством юмора. Он был давно глубоким пенсионером, но всегда был подтянут, занимался каждый день зарядкой, непременно в общем коридоре при открытом окне в любую погоду, после чего обливался водой в ванной, громко напевая революционную песню «По долинам и по взгорьям…».  Но меня, в силу моего возраста, это немного смешило. Мне казалось, что в его преклонные лета так относиться к своему здоровью просто бессмысленно. Жизнь прожита и ее просто надо доживать. Мне не с кем было сравнить, мой дедушка погиб на войне совсем еще молодым, а бабушка скончалось скоропостижно, когда я заканчивал восьмой класс. Я у папы с мамой был единственным сыном, и мой отъезд дался им нелегко. Но это было вполне закономерно: каждый молодой специалист должен был отработать три года после окончания дневного отделения высшего или средне - технического образования. Но самое главное, я искренне верил, что обязательно вернусь в родные края. Расстояние было большое, но в отпуск я с удовольствием ехал домой.

 С особым трепетом обустраивал свою комнату, ведь я ждал приезда своей любимой Оленьки. Она после окончания восьмилетки отучилась на курсах «Кройки и шитья» и давно работала в ателье закройщицей. Мы договорились, что она рассчитается и приедет ко мне, уж работу портнихой она всегда здесь найдет. Ведь мы никогда не расставались на долгое время и даже не представляли, что это может произойти. Наши отношения проверены временем.

…Утром меня разбудило солнышко, лучи ярко отражались на моей подушке. Из кухни доносился аппетитный запах яичницы с салом. Моя Оленька встает раньше меня, за пятнадцать лет семейной жизни ее желание не отпускать меня на работу голодным только усилилось. Старается вместо завтрака накормить меня обедом, я до того привык, что даже могу в шесть утра навернуть большую тарелку борща и не подавиться.

С женой мы так и не уехали жить на родину. Я отработал свое время на радиозаводе; заимел новых друзей, которые соблазнили меня перейти на более высокооплачиваемую работу. Перешел работать на железобетонный завод бетонщиком, старался и у меня все получилось. К тому времени Оля год за годом родила мне двух сыновей: Алешку и Сашку. Дед Остап получил небольшую квартирку «за выездом», после чего мы заняли его комнату. Все у нас было замечательно: дети учились, мы с супругой работали. Только однажды постучалась в наш дом беда – придавило меня бетонной плитой, чудом остался жив, но ноги перестали ходить, я сел в инвалидную коляску. И тогда моя Оленька не бросила меня, вместе боролись за жизнь. Она всячески старалась помочь мне обрести веру в будущее, уж ей это было хорошо известно. Только я проявил слабину, когда она бывала на работе, а сыновья в школе, захаживал ко мне сосед Григорий. Он был человек пьющий и мне не отказывал в стопочке. К вечеру я уже «лыко не вязал». Оля сначала беседы со мной проводила, потом начала ругаться, что было для меня удивительным, потому что я никогда ее раньше не огорчал, любил и берег, ведь она мать моих детей, да еще каких! Проживали мы на втором этаже, вроде невысоко, но днем никого не было дома, а один я не мог спуститься на коляске по ступенькам.

На улицу выходил редко, иногда сыновья выносили меня на руках из подъезда и усаживали в коляску.  Всегда кто-то из соседей сидел на лавочке, меня воспринимали как инвалида, смотрели на меня с жалостью и сочувствием. Меня это раздражало, ведь в душе я чувствовал себя богатырем.

Сегодня вся комната наполнилась чистым и свежим воздухом, Оля оставила окно приоткрытым, чтобы я мог сидеть возле него и любоваться великолепным теплым утром. Подтянувшись на руках, залез в коляску и подкатил к окну. Передо мной открылся замечательный вид из окна, казалось, я раньше не замечал этой красоты.
 Весна, плавно перетекающая в лето, была особенно хороша: тонкие нежные листочки на деревьях напоминали мне наш зеленый абажур, а сочная трава, которая расстилалась перед моими глазами, зеленый ковер. С высоты моего окна они как будто сливались воедино, и их свежий аромат заставлял мои мозги взбодриться.
Буквально два дня назад я также сидел возле окна, все плыло перед глазами после трех стаканов гадкого самогона, которым угостил меня сосед. Жить не хотелось, устав быть обузой, я решил свести счеты с жизнью.  С трудом нагнулся по пояс через край окна и посмотрел вниз. Висел секунд десять, глаза налились кровью, в голове застучало. И так мне себя стало жалко, что я не смог совершить задуманное. Может, эта минута слабости спасла не только мою жизнь, но и направила мои мысли в правильное русло. Сегодня вдруг этот трезвый и открытый взгляд, прозревший и увидевший потрясающий вид из окна, вселил в меня надежду на светлое будущее, как бы ни было это сказано банально. Мне захотелось жить, жить полноценной жизнью, быть полезным семье, моей Оленьке. За свой порочный поступок я мучился, казалось, даже сейчас у меня горели уши от стыда. Никто не знает из семьи, на что я хотел решиться. И славу Богу! Эту тайну я унесу с собой в могилу.

…Я сидел в коляске перед раскрытым окном и записывал в голове свой новый бизнес-план о дальнейшей жизни.

- Доброе утро, Миша, - окликнул меня тихий голос моей жены.

- Что случилось, почему не на работе? – я был удивлен, а в то же время обескуражен появлением Оли, как- будто именно в этот момент мне не хотелось никого видеть, даже любимую женщину. Я заново рождался, планировал свою новую жизнь, я мечтал и ставил цели, они маячили где-то за горизонтом и были очень далеки от меня и от жизни.

Ольга вышла из ванны, лицо ее было бледным как воск, уголки губ опущены, как у обиженного ребенка.

Я подкатил к ней на коляске, она стояла передо мной такая милая и нежная, как много лет назад в школьные годы, лишь испуганные глаза выдавали беспокойство и внутреннее волнение.

- Мне стало нехорошо на работе, может, отравилась… Но ничего, сейчас отлежусь и буду как «новенькая».

Она старалась шутить даже в таком состоянии. Мне стало безумно
противно, что я опять думал только о себе, привык, что постоянно все крутилось вокруг меня, эгоизм подкрался незаметно.

- Давай вызову скорую помощь, - я не знал, как помочь жене, впервые почувствовал себя беспомощным по отношению к близкому человеку.  Страх за жену окончательно поставил точку в моем бизнес-плане.

Вечером, когда Оле стало лучше, я позвонил по телефону бывшему коллеге Олегу с просьбой организовать мне турник на площадке перед моим домом. Я твердо решил завязать с выпивкой и заняться лечебной гимнастикой.

 Уверенность с собственные силы и выздоровление, пусть и длительное, натолкнула меня на мысль написать письмо известному человеку, руководителю реабилитационного центра заболеваний опорно-двигательного аппарата. Попросил разработать и прислать для меня комплекс упражнений по моему заболеванию. Человек наивный, я все-таки верил, что получу ответ. И когда сын принес мне письмо из Москвы, я не мог поверить своему счастью.

- Пап, ты у нас молодец, мы гордимся тобой, твоим упорством и силой воли, - Саша обнял меня за плечи. Я понял, что не зря работаю над собой, ведь мои сыновья верят в меня и всегда поддержат во всем.

Я посмотрел на сына и совсем по-детски отрапортовал:

- Торжественно клянусь сделать все, чтобы в магазин я пошел своими ногами! Я так давно там не был…

Оля смотрела на меня с надеждой. Когда она поднимает на меня взгляд, я вижу ее уставшую душу. Мне в этот момент хочется обнять ее, дотронуться до нагого тела, согреть любовью и лаской. Мы стали редко прикасаться друг к другу, не потому что жена охладела ко мне, я стал стесняться себя в постели. Комплекс появился, когда я, беспомощный, в инвалидной коляске, оказался в нашей спальне. Оля никогда не показывала своей брезгливости ко мне как к инвалиду, наоборот, пыталась все поставить на свои места, как прежде была богиней в постели, сексуальна и возбудима. Благодаря ей, я поверил в себя, мужик-то во мне еще ого-го! Но с моими выпивками мы отдалились, жена «воспитывала» меня, не подпускала к себе. Теперь же с трезвыми намерениями начать новую жизнь, я надеюсь, наша интимная близость возобновится и запылает с новой силой.

Я честно делал все упражнения, доводя себя до изнеможения, обливаясь соленым и вонючим потом. Я уставал, но жажда встать на ноги не мешала мне заниматься ежедневно помногу часов в день. Руки у меня были сильные, я упорно подтягивался на турнике во дворе, с трудом пытался вставать на ватные ноги. Но они никак не хотели мне подчиняться, я просто их не чувствовал.

Когда я в одиночестве в очередной раз сидел в коляске перед турником, сзади раздался звонкий женский голос:

- Михайло, я восхищаюсь твоим упорством и всегда ставлю тебя в пример моему Андрюшке. Привет! – женщина с полными формами подошла сзади и похлопала меня по плечу.

Когда она встала напротив, я с трудом узнал в женщине Юльку из соседнего двора. Мы давно не виделись в связи с моими редкими   выходами на улицу, но раньше эта высокая боевая дамочка выглядела иначе. Увидеть ее располневшей для меня было полной неожиданностью.

- Вот скажи мне по секрету, Миша, как ты докатился до такой жизни? Бросил пить, вот за спорт взялся…Ты моего алкаша вразумил бы! Не знаю уже, как бороться, – она явно не считала меня инвалидом и разговаривала со мной на равных.

- Да ты знаешь, я ничего и не делал особенного. Просто победила любовь… Любовь к жене…- я опустил глаза и почувствовал себя неловко, будто раскрыл страшную тайну неизвестному прохожему.

- Вот Олька счастливая! Позавидовать можно белой завистью! А мой охламон меня, видно, не любит, раз остановиться не может… Он, понимаешь ли, крепко любит стакан граненый…

Юля вдруг замолчала, на лице застыло выражение обиды и злости на свою никчемную жизнь.

Она стояла отрешенно, задумчиво глядела в сторону своего двора.

Мне хотелось, чтобы она поскорее ушла, я не мог найти утешительные для нее слова. Юля как - будто услышала мои мысли, не прощаясь, медленно поплелась домой, загребая тапками дорожную пыль.

Как-то быстро повзрослел Алешка, недавно объявив нам с Олей о скорой свадьбе с избранницей. Со своими проблемами я выпал из обоймы своих сыновей, не вникал в их личную жизнь, старался давать ребятам больше самостоятельности. И вот в субботу мы будем принимать гостей, к нам приедут родители Оксаны. По причине моего положения, решили познакомиться у нас.

- Миш, надо что-то вкусненькое купить на стол, как - никак будущие сватья приедут. Где чего брать, не знаю…

Буквально за неделю до сватовства я, как инвалид, получил машину «Ока». Ждал ее, как манну небесную, права у меня имелись и ждали своего часа. Два дня поездил по округе, изучая маршруты, а потом с Олей не спеша отправились в область за продуктами, в надежде достать каких-нибудь деликатесов.

Оля хлопотала на кухне, когда в квартиру позвонили. Алеша открыл дверь, на пороге стояло все семейство наших новых родственников, вплоть до бабушки с дедушкой.
За праздничным столом не было зажатости, все вели себя раскрепощенно. Семья Оксаны родом из деревни, люди простые и не гордые, много шутили и разговаривали, настаивали на том, чтобы свадьбу отгуляли у них в деревне, на свежем воздухе. Лето, как по заказу, продолжало радовать теплой погодой. Мы не возражали.

 На свадьбу Ольга сшила себе сногсшибательное платье.

- Ты у меня будешь королевой на празднике жизни! - я не мог налюбоваться своей женой, вся она была такая ладная и сочная, как горячий пирожок из духовки. Гордость распирала меня от такой женщины под названием «моя жена».

- Тебе тоже надо справить костюм, как-никак первый сын женится, - с улыбкой посмотрела на меня Ольга.

- А зачем он мне нужен в коляске – то?

- Не скажи! Мы должны произвести впечатление! Ты же понимаешь, это - деревня, разговоров потом не оберешься.

- Можно подумать, тебе там жить.

Как я не сопротивлялся, жена все же купила мне обновки. Давно мы с супругой не выходили в «свет», для меня свадьба была скорее, как спектакль на открытом воздухе. Помощи от меня мало, а наблюдений, хоть книгу пиши про деревенскую жизнь. Ольга со сватьями быстро нашла общий язык, не надо было подстраиваться друг под друга, между нами было все просто и прозрачно.  Молодые решили, что свою семейную жизнь они начнут у нас в поселке, там была перспектива получить хотя бы общежитие на первое время.

- Леш, мы будем рады, если и у нас поживете, в тесноте да не в обиде, - Оля была готова на любые жертвы ради детей.

- Уважаемые родители, - Оксана обращалась к нам с Ольгой, - семейную жизнь мы будем начинать отдельно. Должны же мы когда-то уйти из-под опеки близких и дорогих нам людей. Мы будем рядом и всегда поможем вам во всем.

Я видел в этой маленькой и на вид невзрачной девчонке, металлический стержень, дух вожака, безграничную самодостаточность, что за своего сына я был полностью спокоен. Такая точно будет оберегать свою семью от ненужного вмешательства, и это очень правильно, первый шаг в самостоятельную жизнь очень важен.

Я продолжал свои ежедневные тренировки, старался и верил в светлое будущее.
Вот и первые снежинки закружились за окном, они опускались плавно и красиво, касаясь асфальта, тут же таяли. Я опять сидел у окна, как часовой, и, уставившись в одну точку, все думал, думал…

Вдруг увидел, что в подъезд заходит с сумками наперевес сват Родион. От неожиданности я впал в ступор: не сообщили о приезде, да и невестка Оксанка не предупредила, значит, тоже не в курсе была. Занервничал как первоклассник, засуетился. Со дня свадьбы не виделись, а тут вдруг без предупреждения как снег на голову. В дверь позвонили.

- Какие люди! Очень рад видеть тебя, сваток, - пожав руку, захлопываю за гостем дверь.

- Ты уж прости, что не предупредили: телефона у нас нет в отличие от вас, а письмо пока дойдет… Ну не телеграммой же вас пугать? – улыбаясь, Радик вытер платком пот со лба.

- Да мы завсегда рады вам! Надо только сообщить Оле и ребятам, их общежитие на соседней улице.

Пока сват находился в ванной, приводя себя в порядок после длительной дороги, я позвонил супруге на работу и сообщил приятную новость. Я был искренне рад Родиону, к нам не часто заглядывают родственники, разве что приятели сына Сашки иногда захаживают на огонек.

Пока ждали Ольгу с работы, мы со сватом готовили ужин. Родя стал распаковывать сумки:

- Супруга тут всяких разносолов положила. Накануне поросеночка зарезали, так Дарья меня в срочном порядке откомандировала к вам, чтобы, как говорится, с пыла с жара мясом и сальцем поделиться.

Вечером посидели узким кругом за столом, в отличие от Родиона, я не выпивал, так сказать, зашил свой рот шерстяными нитками. Честно говоря, даже был горд за себя, что держу слово, данное самому себе, и потом, мне стало это неинтересно. Я стремился встать на ноги и не быть обузой своей жене. Много лет вместе, я по-прежнему люблю Ольгу, у нас взаимные чувства, это даже не обсуждается. Никогда она не давала мне повода усомниться в своей верности. Хотя, как стал инвалидом, мне часто казалось, что я могу опротиветь ей, и на ее пути может появиться тень другого мужика, крепкого и здорового, без пристрастия к крепким напиткам. Поэтому я стал доказывать самому себе, что задуманное может исполниться, если приложить к этому максимум сил и терпения. Родион не спрашивал, почему моя рюмка вместо алкоголя наполнена компотом, а я не торопился раскрывать ему свое нутро нараспашку. 

Оксана не пришла повидаться с отцом, во время беременности ее мучает страшный токсикоз, поэтому они с Алексеем ждали его на ночлег в свою комнатку в общежитии. Ольга вызвалась проводить его. Прошел час, а она не возвращалась. Я был спокоен, думая, что она со сватом зашла к сыну домой. Когда минул второй час, я уже не находил себе место, время позднее, всякое может произойти. Настенные часы «прокуковали» двенадцать ночи. Я не отходил от окна, вглядываясь в редкого прохожего. Сын Саня тоже где-то загулял, послать к Лешке некого.

Наконец, замок в двери щелкнул. Мигом очутился в коридоре, на коляске я давно свободно передвигаюсь по квартире. Ольга, не снимая пальто, молча присела на деревянную банкетку. Легкий румянец покрыл ее щеки, она не старалась отвести в сторону счастливые глаза. У меня вдруг задрожали руки, я пытался произнести слова, но рот меня не слушался. Я сразу все понял. На мой немой вопрос Оля тихо произнесла:

- Ну, вот и все.

Страх молниеносно распространился по всему организму, казалось, во внутрь кинули горящий факел, и он не оставляет мне шанса остаться живым.

- Знаю, как больно тебе слышать от меня то, что никогда не должно было быть в нашей жизни.

Она с трудом подбирала слова, чтобы не ранить меня в самое сердце. Смешно видеть это, особенно в такой ситуации.

- Я встретила его… Мне стыдно перед тобой, Миша, что именно он, наш сват, оказался человеком, ради которого я ухожу от тебя. Прости меня, но я устала. Устала жить монотонно, без радости, - она потупила взгляд как актриса из плохого фильма.

Я не мог поверить, что моя Оля способна произнести такие слова. Я даже не совсем осознавал, ради кого она меня бросает. Сам факт расставания меня шокировал, не из-за того, что я лишался няньки, я теряю любовь всей своей жизни. И винил себя за то, что не успел сделать все, чтобы встать на ноги, думал, что причина только в этом.

Пересохшими губами я выдавил из себя единственную короткую фразу:

- Разве так бывает? Ты же перечеркнула все…

- Бывает. Он мне не безразличен. Надежный мужик, мне с ним спокойно.

- Да ты его совсем не знаешь! Ты его видишь второй раз в жизни!  Ты обезумила! Это не ты, О-о-ля! Моя Оля никогда бы так не поступила! - я срывался на крик, у меня случился словесный понос. О, бедные уши наших соседей! Они впервые слышат этот самый крик из нашей квартиры.

-Ты не в курсе нашего с ним общения. Я люблю его!  – крикнула она мне в лицо.

- Какой «люблю»? Чем тебя обаял этот деревенский мужик? Два часа наедине, и ты готова перечеркнуть жизнь трех семей: нашу, Алешкину, да и его тоже… Ты забыла, что у него есть жена? – я не мог остановиться, в виске стучало, от волнения пот крупными каплями выступил на лбу.
 
Оля, как запрограммированная, ходила из комнаты в комнату и повторяла одно – «я его люблю».

Несколько раз моргнул свет в квартире, что часто бывает у нас в поселке, эти секунды дали мне возможность немного успокоиться.

Я сидел в коляске, опустив вниз голову. Мне ничего не оставалось, как только отпустить жену в неизвестность: где она будет жить, как сложатся отношения между ними и детьми…Только о себе не смел думать, я просто твердо знал: ее уход вселяет в меня веру в божий промысел, дает новый виток жизненного пути.

Оля нервно кидала свои вещи в чешский чемодан, по случаю купленный в столице моим товарищем.

Наконец, собравшись духом, как ученик перед экзаменом, я подъехал к ней вплотную и, как можно спокойнее, проговорил:

- Да, наверное, так будет лучше для тебя. Ты не должна страдать и мучиться вместе со мной. Каждый имеет «право на счастье». Я хочу, чтобы ты была счастлива, потому что я тебя очень люблю… Всю жизнь люблю. Ты - главная женщина моей жизни.

Такого откровенного признания я сам от себя не ожидал, не мальчик уже, от отчаяния и предстоящей разлуки у меня сжалось сердце.

Оля как будто не слышала меня, она спешила, старалась быстрее покинуть дом и долго не объясняться со мной.

- Он ждет меня внизу… Я должна изменить свою жизнь, хотя бы попробовать, слишком долго я жила вопреки, - последние слова она произнесла с надрывом в голосе.

Дверь громко хлопнула, я остался сидеть в тишине.

…Конец августа выдался дождливым. Я опять сижу у окна, на коленях папка с набросками моих рисунков с изображением лиц моих детей, родителей, друзей и …моей Оли. Их больше всех, начиная с юношеских лет до последних дней нашей встречи. После развода я не видел ее уже несколько лет, но не проходит и дня, чтобы я не думал о ней, я засыпаю с воспоминаниями о нашей жизни с ней. После расставания с женой я увлекся рисованием, мне никто не позировал, просто писал портреты по памяти. Не знаю, откуда взялись у меня эти способности. Скорее всего убегал от одиночества, к бутылке возвращаться не хотел, мне как никогда надо было доказать Оле, что я не сломался после ее ухода. Хотя сомневаюсь, что ей интересно обо мне что-то слышать, да и не от кого. Дети оборвали связь с матерью, они были шокированы ее предательством. Я говорил сыновьям, что им надо общаться с мамой, потому что ближе собственных детей у нее никого нет. Но мои взрослые сыновья решили этот вопрос по-своему. Леша с невесткой категорически вычеркнули из своей жизни родителей, сын – мать, Оксана – отца. Сашка, вижу, переживает молча, но остается солидарен с братом. Удивляюсь стойкости характера, принципиальности и нежеланию прощать близкого человека, мои дети по-новому раскрылись для меня в сложной ситуации. Я не согласен с их точкой зрения, много разговариваю с ними, объясняю… 
 
Чтобы не жить на одну пенсию, я пытался подрабатывать на дому, писал портреты людей на заказ по фотографии. Люди оставались довольны, информация обо мне распространялась по родственникам, те присылали письма из разных городов с заказами. И все бы хорошо, но дошли до меня слухи, что моя Оля родила ребенка от Родиона. Услышав от старого знакомого эту новость, я испытал шок. Это как надо любить человека, что ее не остановил даже критический возраст! Меня охватила злость и обида, прожигающая ревность снова мою душу сжала в тиски. Я даже заболел. Никогда не думал, что внутреннее состояние может довести до госпитализации. Вот я и загремел в районную больницу с обострением хронического гастрита.

…Мои воспоминания прервал хриплый прокуренный голос врача.

- Ну что, батенька, скоро домой? Подлечили тебя, организм крепкий, восстановился быстро. Соблюдай мои предписания и проживешь долгую счастливую жизнь, - доктор был лет на пятнадцать старше меня, а разговаривал со мной так, как будто я годился ему в отцы.

- Уже? Я и не заметил, как время пролетело. У вас тут хорошо думается. Дома некогда летать в облаках.

- И дома, при желании, всегда можно найти время для тишины, - за врачом бесшумно закрылась дверь.

По возвращении домой меня ждала кипа корреспонденции. Сын складывал письма на журнальный столик.

- Так, Сашок, заказов много, с голода не умрем, - я подмигнул сыну.

- Пап, зачем тебе напрягаться, я же работаю. Живем, как все.

- Правильно, как все. Но можем и лучше. Согласен со мной? Ты женишься, будет своя семья, тогда уже точно не будет хватать, - я направился в сторону кухни.

Передвигаясь на коляске, зацепился за оторванный линолеум.
 
- Надо бы нам с тобой ремонт небольшой организовать, освежить квартиру, - я не ждал от Александра ответа, я знал, что он всегда во всем со мной согласен.

…Дни летели, недели, года. Сашка женился на прекрасной девушке со странным именем Ива. Жили мы все вместе, они мне не мешали, наоборот, я чувствовал заботу и уважение. За это время я стал дедом, каждый из сыновей подарили мне по внучке. Только вот моя Оля так и не познакомилась с нашими девочками. Не было дня, чтобы я не вспомнил о жене, теперь уже бывшей.

Слышал, что в деревню Родион ее не повез, дом оставил жене. Порядочный, сволочь! Сначала злился на него, потом ненавидел, потом жалел его, потом переживал уже за них с Олей, были мысли помочь им деньгами. Глупо, конечно. Он увез ее в другую деревню, поближе к своей сестре. Как она там с ребенком? Мыслями своими не делился с сыновьями, боялся, что не поймут. Все эти годы никто из ребят не ездил к матери, хотя она приглашала их письмами в гости. Чувствую, душа ее разрывается от боли, винит себя в разрыве отношений с детьми. А меня омрачает лишь одно, как можно за столько лет не простить свою мать…

За окном зима. Морозит. Сегодня все дома – выходной. Ко мне тянет ручонки годовалая Наташка, внучка очень похожа на бабушку Олю. Старшенькая Кирочка пошла не в нашу породу, на удивление, она больше напоминает свата Родиона, такая же скуластая, с пышными губами. Оксана иногда говорит, что всегда ощущает присутствие отца, глядя на дочь, предательство которого она не простила и с ним не общалась.

 Сыновья уединились на кухне и, как всегда, подняли разговор о любимом хоккее. Я им не мешал, куда интереснее подурачится с забавными малышками. Зазвонил телефон. Ивушка, как я ласково называл младшую невестку, взяла трубку.

- Оксан, подойди, мама звонит. По-моему, она расстроенная, - шепнула она Оксанке.
Я знал, что Дарье, ее матери, надо было идти на ферму, чтобы позвонить по телефону, а это не близкий путь, значит, просто так не пойдет в такую погоду. Вижу, невестка старшая изменилась в лице. Долго молчала, вопросов не задавала, только из уголка правого глаза с горошину скатилась слеза. У меня сжалось сердце, я почувствовал что-то нехорошее.

Оксана положила трубку.

- Вот так. Бати больше нет. Он умер. Скоропостижно.

Она посмотрела на меня вопросительно, как будто ждала от меня дальнейших действий. А я сразу подумал о моей Оле, она же теперь одна с малолетним ребенком на руках…

Как не странно, Оксана и Алексей, поехали на похороны отца. Дети воссоединились с Олей на печальном мероприятии, только Дарья держалась особняком. Она не могла простить свахе, что та увела ее мужа из семьи.

На поминках было много людей, в деревне Родиона уважали. Она встала, и одна из первых произнесла слова по-поводу смерти бывшего мужа:

- Я приехала проводить твоего отца в последний путь, дочка. Мы прожили с ним много лет, надо сказать, очень неплохую жизнь. У нас был лад в семье, Родион был хорошим отцом и мужем, он был хозяином, большим тружеником, - Даша достала носовой платок и вытерла слезы.

- Жили бы и дальше…- продолжила она, - но …

Ей не терпелось выплеснуть свою боль, которую она едва сдерживала у гроба бывшего мужа. Дарья подняла к потолку свои заплаканные глаза, шмыгнула носом, ком в горле затруднил дыхание. Она не смогла больше вымолвить ни слова, тяжело опустилась на табурет и обхватила рукой длинную шею. Ее вдруг отрезвила мысль, что не стоит раскрывать свои семейные тайны посторонним людям. Пусть останется светлая память о ее бывшем, здесь еще жить и расти его сыну.

Кто-то предложил выпить за хорошего человека, так рано покинувшего эту грешную землю.

 В течение года жизнь мало чем изменилась, если не считать ежедневного солнца в моей душе. Я внутренне радовался дальнейшей перспективе событий, жизненных перемен, которые я сам себе придумал. Мне уже никто не мешал. Я мечтал воссоединиться со своей Олей. Пытался помогать ей деньгами, но она обратно отсылала мне переводы. Гордая! Но я выжидаю время, я терпеливый. И надеюсь, что настанет тот долгожданный момент: я подъеду к ее дому на инвалидной коляске, и добрые искренние глаза пригласят меня в дом.

Голова моя пьянеет и кружится от счастья. Она рядом, любовь всей моей жизни.

                Конец

25 марта 2020г.