Последняя электричка. Фантастич. роман. Глава 29

Глава 29

На улице стало быстро темнеть, а в хижине Виктора вдруг начал зажигаться… свет. Я поднял голову и увидел, что под потолком висело несколько небольших неправильной формы овалов, с нижней части которых шел ровный, теплый свет. И еще, следом хозяином в комнату медленно вошли два очень похожих на земного богомола, но огромных по сравнению с ним. За ними шествовал «котенок», порой всё еще подозрительно поглядывая на нас. Мы с Петром замыкали «шествие».
Комната, в которую мы вошли, если это помещение можно назвать комнатой, было скудно обставленное  двумя креслами со скрученными лианами спинками и ножками и большим столом, с двух сторон которого располагались две неширокие, опять же, «сварганенные» из того, что было, нешироких лавок. В дальнем углу расположилось уж очень широкое ложе, наполовину покрытое чем-то наподобие мха, а вторую его половину занимала какая-то мохнатая шкура. На полке, напротив от ложа над кривобокой плитой висело несколько пучков засушенных трав. И всё.
«Да, небогато живет Робинзон  Виктор, — мелькнула у меня мысль, — и в то же время он и весел, и спокоен. Сколько же времени прошло, как он здась обосновался? Не похоже, что пару месяцев назад… Скорее всего не меньше года, а то и двух лет»…
— Располагайтесь, ребята, — весело проговорил Виктор, садясь на скамью у стола. «Киса» Виктора, после того, как хозяин сел, плюхнулась на земляной пол и довольно заурчала. —  Чем богаты, тем и рады. Чуть позже мои помощники приготовят нам ужин. — И тут же, повернувшись к застывшим «богомолам» что-то пробормотал им. Те, захватив несколько посудин, сразу же вышли из комнаты. — Кроки готовят на удивление очень быстро, и вся приготовленная ими еда очень вкусная. Да что я говорю. Сами минут через десять, а то и раньше, попробуете. 
В «комнате» этого дома я наконец-то ощутил, что нахожусь в полной безопасности. Взглянув через подобие кривоватого «окна» наружу на покрытое почти сплошными облаками резко темнеющее небо, понял, что возможно собирался дождь, которого не было все время нашего «путешествия» с Петром к Пограничью.
— Честно говоря, — продолжал Виктор, — я перестал ощущать себя одиноким, когда впервые, еще не в этом, не добротном, но и как вы видите, нехлипком доме, а еще в шалаше, ко мне приблудился этот милый, крохотный котенок. — Виктор погладил почти метровой высоты полностью серого зверя, который, то и дело смачно позёвывал, раскрывая свою огромную клыкастую  пасть и  упрямо терся о его ноги. Этот «котенок», уже успокоившись и еще раз внимательно обнюхав нас с Петром, вернулся к Виктору и уже не обращал внимания на гостей.
 
* * *
Обед, вернее ужин, из непонятных ингредиентов был действительно вкусен. Вокруг стола бойко суетились два богомола или, как называл этих тварей Виктор, Кроки, или, может быть, Крочихи — кто их разберет… После ужина Кроки удалились, а нам с Петром Виктор постелил «постель» из того, что было. Однако мы были рады и этому и вскоре погрузились с Петром в глубокий сон, а, может и неглубокий, не знаю. Помню, что сначала мне снилась какая-то дребедень, а потом…
… Я медленно шел по незнакомой проселочной дороге. Куда — не знаю. За мной, почти впритык шел Петр. Виктора я не видел. Я остановился, чтобы поправить сползший с плеча небольшой рюкзачок, сплетенный из лыка. Его мне  дал Виктор.  Вдруг, словно ниоткуда на дороге передо мной появился молодой паренек. От неожиданности у меня словно отказали ноги. Остановился и Петр.
— Здравствуйте, — проговорил паренек, останавливаясь рядом со мной. — Вам плохо? — встревожено спросил он и кивнул Петру.
— Откуда ты взял, что мне плохо. Вот откуда ты появился, вот в чем вопрос, — проговорил я.
— Даже не знаю, что и сказать. Кстати, меня  Артемом зовут, а вас?
— Владимир… Владимир Иванович.
— А вас? — Артем повернулся к Петру.
Петр прокашлялся:
— Меня — Петр… Петр Владимирович, — после некоторого замешательства пробубнил моя Кровиночка.
— Очень приятно. Так вот я появился, можно сказать, ниоткуда… Был дома, смотрел по телевизору футбол, кто-то постучал в дверь… Не позвонил, а постучал. Я подошел к двери, открыл ее и… И вот я здесь, хотя... — Артем вдруг замолчал. Молчание продолжалось с минуту, и я не вытерпел, и спросил:
— А дальше? Почему ты замолчал? 
— Дальше… Гм… Дальше я ничего не помню. Словно кто-то взял, и, обманув, выключил меня.
— А может, не только тебя обманули, но и нас тоже? — опять же пробормотал Петр.
— Каким образом? — наш новый знакомый поднял на меня свои карие глаза.
— Да кто его знает, — Петр глубоко вздохнул. —  Возможно вставили какую-то хреновину размером с маковое зернышко, а то и того меньшее в наши мозги, и дергают за несуществующие ниточки и веревочки, и благодаря им крутят и вертят нами, как Тем, Кто нед нами, хочется.
— Зачем?
— Кабы мы знали.
— Ну, так в меня ничего не вставляли… — неуверенно проговорил Артем.
— А ты уверен в этом? — уже спросил я, и добавил:
— Ты знаешь, куда идешь?
Артем только поддернул своими широкими плечами, и ненадолго замолчал, затем слабо улыбнулся и сказал:
— Иду вперед…
— Ну, тогда и мы пошли вперед, — проговорил Петр, —  Гляди, до чего-то куда-то и дойдем… Ты с нами идешь, или сам по себе? Мы идем нынче на юг, к Пограничью. Ты шел на север. Мы оттуда топаем уже больше двух дней и там, кроме леса и какого-то зверья ничего нет… Еды, хоть какой-то, тоже нет.
— Я лучше пойду с вами, — не раздумывая, ответил Артем и подошел поближе. Втроем, думаю, не так страшно…
И мы пошли втроем. А после говорливый Артем неожиданно, на полуслове исчез, как и появился. Словно испарился в тумане, а, может, переступил некие Врата, которые ни я, ни Петр так и не заметили.
— Куда он подевался? — резко остановившись, в недоумении пробормотал Петр.
— Ты имеешь в виду Артема? — спросил, тоже остановившись я.
— Ну.
— Этого я сказать не могу. Короче, как появился, так и удалился. Мало ли на наших дорогах случалось непонятного.
— И то правда. Видно у него свой путь к решению нерешаемой, или таки решаемой задачи, а у нас с тобой — свой.
— Пойдем, время не ждет, оно мчит вперед, а мы все еще топчемся на месте.  А свобода, думаю, уже близка.
Как я был неправ, сказав это Петру, поскольку буквально через несколько десятков метров нас остановила какая-то полупрозрачная стена с небольшой серой узкой дверью как раз напротив тропы. Она была открыта и словно приглашала нас войти внутрь.
— Ну, и, что на это скажешь? — хмыкнул Петр, остановившись.
— А что я могу сказать. По-моему, нас некто приглашают пройти в эту дверь.  Кстати, — я повернул голову назад, — сзади нас отрезали еще одной стеной.
— Ну, тогда пошли, Володя, раз нас приглашают. Может это и к лучшему, хотя посмотрим…
Дверь сразу же за нами захлопнулась и мы вынуждены были идти по узкому, извивающемуся коридору, пока не уперлись в еще одну дверь. Она открылась перед нами, как только мы подошли к ней. Из двери выглянул Виктор. Чуть сзади от него стоял улыбающийся Клейменов. — Мы уже чуток заждались…
— Приплыли…Вернее, Петя, пришли негромко сказал я.
— Ну вот, вы и на месте, дорогие наши убегуны, — чужие мысли, вернее, строгие приказы пиявками исподволь, но нахально вживались в мой мозг, как я понял это же происходило и с Петром. Виктор стоял и улыбался на все тридцать два. Как и Клейменов. — Долговато мы ждали. Вернее, долго ждал я вашего появления здесь. Хотя так все было задумано нами в Лаборатории Компилляции. Мы знали, что вы идете к Пограничью, значит этой хижины вам не миновать никак. Хотя, должен вам сказать, что скрывались вы неплохо от наших ищеек, но… Короче, готовьтесь, ребята, на перепланировку. Завтра, — Виктор  взглянул куда-то вверх, — о, вернее, уже сегодня, все для вас начнется сначала…
— Предатель, — только и смог подумать я, но сказать ни Виктору, ни Клейменову не мог ничего. Я был отключен почти полностью. Где уже  находился Петр, я не знал, как не знал, сколько же времени прошло с этой подлой поимки. А мы-то с Петей… поверили, что свобода близка…
* * *
Мне показалось, или это было на самом деле, меня словно снова разобрали на молекулы, а затем и атомы, чтобы разметать по всей Вселенной. И это было больно. До ужаса больно. Поскольку уже нагло рвались все, еще до моего рождения организованные в моем организме связи.
Боль была такой страшной, что мне подумалось еще чуть-чуть, и я не выдержу и умру. Нет, я не кричал от боли. Я не мог кричать, потому, что меня уже не было. Остались только пока еще невостребованные атомы, которые тоже кто-то или что-то нахально продолжал то ли разрывать, то ли растягивать уже на элементарные частицы. Это я еще помнил. Непонятно как, но помнил. Как помнил и всю свою жизнь, промелькнувшую нынче за мизерную долю секунды, а, может, и того меньше.
И снова меня пронзила боль. Страшная, резкая боль, о которой я не мог даже предположить. Я хотел узнать, зачем все это, и кто надо мной так издевается? Но, опять же, кричать было нечем, да и и некому. Даже бывшим когда-то моими атомам, частицам…
Сколько по времени это продолжалось? Да поди ж ты, узнай!
Я лежал на каком-то длинном, мягком, или мне так казалось, столе, но ничего не мог вспомнить. Я не мог вспомнить даже как меня зовут, и подумал: а жив ли я на самом деле. Я не мог пошевелить даже веком, не то, чтобы повернуть голову и осмотреться. Единственное, что я видел впереди себя это ослепительное пятно, которое опять же нахально жгло мои глаза. И еще, так и продолжалась моя боль.
И тут же боль, преследовавшая меня отовсюду, неожиданно ушла, словно ее кто-то сдул ветром, как пылинку. И настала нега.
Пока я не знал, кто я, где я, но уже соображал, что я существую. Да, я еще не ощущал себя полностью живым, но все же чувствовал, что всё вокруг моего «я» словно сужается, и я уже не разбросан по Вселенной, а «собираюсь». Вернее, скорее всего, меня кто-то заканчивает «собирать»… Я уже, медленно приходя в себя, начал чувствовать. Затем по всему телу словно начали копошиться муравьи, хотя оно, мое тело, все еще основательно болело. Скорее всего мне не казалось, а я уже чувствовал что меня, вернее мои атомы и клетки, мои ткани и кости кто-то склеивал, но, порой, перепутав, нагло отдирал склеившиеся и ожившие части и «клеил» уже на место, или,опять же, не туда…
Затем опять меня опоясала боль. Теперь она шла уже от головы, мелькнула по вновь созданному, или снова собранному старому туловищу и остановилась на ногтях пальцев ног.
Всё это продолжалось, как мне казалось, не дольше нескольких секунд. Затем боль окончательно исчезла, и все вновь образованное тело мое «запело» гимн радости жизни. И тут я вернулся, или меня вернули. Куда? Да просто  вышвырнули из теплой «постельки» в чем мама родила, или уже они «родили», в пронизывающую слякоть непонятного. Меня сразу пробрала дрожь. Холодный воздух с нанизанной на него сыростью исподволь, но нахально пробирался в мою душу. Вернее так мне казалось. И тут я, похлопывая себя руками, чтобы хоть как-то согреться, подумал о Петре, куда он подевался? И раскрыл глаза.