Красный город

Письмо Героя.

Горят огни ночного города. Я пишу тебе сквозь тысячу непрожитых дней. Непрожитых дней с тобой.
Я жил долго, но несчастливо. А может счастливо, но недолго. Минуты счастья всегда оказывались лишь тенью, растекающейся по земле и испаряющейся в воздухе. Я продолжаю жить вместе с вечно ускользающей верой в свое счастье, жить в поисках жизни, ища тебя, свою музу.

Я всегда, везде и во всех искал тебя. Мою единственную.
Каждый день ты приходила ко мне в видениях. Ты смотрела на меня с окна Рейхстага весной 1945, из акульей пасти гильотины весной 1794, спрятавшись за башней Собора Парижской Богоматери в августе 1572. Ты была в Ирландии и Греции, Аушвице и Хиросиме , ты вместе со мной штурмовала Будапешт и Прагу, рушила стену Берлина. И ты жила. Всегда где-то рядом.
Я искал тебя в узорах туч, твое отражение - в зеркалах луж и океанов. Ты была спрятана где-то глубоко в мире, в моем прошлом, ты была моей кроличьей норой, Моей Марианской впадиной.
Я искал тебя в себе и был собой. Потому что ты была моей кровавой улыбкой после драки, лимоном в стакане чая, освежающим и терпким. Я запивал твоим образом жизнь, и жизнь толкал, как ветер - чертово колесо. Ты - мой черный разбойный парус, которым я рассекал пространство и наводил ужас по всей истории.

Твой образ, словно кружащие осенние листья, своей красотой напоминал мне о близости смерти, заставлял спешить. Я всегда спешил, словно самоубийца под поезд, на новую войну, навстречу новым землям, ведь хоть у войны не женское лицо, у нее бывают женские глаза. Твои глаза.
Ты была осколком стекла, которым я резал свои руки, чтобы почувствовать твое прикосновение. Во всём мире я искал свой трон, и чтобы твой был рядом. Африка кусала мой трон, Азия- гладила, Америка- пыталась пристрелить.
Но мой трон- это сама моя жизнь. И я нашел её. И я нашел тебя.
Да, нам не суждено встретиться так, как привыкли встречаться люди. Ты не поцелуешь меня на вокзале, не возьмешь под руку в парке, и если мы и были вместе, то только сквозь тысячи призм и миллионы отражений. Но мы были вместе. Я целовал твою шею, как свое творение. Я целовали твои груди, как покоренные вершины. Я входил тебя, как вошел в свою кроличью нору.
И ты развеялась, как пепел от сигареты, как радиация после взрыва, как осколки метеорита. Все истории так заканчиваются. Не закончится лишь их круговорот.
Ты была моим электрическим ударом, моей молнией. Ты- словно пробивающийся подснежник, который несет конец самым лютым зимам и нестерпимой стуже.
Но весна кончается, и ее движения - тоже.
Ты была моим берегом на краю горизонта, моей простудой, моей yersinia pestis , моей смертью. Моей нитью к самому себе и, возможно, петлей, на которой повисну. И так как Я - твой Христос, то Ты - моя Церковь.
Но я благодарен тебе за то, что ты была.
Твоя смерть не будет напрасной, и ты всегда была не напрасной.
Ты всегда была.
И будешь жить в моей любви к тебе.

Письмо музы.

Горит огонь ночного маяка. Верно, это ты освещаешь мой горизонт событий, любимый мой.
Ты всегда искал меня, но я была рядом. Ты проходил мимо, смотрел мне в глаза, смотрел вслед, ты все время видел меня, как свою тень. Я и была твоей тенью. Твоим сном, что растворяется в пучине дня.
Я тоже искала тебя. В каждом зеркале, в каждой витрине, в каждой эпохе. Ты был везде. Ты был со мной.
Ты был моими тропиками, моим смерчем, моей бурей в испепеленной пустыне.
Ты как скакалка, трамплин, который позволял мне преодолеть силу притяжения. Вслед за тобой. Вопреки всем наветам и предостережениям. Вопреки здоровью и даже жизни.

Ты - мой попутный ветер, гнавший меня вперед за собой.
Я растворилась в тебе, как в соль в не знающем границ океане. Я стала частью тебя, твоим продолжением, твоей идеей, твоей судьбой.
Ты, словно лисий хвост, заметал следы моего прошлого. Я забыла о том, какой я была до тебя. Я стала собой, только когда узнала о тебе. Повстречала тебя- в Праге 1968 и Будапеште 1956, на баррикадах Парижа 1871 и на вандейских фронтах 1794.
Ты был генералом, императором и богом. Ты наливал свою жизнь в стакан и пил, как вино перед битвой. И в то же время ты все время разбивал его, перерождаясь. В твоем разбитом стакане, в твоих осколках заключалась вся моя боль, вся моя нестерпимость. Вечная скорбь. Зимний холод. Разрезанная плоть. Трещины твоего стакана - трещины моей души. Его осколки - мои осколки.
Но ты всегда возрождался. Как весна своим теплым, любящим взглядом молочных туч возрождает жизнь в лесу, так и ты менял старое, грязное и окровавленное, платье - на новое, королевское, божественное, и вновь видел меня в покорных глазах своих женщин, в весенних почках,в движениях весны.
Я знаю, что мы никогда не встретимся, как встречаются люди, ибо ты не человек, и я тоже. Что я не поцелую тебя в прелестные, цвета розы, губы, не обниму и не буду гулять с тобой под руку. Но я поцелую тебя тебя так, как целует океан река, впадающая в него.
Ты был и будешь моим дождем, моим океаном, моей жизнью.

Я буду жить в тебе, пока существует Солнце, и даже после.
Ибо я люблю тебя. Так, как только может любить твоя тень. И так как Ты - мой Христос, то Я - твоя Церковь.
Будь счастлив, мой бог. Ты всегда находил меня. И будешь находить. Всегда.

Потому что горят огни ночного города.