Моё лицо

Стук на крыше. Скрип снега за окном. Я проснулся ранним утром. Болезнь часто приходит утром. И они тоже. Отопление было отключено, и я страшно замерз. Зима сковала снежными лапами, ледяными когтями - сам воздух. Тяжело дышать. Трудно собраться с мыслями. Как всегда в их присутствии - в присутствии "масок".
Люди в масках - символ нашей свободы.
Люди в масках - символ прогресса.
Когда-то все люди имели лица, когда-то давно. Но наш комитет равноправия посчитал, что существование лиц - это дискриминация. Это задевает чьи-то чувства. Если лицо красивое- зависть, безобразное- отвращение.

И всем приказано было одеть маски. И постепенно люди стали забывать, что у них были лица. Им одевали маски с рождения, и они врастали в кожу, как дубы в землю. Пока молодые - их еще можно вырвать, но с каждым годом они становятся толще, корни их разветвляются, и маска становится человеком, впиваясь в плоть, как паразит, обезображивая её, как проказа.
Но были те, кто отказался хоронить себя при жизни в гробу маски. Диссидентов ловили, и вместо маски ставили им клеймо. Даже не знаю, что лучше, если честно. И я был одним из них. Из диссидентов.
Я отказывался носить маску с детства. Говорили, что это следствие психического расстройства. Скорее всего, они правы насчет расстройства.
И вот они пришли за мной. Как всегда приходят. Рано утром.
Моё лицо, моё собственное лицо - горело в их присутствии. Я обреченно смотрел в окно и знал, что они мне предложат. "Маска, или клеймо". Я не выберу ни того, ни другого. Они не верят в то, что есть еще один путь.
Мой дом всегда был обветшалой крепостью. Как полуразрушенный замок из 21 века, музейный экспонат на стерильном воздухе. Кишащий старостью, охранявший моё лицо.
Весь мир давно погрузился в полумрак. Даже Солнце уже отказывалось светить нам, и многие пользовались искусственным освещением.
Я стоял у окна, прикованный страхом. Примерзший им. Но это был страх не за свою жизнь.
Хоть бы успеть, хоть бы не промахнуться в решающий миг!
Дрожавшие, окоченелые руки вставляли патрон в обойму.
Они окружали меня. Мой дом окружен. Стянут удавкой. Пойман в капкан. Загнан, как дикий зверь, не подчинившийся цивилизации. Я чувствую приближение конца. Тьма сгущается и проникает в мои остывающие глаза. Глаза, не знавшие тюрьмы. Глаза, еще помнящие солнечный свет. Глаза врага, подонка, шпиона и сумасшедшего.
Часы замедляют свой ход. На самом деле время давно остановилось, и лишь диссиденты помнили, что это такое.
Сгустки ветра бьются о стекла, хлещут розгами и сапогами по крыше.
Каждый их шаг - это взрыв. Каждый их шаг - это раскат грома, удар в висок, челюсть, грудь.
Тяжело дышать.
Они ворвутся в мой дом. Мой милый старый дом.
Они врываются в него. "Маска, или клеймо?!"- хрипло крикнет мне мумия без лица и имени, ибо имена тоже запрещены.
Ну вот и всё. Моя мать всегда говорила мне, чтобы я хранил свое лицо. Я потеряю себя, но сохраню его. Пусть ветер беснуется, ломая оледенелые деревья, пусть Солнце прячется от нас, пусть тучи смеются над нами, пусть я ухожу навсегда. Я не боюсь смерти, есть страх намного более волнующий, вздувающий вены, поднимающий бурю в океане застывающей крови. Есть страх, что ломает кости, но этот страх мне роднее и ближе, чем моменты их тусклого "счастья". Потому что этот страх имеет лицо, потому что он красный, потому что он - музыка.
"Меня зовут Граций, а вас?"- смешливо спрошу я их.
И выстрелю. Я устал. Я хочу погибнуть от своей руки.
Кровь подступит в моему лицу. И магмой вулкана ударит из виска.
Я имел лицо, имею и сохраню его навсегда.
Мое единственное, неповторимое, самое дорогое, самое близкое.
Я сохраню своё лицо! Своё лицо! Своё Имя!