Педагогическая речь Тертия Филиппова

                (Актовая речь Т. И. Филиппова:
                забытая страница из истории русской педагогики XIX века)

        В истории отечественной педагогической теории и практики, особенно прошлых столетий [1–2], есть немалое количество достаточно конструктивных и плодотворных идей, которые, однако же, сплошь и рядом оказываются несправедливо и незаслуженно забытыми, и это несмотря на то, что их внутренний созидательных потенциал никак нельзя считать до конца раскрытым и уж тем более исчерпанным, а отдельные методологические положения вполне могли бы быть востребованы в современных условиях, при выработке новой эффективной педагогической парадигмы формирования целостного воспитательно-образовательного процесса, опирающегося на систему традиционных ценностей, унаследованных ныне живущими поколениями от своих отдаленных предшественников.

        К числу таких необоснованно забытых педагогических идей относится и так называемая доктрина «официальной народности» в педагогике, активно развивавшаяся в 30-х – 50-х годах XIX века и предполагавшая целенаправленное воспитание подрастающих поколений русской молодежи (в первую очередь, конечно, отпрысков дворянских семей) в соединенном духе базовых мировоззренческих ценностей, выразительно и емко сформулированных в виде знаменитой триады: «Православие, самодержавие, народность», то есть охватывающих практически все ключевые моменты и главные стороны жизненных ориентиров, прочно укорененных в русской культурной традиции. Определение «официальная» применительно к народности не должно смущать: это дань полемическому преувеличению и недоброжелательству, с которым относились к системе консервативных идеалов и жизнеустановок сторонники более радикально-демократического течения в политике последующих десятилетий, не пожалевшие усилий для дискредитации программы своих оппонентов.

        Одним из наиболее активных и последовательных пропагандистов комплекса идей «официальной народности» был известный общественный деятель славянофильской группы Тертий Иванович Филиппов [3–4]. В начале 1850-х годов он служил преподавателем русского языка и отечественной словесности в Первой Московской гимназии, являвшейся едва ли не лучшим учебным заведением среднего звена классического типа в ту пору в России [5]. Свои представления о сущности русского христиански-патриотического воспитания Филиппов развил в публичной речи, произнесенной им осенью 1854 года на торжественном собрании перед началом нового учебного гимназического года. Основополагающим тезисом его педагогической программы стало определение фундаментальных целей воспитательного процесса: «В воспитании усматриваются две цели, тесно между собою связанные: первая имеет в виду развитие общих человеческих свойств независимо от случайных условий, вторая достигается применением общих начал воспитания к историческим условиям; первая имеет в виду человека, вторая – гражданина» [6, с. 27].

        Не ограничиваясь декларациями общего характера, Филиппов конкретизировал свое понимание главного воспитательного фактора в христианском духе и смысле: «В первом случае основанием делу служит религия: она воспитывает в нас те вечные, всеобщие стихии духа, которые необходимы всякому человеку без различия места, времени и народности» [6, с. 27]. По убеждению Филиппова, только прочная и всеобъемлющая религиозная основа воспитания способна обеспечить высшую духовную ценность человеческой жизни и деятельности: «Хотя она собственно приготовляет нас к жизни, ожидающей человека по ту сторону гроба, но, тем не менее, в ней находится единственное руководство и для вашего земного пути: ибо только тот способен пройти беспреткновенно путь земной жизни, кто видит в ней приуготовление к вечности, а не заключает в ее тесные пределы всех своих ожиданий» [6, с. 27–28].

        Вместе с тем, предостерегая от чрезмерного увлечения не свойственными русской культуре и чуждыми ей духовными практиками, Филиппов сосредоточивал внимание именно на православном вероучении как на системообразующем принципе русского воспитания. По его мнению, «говоря о христианском воспитании, мы не должны забывать и того, что оно должно быть не какое иное, как предлагаемое православною Церковью: ибо единственная и неизменная хранительница правой веры в то же время есть по необходимости и единственная сокровищница истинного разумения вещей и чистых нравственных понятий» [6, с. 28–29].

        Переходя в дальнейшем от религиозных к чисто светским аспектам воспитательного процесса, Филиппов ставил основной акцент на понятии народности, то есть на укорененности жизни каждого отдельного человека в общем бытии народа, к которому он принадлежит не только по одному лишь факту своего рождения, но и, что гораздо более важно, по целенаправленному воспитанию, полученному в молодые годы, когда формируется характер и сфера жизненных интересов личности: «Вторая цель воспитания состоит в применении общих его начал в той среде, в которой Провидение судило жить человеку. Конечно, внутреннее воспитание должно возносить человека над всеми случайными условиями его быта; но оно должно достигать этого, не разрушая его законных связей с Отечеством, обществом и семьей; напротив того, своею силой и священным действием своим оно должно укреплять и освящать их» [6, с. 29]. Именно поэтому Филиппов счел необходимым особо подчеркнуть в своей актовой речи, что «за общими началами воспитания, образующими человека, необходимо должно следовать (я говорю не о хронологической последовательности, а о мере важности) воспитание народное, связующее человека с его местными, временными и вообще историческими условиями» [6, с. 29].

        Педагогические принципы Филиппова были почерпнуты им из опубликованных в вышедшем незадолго до того главном ведомственном периодическом издании – «Журнале министерства народного просвещения» лекций по основам педагогики, читавшихся в Московском университете еще одним весьма близким к славянофильской группе общественным деятелем профессором русского словесности и педагогии С. П. Шевыревым [7]. В частности, Филиппов вполне солидаризовался с тем религиозно ориентированным определением воспитания, которое Шевырев сформулировал в своей вводной лекции «Вступление в педагогию»: «Под именем воспитания разумею возможно полное развитие и совершенствование всех телесных, душевных и духовных способностей человека, от Бога ему данных, совершаемое под руководством старших и опытнейших» [8, с. 13].

        Практические рекомендации по организации воспитательного процесса, высказанные Филипповым в его гимназической речи, непосредственно перекликались с теоретическими положениями, развивавшимися Шевыревым перед студентами университета, готовившими себя, подобно самому Филиппову, к педагогической работе в государственных учебных заведениях: «Итак, не довольно, чтобы способности были развиты: необходимо, чтобы они были усовершенствованы. Совершенствуются же они надлежащим направлением всего человека к совершенству и взаимным благотворным друг на друга действием. Чем же определяется это совершенствование? Двояким назначением человека: земным и небесным. На земле он должен совершить свое назначение, как человек, в том народе и государстве, середи которых Провидение назначило ему действовать. Но земное назначение наше есть только дорога к небесному: земной гражданин должен иметь в виду небесного. Вот христианское совершенствование, которым определяются и обеспечиваются все земные пути человека» [8, с. 13–14].

        Само определение общих целей воспитательного процесса у Филиппова в полной мере соответствовало тем установкам, которые Шевырев давал в своем университетском курсе. В особенности это касалось ключевого компонента педагогических программ – идей народности, не «официальной», а самой что ни на есть русской, отечественной, патриотической по своей внутренней сущности и предназначению: «Так как воспитание человека совершается в известной среде какого-либо народа, отсюда необходимо принять воспитанию цвет народный. Да, есть воспитание французское, английское, немецкое: должно быть и воспитание русское. Если человек только через воспитание может сделаться человеком, то русский только через русское воспитание сможет быть русским человеком» [9, с. 137]. А во главе всего у обоих русских педагогов продолжал оставаться религиозный идеал формирования духовно развитой человеческой личности как искомого конечного результата системных воспитательных усилий: «Все славнейшие современные педагоги на Западе согласны с тем, что лучшее воспитание должно иметь основу христианскую, что выше христианского воспитания нет иного. Если это так, то цель воспитания главная, к которой должны примыкать все посторонние, должна быть христианская. Что же есть христианство? Искупление и спасение падшего человека. Кто не верит в первоначальное падение человека, тот не признает христианства» [9, с. 148].

        Увы, как это нередко бывало в нашей стране, позитивный опыт отечественной педагогической мысли оказался в очередной раз принесен в жертву политической борьбе и отрицанию консервативных ценностей. И лишь в недавнее время идейные заветы русских педагогов вновь стали привлекать к себе внимание исследователей развития русской национальной системы образования [10–11].    

                Литература

    1.  Каптерев П. Ф.  История русской педагогики. – СПб.: Алетейя, 2004. – 560 с.
    2.  Беленчук Л. Н. История отечественной педагогики: Учеб. пособие. – М.: Изд-во ПСТГУ, 2005. – 182 с.
    3.  Лебедев С. В.  Тертий Иванович Филиппов // Славянофилы: Историческая энциклопедия. – М.: Ин-т рус. цивилизации, 2009. – С. 559–560.
    4.  Хатунцев С. В.  Филиппов Тертий Иванович // Русский консерватизм середины XVIII – начала ХХ века: Энциклопедия. – М.: Рос. полит. энцикл., 2010. – С. 545–546.
    5.  Христофорова Н. В.  Российские гимназии XVIII–XX веков (на материале г. Москвы). – М.: Греко-латинский кабинет, 2002. – 192 с.
    6.  Филиппов Т. И.  Русское воспитание. – М.: Ин-т рус. цивилизации, 2008. – 448 с.
    7.  Любжин А. И.  О Шевыреве // Вопросы образования. – 2007. – № 1. – С. 269. 
    8.  Шевырев С. П.  Вступление в педагогию // Журнал министерства народного просвещения. – 1852. – Кн. 1. – Отд. II. – С. 9–42.   
    9.  Шевырев С. П.  О цели воспитания // Журнал министерства народного просвещения. – 1852. – Кн. 2. – Отд. II. – С. 133–151.   
    10.  Старикова Л. Д. История педагогики и философия образования: Учебное пособие. – Ростов-н/Д.: Феникс, 2008. – 434 с.
    11.  Джуринский А. Н.  Педагогика России: история и современность. – М.: Канон+, Реабилитация, 2011. – 320 с. 

        Февраль 2014