Отболело...

Отболело!
( В.Исаков)
     Тягостная  дрема уютно  замурлыкав  на  весь  дом серым котёнком, удобно устроилась возле коленей,  прислонившись   к ним  доверчиво   плечом.  Потом, не  заметив  моего    неудовольствия,   не торопясь  укутала   прозрачной  кисеей - дремой  старые коричневого  цвета шлепанцы  на плоской  подошве.   Заботливым  движением  обольстительницы  поправила  ворот   домашней  клетчатой   рубашки   поверх  пижамных брюк.  Присела  рядом  на подлокотник  кресла, обдав  холодом  и с  томным  нежным   придыханием   приобняла   плечи.  Слегка  наклонившись надо мной,  от распущенных  волос  исходил  тонкий  аромат   безысходности, заглянула  с любовью в  глаза  и  преданно прижалась   сухими губами к  небритой щеке.  Изображая искренность,   почти шепотом,   обдавая  ухо  дыханием,  быстро  зашептала   добрые  слова,   нанизывая  их бусинками  жемчужин  на   липкую  паутинку  лжи.   
 Какую ночь  не спалось!  Как и  вчера,  я сидел   в доброте  ладоней    дедовского   кожаного  добротного  глубокого  кресла «а  ля пятидесятые  года»  перед   опаленным  копотью   камином.   Смотрел  на  завораживающий  взгляд   веселый  огонь,   играющий   в его зеве с  березовыми  ровненькими карандашами-полешками  в  прятки, как  первоклашки  на переменке в  классе.    Протянул руку  к    стоящему  рядом   столику  на больших  с деревянными   спицами  по   ободу  колесиках,  дотянулся  до  бутылки Хеннесси.  Долил  в   гусьхрустальное  чудо  немного  печали.   Сосуд  вернул на  прежнее  место.  Пригубил  успокаивающего  душу зелья.  Руки  дремы с сожалением соскользнули вниз с чуть поникших  от  прожитых  лет  плеч.  Дама  с распущенными  русыми, как  снег, волосами  нехотя  встала, поправила  рукава  серого  шифонного  платья. Моя    подруга Ночь  накинула  на мир  за окном  дома   бархатную  шаль,  украшенную  скромными по размеру  бриллиантами.  Дрема  печально,  с сожалением  посмотрев  на  меня,   растворилась  в темноте:  спасовала   перед только что  пришедшей  ко мне в  гости  очередной   приятельницей Бессонницей.   Телевизор на стене   бубнил  о  предстоящих выборах. Его  безликие  цветные «лики»   всевозможных депутатов  на экране  отражались    приведениями  на  тонкой прозрачной  стенке  хрусталя  стакана.  Ну, их!  Надоели  все и всё!Нажал на кнопку  пульта   плазмы  антрацитового  цвета, язык  без костей у  молодца в дорогущем за несколько тысяч  евро  рублей  костюме, очередного  радетеля  за  простой народ  умолк.
    А  пламя  в  камине,  не обращая  на меня  внимания,  без  стеснения  чавкало  беззубым  ртом   сухие сучки  березовых  дровишек.  С  просьбой   во взгляде голодной  дворняжки  просило  добавки,  косясь на  охапку дров рядом  с камином, ждущую  своей  участи.
 За  окном,  резко неожиданно   на весь мир   простуженным  голосом в приступе  зубной боли,  завыла  вьюга.   Форточка  открылась,  щелкнув   громко  по тишине  дома  хлыстом пастуха.  Не  встал. Не хотелось!  Закурил и дым,  выпущенный  на свободу,  серым  тюленем  лениво  поплыл  к окну.   Почуяв  дух  свободы тут же   закуражился: начал   то  сворачиваться, то  превращаться  в плоскую ленту, то  слегка задумавшись,   свернулся  полупрозрачными  кольцами  и замер.  Да уж! По себе  знаю,  что  творит   с человеком  великое   чувство  под  скромным  словом  «Свобода»,  а тут дым!  Он уже  кружился  с новой  порцией  сизого  тумана  в  танце.   
  Сигарета  в  коричневой  бумаге  погасла.   Аккуратно,    чтобы не стряхнуть  пепел на брюки положил окурок  в пепельницу.  Из золотого портсигара, подарок  друзей  на юбилей,  лежащий  желтым квадратом     на   коже подлокотника, достал  следующую  никотиновую душу  дорогого и вкусного с  запахом  ванили табака.  Прикурил.  Свет  отблеска  огня  в камине    освещал сполохами    портреты  дорогих мне людей.   Они  расположились  рядком на  стене  выше на сантиметров  пятьдесят от столешницы рабочего стола.   Глубоко,  глубоко  затянулся  дымом.  Тяжко  выдохнув, выпустил  его  побегать  в  ночной  тишине  дома.    Посмотрел   в   мамины синие, как весеннее  небо  у нас на   Севере,  глаза. Она доверчиво глядя на меня, мило  улыбалась изумительно очаровательной  улыбкой, а  ее  длинный  неукротимый локон  предательски  выбился  из  красивой  модельной  прически   семидесятых годов.  Так  и застыл  на веки. Мама  не пережила  потерю   отца,  любила его!  Сгорела  за  год.   А  он погиб в жарком  июне   на испытаниях  нового  истребителя.   Перевел  взгляд  на  портрет  отца.  Он  скупо улыбался  пристально и требовательно, как всегда,   глядя  на меня.  Да,  строг  был  отец, но  иногда, как бы  внезначай  мог так  погладить  мою вихрастую выгоревшую   на солнце макушку, что   мое  маленькое  сердечко    замирало от   нежности его  большой  ладони.   Рядом с  портретом  отца,   за мной  со стены   внимательно  наблюдали   дед и  бабушка.  Дед  Иван  всю  войну от Москвы до  Праги  прошел в танковых  войсках  без  единого  ранения. Чудо!  Как – то   по секрету   улыбаясь  в свои гвардейские  седые  усы,  прошептал мне на ухо,  поглядывая на бабушку,  искренне  боясь  её  гнева  за  свои  слова.   
На  полном серьезе  сказал: « Вовочка,  за меня  наша бабушка  так  громко   просила  у  БОГА  в своих ежедневных  молитвах, что, видимо,  надоела  ЕМУ!  Вот   ГОСПОДЬ  и оставил  меня в живых!».  Дед был  красавец почти  под два метра  роста,  ему   шла  генеральская  форма с  лентой  орденов   с медалями  на груди  кителя.  На следующей фотографии  на вычурном  кресле  сидела   молодая  женщина,  а рядом с ней   опираясь на саблю,  стоял   бравый  офицер.  Это мой прадед   с  удивительно  интересной  женщиной, моей  прабабушкой,  разглядывали меня со старинной  пожелтевшей  от времени фотографии.   Они первый  раз  видели меня  сидящим в  кресле   без дела.  Смотрели  с  удивлением во взгляде.   Прадед   мой,  Глеб  Петрович  геройски  погиб в  борьбе  за ВЕРУ   и РОССИЮ  на Германском  фронте  в прошлом веке    1914 года.    Его  уверенный спокойный   взгляд штабс-капитана  обрамлял    бабушкину красоту.  На груди у   прадеда   празднично  смотрелся  офицерский  крест  Святого Владимира  второй степени.
   Софья  Михайловна после  большевистского переворота  не приняла власть  чернокнижников-большевиков.  Дворянка,  лишившаяся в  одночасье   своего зажиточного имения и богатого выезда  в  Санкт- Петербурге, что  на   Фонтанке,  получила  прекрасное  консерваторское  образование.   Ей  от рождения    был дан  ГОСПОДОМ  изумительный  голос (со  слов моей  бабушки).   Перед самой   смертью  своего  возлюбленного она получила  приглашение  в   итальянский   оперный  театр  «Ласкала»  в  Милане.  Уже было собралась, но после  получения официального  уведомления  о смерти  родного передумала:  не поехала! Там  не было бы  ее любимого.  Каждый  вечер  она  ходила  на могилу  суженного.  А на пропитание и "жизнь" зарабатывала   в  «людях»:  стирала  белье и ухаживала  за детишками.Дети в ней  души не чаяли! Как   представлю,  что она своими  тонкими  пальчиками волшебно порхающими   белыми   бабочками по черно-белым  клавишам  пианино,  стирала   грязное  белье «гегемонов». От   вонючего  чёрного куска  мыла, кожа рук  сохла и пальцы  уже  не успевали  бегать  на перегонки друг с другом  по клавиатуре. От такой картинки  в  мыслях  меня  брала оторопь.  Прабабушка погибла почти  в самом начале  войны.  Война  застала  её, гостившей  у пожилой родственницы  на «даче»  в  деревне.   Её   выследили  полицаи: была  связной   у партизан.  В  деревне,  куда  я приехал  за прахом  моей прабабушки - красавицы, старенькие  деревенские  бабули   рассказали,  тихо  крестясь на  покосившийся  крест купола  храма.  Когда   вешали дворянку, в  платье   по  последней  парижской  моде,  в центре  деревни  на   малюсенькой  площади,  она крикнула  на весь мир  своим зычным красивым  голоском: « РОССИЯ - матушка! За тебя на престол  ГОСПОДЕНЬ  жизнь кладу,  прими меня  ГОСПОДЪ  с  миром!».   А своему палачу  в  чине  гауптмана, мёрзнувшем на морозе в куцем  сером   мундирчике, медленно и четко, но  очень громко  произнесла на чистом   немецком  что  такое, от чего  фашики в оцеплении посерели лицами.   Не дочитав  приказ, палач резко выбил  из - под её ног  дощатый  ящик.
Потом  еще долго  беспорядочно немцы стреляли  из  винтовок  и автоматов в  безжизненное  тело. Оно  шаталось на веревке  от выстрелов, жителям села  казалось, что прабабушка  улыбается в лицо  своим палачам с того  света. Что она  им сказала,  бубули не поняли,   но немцы  после  казни остервенело  пили самогонку стаканами. Как  говорили  на прощание: «Фрицы  еле  успокоились,  ругались и называли мою  прародительницу  старой ведьмой". Через  неделю со всем личным составом  немецкая  комендатура  была взорвана партизанами: это была месть за казнь их лучшей связной.  Тех предателей  Отечества,  кто   выследил  партизанку  и донес,   жители устроили  им  страшную казнь: живых с  белыми нарукавными повязками полицейских долго били  штыковыми лопатами.  Нельзя  продавать  РОДИНУ  пусть даже  за остаток  жизни. "Надо быть хозяином   своей  земли, а  не ее  сторожем!". Так говорил  уважаемый мной Хусейн.
Да,  наш  род  всю свою  историю жизни преданно служил матушке РОССИИ и отдавал  жизнь за  Отечество, начиная  с казаков.   
Внизу  под  портретами  на  рабочем  столе рядом  со спящим  ноутбуком в  самом  темном  углу  стояла  цветная  фотография в скромной деревянной  рамке. Там  было  мое мимолетное счастье!  Увы!  Было!  Женщина  в  кольце  моих рук   улыбалась  всему  миру.  Как  может улыбаться  женщина  в счастье?! Не могу  описать!  Знаю, лишь одно! Счастливых  женщин   выдают  глаза.  По ним сразу видно, что они с любимым,как за каменной  стеной.  На  фотографии было понятно  сразу,  что   ей  ужасно нравилось   быть  в капкане   моих надежных   рук и жить со мной, как  за монолитной  «железобетонной» стеной  забора!  От моего  брошенного  взгляда на фотографию  любимой сердце  забилось  и тут же  замерло на  несколько  секунд,  потом  поскакало галопом.    Потер   грудь  ладонью. Отсветы  огня  в  камине,  играя  с  темнотой в  доме, обманули   мое зрение: казалось, что женщина  опустила  ресницы и тут же  их распахнула. Девушка  с русыми  волосами  с фотографии  улыбнулась  и   с любовью нежно заглянула в самую глубину  опаленной чернотой предательства моей души. Погладил  затрепетавшее сердце, оно не унимало свой  изнуряющий  бег.   Часы на камине  пробили полночь, смущаясь  своего же громкого  звука. За  окном  продолжала  плакать Вьюга. Ее  пушистые   слезы- снежинки   укутывали землю,  ложились на  стекло и медленно стекали  живыми каплями вниз.   В слух   произнес  тихо  себе под  усы.
 - Вот и всё!
Пригубил  из стакана    содержимое, открывающее  ворота  памяти.
Тяжко  вверх  выпустил  дым. Напрягся, чтобы  хоть успокоить  мой  «пламенный  мотор». После  двух  таблеток  под язык немного  отпустило. Сердце  стало  биться  спокойней и даже перешло с галопа на рысь, а потом немного подумав  пошло тихо и спокойным  шагом.  Теперь уже воспоминания   бились желтой канарейкой в  груди.  Привстал и опять плеснул  очарования из сосуда  в  стакан. Пригубил.  Встал  с кресла. Бесшумно, покрытие кофейного  цвета  с длинным ворсом  скрывало мои  неторопливые  шаги, подошел  к старинному от прабабушкиному  из  волжского мореного  дуба секретеру.  Открыл  створки,  потянул  на себя меленький  потайной ящик.  Достал  письма  любимой, когда – то  на память ( для наших будущих детей) я их скрепил банковской  резинкой.   Хотел  ужасно  девочку  и заказывал  любимой подарочек через  девять  месяцев.   Но, она не хотела  своего  продолжения: " Зачем ,солнце  моё?! Нам надо немного  пожить для  себя!".   
   Попросил  прощения  у  женской  половины родственников. Присел на  маленькую  чугунную  скамейку  возле камина спиной к бабушкам. Развернул  лист  белой  меловой  бумаги  из первого письма.  В глаза  бросились самые  первые  слова на листе: «Добрый  вечер, мой  любимый  Вовка! Я тебя  так жду!».  Плечи  передернуло и лист  к  удивлению  моих  любимых   женщин (мамы,  бабушки и прабабушки и  под осуждающий  взгляд лика БОГОРОДИЦЫ с иконы) полетел  в  зев  на расправу  к огню.  Не стал  доставать из конвертов  другие  письма, просто доставал  их  из  стопки и по одному, словно опавшие  листья  бросал их в  жадную  жаркую пасть огня.  Медленно смотрел, как  пламя пожирало мою любовь и пепел  фраз с  писем через каминную трубу дымом мгновенно попадал  в  ледяные объятия  злой  Вьюги. Она их  читала и заморозив  мысли отправляла обратно домой через открытую  форточку отправителю.  Пошевелил  кочергой серый прах любви, и прошел в ванную комнату: с  каким - то остервенением тщательно  щеткой с  мылом вымыл  руки над раковиной. Долго вытирал  белоснежным  полотенцем,казалось, не мог избавиться  от запаха  духов любимой. Почему  в жизни так  происходит?!  Я  любил и был готов  умереть с моей  любимой женщиной  в один день и в один час,или  отдать душу  или умереть за неё, увы!  Как всё банально в серой убогой жизни: неожиданно  приехал  не во время  из командировки  домой…  Зашел  и  после  уведенного дабы  не смущать присутствующих  вежливо покашлял  и,  вышел на  улицу!  Душа  моментально сгорела таким же  листом   в  каминном огне, как сейчас.  Белоснежные  крылья души  тогда  почернели на совсем  в одночасье. Сердце в мгновение ока высохло,  превратившись в ломкий  кусочек старинного  пергамента.
Любимая  ещё  год  просила  прощения: поджидала меня  возле дверей офиса:  приказал охране  не пускать даму ближе пяти  метров  к парадному! Тогда, она  стала приезжать к дому. Часами  сидела в машине  под  окнами,  тоскливо  названивая мне и посылая  СМС: просила разрешения вернуться. Но я  так  воспитан  своей  мамой: чужое  не брал и не беру!  Как - то шел  по скверу к  офису, как получил  очередную просьбу-СМС   поговорить  в ближайшем  кафе.  Я  задумался, как  увидел, что на встречу торжественно шла маленькая  принцесса! В руках флагом  несла букет  полевых цветов для  учителя: светилась  от  радости  первого сентября. Посмотрел на дорогущую навороченную всеми программами  мобильную  игрушку, и   протянул  первоклашке  подарочек с разрешения  её   привлекательной  мамы. Чудо в белых  бантах затаив  дыхание,взяла телефон и  замерла от восторга!  Мама  девочки вопросительно посмотрела на меня,потом  на  телефон.  Как  она  меня  просчитала на раз!? Ничего  не сказала,  лишь  улыбнулась  сочувственно. Эх, мне  бы такую  девочку   на руки и  под  руку   её маму на всю  жизнь!
  Утихомирил  воспоминания. Подошел  к креслу. Сел. Завороженно  смотрел   на  жаркий  каминный  огонь  и  вспомнил,как  недавно  ехал  домой  в машине. Со всего размаха, не обратив  внимания на предупреждение  компьютера,  въехал  в  многокилометровую  долгую  пробку.  Включил музыку, как  услышал  песню  Аллы  Борисовны.   В память врезались слова.

- Не затихают раны. Не затихает боль.
Бессонниц моих караваны,
Бессонниц моих караваны
Проплывают надо мной.

- Вот и все…
Улетело, отболело, отгорело, вот и все…
И кому-кому-кому какое дело, вот и все…
Что люблю я тебя лишь одну…

   Подумав, почему - то шёпотом  на выдохе добавил
- до  сих пор...