Сказка о Безголовом Джеке

Эта леденящая душу история приключилась давным-давно во всеми забытом городке, где царила нищета и беззаконие.
Как-то раз темной-темной осенней ночью один нечистый на руку пройдоха позарился на заброшенный сад, что был разбит у старого особняка на окраине леса.
Об этом мрачном месте ходили самые разные слухи — один ужасней другого. Кто-то говорил, что в огороде том полным-полно овощей и фруктов, однако все они навеки прокляты. Вкусивший те плоды несчастливец тут же умрет страшной смертью. Иные утверждали, что участок давно пуст, как дырявый горшок, а грядки сторожат злые и коварные духи. Третьи же с уверенностью твердили, что в тех местах и не сад вовсе, а старинное кладбище, по которому бродят живые и вечно голодные мертвецы.
Но наш герой не верил досужим разговорам и россказням пьянчуг.
— Все вздор! — храбрился он. — Не бывает никаких призраков и монстров. Уверен, на том огороде мне есть, чем поживиться! Отправлюсь туда немедля!
И вот, выбрав ночь, что потемнее, да схватив мешок, что побольше, наш проворный ловкач решительно пустился в дорогу.
А путь меж тем ему предстоял весьма неблизкий. Ибо пролегал он через густой мрачный лес да по извилистой тропе, едва заметной под опавшей листвой.
Обстановка намечалась хуже некуда. Бледное око луны запуталось в пышных кронах, костлявые ветки деревьев зловеще скреблись в ночной тиши, а где-то далеко протяжно выла оголодавшая волчья стая.
Но удалому воришке было все нипочем. Насвистывая себе под нос задорную песенку про ломаный грош, он бодро топал вперед и думал лишь о том, как доверху набьет мешок всяческим добром и выручит за него кучу звонких монет.
Но вдруг глазам его предстала кошмарная картина. У перепутья, на суку старого высохшего дуба, болтались в тугих петлях три истлевших тела. Редкий ветер трепал их одежды, а ночной морок скрывал обезображенные смертью лица.
Но наш бывалый воришка успел повидать много леденящих сердце вещей. И трупы разбойников не были средь них исключением. А потому, нисколько не испугавшись такой внезапной встречи, путник остановился, снял измятую шляпу и отвесил мертвецам шутовской поклон.
— Добрый вечер, господа! — учтиво поздоровался он. — Прошу прощения, что смею отвлекать вас от вечного покоя, но не будете ли вы так любезны подсказать мне дорогу? Я ищу старый особняк, что стоит на окраине леса.
Покойники, как и полагается всем порядочным покойникам, не проронили ни слова. Однако нашего лиходея этот факт нисколько не смутил. Выдержав долгую паузу, он многозначительно закивал, почесал подбородок и наконец угукнул:
— А вы, любезные, не слишком многословны, как я посмотрю. Оно, глядишь, и к лучшему конечно, ведь мне уже пора. Бывайте, джентльмены!
Вор махнул мертвецам на прощание и тем же бодрым шагом отправился дальше.
Едва же он скрылся за деревьями, как в пустых глазницах усопших вспыхнули призрачные огоньки. Висельники переглянулись между собой и тихо засмеялись.
Один из покойников деликатно приложил костлявый кулак ко рту и прокашлялся. А затем фальшиво запел под аккомпанемент своих друзей:

Ночь так темна и так страшна,
На, на!
Сколь много тайн хранит она?
На, на!
В лесу полно диких зверей,
Эй, эй!
Но в огороде том еще страшней!
Эй, эй!
Пройдешь ты темною тропой,
Ой, ой!
Беда свершится там с тобой,
Ой, ой!
Во тьме ночной раздастся крик,
Ик, ик!
Башка с плеч слетит за миг!
Прыг, прыг!
Ха-ха-ха!
Прыг, прыг!..

Мертвецы дружно захохотали, раскачиваясь в своих петлях, словно на качелях. Но наш неутомимый герой уже успел уйти слишком далеко, чтобы услышать зловещую песню загробного трио.
Еще около четверти часа он блуждал по темным лесным лабиринтам, без разбору сворачивая то направо, то налево. Наконец, когда неутомимый искатель наживы окончательно потерялся среди корявых стволов и заросших тропинок, деревья внезапно расступились, открыв ему вид на огромное пшеничное поле.
Золотистая нива казалась пугающе бескрайней, границы ее тонули в ночной тиши. А тут еще луна, как назло, решила спрятаться за тучи. Тонувшие в мороке длинные колосья о чем-то зловеще шептались, упруго раскачиваясь из стороны в сторону.
— Что ж, — почесав в затылке, сказал вор, — это явно не особняк с огородом.
— Угу-угу! — отозвалась большая серая сова, что сидела на высоком суку.
Вздохнув, наш ловкач развернулся и уже собрался было уйти, как вдруг услышал сквозь шелест колосьев скрипучий, словно старая телега, голос. Он то бормотал что-то невнятное, то переходил на шепот и почти сливался с окружающим шумом.
Воришка замер в нерешительности. Конечно, этот неразборчивый говор, доносящийся посреди ночи с таинственного поля, не предвещал собой ничего хорошего. Однако ж он означал, что в зарослях кто-то есть, и возможно он сподобится подсказать дорогу к особняку.
Опять блуждать в чащобе среди сверчков и паутины не хотелось вовсе. А потому наш герой прислушался и бодрым шагом направился сквозь высокие стебли.
С каждым пройденным метром голос становился все отчетливей и звучнее. Казалось, будто он принадлежит столетней старухе, тихонько напевающей себе под нос. Пройдя еще дальше, воришка даже смог разобрать несколько куплетов:

Что ни жизнь, то колосок,
Зреет в нем души исток.
Что ни колос — человек,
Зреть ему один лишь век.
И пока растет росток,
Человек не одинок.
Но наступит такой час,
Когда кончится рассказ;
И тогда моя коса,
Словно черная лиса,
Срежет каждый колосок
И отправит за порог.
Чтоб мучения не длить,
Оборвется жизни нить.
Таков путь, таков удел,
Будь ты трус иль будь ты смел,
Кто родился — тот умрет,
Коса моя вас всех найдет!
Всех вас найде-е-ет...

Раздвинув вставшие стеной колосья, наш бесстрашный ловкач очутился на краю довольно просторной делянки, посреди которой высилась куча свежескошенного зерна. А рядом с ней стояла, кутаясь в черную шаль, горбатая старуха с косой.
Вор готов был поклясться — за миг до его появления пожилая дама так лихо размахивала своим орудием, что ей позавидовали бы самые опытные вояки королевства. Впрочем, наш искатель наживы быстро решил, что ему это все причудилось, и на всякий случай даже потер глаза.
Женщина в черном слегка удивилась появлению незваного гостя, облокотилась на древко косы и замерла в ожидании.
Воришка же поспешил подать голос:
— Доброй ночи, миледи! Простите, если помешал вашей... э-э-э... — Он запнулся, уставившись на хищно изогнутое лезвие косы. — Я немного заплутал в лесу и сбился с пути.
— Ох, какая досада! — отозвалась старуха, перехватив древко костлявыми пальцами. И добавила участливо: — И вправду беда так беда.
Вор подступил ближе и внезапно понял, что никак не может разглядеть лицо пожилой незнакомки. Словно вместо него под шалью зияла лишь темнота.
— Что ж... Не окажете ли вы мне любезность, добрая леди? — продолжил он, натянув свою самую очаровательную улыбку. — Я ищу старый дом с большим огородом, что стоит окраиной леса... Быть может, вы знаете к нему дорогу?
— О, старый дом! — закивала женщина. — Конечно, знаю, знаю.
Но не успел наш бравый герой обрадоваться ее словам, как тяжелая коса зловеще сверкнула в лунном свете.
— В том особняке уже давно не ждут гостей. Зачем же ты туда идешь, дружок? Неужто ищешь приключений?
Воришка не растерялся и поспешил выкрутиться:
— Я иду к своему... дядюшке. Да, именно так! Мой добрый дядюшка, дай бог ему здравия, давно меня не видел, и я подумал... навестить его, ага.
— Ах вот оно как! — Длинный паучий палец с тихим шелестом прошелся по изогнутому лезвию. — Ну, в таком случае не откажу тебе в услуге.
И мертвенно-бледная длань сделала приглашающий жест.
Наш герой гулко сглотнул и последовал за пожилой дамой. Та плывущей походкой направилась к краю делянки, опираясь на косу и поправляя сползающую с костлявых плеч темную шаль.
Вполголоса напевая незатейливую мелодию, мрачная леди некоторое время шла сквозь заросли пшеницы, словно ища среди колосьев какую-то пропажу.
От неловкого молчания воришке стало немного не по себе, и он решил проявить каплю интереса:
— Вы живете где-то здесь неподалеку?
— Что ты, милок! — отмахнулась старушка. И добавила едва слышно: — Можно сказать, я вообще не живу...
— Простите? — не разобрал ее последних слов наш ловкач.
Однако собеседница не ответила, лишь прибавила шаг да взмахнула полами накидки.
— Так это ваше поле? — стараясь не отставать, продолжил вор.
— Вовсе нет, дружок, — качнула головой дама в черном. — Я здесь просто... подрабатываю. Ах, вот и он!
Она вдруг резко остановилась и присела у растущего среди других колоска. Коснувшись стебля, старуха хмыкнула, взглянула сначала на воришку, затем на росток, потом опять на воришку...
— М-да, — заключила она, цокнув языком. — Не созрел еще...
Наш герой, все это время тихо стоявший поодаль, вежливо кашлянул и напомнил:
— Бабуля, мне бы дорогу к особняку...
Старая дама встрепенулась.
— Ах, точно! Особняк!
— Ага.
— С огородом...
— Да.
— На краю леса...
— Все верно.
Старушенция покрутила в ладони древко и ткнула загнутым клинком в линию деревьев, высившихся вдалеке:
— Иди краем поля вон к тем дубкам, милок. Средь них найдешь тропу. А там уж недалече будет.
— Премного благодарен, леди! Всего вам доброго! — поклонился ловкач и поспешил указанной дорогой.
Через десяток шагов он обернулся и на миг увидел, как женщина поворачивается к лунному светилу. Лица под шалью не было. Вместо него оттуда выглянул отполированный череп с горящими глазами.
Воришка вздрогнул всем телом и тряхнул головой. А когда вновь покосился на пшеничное поле, то обнаружил, что старуха и вовсе растворилась в воздухе.
— Итить твою... — буркнул наш прохиндей. — Привидится же с недосыпу!
Но на всякий случай поторопился скрыться за деревьями.
Спустя некоторое время, как и обещала бабуся с косой, под ногами стала вырисовываться заросшая сорняками дорога. Увидев ее, вор тут же позабыл о своих злоключениях и даже стал насвистывать излюбленную песенку про ломаный грош.
Так, прыгая по торчащим из травы валунам, наш герой вскоре вышел к высокой каменной стене, сплошь заросшей плющом. Укрепление тянулось вдоль мощеной дорожки и терялось где-то в лесу. А над его зубчатым краем высился старинный полуразрушенный особняк с башенками, арочными окнами и черепичной крышей.
— А вот и дом! — прошептал ловкач, потирая руки.
Побродив по округе, он выбрал удобное место и в два счета перебрался на ту сторону.
А когда же он огляделся, то невольно осел на землю и ахнул от удивления.
За массивной оградой скрывался самый настоящий райский сад, изобилующий всевозможными дарами природы. Здесь были и фруктовые деревья, и гирлянды разноцветных ягод, и длинные грядки, набитые спелыми овощами.
Засияв от радости, воришка забегал по огороду, с жадностью волка вгрызаясь во все, что встречалось ему на пути. А когда набитый рот устал жевать, наш лиходей скинул с плеч мешок и без особого разбору начал наполнять его под завязку. Словно падальщик, он прыгал по грядкам, срывая с веток наливные плоды и тут же подсчитывая будущую прибыль.
Воришка до того был увлечен процессом, что в суматохе зацепился рукавом за гвоздь, торчащий из высокого шеста, на котором болталось обветшалое пугало с соломенной головой.
— Извини, дружище, — весело буркнул наш герой.
— Да ничего страшного! — отмахнулось пугало.
На мгновение в ночи повисла пауза. Ловкач замер с баклажаном в руке. Чучело тоже застыло, моргая нарисованными глазами.
— Говорящее пугало... — прошептал вор одними губами.
— Живой человек... — пробормотало чучело.
А секундой позже они уставились друг на друга и хором завопили от ужаса.
Воришка отпрянул назад и с испугу засандалил баклажаном в соломенную баклушку. Пугало тут же зарыдало и пустилось в дикий пляс по огороду.
— На помощь! — горланило оно на всю округу. — Спасите-помогите! Насилуют! Убивают! Мама-а-а!
В окнах особняка вспыхнул свет. Горе-похитчика бросило в холодный пот. Не зная, чего страшиться больше — ожившего пугала или хозяев дома — он подскочил и опрометью кинулся к ограде.
То и дело спотыкаясь и падая, наш расхититель добрался до садового столика, что любезно стоял у стены. Внезапно, лежащая на нем тыква зашевелилась и вспыхнула ярким пламенем. Сквозь огонь проступили жуткий прищур пустых глазниц да зубастая ухмылка, сыплющая алыми искрами.
Кочерыжка подлетела к незваному гостю и дыхнула на него адским жаром.
— Бу! — гаркнула она.
В этот момент воришка окончательно потерял рассудок. Не глядя бросившись в сторону, он приложился лбом о ветку сливового дерева и без сознания растянулся на земле.
В себя он пришел уже на холодном каменном полу посреди просторного холла с высокими потолками. По углам висела густая паутина, старинные канделябры изредка мерцали, теряя яркость, а лепнину скрывали пыльные шапки. Стены коридора украшали выцветшие портреты каких-то стариков и обрамленные в серебряные багеты фотографии.
Затаив дыхание, вор прислушался, однако расслышал лишь далекий крысиный писк. Тогда он поднялся и не нашел ничего лучше, чем позвать на помощь.
В ту же секунду во мраке вспыхнули желтые огоньки глаз:
— А, наш визитер очнулся! — хохотнула тыква.
Она заложила крутой вираж у потолка и подлетела к воришке вплотную. Тот вжался в стену и забыл, как дышать.
— Этого не может быть, этого не может быть... — затараторил он в панике.
Но вместо того, чтобы исчезнуть, как сон на заре, кочерыжка вспыхнула синим пламенем и громогласно объявила:

Просыпайтесь, поднимайтесь,
С того света возвращайтесь!
Забудьте голод, долой злость,
К нам сегодня прибыл гость!

Изображения на портретах и фотографиях зашевелились. Кто-то начал откашливаться, кто-то широко зевать и ругаться вполголоса. Но уже через минуту двадцать пар нарисованных глаз все как один уставились на ночного гостя и затянули сложную мелодию.
Тыква закивала им в такт, а затем поймала мотив и запела чистым голосом:

В краях,
В краях, где каждый вор и плут,
В лесах,
В лесах, где что ни день, то труп,
В полях,
В полях, где птица гнезд не вьет,
Стоит,
Стоит наш мрачный огород.
Здесь всем,
Здесь всем владеет один лорд,
В гробу,
В гробу он сотню лет живет...

Кочерыжка осыпала вора искрами и погнала его вперед по коридору:

Зачем, зачем?
Зачем же ты украл?
В беду, в беду!
В беду теперь попал!
Зачем, зачем?
Зачем же ты украл?
Теперь, теперь!
Расплаты час настал!
Расплаты час наста-а-ал!

Тыква залилась диким хохотом. Картины заулюлюкали, хлопая рамами по стенам. А наш перепуганный насмерть лиходей пулей вылетел из холла и очутился в небольшом вестибюле с широкой каменной лестницей и поеденными молью коврами.
Упав на ступени, он оглянулся на преследующую его кочерыжку и сжался в комок.
— Довольно! — разнесся по комнатам громоподобный властный голос.
Тыква в мгновение ока угасла и покорно отлетела в сторону. Портреты в холле тоже притихли.
На вершине лестницы показалась неясная тень в плаще.
— Что за пляски посреди ночи? — осведомилась она. — Кто тревожит мой покой?
— Вор, ваше благородие. — Тыква взглядом указала на ступени. — Попался в нашем огороде с полным мешком.
— Неужели? — усмехнулся голос.
— А еще, — заметила кочерыжка, — он посмел обидеть Пугальце. Бедняга до сих пор плачет в сарае.
— Это низко, — ахнула тень на лестнице.
Наш прохиндей вскочил на колени и, обливаясь горькими слезами, залепетал:
— О добрейший господин, прошу меня простить! Я думал, что в этом доме никто живет! Я лишь хотел поесть и набрать немного еды в дорогу...
Хозяин особняка подозрительно хмыкнул и черной птицей спорхнул вниз. Полы его длинного плаща раскинулись в стороны и зашелестели, словно крылья.
Подняв клубы пыли, тень мягко приземлилась на ковер и предстала в свете ламп. Обладатель ледяного голоса был разодет в старомодный костюм с алыми вставками и кожаный плащ с высоким стоячим воротником. Голову венчал классический цилиндр, а лицо скрывала темная вуаль.
— Живых тут нет и в том ты прав, — усмехнулся лорд. — Здесь царство тьмы и мертвечины.
Наш горемычный герой онемел от ужаса. Сердце ушло куда-то в пятки, а горло сдавило спазмом.
Владелец дома обошел незваного гостя и придирчиво осмотрел его с ног до головы.
— Что ж, — заключил он холодно. — Ты не похож на нищего страдальца. Не худ, не бледен, как я погляжу. Скорее, ты напоминаешь вора, что позарился на мое добро.
Хозяин особняка прильнул к нашему герою, и тот не выдержал допроса.
— Вы правы, господин, я вор, — заплакал он. — Надеялся тут чем-то поживиться. Ведь мертвым фрукты ни к чему... — Он гулко сглотнул и поспешно добавил: — Но умоляю, пощадите дурака! И голову даю на отсечение, что никогда больше не буду брать чужое!
Мрачный лорд и тыква переглянулись.
— Так и быть, — ехидно произнес господин, поразмыслив. — На этом и условимся!
Наш лиходей выдохнул с облегчением и собрался уже благодарить хозяина дома за его милосердие, как вдруг тот тихо засмеялся, коснувшись шляпы.
— Признаюсь, дружок, твое предложение придется очень кстати... — Он стянул с лица вуаль и улыбнулся. Глазам воришки предстала перекошенная и изъеденная червями физиономия мертвеца. — ...Ведь эта голова совсем сгнила!
Предсмертный крик вора эхом разнесся над округой и утонул во мраке темной ночи.

С тех самых пор прошло уж много-много лет. Но жители окрестных селений и по сей день рассказывают, что в осеннюю пору изредка видят, как некто в обносках и с тыквой вместо головы бесцельно бродит по желтеющим лесам, не находя себе покоя на этой земле.
В деревнях несчастного окрестили Безголовым Джеком и в каждый последний день октября оставляют для него перед домом немного свежих овощей.


30.10.15